ЧУВСТВО ТЕЛА
Рассказ
Понимал, что сын будет расти, как и он сам, без отца. Но что он мог сделать?
Была хорошая симпатичная девчонка, за пару лет превратилась в заправскую бабу, орущую по делу и без дела. Какая любовь? Не подступиться. То она ребёнком занимается, «не видишь?», то выварки тягает, то в кастрюли что-то бросает. Ты к ней – с ласками, а она тебя – чем попало, уйди, мол, не видишь, я дело делаю.
- А я? Я с работы пришёл! К тебе!
- А я ещё работаю.
- Что ж мне? Куда мне идти?
- А куда хочешь!
Не хотел уходить. Но вышел и пошёл, куда глаза глядели, от обиды.
Вернулся, его домой не пускают. Не хотел быть, как его отец. Ради сына не хотел. Сидел на пороге, хотел рассказать об отце, и вообще поговорить. Не стала.
- Ну хоть к сыну приходить можно?
- Ходи к сыну. А лучше, чтоб вообще тебя не было.
Когда завела себе нормального мужика, котрый не приставал, тихо
пьющего, работящего, к сыну доброго, успокоилась, разрешила иногда забирать сына, погулять, повоспитывать, отец всё-таки. Чужой не свой, хотя и чужие бывают не хуже. Элементы аккуратно платит, и так даёт. Чего там.
Со временем и его жизнь наладилась. Девчонки родились, погодки. Сын рос. Виделись не так часто, как поначалу, к себе забирал , на ночёвки.
Как-то предложил сыну погулять вдвоём. Девчонки с мамкой дома остались. А сыну 13. Возраст! Повёл к оврагу. Предложил:
- Прыгай!
- Ты чего, батя, сам прыгай, если хочешь. Я не дурак ломать себе шею.
- Трус?
- Умный! Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт.
- А я в твоём возрасте был сорви-голова.
- А бабушка говорит, ты всё по дому делал: дрова колол, воду носил, печь топил.
- Как в сказке! Это она тебя воспитывает на моём примере.
- Ещё говорит, ты её на Вы называл.
- Я шутя, чтоб ей приятно сделать. Она мне была и за мамку, и за папку. Я
об этом думал. А она радовалась.
- И чё, всё, что говорит неправда?
- А она тебе не рассказывала, как я ей грубил, доводил до ручки
пацановскими безобразиями?
- Неет! Ты у неё был золотой!
- Короче, прыгнешь?
- Не буду!
- Молодец! А я прыгал. Потому и тебе предложил.
- Ты меня запрезирал? Думаешь, я трус?
- Нет! Ты не такой, как я. Не лучше, не хуже – другой.
- Я бы мог спрыгнуть, чтобы спастись, если меня бы расстреливали. Если
бы на спор, проверил бы, где не опасно.
У нас один пацан с тарзанки спрыгнул в реку, на проволоку
напоролся, ну, поцарапался сильно. Кровищи было. Я после этого поумнел, чужим умом. И решил, что чужой ум не помешает.
А ты почему мамку бросил?
- Я её не бросил. Мы друг другу не подошли. Сперва она это поняла,
потом уже я. Назад просился, не хотел, чтоб ты без отца рос, как я. А сначала, казалось, подходили.
- А теперешняя твоя жена, тётя Маша, тебе подходит?
- Мы друг другу подходим, потому и вместе.
- Дочек своих ты, конечно, любишь?
- Конечно. Я всех люблю, по-разному. И тебя очень люблю. Я как о тебе
подумаю, так себя маленького вспоминаю, у меня папки не было. А мне так хотелось. А ты – совсем другой получаешься. Это даже хорошо.
Ладно, слушай. Здесь один пацан разбился, много лет назад. Спрыгнул с обрыва – и затылком об камень. Здесь валуны засыпаны с ледникового периода. Мы не знали. И риск любили. Я потом понял, что он не разбился бы, если бы мы о валунах знали. Хотел тебе об этом рассказать, на всякий случай, если тебе захочется спрыгнуть. А ты и сам всё знаешь. Может тебе передалось от меня, а?
- Про валуны?
- Совесть меня мучает, что мамку считал виноватой, что я рос без отца.
Любил её, жалел и злился, слушать не хотел. И вообще всех взрослых.
Дядя Бок – такой занудный был, поучал всех, как лопату держать, как замок починить, я от него убегал. Он сто раз начинал про ледниковый период рассказывать, за царя Гороха, до валунов дослушать не пришлось – он только рот открывал – меня как ветром сдувало. Может, Колька был бы сейчас живой.
Теперь сам взрослым стал, поделиться с тобой охота, а говорить боюсь, чтоб тебе скучно не стало. Мне везло на хороших людей. А им со мной, думаю, не очень.
- Батя! Ты чего? Умирать собрался? Ты очень хороший! Вот и бабушка
говорит.
- У мамки моей, бабушки твоей, знаешь какой характерец был! «Коня на
скаку остановит, в горящую избу войдёт!» Жизнь заставила. А ведь она слабая, нежная, красивая была женщина – все говорили.
Я когда спрыгнул отсюда проверить Колькину дорогу, мёртвым прикинулся,
чтоб хороших людей не обижать, они мне на помощь прибежали, а я заснул, пока о Кольке думал, что можно было его спасти, так мамка мне на лоб руку положила, от того и проснулся – в её руке сердце билось, говорят, сердце в пятки уходит, от страха, а у неё – в руку ушло, так она за меня испугалась. Тогда я подумал, чёрт с ним, с папкой, пусть его не будет, только бы она жила долго. Пусть бы замуж вышла, чтоб ещё самой счастливой побыть. Я же понимал, чего там?! Так и прожила одна.
- Не одна. У неё был ты, потом я, твои дочки.
- Да, конечно. Только... придёт время, ты тоже поймёшь, есть ещё что-то,
без чего человек не может, очень трудно. Без чувства родного тела рядом, со всеми потрохами, сердцем, душой. С чем ещё?
01-21-08 Н.Ерецкая