Для того, чтобы с достаточной достоверностью понять причины действий людей, захвативших власть в России после октябрьского переворота 1917 года, нужно вспомнить что это были за люди. Это были в основном те, кто всю сознательную жизнь свою занимались так называемой революционной, другим словом подрывной для государства, деятельностью. Государство реагировало адекватно, и революционеры познавали тюрьмы и ссылки. Без особого вреда для своего здоровья. Даже наоборот: получали вдосталь свободного времени для пополнения знаний, написания множества теоретических опусов, вдохновенных стихов и спокойного отдыха. Ленин в Шушенском даже, по его собственному признанию, излечился от гастрита и изрядно пополнел. Ещё бы! Политические ссыльные получали от государства (которое они всемерно раскачивали и потом обобрали) очень приличные пособия для безбедной жизни, да ещё и промышляли охотой, сочетая приятное с полезным.
Порой, по мере надобности, из ссылок «бежали». При этом слове мерещатся погони, стрельба, преследования и прочие ужасы: ну, если кто-то бежит, то кто-то же и догоняет. На самом деле для «побега» достаточно было спокойно добраться до ближайшей железнодорожной станции и уехать из под «надзора полиции» по месту ссылки. Спокойно оставив тот надзор позади – он был скорее чисто символическим, чем действительно «надзором». Ссыльный Ульянов-Ленин меры надобности в побеге не испытывал – жил себе поживал в ссылке с женой и даже тёщей, развлекался весенней охотой на спасающихся от потопа зайцев, каковых преспокойно убивал прикладом ружья, лечил свой революционный гастрит сибирскими щами.
О содержании политических заключённых в царских тюрьмах можно судить по воспоминаниям одного из них: «Жена приходила на регулярные свидания, присылала пищу и приносила новости. Друзья по-прежнему снабжали сладостями, семья Мякотиных приносила мои любимые нарциссы. Помимо книг из тюремной библиотеки я продолжал по-прежнему получать из своей собственной библиотеки и из Публичной всё, что было нужно». Обращение с заключёнными было вполне корректным. Правда, есть свидетельство и издевательства: политзаключённые написали крайне возмущённую жалобу на надзирателя, покрывшего их матом. Надзирателя наказали. В архивах есть фотография: какое-то обширное тюремное помещение, большая группа политзаключённых, на переднем плане кто-то демонстрирует большой том Маркса «Капитал».
К чему это всё в конце концов привело? К крушению могучей Российской державы, имевшей тысячелетнюю священную историю. «Вода камень точит». Такой «водой» послужила политическая пропаганда и агитация, разложившие общество и армию, сражавшуюся на фронтах Великой войны, встреченной с всеобщим патриотическим энтузиазмом. Помогла революции и слишком мягкотелая и легкомысленная власть, недооценившая роли пропаганды, бульдожьей хваткой вцеплявшейся в каждую ошибку власти и переворачивающей верные решения в ошибки.
Разумеется, не в одной только пропаганде всё дело, но и она – мощное орудие, при умелом обращении с ней. Гитлер писал о её страшной разрушительной мощи на фронте уже в 1915 году в главе «Революция» книги «Майн Кампф», а в главе «Военная пропаганда» прямо говорил: «В пропаганде вообще я видел инструмент, которым марксистко-социалистические организации пользуются мастерски… Правильное применение этого оружия является настоящим искусством». И - брал пример с этого искусства в пропаганде своих идей, эффектно подхваченных массами немцев, и которые привели в конечном итоге к разгрому и его идей, и созданной им системы. Аналогичный результат поимела и марксистко-социалистическая пропаганда. Но это было потом. А после победы в октябре 17-го года она только начала грозно, в полную силушку, разворачивать свои орудия на защиту «завоеваний великого октября», а на самом деле на защиту власти большевиков.
А что, если задуматься над вопросом: для чего большевистскому правительству потребовалось срочно ликвидировать в России неграмотность? От беспредельной любви к несчастному народу, не знающему грамоты? Так ведь ещё и при царе-батюшке был принят закон о всеобщем начальном образовании в России. Но коммунистической власти необходима была прежде всего грамотность политическая – вот её-то и нужно было вдалбливать в головы народные при помощи не только устной речи и кинофильмов, но и умения читать пропагандистскую литературу. Для неё необходимо было расчистить платформу в сознании людей – изъять, уничтожить все школьные учебники царского времени и часть литературы художественной. Особенно рьяно, и эффективно, в этой сфере потрудилась Надежда Констатниновна Крупская. Она лично проверяла выполняются ли её революционные указания запретить даже русские народные сказки – мистика же сверхъестественная – часть религии. Которая, как известно, «опиум для народа». Долой и «Закон Божий» из школ. Даёшь р-революционную коммунистическую пропаганду от мала до велика! Всё при кр-ровавой царской власти в России было хуже некуда – одна «соха», да и та зарубежного производства, и полная идеологическая темнота. Осветить её была призвана «лампочка Ильича», которую «он изобрёл» уже после того, как в России сияло электричество, освоенное «неграмотными» царскими инженерами, своевременно или расстрелянными или гноящимися в ГУЛАГ-е.
Власть взяли те, кто отсидел тот или иной срок в царских тюрьмах, отбыл положенное в ссылках, если не бежал с них. Они прекрасно знали все условия содержания и там, и тут. Понимали: если сохранить всё, как было, - последствия могут быть плачевными уже и для их власти. Поэтому – логичный ход: впредь для укрепления незыблемости советской власти ужесточить условия содержания осуждённых по политическим статьям, исключив любую возможность побегов из мест «не столь отдалённых». Никаких проживаний в домашних условиях вообще, и тем более в семейном кругу, никаких поблажек – в концлагерь их, в общие бараки, за колючую проволоку, под штыки и стволы вохры. Плюс, во исполнение справедливейшего из лозунгов «Кто не работает тот не ест», распределение продуктов питания (малосъедобного хлеба и жидкой баланды) в зависимости от выполнения невыполнимых норм. Известий об излечении желудочно-кишечных и многих других заболеваний при таком образе жизни не поступало. А вот о гибели строителей ББК (Беломорско-балтийский канал) в день по 30-40 человек сведения есть.
Не могу не привести ответ соратника и друга Сталина Алексея Джапаридзе на вопрос: «Какая разница между царской каторгой и советским концлагерем?» «Небо и земля! Хоть я там и был закован в кандалы, но меня считали человеком и никто не смел мне грубого слова сказать и тем более издеваться. А кормили как! Три фунта хлеба, три четверти фунта мяса. Борщ или суп готовили до того жирными, что, право, есть невозможно было. На Пасху и Рождество нашу каторгу заваливали пасхами, куличами, яйцами, колбасой, окороками, мясом, салом, конфетами. Горы всего! Я написал письмо Джугашвили из Соловецкого изолятора: «Сосо! Ты помнишь как мы с тобой при проклятом царизме жарили шашлыки в Бакинской тюрьме? А чем ты теперь меня кормишь? Баланда, варёная вода, две-три гнилых картошки с листьями мёрзлой капусты и 400 грамм хлеба». «Я проклинаю тот день, когда впервые встал на революционный путь!»
Целесообразно ли, в самом деле, было царской власти откармливать своих врагов? Никакого резона. Да ведь на такое изобилие ещё и деньги не малые требуются. И бывшие каторжане-большевики, превратившись нежданно-негаданно в реальную власть, учли всё это.
В своём знаменитом труде «Удержат ли большевики государственную власть» Ленин утверждал безапелляционно о «дикой ненависти» буржуазии к большевикам и о том, что народ «гигантски» поддерживает большевиков и поэтому «мы, большевики, правильно указываем народу пути и средства для свержения господства буржуазии». К «диконенавидящей буржуазии» причисляли множество российских граждан всевозможных профессий: священников, аптекарей, учителей, инженеров, врачей и т.д. (достаточно полный перечень содержится в книге Н.Островского «Как закалялась сталь»). Очень многие из них вскоре оказались в советских концлагерях под бдительным оком и острым штыком ОГПУ. Предосторожность оправданная необходимостью: потенциального врага нужно держать на прицеле постоянно и, по возможности, всемерно сокращать его ряды. Возможности имелись неограниченные.
Ну, а что же народ, «гигантски» поддерживающий и любящий советскую власть? Тут надо сказать, что бессмертный труд Ильича о проблемах удержания власти большевиками написан им был в первых числах октября 1917 года. На фоне фактов последующих лет теории вождя мирового пролетариата выглядят довольно наивными, мягко говоря. «Гигантская» поддержка преобразилась в сотни восстаний против советской власти по всей России. Крестьяне превратились во врагов реальных и потенциальных. Особенно «кулаки и подкулачники» - тоже весьма близкие к буржуазии люди, назвать которых товарищами большевикам не представлялось возможным ни в коем случае. Коллективизацию сельские «буржуи» явно не одобряли, а земля инвентарь для организации колхозов имелся только у них. Что делать? Отобрать – иного наипростейшего решения быть не могло. Возможные проблемы решались тоже примитивно: «нет человека – нет проблем». И погнали мужиков-крестьян с наработанных ухоженных мест родных кого куда: в мёртвые районы Сибири и в концлагеря ГУЛАГ-а. Кто-то выжил, кто-то, а таких большинство, нет – вымирали и без расстрелов, хотя и этот эффективный метод решения проблем регулярно применялся. «Господство буржуазии» свергалось вместе с народом, зато оставалась «гигантская поддержка» власти теми, кого ещё не запихнули в концлагерь ГПУ, огороженный проволокой колючей.
Кроме коллективизации Страну лихорадит от индустриализации и модернизации. Обращаясь к хозяйственникам тов. Сталин, принявший страну «с сохой», говорит: «Мы отстали на 50-100 лет от передовых стран, мы должны преодолеть этот разрыв, иначе нас сомнут». «Мы» – это кто и «нас» – это кого? Россия? Не правда: Россия до 1917 года надёжно шла к лидерству в мире. «Нас» - это власть советскую и лично Сталина. Итак: «даёшь индустриализацию!»
А на какие шиши, если экономика разрушена самими же большевиками и ни платить индустриальщикам достойно нечем, ни кормить их. Выход опять прост – заставить работать заключённых: «и дёшево, и сердито». Это при гнёте царского режима заключённые, по словам того же Джапаридзе: «Кто хотел – работал, кто не хотел – не работал». В советском концлагере работать обязаны были все, даже те, кто работать уже не мог от истощения и болезни, бесплатно и при голодном пайке. Зато сколько средств сэкономлено! Сколько городов построено и заводов, каналов, железных дорог. Сколько великолепных книг написано и замечательных стихов об этих стройках. Сколько сталинских премий получено! И нас не смяли.