Маргерит Ланго улыбалась.
Излом изящного тонкого рта, уголки губ чуть дрожат, будто она вот-вот расплачется…
Он никогда не видел такой улыбки. Еле уловимой. Ни у кого. Ни тени искусственности. Куда
там Джоконде…
И глаза, такие огромные, прозрачные, влажные… Не то серые, не то зелёные… или голубые? Не оторваться. В них… как там говорят, вселенская грусть? Капает, наверное, туда что-то, для пущей убедительности.
И руки, такие белые, такие хрупкие, тонкие, словно кукольные… Того и гляди сломаются.
Чуть угловатая, с приоткрытыми белыми плечами, худенькая… Ломаные линии сплошь.
Рено поморщился и закрылся от экрана газетой.
Он желал её так же остро, как ненавидел. Всё в ней – и огромные влажные глаза, и хрупкие плечи, и эту чуть дрожащую, но уверенную улыбку…
Ничего. Уже скоро… Скоро.
Маргерит Ланго. Имя, будто для экрана. Непохожая на всех этих Барби с губами, изуродованными ботоксом, и килограммами силикона на теле. Она привлекала своей противоречивостью, резкостью.
Ни на кого не похожая.
Она знала себе цену, себе и своему таланту.
Она была одинаково обворожительна и будоражила независимо от наряда. Была ли она в наглухо закрытом платье или в откровенном вечернем. Ведь он видел её разной. Флюиды, искры…
Он ненавидел её кажущуюся простоту и доступность.
Он ненавидел…
Желание ползало в нём беспокойной скользкой гусеницей.
Ничего. Скоро всё закончится…
Он смотрел на неё каждый вечер по нескольку минут. Это превратилось в ежевечерний ритуал.
Он не понимал, о чём она говорила – он был слишком далёк от политики. Ему было всё равно, о чём она говорила.
Ему надо было её видеть. Он не мог её видеть. Ему надо было… он не мог… надо было… надо…
Желание… Он глушил его в себе.
Он ругал её самыми последними, самыми грязными словами. Он ненавидел ту власть, что она имела над ним, и ждал, когда же она рассыплется. Но Маргерит Ланго не отпускала.
Каждый её взгляд, будто шампур, насаживал его на себя. Он видел её, как в тумане.
Какая-то сила ежевечерне уносила его к дому, где жила Маргерит.
Агнис уже давно ни о чём его не спрашивала. Прогуляется перед сном. Конечно, она снова ляжет одна, пока не надоест очередная идиотская книжка.
Она так тщательно следит за собой… лицо, всегда влажное от омолаживающего крема. Причёска. Руки… бедная Агнис. Ненужная Агнис. Как привычка, как мебель, как паутина в пахнущей сыростью кладовой. Дорогое шёлковое бельё на стареющем теле…
Она не понимает, как это смешно? Как это отвратительно?
Зачем он до сих пор с ней? Из жалости?
Маргерит… Он ненавидит её.
Её глаза? А что глаза? Бесцветные, безжизненные. Откуда в них сила? Какой ещё огонь?
Рот… тонковат, не идеален.
Слишком худа. Ему всегда нравились чуть полноватые женщины. Все секретарши, что у него работали, имели пышные формы.
Она скорее некрасива. Женщина должна излучать гармонию и спокойствие. А эта – сплошное противоречие.
Пусть эта дура смоет косметику. Он же видел её без грима. А другим пусть пудрит мозги сколько угодно.
А это что-то изменит? Может быть – почему нет?
Это всё Агнис. Вытащила его на ток-шоу. Его пригласили как финансового аналитика, но не дали и слова сказать.
Маргерит Ланго знала о его бизнесе лучше него самого.
Он сидел как истукан и слушал, и слушал её.
Она сидела вполоборота к нему, и прожектор освещал половину её лица. И он ждал, когда же она повернётся, когда…
Оппозиция, инфляция, экономический кризис, сотрудничество с иностранными партнёрами… это должна быть его часть шоу. Но говорила она.
На виду у всех она с наслаждением вбивала в него гвозди слов и взглядов. Прочные, железные гвозди.
Когда у него что-то спросили, он не смог ответить.
Ему казалось, что она заинтересовалась?
Ещё бы. Он был таким рассеянным, скромным… Он забыл о том, что обычно строит из себя властного, состоятельного дельца. Какое там? Ответить на простой вопрос… растерялся.
Да, женщины любят растерянных мужчин. Особенно когда они теряются при взгляде на них.
Рено подождал её после ток-шоу, чтобы извиниться.
- Маргерит, кажется, я вас подвёл.
- Ну, что вы.
- Знаете, всё, что я знаю о местных политиках, безумно меня раздражает. Этот отдельно взятый закон о выделенных полосах… Какого чёрта мы должны пропускать общественный транспорт? Нас же больше! Из-за этого пробки. А попробуй выехать на выделенную полосу – сразу оштрафуют…
- Я на работу езжу очень рано утром, по набережной… пять утра. Никаких пробок в это время нет, - улыбнулась она.
- Ну, да… В общем, насчёт сегодняшнего… Готов загладить. Приглашаю вас на обед.
- Сегодня я занята, сожалею, - она отвернулась и посмотрела на часы.
- Завтра?
- Хорошо, завтра. Придёте с супругой? – усмехнулась она и ушла, не дослушав.
Казалось, для неё это обычное дело. Тем лучше.
В тот вечер, 13 апреля, он с особой тщательностью подбирал к дорогущему чёрному костюму рубашку, галстук, запонки… Самые дорогие, и при этом кажущиеся скромными. Признак класса.
Долго, тщательно брился.
Из зеркала на него смотрел спокойный, уверенный в себе солидный респектабельный мужчина.
Успешный. Седой, да. Ну и что? Чуть лысеющий… но этого почти незаметно.
Кто же знал, что Маргерит Ланго раздражают костюмы?
- На самом деле, никакой я не аналитик. Я ввёл вас в заблуждение, чтобы попасть к вам на передачу. Я – журналист.
- Журналист? – она насупилась, потом звонко рассмеялась.
- Что-то не так?
- Я повидала десятки, сотни журналистов, мсье Рено, но ни один из них не носит рубашки от Стефано Риччи.
Она издевается?
- Они предпочитают стиль smart casual. Потому что мне нравится именно этот стиль. У мужчин. Потому что одежда отвлекает внимание от содержимого головы, ну… и прочего.
Сказать, что он оторопел, значит, не сказать ничего. Его парализовало.
- Хотели произвести на меня впечатление, мсье Рено? Рубашкой? Часами?
Она будто читала его мысли.
- И эти анекдоты, про Третью мировую и про умирающего старого еврея… я их слышала сотни раз. Вы, наверное, казались себе безумно остроумным, да, мсье Рено?
Да. Он казался. До этого момента он был доволен собой.
- Разве что вежливость не позволила мне сказать это сразу, - резкая холодная улыбка перечеркнула все его надежды. – Всё это я слышала чуть ли не с рождения. Неужели с тех пор вы не узнали ничего нового?
- Я… вас…
Её смех. Как хрустальные брызги. Он никак не может забыть, никогда не забудет.
Каждый её взгляд – колючий, насквозь, точно иголки вуду в сердце.
Он не железный, нет.
- В следующий раз подготовьтесь получше. Только его не будет, следующего раза.
Эта женщина… ей не нужны деньги, её не заботит положение в обществе, её смешит чужая страсть.
Она неуловима, как ветер.
Она кажется такой близкой, но её не поймать.
Эта женщина…
Он стал играть в детектива. Нашёл нужных людей, чтобы следить за ней. Он знал, куда она ходит. Стал узнавать о ней всё до мельчайшей детали.
Узнал, что она не француженка – венгерка.
Узнал, что она любит больше всего. Какие цветы. Какие духи.
Но когда она замечала его поблизости, в её лице что-то менялось. Жгучая ненависть кривила в хищной улыбке её рот… или так ему казалось?
Нет. Она его просто не видела. Не видела. Он для неё слишком мелок.
Пусть он сменил стиль, парфюм, причёску, авто. Всё напрасно.
Тот, кто с ней… он ведь тоже немолод. Намного старше неё, вдобавок видно, что небогат.
Кто он? Политик? Или тоже с телевидения?
Одет слишком просто. Небрит. Он не может быть лучше. Что он делал, как?
А она уткнулась в его плечо и кажется счастливой. Это какой-то бред. Он, Рено, мог бы дать ей всё, что сейчас недоступно.
Он узнает про этого типа всё. Он узнает. И тогда он поймёт, что ей нужно, как ей нужно.
Раз в неделю Рено просматривал статистику успешности бизнесменов. Он уже вошел в сотню.
Он был горд. Чего ещё желать?
Что тебе ещё надо, идиотка? Что?
Если бы не этот чёртов червяк внутри… Ненависть? Страсть? Что это?
Как от неё закодироваться? Он был готов заплатить, заплатить сколько угодно, но никто не брался. Он узнавал.
Гораздо проще сделать её несчастной. Тогда она прибежит сама.
Казалось, Клод – полная его противоположность. Небрит, небрежен в одежде. Рено не знал, что в таких находят женщины. Проходимец, пытающийся казаться интеллигентным. Как же.
Но он же другой… У него порода… Неужели ей не важна стабильность, респектабельность? Что же ей нужно тогда? Что?
Да, пару раз Рено сходил на его выступления. Смотрел внимательно – аудиторию Клод держать умел. Запомнил. Перенял кое-что. Стиль? Почему нет. Речевые обороты, жесты…
Устранить такого противника – нет ничего проще и слаще. Как она на него смотрела… Рено поёжился. Он знал, что Маргерит никогда не посмотрит на него – так…
Коротко остриженные ногти впились в ладони.
Пусть. Главное – убрать этого типа. И тогда…
А что тогда? Его не существует для неё. Пока – не существует.
Ничего. Он ей покажет.
Он рассматривал этого человека – не в упор, но очень внимательно. В таком свитере Рено бы точно не пошёл на деловую встречу.
К тому же, у него было преимущество перед Клодом – ещё бы, он знал о нём почти всё.
- Вы хотели узнать у Маргерит что-то? Ну и как, узнали?
Клод взглянул на него так, будто хотел послать сразу.
- Я в соцсети нашёл. Кларис… помните такую? Вы ей доверительно сообщили, что от Маргерит вам нужно только одно – информация о прошедших выборах. О раскладе сил.
- Докажите, - нахмурился тот.
- Доказывать нечего – я хоть сейчас могу связаться с ней по телефону. Тогда Маргерит уйдёт от вас сама.
- Она сто раз перепроверит, прежде чем принимать поспешные решения.
- Ооо, я-то знаю, чем её зацепить.
Что-то в голосе Клода точно оборвалось:
- Ага. Вперёд. Если успеешь. Если тронешь её хоть пальцем, будешь иметь дело со мной.
- Правда? Всё то, что я знаю о вас, перевесит. Меньше надо было распространяться о своих связях в социальных сетях. А разговор ваш я найду способ ей передать. Я её знаю, слишком хорошо, лучше, чем вы думаете. Неужели она захочет видеть вас рядом с собой после того, как её предали?
- Я не знал, что всё так обернётся… Мы поссорились с Кларис, и вот..
- Меньше надо было трепаться с подружками. Они, представьте, обожают деньги. Деньги – это лучшие цветы. У вас нет шансов, ни одного.
Клод молчал.
Рено наслаждался. В л а с т ь ю над ним. Это одуряюще действовало на мозг и бодрило, как хороший дорогой коньяк.
- Лучше вам исчезнуть самому, - подавляя торжество, проговорил он. – Любой другой расклад – не в вашу пользу.
Ну, что? Легко и просто. Кто владеет информацией, тот владеет…
Конечно, он исчез. Трус. Даже не пришлось ничего делать, просто переслать ему их переписку с Кларис. Для гарантии.
Вечер. Новости. Её программа.
Умеют эти гримёры. Хотя… конечно. Опухшие глаза. Получай, дура. Это только начало.
Пришло время заняться тобой вплотную.
Тогда она жила в «Рице». Старик Мохаммед обожал её, как дочь. Скорей всего, она чем-то напоминала ему Ди.
Рено знал, что она одна. Постучал.
Дверь настежь, она в распахнутом коротком шёлковом халатике:
- Клод… Ну, наконец-то…
Пьянящий запах полуобнажённого тела, это движение навстречу…
Его мечта, ставшая реальностью…
Он оторопел и пришёл в себя только тогда, когда она изо всех сил двинула ему по физиономии.
Как же больно… Наотмашь. Такая хрупкая, мягкая… он представлял её другой.
Выругалась по-венгерски.
Нет, этого не может быть. Она не может его не любить. Ещё никто и никогда… впрочем, сколько лет назад это было? Он всегда был робким, никогда не пускался в авантюры.
Но разве за такие деньги нельзя купить всё?
Он был готов умолять. Целовать её туфли. Лишь бы она просто позволила ему остаться. Он бы объяснил. Он бы…
- Змет! Иннен! Гьерунк фаз!
Дверь захлопнулась.
Он дотронулся до лица – кровь… Маргерит Ланго расквасила ему нос.
В тот же день она выехала из отеля.
Определить её новый адрес – не было ничего проще. Его люди могут всё.
Букет жёлтых роз, простой серый свитер грубой вязки. Ну, что на этот раз?
Её взгляд и слова били наотмашь:
- Заруби себе на носу: ты мне не нужен. Ты мне противен. Твой нос, твои пальцы, твоя лысина. Твои очки. Твоя козлиная бородка. Твой дурацкий костюм за подвал грёбаных баксов. Твоя мерзкая привычка подглядывать за мной. Запомни, а лучше запиши: тебе ничего не светит. Уяснил?
Дверь захлопнулась перед его носом.
Рено казалось, что он сейчас задохнётся. Что червяк внутри вырос в огромного удава и сдавил ему горло.
Хорошо… Ты сама нарвалась.
Рено уверенно набрал короткий номер.
- Я хочу сделать заказ. Ну… вы понимаете.
- Кто вас интересует? – какой равнодушный деловой голос, точно у администратора офиса.
- Маргерит Лан…го, - голос дрогнул. Это ему снится?
Трубка ответила гробовым молчанием.
- Алло… - позвал Рено.
- Вы знаете, сколько это будет стоить? – так же равнодушно спросила трубка.
- Мне всё равно, я готов заплатить, сколько нужно. Все координаты я вам дам, только сделайте это, срочно. Как можно скорее.
- Мы вам перезвоним, как только получим деньги, - ответили на том конце и повесили трубку.
Рено долго слушал короткие гудки – они казались ему избавлением.
Перевёл деньги на кошелёк мгновенно, не раздумывая.
Да нет же. Она любит его. Она не может его не любить…
Смешно. Он сам с собой спорил, как капризный ребёнок, доказывая, зачем ему так важна игрушка, которую строгая мать отказывается купить.
Она просто его дразнит. Строит из себя холодную гордячку, а сама следит за ним. Чтобы он окончательно помешался.
На последней пресс-конференции она обвела немигающим взглядом зал и насмешливо бросила:
- О, все лица знакомые…
Её взгляд, холодно скользнув по нему, пронзил его насквозь, он дёрнулся. Она его заметила, она помнит… Ну, вот – он же знал.
Вечерняя газета… Рейтинг успешных бизнесменов… О, он уже восемьдесят третий! Отлично.
Дорогой коньяк… как всегда, спутник всех его побед. В своём кабинете, Агнис не мешает – она, конечно же, уже спит.
Можно посмотреть программу Маргерит, как обычно. Ооо… какое на ней платье. Ярко-алое. Дизайнеры постарались на славу. Это очень кстати – ярко-алое.
Она ещё не знает, что будет после эфира. А он – знает точно. Приятно ощущать себя богом.
Излом изящного тонкого рта, уголки губ чуть дрожат, будто она вот-вот расплачется… И глаза, такие огромные, прозрачные, влажные… Не то серые, не то зелёные… или голубые? Не оторваться.
Он хотел бы выпить до дна эту прозрачную воду.
Он ненавидел её.
Он хотел бы вырвать ей сердце.
Он хотел бы умереть у её ног.
Всё закончится, этот гнусный червяк внутри перестанет буравить норы в его сердце, как только её не станет…
Время умирать его страсти.
Почему он так быстро сдался? Какие-то три года… это не срок.
Разве мало он заказывал статей о ней? О её происхождении, её прошлой работе, её интригах? Но они только добавляли ей популярности.
Он хотел, чтобы от неё отвернулись все.
Но все его планы проваливались. А она торжествовала. Но та история с Клодом – она её сломала, он был уверен, он знал.
И теперь, когда она одна… теперь… почему он сдался? Ведь он ещё не исчерпал все средства.
Ведь деньги – это лучшие цветы.
Эти глаза… неужели больше никогда… нет. Нет.
Где телефон, чёрт? Где?
- Отмените заказ!
- Какой заказ? Вы о чём? Вы кто? – полусонный сердитый женский голос.
- Отмените заказ! – орал Рено. – Отмените заказ!
Скольких конкурентов он устранил своими излюбленными методами – слежкой, заказными статьями и заказными… Чтобы вытеснить их с рынка. Разорить. Чтобы попасть в рейтинг успешных бизнесменов. Чтобы получить всё, что он хотел.
Чтобы в своё время задурить голову папаше Агнис и ей самой и расширить бизнес? Да он только из-за её денег до сих пор не бросил Агнис.
Чтобы купить любую девчонку в любое время.
Чтобы при помощи шантажа убрать со своего пути любого, кто посмеет хотя бы намекнуть на то, каким путём… А если шантаж не действовал, то…
Почему он думает об этом сейчас?
Почему он не может переиграть всё, перемотать назад? Почему ему не стыдно? Почему не всё продаётся?
Он сломает её… он заставит её… он сам это сделает. Сам, своими руками. И выбросит…
- Отмените заказ! Отмените! Слышите? Отмените заказ!
- Успокойтесь, мсье Рено. Всё хорошо. Сейчас вам принесут воды, выпейте… Кто-нибудь, дайте успокоительного! Всё хорошо…
Участливый взгляд, склонившееся над ним лицо в аккуратной белой шапочке. Запах накрахмаленной одежды и лекарств… Где он? Где телефон? Ярко-алое… ярко-алое… Алое по венам… Сон.
Там, во сне, он занимается одним и тем же. Скручивает из зелёных, синих, красных бумажек цветы. Их много вокруг, этих бумажных цветов. Целые поляны.
Бумажные цветы без запаха…