Странная девчонка Любка! О ней по городу вон какие слушки ходят. А она хоть бы хны: продолжает, как бы назло всем, свои вечерние прогулки по городу, тем самым демонстрируя полное презрение к судам-пересудам.
Поговаривали, что Любка свои вольные замашки от мамани-гулены переняла. Да и об отце ее никто ни слыхивал. Что давало повод местным обывателям зубоскалить еще и о том, что вышла девка прытью в проезжего молодца...
А уж молва, если кого в свой топкий омут затянет, то не отпустит.
Любку все эти кривотолки о её «любовных похождениях» ранили в самое сердце, - но в ответ она лишь ожесточалась в каком-то показном бесстыдстве. И в восемнадцать лет в ее огромных серых глазищах, во всей очень женственной и ладной фигурке, в горделивой походке можно было уловить открытый вызов не только любвеобильным особям мужского пола, а и всем закостенелым блюстителям приличий.
На главной улице, которую местные пижоны называли «Бродвеем», в многочисленных злачных местах, где всегда тусовалась молодежь и где начинались знакомства и любовные приключения, Любка всегда оказывалась в центре внимания. И даже прозвище её - «Жаба» - появилось не только за огромные глаза-кругляшки, а как бы в отместку за ее строптивый , независимый характер, который помогал Любке давать отпор и хамовитым кавалерам, и некоторым её одногодкам, тайно завидовавшим ее яркой красоте , и не терпящим чувства превосходства над собой..
Сергей Мальцев увидел Любку на «Бродвее», куда однажды, одурев от преддипломного корпения над конспектами и чертежами, вышел пройтись вместе с сокурсником по техникуму и закадычным другом Славиком Зобовым.
Любка, как всегда окруженная толпой ухажеров, заметив в толпе Сергея, неожиданно отделилась от своих поклонников и напористо пошла прямо на Мальцева, как бы выставляя напоказ всю себя, юную и волнующую. А он, уловив этот скрытый вызов и несколько оторопев от приближения городской красавицы, почему-то сделал вид, что не замечает ее стройных ног в модных ажурных чулках, и другие, более чем очевидные прелести.
Она подошла, и у Мальцева слегка закружилась голова от тонкого запаха её духов. И только несколько грубоватый говорок девушки вывел его из этой эйфории:
- Давно приметила тебя, парень. Да все как-то не решалась приблизиться к тебе раньше. Говорят, что ты дюже начитанный и принципиальный. Проведешь меня сегодня домой, или непутевая Любка – не твоего поля ягодка?
Сергей несколько опешил от такой откровенной беспардонности. А Любка в своей короткой светлой юбчонке, предельно обтягивающей ее тугие, будто литые бедра, в кофточке из какой-то прозрачной материи, из-под которой упруго пробивались соски шикарных грудей, направив на Мальцева глазищи-локаторы, явно издевалась над его растерянностью.
Непонятное, двойственное чувство охватило Мальцева. С одной стороны, его мужское любопытство волновала эта привлекательная, дерзкая девчонка. С другой же, - его утонченное представление о женщинах, вынесенное из книг, как-то не увязывалось с образом самонадеянной, разбитной девицы . .
Однако, преодолев внутреннее колебание и как бы наперекор любкиной бесцеремонности, он срывающимся от напряжения голосом выкрикнул:
- Да пошла бы ты...
И даже не взглянув на застывшую в недоумении Любку, Мальцев демонстративно перешел на противоположную сторону улицы.
Но не тут-то было. Любка, не привыкшая к поражениям, проделала тот же маневр и решительно устремилась за Мальцевым. «Цоц-цок, цок-цок»,- почти рядом стучат по асфальту ее каблучки.
Какая-то самодовольная блажь неожиданно овладела Мальцевым. Не вполне сознавая, что он делает, Сергей прибавил шагу. Но и Любка не отставала. Стук ее тонких каблучков неотрывно преследовал Мальцева, и он слышал, как она, задыхаясь от бега и слез, жалобно взывала вдогонку:
- Сережа... Ну не надо... Остановись!..
Он остановился только тогда, когда почувствовал, что Любка безнадежно отстала и прекратила свое преследование. А Славка, дождавшись возвращения Мальцева, хлопнул его по плечу, и, то ли одобряя, то ли осуждая, с ухмылкой протянул:
- Ну ты, друган, и да-а-ешь...
... Любка после этих «бегов» надолго исчезла из виду. Да и Мальцеву, приступившему к дипломированию, было не до гулюшек.
И все же, Славка несколько раз нетерпеливо вытаскивал Мальцева «прошвырнуться» на главную улицу, даже зная несколько презрительное отношение Сергея к этим городским «хождениям», Но Любка упорно не появлялась. И хотя Сергей делал вид, что не думает о Любке, все же в глубине души он надеялся увидеть в пестрой городской толпе ее обжигающую фигурку..
Но чему быть, того не миновать.
Однажды, поздним, летним вечером они все-таки столкнулись, как говорится, лоб в лоб. Любка загадочно выпорхнула из подъезда многоэтажного дома. Заметив Сергея, она мило улыбнулась, и, приоткрыв свои хорошенькие губки, видимо, волнуясь от этой неожиданной встречи, сбивчиво заговорила:
- Как долго мы не виделись, Сережа.. Ты не обиделся на меня за ту глупую погоню? А моя маманя укатила куда-то на ночь. Пойдем ко мне?
И с таким жаром она это проговорила, что Сергей застыл, как соляной столб.
Он смотрел на Любку и вроде бы не узнавал её. Она отемнила свои пепельно-русые волосы и подрезала челку. Ее красиво подведенные глаза утратили свою шарообразность и казались даже слегка по-восточному удлиненными. А обута она была в какие-то простенькие шлепанцы, которые удерживались двумя полосками кожи на тонких лодыжках ее ног. И на этой «платформе» она едва доставала до плеча Сергея, тоже не отличающегося заметным ростом.
Но самая главная перемена, казалось, произошла где-то внутри самой Любки. Это ощущалось прежде всего в ее теперь уже не нагловатом, а почти беззащитном и умудренно-ласковом взгляде..
- Ну что стоишь, как зачарованный, нравится сегодня тебе Жаба? – без всякого самодовольства спросила она. - А я ведь еще тебя не целовала! – всполошилась она, и, вскочив на тротуарный бордюр, притянула к себе Сергея.
Целовала Любка с особым прикусом, так, что кружилась немного голова, а сердце падало в какую-то зябкую пустоту. И почему-то в одно мгновение Мальцев приревновал Любку ко всем ее бывшим и будущим мужчинам.
Потом, уже в постели, он долго и по-мальчишески неуклюже мял ее молодое упругое тело. А она, захлебываясь от нерастраченной нежности, угасающим голосом шептала:
- Дурачок ты мой нецелованный... Ведь у тебя, наверное , еще и баб не было...
Ужаленный этой её верной догадкой, Мальцев сделал грубую попытку посягнуть на самое сокровенное, но неожиданно встретил ожесточенный отпор. И когда обессиленная борьбой Любка вдруг влепила ему жаркую оплеуху, у Мальцева от беспомощности и обиды потемнело в глазах. Он, как ошпаренный, вскочил с постели:
- Да что ты из себя недотрогу корчишь? – неистово закричал он. – Другим можно, а мне нет?!
Глаза у Любки засверкали презрительным блеском, и она, заражаясь его неистовством, заорала в ответ:
- Да, другим можно, а тебе, чистоплюйчику, заказано! Навсегда, понял?..
Следующая их встреча произошла, эдак, лет... через двадцать. После окончания техникума Мальцев уехал отрабатывать по направлению на один из уральских заводов. Здесь он и попытался пустить свои корни. И если по производственной линии у него все было, как говорится, «о, кей», то личная жизнь у Мальцева явно не складывалась. В этом уральском городке Сергей первый раз влюбился, потом женился. А потом его молодая и, очень степенная жена оказалась не таких уж и строгих нравов.
Сраженный этим предательством любимой женщины, Мальцев развелся, плюнул на все и уехал, куда глаза глядят. Но и вторая женитьба оказалась неудачной, и Мальцев, совсем ошалевший от такой невезухи, опять поменял место жительства.
И пошло – поехало. Блуждая по городам и весям, встречаясь с другими женщинами, Сергей почему-то все чаще вспоминал Любку. И какое-то, еще не осознанное, чувство вины перед ней закипало внутри щемящей болью.
Однажды, заехав на побывку в родной город, он вышел «прошвырнуться» на главную улицу. Но местный «Бродвей» был уже явно не тем. Здесь по вечерам не замечалось многочисленного хождения молодежи, чтобы «народ посмотреть и себя показать». Видимо, другие тусовки пошли у нового поколения, и главная улица города перестала быть для молодых людей своеобразным отражением моды и жизненных приоритетов.
Вот тогда-то он неожиданно и увидел Любку. Правда, он с трудом узнал ее в той располневшей, дородной женщине с тяжелым продовольственным пакетом. И только глаза были все те же - огромные и вызывающе-гордые.
- Люба...,- неуверенно позвал он.
Какая-то боязливая догадка промелькнула в глубине ее глаз, и она остановилась.
- А явился, не запылился, - с насмешливой грубостью протянула Любка, узнав Мальцева. – И годы тебя не берут, все такой же красавчик . А я вот совсем расплылась в счастливой семейной жизни. Ведь уже пятнадцать лет замужем, детей нарожала кучу. Не удивляйся, нашлись добрые люди, подобрали непутевую Любку-жабу .
- Такую уж и непутевую, - попытался возразить Сергей. – Я вот сегодня несколько по-другому думаю о наших бывших отношениях.
- Поумнел, что ли? – все с той же, грубоватой издевкой обрезала его Любка. – Ну что, нашёл свое счастье или как всегда в бегах находишься?
- Да как-то все не получается со счастьем, - сокрушенно вздохнул Мальцев. – Ты прости меня за тот вечер нашей далекой молодости, когда так глупо убегал от тебя...
От этих слов Любка как-то сразу сникла, и насмешливое выражение в ее глазах сменилось на умудренное, ласково-доверчивое, как в ту далекую ночь, когда она впервые поцеловала Мальцева.
- Да ладно, - снисходительно ответила Любка. – Бог, он всех простит. Только у меня, если честно, счастье тоже хлипковатое вышло. Уважаю, конечно, мужа, а вот люблю... тебя, дурачка, всю жизнь... И до гробовой доски любить буду. Такая уж, я, видно, неисправимая однолюбка... Ты прости, я спешу, дети молока просят, - перешла она опять на грубовато-ожесточенный тон. - А помнишь ту нашу первую и последнюю ночь, когда ты домогался меня? Ведь я тогда специально загадала тебе загадку. На всю оставшуюся жизнь...
И пошла, такая же странная и горделивая, слегка пригибаясь под тяжестью пищевого пакета..
А Мальцев медленно брел по главной улице города в каком-то угрюмом оцепенении, усиленно обдумывая последнюю фразу Любки. Может быть, вовсе и не Любку - жабу повстречал он на своем жизненном пути, а настоящую царевну-лягушку, ту единственную суженую, которая смогла бы сотворить его чудо-счастье? Зачем же он все эти долгие годы так упрямо и глупо убегал от него? Да и убегая от самого себя, разве придешь к финишу?
И почудилось Мальцеву, что сзади, как и двадцать лет назад, стучат вдогонку тонкие девичьи каблучки. Не выдержал, оглянулся. Но главная улица города была почти пуста. И только в жидком свете фонарей маячил одинокий силуэт удалявшейся женщины. Но вот и он постепенно растаял в сгущающемся вечернем сумраке...