Армейская стажировка.
Студенческие годы! Память воскрешает волнение перед экзаменами, эпизоды поведения учителей, студентов. Здесь, в институте, молодёжь вступает в контакт между собой и старшим поколением, здесь молодёжь симпатизирует друг другу, ищет друга жизни.
Впечатления молодости ярки, эмоциональны, индивидуальные черты кажутся резче, меньше полутонов в красках. Здесь же и формируется отношение к жизни, познаётся действие знамени того закона Гегеля: как бы тщательно не продумывали люди способ достижения цели, какие бы усилия не проделывали для найжелательного её достижения, всегда найдутся такие люди, которые попытаются достичь цели нечестным путём.
Незаметно, быстро проходят студенческие годы. Казалось, совсем недавно я дрожащей рукой брал билет на вступительном экзамене, а теперь я уже защитил диплом, и осталось последнее: летняя стажировка в лагерях Белорусии, и тогда прощай, институт: впереди новая страница жизни. Предстояло провести целый месяц под опекой бывалых боевых офицеров.
Ребят привезли на какой-то полустанок, построили и посадили на зелёные тяжеловесные грузовики, натужно ревевшие на каждом небольшом подъёме. Павлик предложил спеть студенческую прощальную на мотив марша “ Прощание славянки”
Отгремела весенняя сессия,
Нам в поход собираться пора
Чтож ты, милая, смотришь невесело,
Провожая меня в лагеря.
Песня напоминала мне о Гале. Последний разговор с ней показал мне, что родители Гали считают меня непреспективным зятем.
При въезде в расположение части ребят обдал дымом танк, который стоял боком к дороге. Из него высунулась круглая, как арбуз, голова в шлеме. Лицо водителя было покрыто копотью, но лукавая приветливая улыбка обнажила ряд белых зубов: "С приездом, салажата!'
Ребята увидели казармы -длиные деревянные дома, расположенные строго по линейке, дорожки, посыпанные мелким песком и окружённые кирпичами, поставленными углами вверх. Прятал постройки дремучий лес, окружавший расположение части. Раздалась команда: “Становись! Смирно! Равнение направо! Налево марш. Прямо! Идём в солдатскую баню. Надо сдать свою одежду в обмен на обмундирование.
Теперь вы- солдаты. Помните об этом и не позорьте своим поведением высокое звание защитника Родины.”
Ребята получили по небольшому куску хозяйственного мыла и бросились в солдатский рай - баню. Быстро раздевшись и, прикрыв кое-как мочалкой кое-что, я шагнул в моечный зал. И хорошо, что поторопился: ребята расхватали быстро все шайки для воды. В пару, в мыльной пене, без одежды все были одинаковы, и трудно было отыскать знакомые лица друзей. Но я по рыжей шевелюре узнал Женьку и, вручив ему свою мочалку, попросил: "потри!"
Женька взялся за дело энергично и для большего эффекта прошелся по спине ногтями своей пятерни. На спине загорелись пять параллельных полос.я взмолился: "полегче!"
-Как полегче? Твоя майка только показалась!
-О какой майке ты говоришь?
-О той майке, что ты надел еще в прошлом году, а потом искал, куда она пропала.
Приняв душ, ребята выскакивали в предбанник, сияя, как новенькие пятачки. В предбаннике усатый старшина выдавал ребятам солдатскую одежду. Ребята с любопытством посматривали на себя в обмундировании.
- Смотри, Леня, на Женьку, -смеялся Павлик, -он одел правый сапог на левую ногу.
- Смотри на себя: ремень висит, как седло на корове! -парировал Женька
- А Леня! -не унимался Павлик, -вылитый Швейк, а Женя-барон Мюнхаузен!
Раздалась команда старшины: “В столовую шагом марш! Запевай!”
... Жил-был сапог кирзовой кожи,
И был сапог тот одинок.
И на другие сапоги он был похожий...
Увидел босоножку и влюбился,
А она ему в ответ:
Мне нравится штиблет...
Перед столовой офицер по сборам сделал короткое поучение:
-“Никаких пререканий с командиром! Первое наказание за пререкания -наряд вне очереди на кухню, второе наказание -чистка гальюна, третье -гауптвахта. До других наказаний, дело, я думаю, не дойдёт. И еще! Всё в армии делается строем. Строем идём на учёбу, столовую, зарядку. Солдату ничего не положено иметь с собой, карманы должны быть пустыми, руки в карманах не держать”.
Утро в казарме началось с побудки в шесть часов. Ребята построились во дворе, где нахо дились гимнастические снаряды, но зарядка оказалась простой: пробежка да взмахи руками. После скромного завтрака ребят повезли на полигон для занятий. Вечером к ним зашел капитан Петраченко. Он взял с собой меня, Женю и Павлика и повёл изучать местность, на которой предстояло провести учебные маневры. По карте они нашли полянку, на которой предстояло занять огневые позиции пушкам. Ребята вбили клинышки на местах будущего расположения орудий, промерили расстояние до цели, нанесли на карту ориентиры, записали в тетрадку все расчёты и команды и сели на полянку отдохнуть.
-Видите вон там овраг? -спросил капитан Петраченко, -в этом овраге немцы расстреляли всё еврейское население местечка, и до сих пор никто даже колышка не вбил на память.
Я и Павка грустно посмотрели туда, куда указывал капитан. Женя беззаботно спросил Петраченко о том, для чего потребовалось определять заранее положение цели.
-Вы уедете, а мне за плохую выучку вас могут выговор влепить, уволить досрочно из армии, а куда я без пенсии с семьёй денусь? Вот и приходится идти на уловки.
Утром ребят подняли по тревоге. Начались ночные учения. Ребята сели в артеллерийский тягач. Женя тут же завладел смотровой щелью:
-Ребята, кругом стреляют, но не пойму, куда идёт трассерная дорожка. Кажется, стреляют в нас, а может быть, и мы стреляем. Давайте лучше закроем смотровую щель.
В тягаче трясло неимоверно, каски на головах стукались друг об друга. Рядом с ребятами лежали снаряды Петраченко приказал взять каждому по снаряду и, обняв зажать снаряд между ног. Он объяснил:-“ Не дай Бог еще взорвутся от этой качки!” Вдруг тягач остановился, и Петраченко скомандовал:-“Вылезай, вытаскивай осторожно снаряды, складывай их без стука, взрыватель у них уж очень чувствительный, отцепляй орудия, устанавливай, где колышки!” Я с трудом нашел вчерашний колышек, а уж где мишень вообще забыл. Петраченко показал цель и потребовал быстрее открыть огонь.Я прильнул к резиновому кольцу прицела, после того, как поставил вчерашние установки уровня и наводки. Женя дёрнул за верёвочку затвора, раздался оглушительный выстрел, и резиновое кольцо прицела ударило мне в глаз. Больше я не старался увидеть цель через прицел прямой наводки.
-Поворот влево на три деления! -командовал Петраченко, -связист, передай, что цель подавлена прямым попадением, артподготовка закончена!
-Ребята! Садитесь в автомашину. Как только подъедем к цели, то надо незаметно её выдернуть из земли и выкинуть. Мы хорошо промазали по ней.
Утром разбирали ночные учения. К удивлению всех Петраченко получил самую лучшую оценку.
Вечером Павлик давал концерт. Ребята лежали на койках, а в казарме был слышен голос Павлика.
-Скажите, капитан Петраченко, крокодилы летают?
-Ты что глупости спрашиваешь? Конечно, нет!
-А майор Петров сказал, что летают!
-Ясно летают, но так, низенько!
-Товарищ капитан! Лучше каши меньше мне положь, да на занятия не тревожь!
-Хлопцы! Сегодня будем грузить люминий!
-Товарищ капитан! Не люминий, а алюминий!
-Кто меня поправляет, тот будет грузить чугуний!
-Ещё, ещё, -просят ребята Павлика.
-Крадётся шпион. Прошел благополучно границу, но решил сдаться, пока не поймали.
Приходит в отдел КГБ: -“Я пришел с повинной, пересёк нелегально границу.” Капитан Петраченко спрашивает его: "Вы какую границу пересекли, морскую или сухопутную?"
-Сухопутную.
-Тогда Вам в шестой отдел, на второй этаж.
Там другой Петраченко сидит и спрашивает: -“Вы какое задание получили? По промышленности или по сельскому хозяйству?” “Я получил задание по армии." "Если Вы получили задание по армии, тогда комната семь.”
Идёт шпион в комнату семь, а там ещё один Петраченко сидит. Он спрашивает: “Вы задание по армии получили?" Шпион говорит: -"Да, получил".-"Тогда выполняйте!”
-Лазарет. Врач Петраченко делает обход:
-Чем болен?
-Чирьи, товарищ военврач!
-Чем лечат?
-Йодом мажут!
-А ты чем болен?
-Геморрой, товарищ военврач!
-Чем лечат?
-Йодом мажут!
-А ты чем болен?
-Ангина, товарищ военврач!
-Чем лечат?
-Йодом мажут!
-Есть у кого нибудь какие-то пожелания?
-Есть, товарищ военврач! Пусть начинают мазать с меня, -просит больной ангиной, -а то у них всего одна кисточка.
Казарма грохочет, сотрясается от смеха.
-Почему после отбоя смех? -врывается в казарму Петраченко, -“Встать, построиться, смирно! Отбой! Всем спать. Услышу смех, снова подниму! Устрою марш-бросок на три километра. Смеётесь! Не нравятся Вам армейские порядки, приказы, подчинённость, дисциплина, проверки. Начнёте работать и поймёте, что наша гражданская система срисована с армейской, но с дисциплиной похуже.” Капитан уходит. Павка ещё пытается шутить.
-Мама, когда у нас родится барашек, то назови его капитан Петраченко. Я приеду домой и его зарэжу!
Но ребята уже засыпают. Рой комаров, подбадривая себя воем, бросается в атаку на открытые лица. Кто-то шлёпает себя по лицу, но комары здесь тренированные. Они терпеливо ждали своего часа.
Надоедливый комар и ушибленный ударом прицела глаз не давали мне заснуть.
“Завидуют армейцы гражданским”,- подумал я. -“Kонечно, работа кабинетного чиновника гораздо приятнее службы полевого офицера. Ему не надо бояться увольнения в запас за пару дней до выхода на пенсию. Наверное, армейцам не раз приходила в голову мысль прогнать чиновников и сесть на их место.
Имея в руках реальную силу, ну как не взять и власть в стране. Стоит споткнуться партаппарату, сознаться, что король голый, т.е. система административного управления и надзора неэкономична, и армия возьмёт власть в свои руки. Слабого никто жалеть не будет. Можно сыграть на самолюбии народа: мы самые, самые, но евреи нас простодушных, доверчивых губят! Ведь правильно заметил Петраченко: армейская и административная системы управления -родные сёстры. Так почему одна из них должна быть золушкой? Обе системы построены на приказах, насилии. Там, где насилие, там расцветает доносительство, предательство друзей, подхалимаж, появляется равнодушие и безответственность, заинтересованность в личном благополучии. Нескрываемое личное обогащение власти имущих заставляет простой народ идти к попам. Люди прогрязли в грехе, эгоизме, а мы бессеребрянники, мы служим Господу, мирское нам чужо! Мы честны. И только мы можем спасти страну. Покайтесь! Иначе восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам, как сказано в Евангелие от Матфея! Из национальной религии русское Православие станет имперской религией, что приведет к негативной реакции мусульман