УНИТАЗ
Унитаз не чинился. Нужно покупать новый. Это было не по карману. А нужды справлять как, и не один раз в день? Унитаз стал проблемой № 1. В общем, на тот день единственной проблемой.
Тётя Шура завела кроликов и посадила петрушку с укропом. Стала продавать на базаре, чтобы собрать на унитаз.
Пальто перешила. Кофточку распустила и перевязала. Этим зарабатывать она не могла, поскольку для кого-то ни шить, ни вязать не умела. Для себя же – выручало.
Её дочка с её дочкой не могла себя обеспечить и с болтуном-мужем, который иногда зарабатывал что-то своей болтовнёй и враньём. И куда-то девал деньги, хотя о каждом заработке говорил много. Внучка росла. Тёте Шуре тоже хотелось как-то в этом участвовать, и она посылала дочке то подарки, то продукты, то деньги, которые муж дочки тотчас же куда-то вкладывал вместо того, чтобы купить ребёнку платьишко.
Унитаз тёк. Тётя Шура залепливала трещины пластелином, замазкой и ещё чёрт знает чем. Подтирала пол вокруг унитаза. Забывала о нём, пока копошилась на даче возле клеток с кроликами или в огороде.
Когда уставала, не понимала, зачем это хозяйство ей надо. Можно было просто наслаждаться дачным воздухом и запахом цветов. Да, ещё же цветы! Их тоже можно было продавать.
Срезала, уложила в крзины. Удачно выручила деньги, довольная пересчитала.
-А зачем они? – подумала. – Не помню. Зачем мне столько? У меня всё своё. Вещей у меня достаточно, хоть и не новое, а всё-таки достаточно.
С гордостью вспомнила качественные латки на подштаниках.
-А кто их видит? Тепло, застиранные мягче, чем новые. Верхняя одежда приличная. Особенно на даче. Старьё донашивается, зато не выбрасывается. Зачем деньги?
К ней пришли с бывшей работы поздравить с днём рождения. Дома не застали. Оставили для неё цветы у соседей.
Она защебетала:
-Спасибо! Помнят! Приятно! – и побежала на базар, забросив сумки к себе в квартиру.
Продала цветы быстро. Сложила деньги к другим.
На утро опять на базар. Продала, что привезла с дачи. Автоматически. Всё автоматически.
Пописала. Унитаз напомнил о себе.
Дочка письмо прислала. Хочет приехать. Не на что пока, пишет. Надо бы послать.
-Зачем? – подумала тётя Шура. – Зачем замуж вышла, ребёнка завели? По мне соскучилась? Внучка меня не помнит. А дочке что нужно? Деньги нужны – не я, - обиделась, перебирая свои мысли. – С подружками увидеться – Тусю мне подбросить. И Тусе я не нужна. Ей кролики и морковка в огороде интереснее, чем я. И как с ней мне на базар ездить?
Пусть приезжают. Пусть денег сперва накопят на дорогу и на жизнь здесь. А то на всём готовом. Так хорошо в гости ездить. Меня к себе не приглашают.
Сварила супчик, поела. Вкусно. Что-то в животе заболело.
В чём стояла вышла на улицу, посмотрела направо-налево, села в автобус, проехала до нужного магазина, купила унитаз, договорилась с магазинным слесарем. Он приехал, установил, старый выбросил без разговоров на мусорник, вернулся. Она расплатилась, супом его покормила, сама второй раз за день супчику с удовольствием поела.
И слесарь ушёл довольный – не поскупилась. Да и он честно к работе отнёсся, не как жэковские: не дозовёшься, придут – одолжение сделают, всё им мало, грязи натопчут, ещё и уйдут недовольные. А этот всем доволен, и хорошо сделал, знал,что левый заработок. Поговорили о жизни, пока суп ели, с хлебом.
-Хорошо! – подумала тётя Шура.
Живот покалывал, сердце побаливало. Денег ещё куча осталась. Собирала на унитаз, будто он золотой.
Пригласила знакомую, она ей за три дня все обои переклеела. Потолки красиво сделала. Хорошо!
Квартира как новая теперь. Можно пожить в своё удовольствие.
Пошла в кино. Большое дело 40 копеек! Домой не хотелось. Доехала до драматического театра. Сто лет не была. Взяла билет. Оставались самые дешёвые под потолком на галёрке и самые дорогие. Взяла дорогой. Большое дело – рубль восемьдесят!
Спектакль удался отличный. Актёры хорошие. Жизнь! Жизнь там, на сцене. Жизнь собственная. Всё отлично.
Ну помер муж. Второй спился, как и первый. А такой хороший, добрый был, руки золотые, работящий. Её дочку растил как свою. Жалел, любил. Она как уехала со своим придурком на край света, так совсем заскучал, запил, и работа не спасла. Похоронила сама, дочка не приехала.
Всё сама. Старшая где-то, неизвестно где, пьёт со своим алкоголиком-мужем. Детей нет. Сперва ещё наезжали на троих хлебнуть с «дядей Васей». Теперь пить не с кем, не ездят.
А маме помочь? Зачем? Денег не даст, не любит, что всё пропивают. Вообще, она не жадная, мама, но помешалась на экономии из-за своего унитаза. Копит, на водку не даёт.
Тётя Шура вытянула ноги перед телевизором, в кресле, накрывшись стареньким верблюжьим одеялом.
Смотрела на обои и радовалась. Деньги ещё оставались и немалые. Дом вымытый. Свобода! Треснутого унитаза нет. Больше не гнетёт покупать новый, золотой. Всё очень хорошо. Жить бы да жить и радоваться жизни.
Позвонили в дверь, наверное, соседи за луковицей пришли одолжить. Пошла открывать дверь.
-Сейчас! Иду!
Открыла.
А там с работы делегация. Хорошие они. С тортом, с подарком, с вином, с букетом, другим, с днём рождения поздравить, всё же угадали, что дома, столько всё же лет проработали вместе, ну ушла на пенсию, так что? Разве не было, за что любить?
И дочка с внучкой за их спиной с чемоданом. Навсегда приехала. «Ушла от мужа», - шепнула, чтоб праздник не портить.
Не испортила. И слава богу, что ушла, решилась. Найдёт лучшего, любой будет лучшим. А нет, то и так проживём. Никто ещё от этого не умирал. Было бы из-за кого умирать.
Туська давно столько народу не видела. Знала, что среди них есть бабушка, ей мама показала, а люди ей говорили, какая у неё замечательная бабушка, каким она хорошим работником была.
Туська прижалась к ней и что-то родное почувствовала. Нахлынуло от бабушки. Улыбка, тёплая щека, щекотные, пахнущие ромашкой и уксусом волосы. Бабушка её окружила руками – и Туська забылась, она такого никогда ещё не испытывала. Её здесь любят по-настоящему, руками, животом и щекой, и губами в щёку. И вкусно, и чисто, и красиво, и людей много, все бабушку любят, её бабушку. Хорошо!
Она только удивилась, когда все разошлись и они улеглись с мамой в бабушкиной спальне на бабушкиной кровати, мама быстро заснула, а Туська вышла в проходную комнату, где на диванчике свернулась бабушка, что бабушка плачет в подушку.
-Бабуля, можно к тебе? Ты чего плачешь?
-От счастья, Тусенька, от того, что ты приехала, дождалась я. От того, что день выдался такой счастливый, люди пришли. Всё хорошо! И унитаз я наконец поменяла, а то старый тёк уже давно. И ремонт сделала, успела к вашему приезду. Всё хорошо. И ты, мой кролик, ко мне мостишься, дай-ка диван всё же расставлю. Вот так. Теперь ложись. Вдвоём теплее.
-С тобой теплее, чем с мамой.
-От людей в возрасте тепла больше исходит, накопили за жизнь.
-Бабуль, что такое «ОН НЕ ТАЗ»?
-Унитаз, родненький. Когда город строют, первым делом строют туалет, потом баню, потом уже всё остальное. Чтобы люди могли жить чисто и работать себе в удовольствие. Без унитаза нельзя. Это санитария души, как сказал один, который его устанавливал. Спи спокойно.
Тётя Шура прижалась животом и грудью к внучкиной спинке, и обе засвистели во сне одинаково. Родственники.
11-03-07 Н.Ерецкая