После долгих поисков, буквально месяц назад, наконец-то, вторая тетрадь дневника нашего современника, попавшего в 1941, была найдена. Из независимого Кыргызстана Болотбек-ата Мамбеткулов, собственноручно, через DHL, переслал к нам, в администрацию эту самую долгожданную тетрадь. Старенькая, пожелтевшая, общая тетрадь в клеточку, вроде бы германского производства, просто на обложке изображен, мальчик в немецкой форме (может гитлерюгенд, а может быть и фольксштурм). Конечно кресты, свастики давным-давно кем-то старательно замазаны чернилами, но по личику юного гитлерёныша, видно, что это был какой-то пропагандистский плакат. Кстати типографская надпись, которая была под фото, так же старательно замазана.
Так вот администрация приступила к оцифровке второй тетради.
18 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 100-150 км от Брестской крепости)
Просыпаюсь, а вокруг благодаааааать, так ведь июль, разгар белорусского лета, птички поют, как будто нанятые, легкий ветерок, шевеля лениво ветви деревьев, массирует нежно кожу.
И тут ломом в лоб, бьет мысль, «чо за дела брат», я же на войне, хватит восторгаться красотам белорусского леса, лес от нас никуда не убежит, можно после войны кайфовать от красот здешней природы.
На мне дивизия (ну почти дивизия) , значит надо срочно оправится, принять командный вид и проконтролировать, кто и чем страдает в родной нашей дивизии. Теперь понимаю, почему я восторгался природой, я же оказывается, спал на природе (в прямом, и переносном смысле этого выражения). Ну да, мы же вчера всю ночь эвакуировались, а сколько сейчас времени? Вокруг вповалку дрыхнут бойцы, но чувствую время под десять часов, если не больше конечно. Тут замечаю Игорь Романыч ногодрыжством активно занимается прикрываясь кустами, блин, и не стыдно ему, а цельный понимаешь ли майор, человеку сороковник стукнул, а он тут балет устраивает.
- Игорь Романыч, это что за менуэт вы тут танцуете?
- Это не менуэт, а просто разминка, тренирую тело.
Дядьке некегебешному сорок лет, а фигура как у двадцатипятилетного Геракакала, вот что значит менуэт по утрам.
- Ну тогда и я пробегусь, что бы и мое тело размять.
- Не спеши друже, еще пяток минут и побежим вместе, ну конечно если ты не против, тыж командир дивизии, а я так, размяться вышел.
- Игорь Романыч…
- Капитан, я ж просил, убери свои среднеазиатские заморочки, прошу тебя, обращайся ко мне на ты.
- Прости майор, привычка, воспитание и менталитет, но я исправлюсь!
- Ох уж мне энтот восточный менталитет с цветистой развесистой вежливостью! Вбыв бы!
- Ах надо, так надо, ну что, Игорек, ты эти свои тулупы тройные закончил, побегли бегмя бегом?
- Да побежали, и помни у меня сурок узбекский, шаг- вдох, второй шаг –вдох, третий шаг выдох.
- А куда излишки воздуха девать Игорь? Два же раза вдохнул, получается, я не лопну?
- Не лопнешь, при выдохе интенсивней выдавливаешь, и пусть лопается Геринг. (Не хотелось бы на тот момент оказаться рядом, испачкает жирдяй)
Ну и мы побежали, кстати, я грешным делом думал, надавлю на газ, и дядько взмолит о пощаде и снисхождении, хрена там! Семенов, как сначала разогнался, так и бежал, даже дыхание не перебьется у «кровавой гебни». Несмотря на то, что я моложе, почти не курю, и не пью, километра через два, пришлось, обняв дерево приводить себя в порядок. А этот БТ, как рванул, так и испарился, могЁт главный (ну майор с нагличанского, разве не так переводится?)
Вернулись по отдельности, но особого превосходства во взгляде Романыча не углядел, наверно не впервой ему молодых «АдиЁтов» на место ставить.
Ну для меня будет уроком, возраст надо уважать, и что если бы я оказался сильней его, мне что орден бы дали? Потом мы все позавтракали, новое необжитое место, а ребята привыкли к нашей столовке, на том прежнем месте дислокации, ну как говорится ничего, и тут уют оборудуем.
Все, пора работать, тут вам не там, то есть война идет, а у нас прям пионерлагерь в день заезда пионеров, поэтому вызваю сразу после завтрака командиров полков и особиста с Семеновым к себе. Ну как к себе, пока у нас тут нет строений, потому мы с товарищами командирами пошли на соседнюю полянку, Прибылов остался за старшего, с поручением раздать орудия труда, и начать строить землянки.
- Ну, что товарищи командиры, какие у вас теперь есть задумки, что нам делать, Москве сейчас не до нас, нам дан всего один приказ. Повсеместно мешать немцам - нарушать транспортные артерии и т.д.
- А почему бы нам не воспользоваться планом Старыгина, он планировал перейти, на сопредельную сторону, и устроить множественные диверсии, там, где нас не ждут, - говорит Абдиев.
- Ержан, может ты, нам немного осветишь план Старыгина, я про него знаю, ну Иванов с Ахундовым слыхали немного, а скажем Савин, Семенов может, и не знают?
Ержан, стал оглядываться по сторонам, нет ли поблизости лишних ушек, ну правильно, бдительность никто не отменял, в зоне слышимости никого нет.
- Мы со Старыгиным планировали, провести дезинформацию, все бойцам рассказать о нападении на польскую территорию, а в реале собирались на восток. То есть до определенного момента, мы бы шли на запад, пробивая немецкие заслоны. И как только немцы собрали бы мощную ударную группировку, мы бы не доходя, километров 20-50, повернули бы и рванули бы на восток. Но теперь фронт с каждым днем, еще дальше.
- И что же, теперь делать? – вопрошает майор Иванов-Разумник.
- Слушайте, а давайте повернем вектор атаки, то есть всем бойцам и окрестным жителям, доведем информацию о прорыве на восток, самолеты отправим бомбить восточное направление, и будем наступать на восточное направление до Н-ска. А сами с Н-ска повернем на запад, уверен, что противник стянет войска на восточное, направление, а мы все механизированной громадой ударим на запад. – Остапа несло (ну меня)
- А интересно получится, кстати, - думает вслух прислатый (не ошибка, специально) из Москвы Савин.
- Надо разработать, точные наметки к операции, - умничает Онищук, новоявленный старлей.
- Товарищ Семенов, а вы что скажете? - интересуюсь мнение убивца широкого профиля.
- Ну все таки, войсковые операции мой юный друг, не моя специальность, у нас принципы диаметрально противоположные. Малолюдством, да исподтишка, да еще молча и бесшумно, наносим максимальный вред, и так же безмолвно линяем. Но мне кажется затея интересная, и надо над ней хорошо поработать.
- Елисеев, что вы скажете, как начальник особого отдела, что вы можете предложить?
- Первым делом, конечно, предлагаю молчать. Все, о чем говорилось тут, тут и должно остаться. Обнаружу, что кто-то болтлив, лично расстреляю, не посмотрю на заслуги, из-за болтливости и расхлябанности, отсутствия бдительности и шапозакидательства немцы прут вглубь нашей родины. А меня страна и партия, народ и правительство, поставили пресекать все эти вещи.
Да, точно Елисеев прав.
- Все, все свободны. Абдиев вместе с Прибыловым и Ивашиным заняться экранированием танков, противник знает о наличии у нас танков и готов к отражению танковой атаки. Поэтому, всеми правдами и неправдами нарастить броню, на БТ и Т-26 вдвойне, на остальные сколько сможете. Онищук, найти в окрестностях разбитые танки, и притащить их танкистам, им необходим металл, для экранирования наших танков. (обалдеть, а ГКО выпустил через два (20 июля 1941) постановление «Об экранировке легких танков и о бронировании тракторов»)
Все разошлись, но почему-то рядом остался Семенов:
- Товарищ Семенов, вы чего-то хотели?
- Послушай капитан, меня тут по вашему требованию Москва оставила на две недели, так?
- Да Романыч, что бы вы чуть-чуть понатаскали наших ребят.
- И когда я должен приступить к делу?
- Да хоть сегодня.
- Ну тогда, через пятнадцать минут, присылай на эту поляну два взвода красноармейцев и Выквана. С одним взводом буду работать я, с вторым Выкван, он душегуб очень приличный. Даже финны, во время «Зимней» войны прозвали его «бесшумная узкоглазая смерть», так что у тебя два хороших учителя.
- Хорошо Романыч, - и я поскакал, распоряжаться, и буквально через десять минут на полянке стояло два взвода наших бойцов, ну и Кузнецов тоже (Выкван Эттувьевич). Ребятки обрадовались, что их от постройки землянок освободили, но не думаю, что их тут ждет курорт.
Онищук, со товарищи, ушли искать танки, их много стояло в тот горестный для СССР год, по обочинам, у мостов, да и просто в чистом поле. Прибыловцы, весело, с огоньком (автогеном) наваривают на танки остатки найденного неподалеку «покойного» Т-26
Пусть Т-26, и не КВ, но хоть на немного улучшит защиту танков, БТ-шкам и Т-26-ым много не надо, у них же противопульное бронирование было. Прибылов придумал, как чуть более обезопасить люк мехвода в БТ, они перед люков приварили толстенный железный лист, сзади приварили еще и упоры. Красоту танка, конечно, нарушили, не БТ, а какой то носорог или рыба-молот получились. Но нам сильно эстетичность танков как бы не очень нужна, нам важней безопасность. В результате БТ стал примерно таким:
Да в эстетике танк потерял, и похож на БТ-7 как мужчина в 50 лет на стремительного двадцатилетнего молодого человека. Зато теперь противотанкисты противника, не так страшны, как раньше.
Похвалил Прибылова, молодец, ведь проявил креатив во всю ивановскую, если уж быть последовательным, то Прибылов проявил креатив во всю прибыловскую. Пока мы трындели с инженером, и обсуждали его твАрение, появился Онищук. Петруха стал делать какие-то непонятные знаки, руками, не поняв, чего же от меня он хочет, я подошел к нему и спрашиваю:
- Петровский, что с тобой?
- Товарищ капитан, мы в лесу нашли клад, какая-то танковая часть РККА, дошла от границы до этих мест, и в лесу танкисты запрятали свои машины, дальше видимо ушли налегке.
- И что, в каком состоянии машины, пфу то есть танки, и что за танки, опять тачанки типа БТ или Т-26?
- Нет, командир, там три Т-28, пять Т-34 ну и как же без Т-26, да еще пять Т-26-ых.
- И что они их не испортили?
- Да нет вроде, даже пулеметы не сняты, тильки горючохо нема, вины як горючка кончилась, так и пишлы до ридненькой Радянской власти, - говорит, от состояния аффекта переходя на ридную мову.
- Тогда, берешь Прибылова, человек двадцать архаровцев, грузовик с горючкой, Нечипоренку с БТ-шками (ну для буксиру) и вперед. одна гусеница там, другая здесь.
Во всю ивановскую (черт, онищуковскую) Петрильо кричит и сзывает: Прибылова, Нечипоренку и других. Минут через пятнадцать бронетабор чадя двигателями БТ и немецкого MAN, уходят за добычей.
Тут мимо проходят взмыленные Романычем два взвода, которые думали вместо рытья землянок побакланить, а Семенов им тренировкой все силы отбил. Тем более время обеда, пусть подкрепятся, схожу и я на обед, подхватываю Хельмута глазеющего на Глафиру (романов тут нам не хватало) и вдвоем идем на обед.
Бойцы сержанта Хмельченко (ну который фортификатор) построили хорошую солдатскую столовую. Врыли столбы в землю, покрыли все ветвями (хвойными и лиственными вперемешку), соорудили из пеньков и попиленных вдоль бревен скамьи и длинные столы, все братва, кушать покомфортней подано! Повара наварили кондёра (график блюдей утверждает Маша), и мы с Хельмутом сели среди бойцов немецкой нации. В начале немцы чувствовали себя виноватыми, и какими- то чужими что ли. Но время прошло, ребятки поучаствовали в бою, появилось чувство локтя с бойцами из других взводов (не немцев), и сейчас пацаны гогоча (как и любые другие парни в их возрасте) что-то обсуждали. Хельмут стал переводить, оказывается немецкие бойцы войск НКВД, обсуждали одного из своих товарищей. Тот при команде немецкого офицера об отступлении, по привычке собрался выполнять приказ, пока его сотоварищи, не напомнили, что теперь офицеры, по другую сторону баррикад.
И так весело беседуя, обсуждая Эберхардта Штирнера (так звали этого бойца) мы пообедали кондером, так как место новое и обед почти был сварганен с бухты-барахты, то и блюдо на обед было одно, зато сразу второе, и вдоволь. Только стал выходить из-за стола, переговариваясь с Хельмутом, как появился Никодимов (ну который снайпер).
- Товарищ командир, вас Ильиных ищет.
- Хорошо иду, - только и успел сказать я, как из-за спины Никодимова вынырнул сам Ильиных.
- Арсений Никандрович, добрый день, у нас повар такого отменного кондёра приготовил,
грех не попробовать.
- Успеется, пошли, поговорить надо, я ж сюда за тридевять земель не кондёры наворачивать добирался.
И мы с Ильиных пошли к моему шалашу (землянки пока роются), но я успел моргнуть Хельмуту и тот поскакал к повару, организовывать обед товарищу секретарю горкома. Вошли в шалаш, сели по-турецки, а как еще в шалаше сидеть, чай не гостиная в лучших домах ЛАндона и Парижа.
- В двадцати километрах северо-восточней вашей базы проходит железная дорога, и там есть переезд через железку, предлагаю остановить поезд, идущий с востока. На этих поездах везут или раненных немцев, или разбитую технику для ремонта, ну или наших пленных. То есть гарнизон на поезде, идущем с востока небольшой, вот и предлагаю поставить танк на переезде, выставить шесты с белыми тряпками, что бы заранее фрицы углядели. И как только остановят взять поезд…
- Арсений, а зачем нам поезд с разбитой техникой, мы, что металлолом для Родины заготавливать будем, вы решили мо линии вторсырья поработать?
- Вот молодежь пошла, не дослушав старшего перебивает…
- Простите Никандрыч, виноват.
- Так вот Фарход, захватываем поезд, сгружаем тех, кто на нем, если пленные хорошо, пополнение, если фрицы раненные, то пусть часа два подождут, ну а с техникой, мы опять же не сильно против. И сев на поезд грузим на него минометы с боезапасом, пушки, если артиллеристы скажут можно, пулеметов штук десять, и едем на ближайшую станцию. На станции скопилось много составом со всякими припасами для вермахта, вот мы и дадим прикурить противнику из всех стволов. Разворошив осиное гнездо, едем обратно, тут сгружаемся, разгоняем поезд, пускаем обратно, навстречу погоне (если она будет) и скрываемся в лесу.
- Арсений Никандрович, вам бы не секретарем горкома быть, а не меньше чем начальником штаба фронта.
- Не пристало нам коммунистам льстить друг другу, лучше готовь бойцов, завтра в десять самое время, для нападения, в десять по моим сведениям будет эшелон с востока.
Тут с подносом на руках входит Хельмут, и на подносе кондёр в цивильной тарелке, на другой тарелке крупно нарезанный свежий ржаной хлеб, и фляжка с чем-то и двумя жестяными кружками.
По взгляду Никандровича, понимаю, что он ошарашен, ведь жратву ему принес немец, да еще в форме обер-лейтенанта вермахта. Для полноты прикола, Хельмут говорит:
- Битте герр команданте Ильиных…
Хохочем втроем, вкратце Хельмут сам рассказывает свою историю, Ильиных доволен, с Шлюпке-то он знаком. А с Хельмутом не был, вот зараз и познакомится, то есть познакомился уже.
Потом, Ильиных обедал (скорей полдничал) а я сидел, и с Хельмутом поддерживали разговор, то есть планировали задуманную Арсением операцию. В результате пришли к такому плану, берем все немецкие танки, свои БТ, на всех малюем кресты и тактические знаки вермахтовской дивизии. Обряжаем полторы роты бойцов ЗАР в немецкий прикид, и рвем на переезд, взяв с собой две сорокопятки, и все минометы, небельверферы тоже. Тормозим поезд, под видом немцев, и наезжаем на них, мол, есть информация, что они ряженые немцы (или еще что, можно поиск дезертиров придумать, или шпиЁнов), и мы проверим документы. Ссадив немчуру с поезда делаем им по быстрому абзац, грузим на поезд железки, подходим к станции. На станции даем прикурить фрицам изо всех стволов. выстреливаем по противнику (весь захваченный боезапас), и главная цель поджечь составы с ГСМ и боеприпасами. Под шумок, быстро вертаем обратно, сгружаем, и запустив на паровозе все пары, отправляем его обратно (ну не на станцию, а туда откуда пришел). Так как в три, с той стороны пойдет еще поезд, вот фрицам-зигфридам будет приятная встреча!
Правда немцев называли при Хельмуте не так, а нацистами и гитлеровцами, нафиг обижать союзника. Ну через часа полтора, Арсений стал собираться, тяжела доля секретаря подпольного горкома, и Арсения Никандровича довезли на мотоцикле до ближайшей деревни, дальше он поехал, на возке селянина.
И я решил, надо сходить к Семенову, как бы он там не умучил наших бойцов, и мерным шагом иду по лагерю, везде бойцы уже перекрывают брёвешками верх землянок, обживаемся. На полянке «семеновской» слышны крики, дохожу, а это Романыч подает своим команды, чуть подальше, Эттувьевич показывает своему взводу хитрые приемчики. Хорошо работают, сажусь на пенек, и смотрю на то, что творят диверсанты энкагебешные.
Почему-то, Игорь работает только с одним бойцом, показывает ему удары, блоки, и другую хреномудрь бойцовскую, Выкван тоже работает только с одним, остальные бойцы стоят и смотрят, пытаясь движениями повторять движения инструкторов.
Ах понял, всех же за два три раза не обучить, и значит энкагебешники, выбрав самых сообразительных и подготовленных обучают их. А те в свою очередь потом, не спеша обучат остальных (если немцы позволят им столько прожить).
Понятно, сразу видно спецы, еще те, всех-то тут не меньше года обучать, а у Романыча только две недели.
В лесу раздался грохот моторов, да не мешало бы на танки мощные глушители приделать, все таки мы не действующая армия, поскромней нам треба быть. И напрашивается простенький логический вывод, раз моторы трещат, и тревоги нет, значит Онищук, припёр свои танки. А любопытство не грех, пойду, посмотрю, что же они там приволокли.
Увидев, что именно притащил Онищук со своими ребятами, я просто ахнул. Приволокли они все танки, все что там оставили неизвестные танкисты РККА, все три Т-28, пятерку Т-34 и пятерку двадцать шестых, правда на ходу были не все. Из двадцать восьмых два имеют проблемы, Прибылов осмотрев пообещал из двоих проблемный Т-28 сделать один нормальный, второй пойдет на запчасти и экранировку других танков. Тем более все три Т-28 экранированные. Из тридцать четверок только три на ходу, и то одна нуждается в ремонте, а остальные два на запчасти и металл для дополнительного бронирования пойдут. Ну и двадцать шестые на ходу три, из двух остальных Прибылов пообещал сделать еще один нормальный танк. Ну и ладно, пополнение получается в 9 танков, танкистов уже не хватает, придется снова шерстить лагеря пленных. Передал Онищук танки во владение Абдиеву (во прикол броневик командует танками), а Ержан сразу передал пополнение в ведомство Прибылова, тот пообещал за три дня восстановить танки (которые подлежат восстановлению), у него же полторы взвода ремонтников. Полвзвода наших бойцов из РККА, и взвод немецких танко и авиаслесарей.
Прямо оттуда пошли на ужин, на ужин уже приноровившийся старшина, под руководством начтыла, приготовили знатную гороховую кашу с мясом. После того как праздник для желудка кончился, вызвал к себе Гогнидзе, он-то командир ЗАР, с ними завтра и пойдем на бой. После часа планирования и обсуждения (я, Гогнидзе и заглянувший на огонек Хельмут) пришли к выводу, что пора спать, завтра к обеду моя штабная землянка будет готова, как обещал Хмельченко и это последняя ночь в шалаше. Хельмут ушел к своим немцам, а Гогнидзе к своим зенитчикам-артиллеристам.
Все 18 июля 1941 года закончилось
19 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 100-150 км от Брестской крепости)
Сегодня проснулся пораньше, ну как всегда, когда запланировал на утро что-то важное, инстинкт…
И утро началось с беготни, ну так надо позавтракать, подготовить ЗАР, транспорт, танки, тем более танки решено брать только немецкие и БТ, правда БТ возьмем с собой только три, с остальными колдует Прибылов. Инженер наш делает из них блин сухопутные дредноуты, по-моему, немчура от одного вида возмужавших БТ, будет смазывать пятки сапогов ГСМ-ом.
Так вот к часам 8 утра на отправке уже построились взвод онищуковцев, первый взвод немцев (проверенный в бою) и весь ЗАР старлея Гогнидзе. Кроме того, три БТ с экипажами и два панцера трёшки, с двумя панцерами четвёрками. Все бойцы одеты в немецкую форму, онищуковцами командует Вахаев (в наряде обер-лейтенанта вермахта), немецким взводом командует предсказуемо Хельмут (его тоже мы произвели из кандидатов на офицерский чин вермахта, в целые обер-лейтенанты того же вермахта, ну не жадные мы), а Гогнидзе аж в форме гауптмана. Ну и на десерт я в скромном мундире майора фельджандармерии, мундир вообще-то, был от одного покойного фельджандармского офицера, а погоны и остальную необходимую мишуру достряпал Ашотик. (очень скромно, всего лишь майор)
И в восемь пятнадцать по местному времени колонна пошла вперед, кстати, ничем особым наша колонна не отличается от среднестатистической колонны вермахта. Грузовики исключительно германские, четыре германских же танка, германские же небельверферы и «трофейное» вооружение: сорокопятки, ротные и батальонные минометы с ДП, ну и МГ тоже. Хотя я и командир, и наверно должен оставаться в расположении, но не утерпел, и оставив за главного в лагере Владика Савина, присоединился к колонне. Что бы, не гонять лошадей, к грузовикам, не тянущим пушки или небельверферы, приконтачили германские военные повозки. И в повозках тоже ехали типа солдаты вермахта, правда из этих «гитлеровцев», навряд ли хоть один мог бы, что либо членораздельное и неподозрительное на немецком.
Хоть Ильиных и говорил двадцать километров, нам пришлось проехать полных тридцать, потому, что Арсений то считал напрямки, по карте, грузовик напрямки не может, ему дорогу подавай. Ну на крайняк проселок хотя бы. Колонна остановилась у переезда, переезд охранялся отделением зольдатиков гитлеровских, но пара очередей с танковых пулеметов, и гитлеровцы тихо и быстро кончились. Ганомаг от очередей 7,92 калибра в упор не спасает. Ваши не пляшут, сказали веско пулеметы танков охранникам, и реально они бросили плясать, причем навеки. Мертвые не говорят, - говаривал Флинт,
- Мертвые не танцуют, - сказал Ивашин, вылезая из своего Т-IV.
Через десяток минут, трупаки фашистов и даже портивший пейзаж ганомаг, успешно удалились в лес, танк Ивашина поставили на проезжую часть (или нет, так про ЖД не говорят), короче танк поставили на рельсы, перпендикулярно движение поездов. По бокам танка присобачили здоровые четырехметровые жердины, навесив на верх жердин белые полотнища из белья покойный гитлеровцев. Короче все к шоу готовы, добро пожаловать гитлеровцы, концерт по заявкам телезрителей начинается.
И гитлеровцы не заставили себя ждать, Ивашин, положив голову на рельсы, определил, что эшелон идет, тоже мне «битва экстрасенсов». Скоро всем послышалось ритмичное чук чук приближающего состава. И машинист, углядев сюрприз на дороге, начал вопить сиреной, а танк не стал уходить, может он бесстрашный, или бессмертный, а может и не умеет ездить без экипажа.
Короче эшелон стал тормозить, танки, размалеванные в гитлеровский танковый прикид, не внушали страха, да и стоящие рядом псевдогитлеровцы, не казались фашистам подозрительными.
Когда поезд остановился, не доезжая метров сто до Ивашинского танка, с эшелона спрыгнул гитлеровский офицер и поскакал разбираться, а там его ждали два самозваных обер-лейтенанта, Лечи Вахаев и Хельмут. Осматриваем будущую добычу, паровоз ОВ тащил штук двадцать вагонов, впереди платформа с охраной, затем сама «овечка», после нее штук пять вагонов-платформ, на них стоят впритык наши военнопленные. Ну и за платформами десяток вагонов (четыре пассажирских и шесть теплушек) и в конце снова платформы с побитой фрицевской техникой.
Гауптман, комендант (или начальник) поезда подбежав к «обер-лейтенантам» кричит, что-то, Лечи подбегает ко мне, и говорит шепотом:
- Товарищ, капитан, что сказать энтому верблюдку?
- Как и договаривались, скажи, что проверка документов, ищем русских шпионов, пусть всех своих гитлеровцев спускает с поезда
Гауптман углядев фельджандармского майора, сразу чуть ли не на полметра уходит в землю (укорачивается, субординация твою мать), то-то, нефига было орать, на обер-лейтенантов. Короче Лечи как надо растолковал гауптману, и он стал криками командовать своим бойцам, выходить с документами.
С поезда сошло около полусотни гитлеровцев, правда пулеметчики и стрелки что на передней платформе, так там и остались (они оказывается гауптману-то, не подчинялись). Ну и хрен с вами, попробуем пнем об сову.
Подзываю пальцем Вахаева, и шепотом говорю:
- Пусть Хельмут, проверяет не спеша, документы, а ты возьми с собой десяток своих головорезов, и проверьте документы у охраны. Хельмуту передай, и сам, как только услышите крик «Бей гадов», гадов надо реально бить, понял?
Наши бойцы и так, оружие держат наготове, еще поезд только подъезжал, так еще у всех патроны были досланы в стволы и предохранители передвинуты в непредохраняемое положение. Хельмут осматривает тщательно документы гауптмановской своры, и посматривает на меня, ждет сигнала.
Все практически все фашисты под прицелом одного или даже нескольких стволов, пора и я выходя из машины, кричу:
- Бей гадооов.
Еще не отзвучала буква «Е», как раздались выстрелы, и через минуту, ни одного немцы не осталось (в живых). Сказать, что бойцы РККА (ну пленные) стоявшие на платформах, офигели, это ничего не сказать.
Потом ЗАРовцы с онищуковцами рванули в пассажирские вагоны, а мало ли кто там едет. А там ехали наши родные либерасты, то есть предатели, вставшие на путь купли-продажи родины. И среди них даже полковничеГ был, ну про то, кто они такие, мы не сразу узнали. Сперва онищуко-гогнидзевцы в традициях российского ОМОНа, всех сидевших в вагонах вывели под конвоем добавив кинетической (потенциальной) энергии пинками. Всего около пятидесяти человек, стали разбираться, по русскому мату, и по тому как расстреляны были фрицы, предатели сделали правильный вывод. Ну насчет того, кто мы, да и матюки на всех языках СССР, дополнительно объяснили продажным шкурам, что почем, и какой Берлин их ждет, на этом месте.
Все пленные получили приказ, спуститься с платформ, и построится, кстати, в теплушках ехали опять наши родные пленные, в одной женщины, в другой командиры, а в остальных уже простой рядовой и сержантский состав. Вахаев отобрал из экспленников наиболее внешне сильных, и вместе со своими и ЗАРовцами, стали втаскивать на платформы минометы и пушки.
На первую платформу залегли пулеметчики, и поставили два ротных миномета с боезапасом. Машинистов просто немного побили, и пока дали отдохнуть. На платформу, прицепленную сразу за паровозом и тендером, поставили один небельверфер. Следующая платформа приняла батальонные минометы (две штуки), затем еще платформа с небельверфером, и две платформы с сорокопятками. На крышу первого пассажирского вагона накидали мешки с песком (с землей, с почвой, короче с чем нашли) и посадили трех пулеметчиков, двух с максимками и одного с МГ, ну и вторые номера расчетов там же, и дофигищи патронов.
Ну где-то так, решил я, и Лечи лично, пинком чеченским, объяснил машинисту что пора ехать, Ивашин откатил свой танк назад, и мы рванулись вперед, гарнизон нашего импровизированного бронепоезда составил два взвода ЗАР, и взвод онищуковцев, остальные (взвод ЗАР и танкисты) получили распоряжение отдыхать и следить за всеми пленными. За главного остался Ивашин.
- Наш паровоз, вперед лети, у фашистов остановка… пою я, а паровоз набирает скорость, плохой из меня командир, опять в гущу ринулся. Ну, такой уж, я плохой командир, все-таки сержантом был (не более, даже прапором не довелось), а сержанты привыкли всегда со своим микровойском быть.
Ну и едем, едем, в не очень далекие края, и близкие соседи, нам вовсе не друзья. Несем мы близким соседям ящик Пандоры, или нет, вагон Пандоры, опять не то, эшелон Пандоры. Ну, вот едем, все в предвкушении боя, после нескольких победоносных сражений (минисражений) наши бойцы, перестали бояться «непобедимых» немцев, и привыкли побеждать их. Ну такая, вот хорошая привычка выработалась у нас, и все деловито готовятся к бою. Кто набивает патроны в запасные магазины или ленты, кто готовит мины, кто заряжает свое оружие и т.д. По-моему все напевают что-либо под нос, я почему-то напеваю чингисхановское «Москау Москау» (с какого бодуна, эта антисоветчина прилипла, не знаю) нет лучше давай «Катюшу» буду петь.
И со словами «Расцветали яблони и груши», заряжаю запасной магазин к ПаПаШе, пригодится, магазины лишними не бывают (я не о торговых точках).
Самого глазастого, и опытного в корректировании огня, Полуэктова (да того самого, которого вы читатели знаете с ДОТа), командование (то есть я) попросило (приказало) залезть на крышу пассажирского вагона. Для красоты на шее у Полуэктова висит бинокль (само собой трофей) и по мере приближения, Денис вглядывается вдаль, тем самым биноклем. Он должен раньше нас, разглядеть все цели, и дать команды минометчиками и артиллеристам, кому куда стрелять. Такова его миссия, корректировщика огня, а паровоз в это время подъезжает к станции, ветер справа от нас. И облегчая миссию Полуэктову, ветер уносит дым паровоза налево. До станции километра два, и машинист (а может Эрисханов пинками) начинает тормозить состав, правда не экстренно, а скажем, притормаживать понемногу.
Станция несется на нас, как говорят писатели-либерасты, гитлеровцы прекрасные воины, но они не ждут нападения поездом, они понаставили постов на дорогах, и зениток для отражения налета. Вот мы и приходим нежданными-негаданными, поезд притормаживая приближается к станции, мы уже прекрасно различаем вагоны, толпящиеся. Еще немного и мы можем разглядеть лица фрицев, те как раз спокойны, как весь террариум, они ждут поезд с востока (правда не совсем такой, или совсем не такой?).
Дениска уже прикидывает и записывает свои прицелы, ориентиры и дистанции. Не доходя метров двести до станции, в ста пятидесяти метрах от ближайшего вагона состав остановился. И Полуэктов, уже готов, он передает координаты целей минометчикам и пушкарям, которые необходимо накрыть. Потом Денис, захвативший всю полноту власти в свои руки, командует машинисту (или Лечи) подойти еще на 50 – 100 метров вперед, и паровоз двигается вперед, опять чук-чук, ну и вот намеченная Полуэктовым точка, и как только эшелон останавливается, Денис кричит:
- Расчеты, каждый по своей цели огонь!
Шесть минометов и две пушки начали активно швырять «напор стали и огня» на окаянных вражин. Пулеметчики с крыши пассажирского вагона начали ласкать дальние цели (особенно две батареи зениток, которые ахт-ахт), остальные начали поливать свинцом, все, что им не нравится. (а не нравится, нам тут все!!!)
И тут у меня появляется вопрос к самому себе:
А зачем я тут, для чего, и не только я, онищуковцы тут зачем, со всеми делами справляются соколы Гогнидзе. И тогда проявив креатив командую:
Гогнидзе, спустить с платформы оба ротных миномета, Вахаев спускай своих архаровцев, сделаем вылазку. Прошло пять минут подготовки и рядом с поездом полусидя-полулежа расположилась осадная группа, то есть группа для вылазки. Паровоз еще дымит, и я предлагаю пройти, прикрываясь дымом паровоза и пожара, вперед на сто-двести метров. И оттуда укрывшись выпустить оставшиеся мины, пострелять из ручного оружия, и отступать. Тут немцы опомнившись, начинают стрелять по составу, правда в дыму не видят нас (а машинисты подбрасывают уголька, под охраной бойца разведчика Ступишина), и мы короткими перебежками выдвигаемся. Пробежавшись, укрываемся под пустыми вагонами, в пространство между вагонами сержант Асатиани, устанавливает свои самовары, ну ротные минометы, и осмотрев окрестности начинает пулять мины в зенитную батарею 20мм автоматов. Ружейно-автоматно-пулеметным огнем, мы помогает косить зенитчиков, которые давно осыпали своими снарядиками наш состав, теперь они больше не будут, ибо некому.
Приказываю рвануть к расположению батареи, и мы успеваем вовремя, туда же спешит до взвода противника, но сперва Асатиани со своими минометчиками накрывают бегущих фашистов, затем и мы начинаем массажировать им кожу свинцом. Фашисты залегли, куда им беднягам с одним МП и двумя десятками карабинов, против двух минометов, шести пулеметов (ДП и МГ) пятерке ППШ и десятку МП, короче фрицы ваши не пляшут. Не для того, мы учили ДОН-16, и не для того насыщали ударные части автоматическим оружием, в ближнем бою наши ударники, опасней всех кобр, гюрз, львов, тигров и т.д. мира.
Асатиани переносит огонь на цистерны и третья мина, становится причиной пожара, эти цистерны не видны Полуэктову, и с поезда наши обрабатывают правую сторону. А мы переносим огонь дальше, станция напоминает ад, да фашистам этот кисель придется хлебать долго, и я командую отход (валить надо, пока живы), минометчики хватают первый миномет и прячась в дыму бегут к нашему «пиратскому» эшелону. Тут что-то чиркнуло по ноге, но мне не до этого, пора уносить ноги. Асатиани, поменяв прицел, выпускает последние три мины, и мы все берем ноги в руки, и давим на газ. Десять минут коротких перебежек и мы у состава, настрелялись… Быстро грузимся, машинист трогает, и «пиратский поезд», набирая скорость, уходит. Из-за дыма показывается два германских танка, две трёшки, первая трешка получает несколько снарядов от сорокопяток и послушно загорается, в лобешник второго Полуэктов зарядил шесть мин небельверфера, что с ним стало потом, мы не интересовались, но чувствую у фашистских танкистов, воспоминания остались не очень положительные (если остались).
Состав ускоряется, и рейдовая группа убирается из ада, еще больше увеличивается скорость, да мы не боимся встречно поезда. Не потому, что наши поезда самые поездатые в мире, а потому, что Ивашин имеет приказ, не пропускать составы, идущие с востока, а едущим с запада поездам теперь не до езды, фиг станцию пройдут. Поезд пыхтит, Лечи блин кричит на машиниста, что бы тот прибавил, и вот проходит время и мы на месте, Ивашин с Хельмутом встречают нас, танки тут же, пленных не видно, видимо отогнали их в лес. Как только поезд останавливается, сержант – ЗАРовец гонит из лесу, наших пленных, что бы разгрузить орудия и минометы с платформ. И в течении пятнадцати минут, все полезное с поезда снято (и свое и чужое), затем, паровоз трогается и на нем укатывают Вахаев с Асатиани, они имеют приказ разогнать состав, спрыгнуть и обратно, а мы их подождем в лесу.
Всех пленных накормили дважды, и они полны сил, придется им топать тридцать километров, большинство согласно, ведь теперь они на свободе. А вот предателям не позавидуешь. В лесу на условленном месте оставляю отделение Вахаева, вместе с ганомагом, как-нибудь доберутся, когда кавказцы (чеченец и грузин) их догонят, а мы уходим вперед, у нас почти четыреста человек освобожденных пленных, из них почти сорок женщины-военнослужащие РККА и около взвода командиров.
Идем исходя из скорости наислабейших из пленных, Ивашин ушел вперед, в машины мы загрузили наиболее ослабевших и женщин, когда один из командиров попытался сесть в грузовик, пришлось пригрозить расстрелом. Ивашин получил приказ передать всех Елисееву, на жесткий фильтр, и колонна транспорта и танков ушла, а мы идем пешком, почти 80 % бойцов, самые здоровые пленники и предатели шагают под взведенными автоматами. Если что, я демонстративно приказал бойцам не жалеть патронов на врагов народа и предателей Родины.
Через часик нас догоняют вахаевцы, сам Лечи хромает, неудачно спрыгнул с паровоза, зато Асатиани Тенгиз цветет и пахнет, герой, три километра чеченемца тащил на своем горбу, но дотащил. Тут мне от чего-то, кардинально поплохело, я ощутил боль в ноге, и шмякнулся на землю…
Очнулся я в землянке, рядом обняв меня, сидит Маша, приговаривая какие-то нежные глупости, напротив меня сидят, посмеиваясь Калиткин с Онищуком, а что со мной случилось?
Маша приказывает мне лежать, и выпроваживает дохтура с хохлом, потом подходит ко мне и говорит:
- Слушай, ты коммандос гребанный, ты же мне еще в 2011 в ноябре обещал беречь себя, нафига ты полез под пули?
- Я Маш, что ранен?
- Да милый, ты еще умудрился прошагать пять километров с раной в ноге и теряя кровь, от потери крови и потерял сознание.
И потом полезла на меня с кулаками:
- Сволочь, скотина, тварь бесчувственная, нехристь такая, а что бы было, если бы ты умер, ты обо мне думаешь иногда, говнюк напыщенный, ты же идиот, не знаешь что я беременна…
- Что беременна, кто беременна, как беременна, почему беременна? - И от радости все логические центры у меня отключились, я только покрывал поцелуями любые части тела Маши, что попадались моим губам, причем три раза умудрился поцеловать воротник любимой.
- Все, спи сволочь, спи кровосос, ты должен выспаться, что бы выздороветь, понял? Теперь на тебе ответственность еще и за НАШЕГО РЕБЕНКА…
На этом кончаю дозволенные речи, ибо благодарности моей к Маше не было предела, но..
об этом не пишут… Все и этот день закончился.
20 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 100-150 км от Брестской крепости)
Блин, Маша беременна? Так она тут с 3 июля, прошло чуть больше двух недель, неужели можно забеременеть (и самое главное, узнать об этом) за неполные два десятка дней?
Что-то у меня в голове не стыкуется, чего-то я вообще не понимаю, рядом посапывает Маша. Неужели беременна, а где же логика. Машинально ищу по карманам сигареты (из той жизни привычка), но фиг вам, нет сигарет, да и вообще ниже пояса ничего нет, выше пояса белье красноармейское, а ниже только одеяло.
Засада однако, и на улицу не выйдешь, представляю часового, если он увидит меня в таком эротическом прикиде, застрелит наверно на месте, тогда нудистов не очень любили.
Машуня просыпается и крепко-крепко обнимает меня:
- Милый ты как?
- Да в норме, хватит краски мрачные нагонять, у меня неопасная рана, подумаешь, икроножную мышцу прострелили.
- Да но ты скотина такая раненный протопал, теряя кровь пяток километров.
- Ну и что, организм как у быка в расцвете сил, за недельку кровища восстановится, все тащи одежку.
И Маша, что бы не расстраивать «ранетого и поломатого» быстро встав, принесла мою форму. Хотел посмотреть место раны на галифе, но Машуня дает мне форму РККА, а ранили-то меня в шикарном прикиде фельджандармского майора. Облачаюсь, нога конечно побаливает, но жить можно, тем более рядом любимая. Она помогает доодеться мне, и вдвоем мы выходим из землянки. Само собой опираюсь на Машу, а она ниче, сильная, тащит меня как танк телегу, ну и девушка у меня, прям с турбореактивным мотором.
Оказывается, давно рассвело, время, где-то 9 утра, бойцы вовсю продолжают обустройство лагеря, а мне дюже интересно кого ж мы вчера привели. И предлагаю Маше пройтись в ведомство Елисеева. И мы ковыляем по направлению к «кровавой гебне», все вокруг оглядываются, и прямо перед нами возникает Калиткин:
- Это что за волюнтаризм товарищи, кто разрешил ранбольному покидать палату?
- Товарищ Калиткин, а вы не забываетесь? Как вы разговариваете с командиром дивизии?
- Дорогой капитан, вы до ранения были командиром дивизии, а сейчас вы всего лишь, один из ранбольных, ясно? А ну марш в палату!
Ни фига себе, вот чеховец крутой оказывается, а я-то думал интеллигентик, так нет, этот Чехонте быстро обернул меня из куля в рогожу, и Машундру тоже в бараний рог скрутил.
- Товарищ начтыл, а вам не стыдно, какой пример вы даете раненому? Марш в палату оба, через пять минут я сам лично приду на перевязку!
Ну, ты Наполеон очкастый, Троцкий с его волюнтаризмом отдыхает абсолютно, рядом с нашим врачом-тихоней. Придется подчинится, и мы плетемся обратно, а я думаю:
- Vae victis! Тоже мне Бренн в белом халате, Ганнибал со скальпелем, Тамерлан от аспирина, Чингисхан от клистирных трубок. Оскорбляя мысленно Калиткина, снова очутился на своем ложе, Машуня хотела, меня раздеть, но я отказался. Тут пришел клистирный Сулейман Великолепный, и раздеться мне, все равно пришлось.
Помучив меня, Калиткин наверно решил пусть живет, разрешил одеваться, и облачаясь я спросил.
- Калиткин, нехороший ты человек, можно мне хоть с командирами пообщаться?
- Конечно можно товарищ капитан, у вас же не горло прострелено, а нога.
- Ну тогда, Маша пошли, сходим к Онищуку и к Елисееву.
- Ранбольной Каримов, я вам разрешил общаться, а не шататься по расположению, вы скажите мадемуазель начальнику службы тыла, она вам и приведет, кого вам надо.
И терминатор от медицины, развернувшись ушел, блин значит, придется изображать Карла XII под Полтавой.
Попросил я Машу, пригласить сперва Елисеева, та тоже сильно не заморачивалась, и выглянув из землянки припахала какого-то бойца, тот и сгонял за «кровавой гебней».
- Привет больной, слушай капитанишко, какого черта ты под пули полез, что возомнил себя Карлушкой двенадцатым? (он что, читает мои мысли?)
- Привет палач вольнолюбивого демократического воинства, как ты там? Расслабься, пуля шальная, да и рана не опасная.
- Ну что, предателей, что ты приволок, опросим в последнюю очередь, а начали фильтрацию с женщин, они бедняжки и так у немчуры натерпелись. А мужики подождут, тем более двужопые предатели и враги народа.
- И что, откуда пленные?
- При взятии Минска попали, вот и фрицы помурыжив, отсортировали для отправки пленных нах фатерланд.
- Понятно, Елисеич, если будут новости, держи меня, пожалуйста, в курсе.
- Само собой, расслабься Фарход и выздоравливай, у нас все хорошо. – И нагнувшись шепотом, говорит мне:
- Выздоравливай быстрее, через три – четыре дня выходим в Польшу, ну или на Польшу, - и потом уже нормальным громким голосом, - Ну пойду я командир, сам знаешь дела.
После Елисеева, я хотел бы пообщаться с Прибыловым, о чем и сказал Маше, и та снова сделала вестовым какого-то очередного красноармейца. Прошло минут десять и Прибылов немного сутулясь, вошел в землянку, и поздоровавшись сел рядом с Маней.
- Командир, вызывали? Военинженер Прибылов по вашему приказанию прибыл (а инженер-то скаламбуримши).
- Да Прибылов, как у тебя дела, ну то есть как обстоят дела с ремонтом и бронированием танков?
- Ну оба Т-28 готовы и опробованы, так как они Т-28Э, они с завода уже экранированы, и потому мы даже не планировали увеличивать бронирование данного вида танков.
- Так Прибылянский, давай дальше.
- Т-34 ребята сейчас доделывают, как и говорили раньше, две оставшиеся тридцать четверки пойдут на запчасти. Итого получается у нас семь боеспособных средних танков:
два Т-28Э, найденные накануне, и один Т-28 который использовался и ранее, его агрегаты сегодня перенесем в не подлежащий восстановлению Т-28Э, и всего будет три экранированных Т-28. Кроме найденных и восстановленных накануне у нас был один Т-34, но с тридцать четверками проблема, они на соляре, а у нас запасов соляры мало, только на один рейд всеми четырьмя танками.
Идем дальше, нами уже экранированы три БТ-7, сегодня до вечера, будут экранированы все остальные БТ-7. Завтра приступим к ремонту и дополнительному бронированию Т-26, надеюсь, завтра к вечеру доложить о готовности, товарищ командир дивизии.
- Спасибо, Прибылов, молодец, хорошо работаете!
- Служу Советскому Союзу!
- Ладно, иди Прибылов, форсируй свою нужную деятельность. Не можешь послать бойца, что бы ко мне тот позвал Кравцова?
- Хорошо, сам схожу, - и Прибылов отбыл!
Раздался грохот сапог, и в землянку, как на позиции врага ворвался наш летун Кравцов.
- Товарищ комдив вызывали?
- Да Кравцов присаживайся, надо мне с тобой поговорить, товарищ Машкова, можете нас оставить наедине, просто нам надо поговорить конфиденциально, - на что начтыл фыркнула, презрительно, и ушла по своим тылово-крысиным делам.
- Слушай Кравцов, вчера мы разметелили к едрене фене станцию, и противнику надо три-четыре дня, что бы привести все в порядок. То есть с этой линии, прущие вглубь СССР полчища не смогут получать свое довольствие. Но есть и другие линии, в ста двадцати километрах южнее есть еще станция, и через ту линию гитлеровцы отменно снабжают своих вояк. Вот предлагаю сделать туда налет, апробировать наши партизанские ВВС, в первый раз бомбили очень хорошо, но фактор неожиданности, во второй раз может не сыграть.
Предлагаю следующее, в два часа ночи, По-2, на малом газе, подходят к станции и накрывают бомбовым ударом зенитчиков, как только По-2 отбомбятся, на станцию прилетаете вы, и юнкерсы, и ишаки с чайками. Постарайтесь и к чайкам с ишаками приделать бомбы, ну и потом отбомбиться так, что бы и эта станция на неделю вышла из игры.
Но сперва, надо летать, днем, на одиночном юнкерсе, и разведать местоположение зениток. Затем передадите, эту информацию летчикам с По-2, да и стрелка надо в По-2 с пулеметом МГ, что бы по расчетам зениток поработать. Понятна мысль Кравцов?
- Да куда понятней товарищ комдив, предлагаю, где-то к часам двенадцати, самому вылететь на рекогносцировку.
- Да ты назначаешься главным, так как все-таки ты бомбардировщик, а Никифоров истребитель, и специфика службы у него немного другая. И на разведку вылетишь ты, у тя ж привычка работать по наземным целям, у Никифорова привычка работать по воздушным целям, все иди.
Кравцов, обрадованный предстоящим делом, ускакал как молодой газел (да не газель, она же женского полу, а именно газел-самец)
За разговорами пришло время обеда, сам начтыл (честь-то какая) принесла поднос с яствами, ну и мы вдвоем прилично так покушали. Потом сидели и пили чай, проводя время в приятных интимных разговорах. А я все думал:
С кем же я поговорить-то забыл а?
Епрст… Я ж сегодня Онищука не видал, и сам этот украинский прАтивный хлопец, чего-то зайти не додумался.
- Маш, а где Петруха?
- Так они же на разведке!
- И кто их туда послал?
- Так они ж у тебя разрешения спросили, со своим чеченёнком с утра тут были, не помнишь?
- Неа, не помню, и что, куда они отправились?
- Осмотреть окрестности, собрать информацию от агентуры, наведаться к Ильиных, но самое главное к Тухватулину.
- И что потом?
- Короче предлагаем после нашего ухода отсюда, Тухватулину с его бойцами перебраться сюда, и тут оставить около роты бойцов. Отдохнув три четыре дня, приучат фрицев к покою, и снова начнут нашу пляску смерти, пляску немецкой смерти.
- Ну, тогда ладно, а кто это мы, которые предлагают это?
- Ну пока ты раненый и без памяти был, я и предложила…
- А не много ли вы на себя берете, товариСЧ наполеонша?
- Прости милый, но ты был без памяти…
- А чеж, тогда не подняла по тревоге всех и не рванула на осаду Берлина а? Ты ж такая вумная, и вообще, ты у нас начтыл или кто? А ну вперед, заниматься своими крысиными делами. Мне кажется любимая, ты на себя много берешь.
Теперь я хочу поговорить на другую тему, объясни мне, каким макаром ты забеременела, и главное узнала об этом, за две недели а? А то я логики не всасываю, физиология, что ли поменялась и у тебя милая после переноса, каждую неделю «критические дни»?
- Ну, ты дурак милый, я ж тебя этим поддержать хотела, мы ж с тобой планировали ребеночка, до переноса, я и подумала, что эта весть тебе поможет быстрей выздороветь! Правда забыла про твой дурацкий критический образ мышления.
Блин, и как такую женщину, не обнять, не прижать к себе, она же ангел мой, ангел земной.
- Прости милая, прости психа, прости дурака.
Маша гладит меня и смотрит на меня всепрощающе, она видит во мне не грозного комдива, а просто больного, но любимого, глупого, но своего…и она права!
Раздается воспитанный стук в дверь, землянки, мы с Машей хором кричим:
- Войдите.
И в землянку входит Семенов, за ним радист, с телеграммой.
- Привет болезный, ну как там твоя героическая нога? – спрашивает Романыч.
- Не дождетесь, - отшучиваюсь я, Маша жестом приглашает сесть Семенова, а радист перебирает ногами, не терпится ему, значит.
- Ну Генка, в чем дело? – спрашиваю я у Зворыкина (ну радиста нашего).
- Тут товарищ командир телеграмма с центра.
- Читай Зворыкин, тут все свои, и тот читает.
«Одобряем разгром станции D. предлагаем разработать план аналогичного нападения на станцию W. Всем бойцам привет от генерал-майора Старыгина!»
Блин, и эти прочитали мои мысли, однако тут сильно развито ясновидение что ли, или Мессинг им подсказывает а? А Кравцов наверно уже обратно возвращается на юнкерсе своем, время то два часа дня уже.
- Геннадий, передай в центр, что мы уже занимаемся этим делом. Ну и передай данные о нападении на станцию D. А конкретные потери врага, тебе должен сказать Полуэктов, он занимался корректированием огня, и ему с высоты, да в бинокль виднее было.
- Хорошо, разрешите идти?
- Ну да сообщи, что особо отличились Полуэктов, Хельмут и Асатиани.
- Будет сделано, товарищ комдив, разрешите выполнять?
- Да Зворыкин, - И Генка свалил, передавать информацию в Москву, в центр, кстати, мы используем шифр системы ЧУКЧА. Не слышали про такую систему шифрования?
Так это придумал Шлюпке, то есть предложил, заранее чередовать языки, национальностей и народностей СССР. И на эту неделю принята система ЧУКЧА, а расшифровывается просто:
Ч – чеченский;
У – узбекский;
К – калмыкский;
Ч – чукотский;
А – адыгейский;
И что думаете, просекут немцы хваленые либерастами умницы? Да нет думаю, черта с два, и даже с три, тут не семи пядей, а семисот пядей во лбу не хватит дотумкать, нашу выдумку фрицам.
на следующую неделю идет следующая система:
К – кумыкский;
А – абхазский;
Б – балкарский;
А – Аджарский;
Н – Ногайский.
То есть на этой неделе ЧУКЧА, на следующей КАБАН, и т.д. и плевать нам на энигмы. На черта нам выдумывать велосипед, когда человечество уже выдумало гоночный болид?
Правда русский, украинский, белорусский, литовский, эстонский и латышский, мы использовать не сможем, на той стороне много человечишек, могут их знать, ну айзсарги всякие, нахтигали-бранденбурги и Шухевичи и Коновальцы. А нет, Коновальцу Судоплатов уже устроил взрыв мозга, ну на той стороне перконкрусты, сичевые стрельцы всякие точно есть.
Извините, отвлекся, растекся мыслью по Еве, тьфу, простите по древу. А че аблаката язык кормит, его фуагрой не корми, дай потрындеть! Сержантом-то, с армейской лаконичностью я недолго был, а аблакатом с их повышенной болтологичностью надцать лет!
Ну, тут мои размышления, прерывает радостный во всю ивановскую Кравцов, без стука врываясь в землянку.
- Товарищ комдив, разрешите обратиться!
- Обращайся, не томи, знаешь же, что я жду тебя «с томленьем упованья».
- Полетал я над станцией, над станцией шесть зенитных огневых точек, две пары длинноствольных 88мм орудий, и четыре пары малокалиберных зенитных автоматов. Предлагаю кукурузникам, начать с малокалиберных, они по моему для По-2 опасней 88мм пушек, те медлительны, а автомат закидает их своими снарядами.
- Так продолжай Кравчук, хотя нет Кравчук это один дерьмократ такой был (а может и жив курилка).
- Не понял, товарищ комдив, какой-такой дерьмокат-самокат?
- Не важно, Кравцов, не отвлекайся, давай по существу, что предлагаешь?
- Так вот, для малышей (ну мы По-2 так называем) более опасны автоматы зенитные, потому предлагаю малышам задавить прожектора, затем автоматки, и на десерт навалять ахт-ахтам. Ну и к тому времени, мы налетим, авиаслесари уже приделывают бомбы и к ишакам и к чайкам. Конечно же это не юнкерс, и не хейнкель, и совсем не СБ, и даже не ТБ, но на безрыбье и крокодил за скумбрию сканает.
- Понятно, Кравцов, на малышах кто полетит?
- На одном Игорь Инжеватов младлей, он до плена на таком и летал, на втором полетит Александр Сафрониди, этот-то истребителем был, на ишачке летал, но с По-2 справится, мы же все на них учились!
Ладно, Сергей иди уж (Просто я вспомнил, что Кравцова зовут Сергеем), и Серёга, так же стремительно как вошел, вышел, да нет, прямо вылетел, он же летун!
За то время пока Серёга трындел, Машундра снялась с места дислокации и свалила в неизвестном направлении. Хотя нет, в известном, в двери, до Машиной ретирады, мелькнула Глафирка, значит и благоверная моя ушла на склад.
Лежу, размышляю и предательская мысль бьет в голову, как подкалиберный в кормовую часть «Тигра», блин каламбур получился, кормовая часть «Тигра» (от слова корм). Вообще то, до Тигров сумрачный гонимый тевтонский гений не додумался, и самый страшный зверь пока Т-IV, особенно новая модификация (новая на 1941 год). Ну да ладно, нам в встречном танковом бою не воевать, Мы партизанская дивизия, исподтишочники, исподтишка ужалим фрицев-гансов, и в лес и чем глубже в лес, тем «широка страна моя родная»!
Тут слышен грохот сапог, и в землянку скатываются пышущие здоровьем и молодецким азартом, три богатыря, Илья Муромец – украинского производства, Добрыня Никитич чеченского производства и товарищ Алеша Попович (тогда уж Муллаевич) родом с Киргизских степей. Онищук, Вахаев и Мамбеткулов. От них прет каким-то немецким одеколоном. Все гладко выбриты, и очень похожи на бравых Швейков тевтонского производства (тем более наряжены в вермахтнатиков), вот только из Мамбеткулова немец как из меня балерина Сволочкова.
- Привет Фара, кричит Петруха кидая задницу на скамейку, остальные архаровцы, так же бесцеремонны.
- Бойцы, вы к мамке на побывку прибыли, или к командиру на доклад, - жестко пресекаю я махновщину.
Разведчики стройными рядами, отрывают кинутое со скамьи, и выстраиваются почище эсэсни из «Семнадцати мгновений весны».
- Товарищ Онищук. Петр Тарасыч, вы заместитель командира Дивизии Особого Назначения НКВД СССР, или сотник Гаврюха из махновцев? А вы товарищ Вахаев, вы что на базаре мандаринами торгуете (штамп блин)? Мамбеткулов, когда до войны вы учили детей в школе, вы их учили таким же манерам?
И товарищи разведчики стоят предо мной, как хулиганы десятиклассники, перед директором школы, который поймал их в туалете школы, с сигаретами. Советское воспитание, и политработа комиссаров в армии, снова вернулись к ним, и вся тройка стоит краснея и местами белея как футболки Спартака (красно-белые). Я ж замолкаю, теперь их очередь говорить, пусть докладывают. Тут Петруха что-то шепчет своим, и вся троица выходит обратно на улицу. Раздается стук, и четким, командным голосом Онищук говорит:
- Товарищ комдив, разрешите обратиться!
- Разрешаю старший лейтенант Онищук.
- Группа разведчиков, прибыла с рейда, разрешите доложить результаты?
- Да товарищ старший лейтенант, докладывайте.
- Разведчики, разделены были на две группы, одной командовал я сам, второй Вахаев, доложу о рейде своей группы, о рейде второй группы Вахаев доложит сам.
Итак первое задание нашей группы, это встреча с группой Тухватулина, встреча прошла удачно. К моменту начала рейда в Польшу, группа Тухватулина законсервировав склад. перейдет на место дислокации ДОН-16. Бойцы группы Тухватулина, начали подготовку к консервации и маскировку складов и подъездных путей. Затем наша группа провела рекогносцировку местности, согласно наблюдениям группы, противник стягивает силы к станции W, немецкое командование ожидает нападение или со стороны шоссе, или со стороны железной дороги, на станции уже сосредоточенно до полка пехоты, при поддержке сводного танкового батальона. У меня все, товарищ комдив.
- Молодец, а как вы с немцами говорили? Ты ж на немецком ни бельмеса не знаешь?
- Ну а Хельмут на что, он был с нами, и играл роль обер-лейтенанта фельдъегерской службы вермахта, а мы его охрана.
- Молодцы, Лечи какие у тебя новости?
- Наша группа, также провела рекогносцировку нашего пути на Польшу, действительно, некоторые гарнизоны сняты, и перекинуты к станции W, то есть пока немцы держаться станции путь на Польшу нам практически открыт. Кроме того, противник свозит военнопленных, а так же вспомогательные службы, для разбора завалов на станцию D, и даже некоторые гарнизоны. Затем мы побывали у Ильиных, Арсений Никанорович передал вам привет, и точные сведения о потерях германцев на станции D. Согласно информации от Арсения Никаноровича, у противника следующие потери:
огнем уничтожено двадцать четыре вагона с горючим, при взрыве горючего огонь перекинулся, на стоящий рядом эшелон N-ской танковой дивизии вермахта, и пострадали восемь танков (пять Т-IV, новой модификации, не подлежат восстановлению). Кроме того взорвались или сгорели девять вагонов с боеприпасами (авиабомбы и снаряды для артиллерии) . Уничтожено два танка Шкода-38, три батареи зенитных автоматов с прислугой и одна батарея 88мм зенитных орудий. Потери в живой силе составили 125 человек убитыми, и 89 раненными, минометчики умудрились накрыть пассажирский состав, с маршевым батальоном, зенитчиков, танкистов и до взвода сотрудников организации Тодта (что они делали на станции, я не знаю)
- Ну молодцы, все идите отдыхать, чувствую ужин готов, а ты Лечи сгоняй к Зворыкину, и передай информацию о потерях противника ему, пусть доложит по инстанции, Москва, по моему будет рада! Все идите! А вас Онищук, я попрошу остаться!
Все в традициях Лиозновой, но я все-таки не папаша Мюллер-гестапо, хотя из Петра офигенный Штирлиц получился бы (если бы он по германски кумекал).
- Слышь, Петро, ты не в обиде на меня?
- Нет, Фарход, ты прав, идет война, а мы себя как мелкопоместная польская шляхта в сейме ведем, ты прав.
- Ну, если ты не в обиде, на меня то будь другом, позови мне Елисеева с Абдиевым, а сам иди ужинать, и этому старшине, передай что бы организовал нам сюда три порции ужина.
- Понял, Фарход, сейчас все организую, - и Петруха ускакал восвояси (раз ускакал, значит, реально не обижается).
Сперва подоспел ужин, один из помощников Крамскова, балкарец Шогемоков принес и поприветствовав комдива, положил поднос с тремя котелками пшенки, чаем и сахаром на кургузый столик, сразу за его уходом в землянку ворвался бронеказах.
- Товарищ комдив, вызывал?
- Да Ержан присаживайся, ща дождемся еще одного гостя и поужинаем-поболтаем. У меня на родине, при приеме пищи ждут старшего (по возрасту, или по должности) и есть начинают, только после того, как старший пригубит блюдо, ну да пригубить (прикоснуться губами) можно не только спиртное. А Еслисеев и по званию, и по возрасту меня старше, а Ержанчика тем более.
Наконец, представитель «кровавой Гебни» здоровается с порога и входит:
- Приятного аппетита басмачи!
- И тебе не болеть, недоразоблаченный подручный Ягоды и Ежова, и скрытый троцкист, - отвечаю ему той же монетой.
- О смотрю комдив-то наш оживает. – говорит Елисеев и садится за стол.
- Елисеич начинай, давай поужинаем по семейному, - предлагаю я и подшучивая друг над другом, наша троица весело поглощает ужин, после ужина попивая чаек начинаем разговор, блин совсем как на Востоке, в чайхане, сюда бы еще пластинку «Яллы», с ее песней «Чайхана», но на нет и прокуратуры нет (и других правоохранительных органов).
- Слышь Каримов, че вызывал-то, чисто поесть в кругу друзей? Не верю, ты бы наверно со своими махновцами поел бы, ну с разведчиками (блин еще один экстрасенс, да что за день-то такой а?)
- Так думаю Ержану, сперва выговорится надо, он же командир бронетанкового полка.
Абдиев тут опомнился, и отстранив кружку говорит:
- Товарищ комдив, нельзя ли из пленных сперва отфильтровать танкистов? Просто у нас танков теперь больше двух десятков, а экипажей наберется только на половину. И что мне делать, где танкистов искать?
- Ну как, товарищ Елисеев, вам понятно, зачем вы тут?
- Понял, сегодня до ночи пропустим, сколько можно, причем упор сделаем только на танкистов, тем более точно знаю, двое уже все готовы к труду и обороне.
Поворачиваюсь к Абдиеву:
- Вопрос исчерпан?
- Да товарищ командир дивизии.
- А как там идет усиление бронирования?
- Хорошо, только Прибылов хотел поначалу применить схему экранирования БТ-СВ, но мы отговорили.
- Почему?
- Так много металла уйдет, на другие не хватит, да и не нужно нам полное бронирование, нам бы только лоб укрепить, лобовые удары страшны нашим БеТехами и двадцать шестым, а бока и корму подставлять, мы не собираемся. Не регулярная армия, нам с танковыми дивизиями не воевать, наше дело засада, и бег потом сломя уши. Вот и навариваем спереди, куски неремонтабельных танков
- Ладно, товарищи командиры, свободны, занимайтесь своими делами, меня что-то в сон тянет, переутомился чуток. Ержан будь другом, позови мне Онищука.
И товарищи командиры комбронеполка и начальник особого отдела удалились. Меня сморило, но ворвавшийся Онищук, не дал заснуть.
- Товарищ комдив, вызывали?
- Да Петруха, мне что-то плоховато-херовато, и тянет в сон, а ты остаешься за главного, ночью летчики, должны сделать каверзу противнику, проконтролируй, что бы все было тики ток. И это сдвиньте операцию на часок, не в два ночи, а в час.
И договорив (или недоговорив), чувствую как проваливаюсь в царство Морфея… спаааааать…
21 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 100-150 км от Брестской крепости)
Утро начинааается, начинается!
Блин приснился детский мультик из брежневских времен, но мульт офигенно добрый, офигенно солнечный, и офигенно позитивный, а песенка просто офигенно душевная! Блин, Брежнев сейчас наверно по званию или равен со мной (в 1941 году), или даже младше меня, но хорошее было время, застой, ну не сравнить со Сталинской эпохой, но было тихо, мирно и сытно.
Уф пора вставать, всю ночь снилось нападение кравцовских соколов Сталина на станцию W, хорошо под утро этот мультик приснился, развеял психоз. Интересно, как все прошло, а то из-за потери крови, я вчера позорно уснул, и теперь понятия не имею, как все прошло.
Пытаюсь встать, получается, кстати, у какого-то писателя альтернативщика (попаданщка), рассказывалось, что у попадалы раны заживают быстрее. То есть процессы регенерации намного быстрее и эффективнее чем у нормальных людей, у меня вроде тоже, рана затягивается, вчера еще Калиткин говорил.
Одеваюсь и встаю, в углу стоит палочка (трость) беру ее и опираясь, ну что бы не натрудить раненую ногу, выхожу на волю, преодолевая сперва ступеньки.
Ого, все уже давно поднялись, и заняты своими делами, иду к умывальнику, под большим деревом саперы сделали умывальник на двадцать персон. На металлической конструкции развешаны какие-то бачки и баки из танков, и простенькая система поливания воды. тонкая дырочка заткнута привязанной пробкой. Вытаскиваешь пробку, льется тонкая струйка воды, умываешься и деревянную затычку снова вставляешь в дырку. Дешево и сердито!
Быстренько умываюсь, вытираюсь захваченным из землянки полотенцем, и замечаю стоящего рядом Онищука.
- Здравия желаю товарищ комдив!
- И тебе не хворать Онищук, какие новости?
- Да пока после ночного налета тихо, ничего особенного не происходит.
- А как прошел ночной налет?
- Да все в норме, мы фашистам дали прикурить, считай станции у них, теперь нет, но правда есть потери.
- Кто?
- Северьян Лановой, на чайке…
- Едрить твою мадрить, и как все произошло?
- Да случайно попали в его чайку, и все маслопровод перебило (чай не юнкерс), самолет загорелся, мотор заглох, тем, более ориентируясь по огню горящего самолета, немцы открыли ураганный огонь из стрелкового оружия. Уйти возможности не было у Северьяна, и…
- Ну не томи, что ну?
- Он направил свой истребитель один из эшелонов, а там боеприпасы… Салют по геройски погибшему Лановому, проведенному самим Лановым слышала вся Белоруссия.
Обидно, я этого Северьяна всего два раза видел, и особого внимания не обратил, а среди нас жил оказывается герой, ведь мог он спланировать в сторону, или выбросится с парашютом в лес, нет, ГЕРОЙ предпочел свою жизнь положить на алтарь победы. В первый раз видел Северьяна, когда он только был освобожден из плена, после Елисеевского рейда на лагерь военнопленных. Второй раз видел, когда он с нами участвовал в нападении на аэродром, и все, вчера из-за потери крови даже напутствовать не смог. Буду ходатайствовать перед центром, о присвоении ему звезды Героя Советского Союза. Жаль, очень жаль, что посмертно.
А парнишке ведь жить, да жить…
Это был его третий боевой вылет. До плена в первом же вылете, он сбил мессер, а другой мессер сбил его. Затем плен, затем освобождение елисеевской группой, затем второй вылет, когда он перегонял самолет, и вот третий и последний вылет.
- Петруха, а где Кравцов?
- Как где, там, у самолетов, техники дырки латают, а Кравцов толи техникам помогает, толи мешает. Но так, как пока техники, его не прогнали, значит все-таки помогает, ну или не очень сильно мешает.
- Понятно, пойду, схожу к нему, а вы позавтракали, ну не только ты, но и твои бойцы?
- Да уже с час как, сейчас наблюдают как товарищ майор госбезопасности, учит бойцов Ахундова.
- А ты о Семенове, что ли?
- Ну да.
- Бери своих бойцов, и на двух трех мотоциклах наведайтесь к Арсению, уточните у него потери противника, надо сообщить в центр.
- Будет исполнено, товарищ комдив, разрешите идти?
- Иди, Петр иди!
А сам я поковылял к партизанскому аэродрому, надо переговорить с Кравцовым, получить информацию с первых рук. По дороге встретил Абдиева, он ведет к себе пополнение:
- Здравия желаю товарищ комдив!
- Доброго утра Ержан, как дела?
- Хорошо, вот Елисеев сдержал слово, профильтровал танкистов, и теперь у меня пополнение, целых двадцать четыре танкиста.
- Здравствуйте товарищи!
- Здравия желаем товарищ комдив, - хором отвечают бойцы.
- Ну как есть желание повоевать в составе дивизии особого назначения НКВД СССР?
- Так точно, товарищ комдив.
- Ну-ка товарищи, отойдем под дерево, сядем,
И Абдиев командует, переходим, под дерево, и рассаживаемся в тени (ну и от лишних глаз с неба подальше), Немцы-то нас ищут, поди как пьяница заначку, в момент обострения труборгорения.
- Я командир дивизии Каримов. Наша дивизия почти на 90 процентов состоит из таких же как вы, попавших в плен бойцов РККА, НКВД и т.д. С июля наша дивизия состоит в НКВД и получила статус дивизии особого назначения. Миссия нашей дивизии, освобождение попавших в плен наших товарищей, с последующим вооружением и обучением тактике партизанской войны. Как вы заметили, мы нападаем на противника из засад, а так же с применением других хитростей. Ну и наносим ощутимый урон тыловым коммуникациям противника, технике и личному составу.
Вот и все что я хотел сказать, теперь бы я хотел задать несколько вопросов.
- Вы боец, как вы попали в плен, представьтесь, пожалуйста?, - обращаюсь к невысокому худощавому красноармейцу со впалыми щеками и с характерным носом.
- Сержант Кеосаян, командир двухбашенного Т-26.
- Пулеметного?
- Так точно, согласно приказу командования, в составе полка наш танк был брошен в контрнаступление под Минском, налетела авиация противника, часть боевых машин была повреждена, наш танк перевернуло близким попаданием авиабомбы. Остальная техника расстреляна ПТО противника, немецкие трофейщики вытащили меня из танка, был контужен, остальные члены экипажа погибли. Все, больше рассказывать нечего, мы даже ни одного выстрела по противнику сделать не успели.
- Ну вот Кеосаян, партия и правительство решило дать тебе еще один шанс, цени.
- До последней капли крови буду бить немцев.
- Ну тут ты дважды неправ Кеосаян: сперва в том, что хочешь пролить свою кровь, до последней капли. Нет, ты должен свою кровь беречь, а вот кровь противника, беречь не надо! Фашистов ты обязан бить и в хвост и в гриву, но себя и своих товарищей беречь. Так же ты неправ, когда хочешь убивать немцев, вспомни, при твоем освобождении на нашей стороне воевали немцы. Понимаешь, не все немцы фашисты, не все немцы враги, зато на стороне противника есть и немцы, и румыны, и итальянцы, и венгры, и представители многих других наций. Но нация, за ублюдка, не отвечает Кеосаян, понял?
- Так точно товарищ комдив.
Теперь обращаюсь к скуластому парню с раскосыми глазами и в замызганном танковом шлеме.
- Ты боец кто, и как в плен попал?
- Младший сержант Вайдуллаев, механик водитель Т-34, во время атаки на немецкие позиции наш танк первым добрался до батареи ПТО противника, первые два орудия разбили осколочно-фугасными выстрелами, третье таранили, и продолжив движение таранили четвертое, на этом орудии мы и споткнулись. Танк брюхом застрял на орудии, и все. Немцы контратаковали и мы попали в окружение. Командир танка лейтенант Петренко приказал застопорить люки, подошли немцы, мы отстреливались, но неподвижный танк легкая добыча пехоты. Люки они вскрыли ломами, пригрозили кинуть в люк гранату, Петренко застрелился, а мы сдались. У нас личного оружия не было.
- Ну понятно Вайдуллаев, значит будешь ездить на Т-34.
Теперь обращаюсь к крепышу среднего роста, с ярко выраженной славянской внешностью.
- Ты боец кто, и как в плен попал?
- Я Никишин Валерий, командир артиллерийской башни Т-28, при отступлении в танке отказала КП, во время ремонта захвачены немецкими мотоциклистами, всев бою побывать так и не довелось.
- Ну, значит, будешь теперь служить на Т-28Э, тем более его коробке, техники не дадут отказать, это тебе шанс повоевать, и даже не повоевать, а начать воевать. Ладно, товарищи бойцы, не буду вас отвлекать, товарищ Абдиев, ведите ребят, знакомится с танками.
И Абдиев построив, увел парней к танкам, притаившимся в лесу за поляной, где Семенов гонял очередной взвод бойцов. Ковыляя к летунам, пришлось заглянуть к Игорю, тем более по пути.
- Здравия желаю товарищ майор!
- И тебе не хворать капитан, как ноженька твоя богатырская, заживает?
- Да Игорь, спасибо, заживает не по дням, а по часам, как тебе наши бойцы?
- Да отличные бойцы, может умения немного маловато, зато желания победить, хоть отбавляй.
- Вот Игорь и помоги с ним умением.
- А я чем по твоему занимаюсь, иди отсюда стойкий оловянный солдатик, не мешай народу постигать умение воевать.
Ну и пришлось мне ковылять дальше, к летунам, прошел полянку (еле-еле, как говорится на морально-волевых, скорей уж на аморально-болевых), дошел до нашего лесного аэропорта. Самолеты, небольшие, чай не эйрбас, и не боинг, тем более не «Руслан», вот частично и засунуты под деревья, а часть прикрыта сетями маскировочным. Причем родными люфтваффными, подарок с аэродрома и под сетями копошатся бойцы (техники и летчики).
Кравцов меня углядел (истребитель, у них привычка оглядываться), и произнес, как полагается по уставу:
- Смирно!
- Вольно товарищи красноармейцы, старший лейтенант Кравцов, можно вас на минутку, - и Кравцов подходит.
- Ну рассказывай, как все вчера было.
- Как и планировалось, сперва вылетели По-2, на малых оборотах прошли незамеченными к станции и разгромили все зенитные батареи, первым делом атаковали бомбовым ударом две крайние батареи зенитных автоматов. Причем подлетали с разных сторон, и атаковали один ближнюю левую, другой дальнюю правую батареи. После этого первый По-2 все так же бесшумно, хоть немцы и шарили прожекторами небо, и шмаляли будь здоров наобум, , накрыл дальнюю левую таким же бомбовым ударом.
Второй согласно плану, атаковал ближнюю правую. В это время 88мм тоже стреляли, но стреляли как и остальные наобум, потому, что вторые номера экипажей накрыли все четыре прожектора пулеметными очередями. Правда оба По-2, прямо изрешетили осколками, но как говорится кукурузник, состоит из дырок и палок, так что одной дыркой больше другой меньше, это не фатально. Оба самолета пошли на аэродром, и их сменили мы, два юнкерса и две чайки, и два ишака.
Начали обрабатывать станцию, разделившись по квадратам, у немцев зенитной артиллерии уже нет, вот и начали они беспорядочно стрелять из стрелкового оружия. А тут какой-то фашист и попал в самолет Ланового, а может и не один, я не знаю, ведь каждый из нас работал по своим квадратам. Чайка сразу загорелась, и мотор отказал, Северьян мог дотянуть до леса и там выброситься на парашюте, но не захотел, скорей всего. На крайнем пути стоял эшелон, немцы подцепили паровоз, и попытались его вывезти, Лановой направил свою чайку на эшелон, спланировал и все. Видимо в эшелоне были боеприпасы, эшелон так рванул, что наверно товарищу Сталину было слышно в Кремле. Паровоз откинуло на соседние пути, от разлетающихся осколков загорелся пакгауз, ад короче полный. Все станцию придется строить заново, ведь и мы набомбили, и Северьян тоже немцам дал на орехи.
- Понятно, ну за службу, конечно, благодарю, но вот Ланового не сберегли, и в этом твоя вина, так как ты командир.
- Виноват товарищ комдив.
- Ладно, что с самолетами?
- Да остальные в порядке, вот на По-2 перкаль заклеим, и они снова как новые будут. Командир, пора обедать, может, пообедаете с нами?
- Ну, давай, а то мне колченогому до столовой три часа добираться.
И потом с ребятками из ВВС (то есть бывшие вевеэсники, а настоящие НКВД-шники) мы плотно отобедали, и согласно моему плану, теперь время осмотреть сперва то, что намудрили Прибыловцы, затем к Елисееву, и потом можно ковылять обратно.
Дохромал таки я до танкограда нашего, где так же, как на аэродроме под деревьями, и натянув рядом с ними маскировочные сети, ребята мудрили над танками.
В данный момент, напрягая смекалку и какую-то мать, они пытались установить двигатель от неэкранированного танка Т-28, в моторный отсек Т-28Э. У экранированного проблемы с двигателем, а у неэкранированного проблемы с коробкой, вот ребятки из двух плохих танков, делают один классный.
Прибылов используя парламентские и не очень парламентские выражения, руководит процессом, а я стою опираясь на палочку и смотрю. Наконец ребята водрузили махину на место, и техники начали более точный тюнинг, и Прибылов подошел ко мне.
- Здравия желаю товарищ комдив.
- И тебе не хворать Прибылов, ну как у тебя дела?
- Неплохо, вот скоро закончим с этим великаном (с Т-28) ребята заканчивают экранирование последнего БТ, и начнут экранировать Т-26.
- Ну пойдем, посмотрим товарищ инженер.
Я подошел и офигел, тот первый БТ, который есть на фото, по сравнению с остальными монстрами, прям «меркава». Потому что на эти БТ, налепили металла, по принципу с миру по ниточке, БТ – дополнительное бронирование. Или выражаясь словами Лапиной (Или Апиной?) «Я экранирование слепила, из того что было».
Как говорит, Прибылов танк, стал тяжелее на тонну (может чуть больше), и вся дополнительная броня пришлась на перед танка. Сперва, на башню и корпус наварили (автогеном) металлические штыри, спроектировав улучшения наклонов брони. Потом на штыри наварили куски брони не подлежащих ремонту танков, (Т-26, Т-28 и Т-34), в результате бронирование возросло, на 15-30 мм, плюс рациональный наклон аля Прибылов. Кроме того внутрь танков добавили тюнинг, нет конечно не сидения ковши с аудиосистемой (это вам не «тачка на прокачку»), а просто обили изнутри войлоком, и на войлок набили брезент. Как показали бои, при попадании вражеского снаряда, даже если он не пробивает броню, внутри происходят сколы металла, и таким куском неаэродинамического железа может убить кого-нибудь из экипажа. Или просто ранить танкиста, а раненный танкист во время боя, в танке – обуза.
- Прибылов, ты эту свою броню на штыри посадил, тем более штыри на автогене, при нормальном попадании, сварка отвалится.
- Да отвалится, но снаряд уже не пробьет броню, пробьет экранирование, намного ослабеет, и не сможет пробить основную броню, а верх, потом еще наварим.
- Ну тебе видней, ты специалист, а красить танки будете? Ну, типа маскировку что ли?
- Нет, маскировочную сетку накидывать будем, при необходимости.
В результате конфигурация переда БТ примерно изменилась так:
- Молодец, Прибылов, благодарю за службу!
- Служу Советскому Союзу.
- Ладно, работайте товарищи, а я в особый отдел, к Елисееву.
И я поковылял дальше, правда с каждым шагом чувствую, что боли все меньше и меньше, видимо прав был Конюшевский. Рана на мне заживает как на … даже незнаю как на ком.
Наконец, дохромал до особого отдела, и часовые при входе в особую землянку, меня пропустили беспрепятственно, еще и здоровьем поинтересовались, приятно!
- Добрый вечер товарищ госбезопасность, - приветствую Елисеева.
- И тебе, того же, капитан Каримов, ну как ноженька не болит?
- Да уж перестала, ну какие новости у тебя, что с фильтрацией?
- Идет, фильтрация, танкистов, проверили по быстрому, но это не значит, что они все, чистенькие. Собираем перекрестную информацию, о каждом человеке, и если, что не так, быстро возвратим, куда следует.
- А что там, с предателями, которых в пассажирских вагонах везли?
- На каждого заведено дело, и когда закончим, я думаю демонстративно расстрелять, представь от полковника, до рядового, и все активно сотрудничали с противником.
Но это еще ягодки, знаешь, среди них были и генералы, представляешь, генерал РККА, согласившийся сотрудничать с врагом.
1. Генерал – майор РККА Трухин, Федор Иванович 1896 года, из Костромы. 27 июня 1941 добровольно сдался в плен со штабными документами.
2. Генерал-майор РККА Рихтер, Борис Стефанович 1898 года, из Жмеринки. 28 июня попал в плен, но сам добровольно согласился работать на Германию.
3. Генерал – майор береговой службы Благовещенский, Иван Алексеевич 1893 года, из Юрьевца. 7 июля попал в плен, и тоже добровольно согласился работать на Германию
4. Генерал – майор РККА Закутный, Дмитрий Ефимович 1987 года, донской казак. 16 июля 1941 попал в плен, в плену предложил немцам создать антисоветское правительство из граждан СССР (из таких же, как сам предателей.)
- Ну капитан, что скажешь, мы два капитана рискуя жизнью воюем в тылу врага, за нашу социалистическую Родину, и за нашего дорогого вождя товарища Сталина. А эти ублюдки, предали родину. И все наши неудачи этого года, из-за таких сук. Предлагаю их сегодня же расстрелять, при всем честном народе.
- Я против, Федор Аристархович. (так в миру зовут Елисеева)
- Это еще почему?
- Предлагаю эту сволоту товарищ Елисеев передать в Москву, и пусть там, при стечении народа их повесят. А вот тех, кто пониже генералов стреляй гебист на здоровье.
- Каримов, ты комиссарская душа прав!
- А что насчет остальных Федор Аристахович?
- Среди остальных, тоже есть генералы, но это настоящие граждане СССР, они отказали гитлеровским сволочам в содействии. Это такие честные люди как:
1. Толкачев Николай Иванович, бригадный комиссар, попал в плен, будучи тяжело раненным. Отказал немцам в сотрудничестве.
2. Огурцов Сергей Яковлевич, генерал майор РККА, попал в плен. Отказал немцам в сотрудничестве.
3. Аллавердов Христофор Николаевич, генерал – майор РККА. 1 июля 1941 при попытке прорыва окружения попал в плен, так же отказал врагу в сотрудничестве.
4. Баранов Сергей Васильевич, генерал – майор РККА, попал в плен раненым, отказал в сотрудничестве гитлеровским оккупантам.
5. Макаров Петр Григорьевич, генерал – майор РККА, попал в плен 8 июля этого страшного года. Так же отказал гитлеровским тварям в сотрудничестве.
- Товарищ Елисеев, этих тоже надо в центр, боевые генералы, не трусы и не предатели, там, в тылу формируются новые дивизии, вот им и генералы, что бы новыми войсками командовать.
- Ну, это само собой Фарход, тогда завтра с утра расстреляем всех предателей, кроме этих четырех иуд, пусть ими в Москве займутся.
- А может из предателей, что-нибудь типа живого щита сделаем? Или типа штрафной части, искупят вину кровью, пусть воюют в наших рядах?
- Какая вина, товарищ Каримов, вы что? Это не вина, это смертный грех, вина это трусость, глупость. Но предательство это и не трусость и не глупость, ладно Затейник, он струсил, но эти-то ПРЕДАЛИ. Чувствуешь разницу? Не либеральничай, предателей надо карать! А не то, мы и Москву сдадим, и до Свердловска додрапаем.
- Все Федор, ты прав, я то как командир части постоянно должен думать о усилении своей части, понимаешь.
- Да понимаю, но предавши раз, невозможно не предать и во второй. Предатель, это навсегда.
Вообще-то Елисеев прав, человек, который один раз предал Родину, он уже переступил черту. Он уже вне и человеческих и божеских законов, он хуже фашиста.
- Ладно, Федор, уже поздно, да и до ужина мало, осталось, а мне еще до землянки своей ковылять.
- Ну иди с богом, и береги ногу, не хватало еще гангрены.
И долго ли, кратко ли, но я дошел до своего места дислокации, там Машуня уже приготовила романтический ужин (суп пюре гороховый, на первое, и колбасные немецкие консервы на второе, смех неуместен, во время войны это просто кайф). Поужинали мы с Машей моей и легли спать. Первый месяц войны закончился.
22 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 100-150 км от Брестской крепости)
Вдруг срабатывает будильник на мобиле, и Мишель Лето начинает петь «Nosa Nosa». Значит утро, пора вставать и на работу, расхлебывать законные проблемы граждан Таджикистана. То есть незаконные проблемы, ну проблемы с законами своих клиентов, хороших и не очень хороших граждан. Одеваюсь, собираюсь идти умываться в ванну, и тут в голову бьет мысль, а почему я в военной форме? Да и форма как минимум необычная, и мобилы не видать, и кнопку отбоя сигнала будильника я не нажимал, а кто его «отбил», да еще и одновременно с тем, как я открыл глаза? Кстати вообще эта комната не похожа, на ту в которой я живу, да и прикид какой-то, как минимум оригинальный. Тут как шар врывается в стройный ряд кеглей, в голову вламывается мысль: я попал! Я же в прошлом, я же на войне, я же комдив ДОН-16.
Нога практически зажила, и иду не хромая, выхожу из землянки, и понимаю, что Манюни не наблюдал в своем закутке, значит, она встала раньше. Ну и не решилась, наверно будить, раненого героя.
У умывальника умываются (простите за тавтологию) бойцы ДОН-16, подхожу и пристраиваюсь на свободное место. Вокруг все здороваются, ну и я конечно, тоже здороваюсь с красноармейцами и младшими командирами (воспитанный мля). А почему только, с ними, да потому, что командиров в толпе не наблюдается. Насчет побегать, мне еще рано, из-за раны, и потому двигаюсь завтракать, по пути планируя закинуть полотенце в штабземлянку. Иду себе тихо-мирно, никого не трогаю, как появляется рядом Онищук.
- Разрешите обратиться товарищ капитан.
- Да Петр, что случилось?
- В деревне Светляки, какие-то, окруженцы убили немецких мотоциклистов, у нас есть сведения, что к деревне немцы отправят карателей.
- Так и что?
- Предлагаю, встретить их, мы тут с лейтенантом Смирницким (сапер, командир группы взрывников) прикинули план, как немчуру встретить. За 5 км, до Светляков, каратели будут проходить, лесным проселком, вот там и планируем устроить засаду.
- Хорошо, Петр, бери, тех, кто тебе нужен, и идите, как говорится аллюр три креста. Ну и позавтракать не забудьте.
За командирским столом, в ожидании завтрака, сидят Елисеев, Абдиев, братья летуны и Арсений Никанорович.
- Арсений Никанорович, как дела, как ваше здоровье уважаемый?
- Да хорошо все мил человек, ты что там учудил, зачем пули ногами ловить а?
- Ну так получилось Никанорыч.
- Плохой ты командир Фарход, какого лешего ты полез вперед? А если бы убили бы?
- Ну так значит судьба такая.
- Ты тут мне фатализмом не занимайся, ты не просто сорви-голова и башибузук, ты командир особой части НКВД СССР, и ты уже не просто Фарход. Не просто так себе брюнет восточный, ты часть советского войска. Да незаменимых у нас нет, но пока назначим другого, пройдет время, а у нас времени на такие глупости нет. Впредь, как партийный руководитель, со стажем пребывания в славных ее рядах, чуть больше твоего возраста, я ЗАПРЕЩАЮ такие махновские выходки.
- Простите, Арсений Никанорович, больше не повторится.
- Думаешь, товарищу Сталину не хочется воевать с врагом? Но он не имеет права, скакать с саблей на врага, на нем ответственность за всю страну. Вот в начале войны, поверил он генералам, отвлекся на мирное строительство, и что? В результате немец прет как скаженный вглубь Родины.
- Арсений Никанорович, я все понял, простите, просто недавно я был старшим лейтенантом, и командовал взводом и ротой, там надо чаще показывать на личном примере.
- Все капитан Каримов, не надо оправдываться, это приказ партии, да и уставы говорят именно об этом.
- Но я вообще-то, тут по другому вопросу, в деревне Лёшки содержался конский табун колхоза имени Свердлова, и мы решили, пока немцы не позаботились прибрать табун к рукам, передать его вам. Предлагаем создать кавалерийскую часть, коней товарищи колхозники, уже гонят лесными тропами к вам, набери комдив ребят любящих и умеющих обращаться с лошадьми и создай кавалерийскую часть, неважно эскадрон это будет или сотней обзовете. В лесу твои танки и другие железки не пройдут, а конница пролетит со свистом, понял?
- Товарищ, секретарь горкома вы правы, мы и сами об этом подумывали, только вот насчет фуража…
- Не надо, найдешь фураж, если своим железным драконам бензин и соляру находишь, то и для коней овёс, сену или солому найдешь. Пока фрицам не до хозяйства, заберите излишки (а их теперь много) у селян, ну и сами накосите побольше сена, вон трава, какая.
Да против Никанорыча переть, это все равно, что попытаться соломинкой проткнуть КВ, тем более он прав по всем статьям.
Я человек XXI века кавалерию считаю анахронизмом, а вот в лесу она очень пригодится, да и расходы на нее, не как на грузовик. Ни масла тебе, ни дефицитной резины, ни бензина, и запчастей тоже не надо. Сена или соломы порубает ДСС (двигатель соломо-сенный) и помахивая хвостом вперед.
- Елисеич, а среди твоих фильтруемых командир-кавалерист есть?
- Да лейтенант Бондаренко, бывший комвзвод кавалерист, сегодня уже выпустим, проверили, все чисто. В плен попал, когда танки фрицевские в конном строю атаковал, танковая колонна остановилась для отдыха, и они всем взводом напали сбоку, а танк сбоку беззащитен, когда тем более танкисты, рядом валяются – отдыхают. В люки накидали гранат, насколько смогли, постреляли танкистов, но случайно мимо проходила мотоциклетная рота противника, и Бондаренку вместе с взводом взяли в оборот. Коня под ним убили, пока он выползал из под коня, фашисты и поймали его тепленьким. Часть взвода постреляли пулеметами, остальные ушли.
- А чего ж его не расстреляли, он же танкистов противника причесал.
- Так его как смелого воина везли в рейх, но не довезли, вы тот поезд остановили.
- Вот, у тебя Фарход есть смелый и инициативный кавалерийский командир, организуй эскадрон, - резюмирует сказанное Арсений.
- Обязательно, Елисеич пришлешь, мне Бондаренку своего, сразу после завтрака?
- Конечно, пришлю.
Закончив завтрак, мы разошлись, то есть не все, Никанорыч остался со мной, ну и я ему рассказал, что и как мы собираемся делать, что завтра ночью выходим в путь, тут оставляем одну роту, плюс ребята Тухватулина, ну и летчики останутся тоже, авиа поддержка для нас дорогое удовольствие.
Решили, что летчики сегодня ночью выйдут бомбить противника по пути следования нашей колонны, правда мы повернем в точке Z, а летуны бомбить будут и дальше. Для дезинформации, а враг будет готовить мощный отпор, ну что бы разгромить нашу колонну, мы же повернем за двадцать километров от места, где враг подготовит нам встречу, в сторону. Конечно, мы мысли врага читать не умеем, но точка Z, это городок 4, городок перерезается речкой, и единственный мост в том самом месте и находится, а бродов на двадцать километров в округе нет, и враг об этом знает.
Исходя из всего этого мы и предполагаем, что враг подготовит горячую встречу нашей дивизии в городке4.
Арсений, одобрил наш план, узнав о том, что план тайный и в него посвящены меньше десяти человек, еще раз одобрил наши действия. Кроме того, Арсений перечислил, какими силами располагает противник на данном направлении, всего получается почти дивизия, да с танками и сильной ПТА (вплоть до ахт-ахтов).
Вот наиболее сильные группировки и будем бомбить, на бомбардировку пойдут все самолеты кроме По-2, как раз По-2 станут единственной нашей авиаподдержкой в польском рейде. Они более экономничны чем остальные аэропланы, да и для посадки-взлета не требуется больших аэродромов, могут сесть и на дороге. Зато станут нашими глазами, которые высоко летят, и далеко глядят.
В бомбовой налет пойдут юнкерсы, чайки и ишаки, их миссия бомбить врага, но осторожно. Плевать на меткость, главное беречь себя. Просто скинуть бомбы, пролетая, никаких пикировок, никаких повторных заходов. Пролетели, скинули и дальше, как боезапас кончается, обратно на базу, и снова заправившись вперед, и так три вылета, и потом на базу. Самолеты запрятать, замаскировать, и до нашего возвращения (или до нашего вызова), отдыхать, превратившись в пехоту. Пока мы болтали с Арсением, товарищи колхозники, пригнали лошадок, целых сто двадцать голов.
Кстати, те кто останутся, еще займутся сбором и подготовкой фуража на зиму, ну и обустройством еще двух баз, поглубже в лесу, да не меньше 20-50 км друг от друга. Колхозникам в благодарность за коней, передали двадцать винтовок и по сотне патронов на винтовку, для самообороны. Пейзане попрятав винтовки в телеги, уехали обратно, а у нас настало время обеда, Никанорыч отказался с нами обедать, мол пора ему, пришлось проводить его, с селянами.
Я продолжил свой поход в столовую, тут ко мне елисеевский боец привел кавалериста.
- Разрешите обратиться, товарищ комдив, по приказанию начальника особотдела дивизии привел к вам лейтенанта Бондаренко, - и сдав мне Бондаренко, боец удалился.
- Ну герой давай знакомится, я капитан Каримов, комдив.
- Лейтенант Бондаренко по кличке «Букварь», командир взвода N-ской кавдивизии, взят в плен при атаке на танковую колонну.
- И что, много танков уничтожил лейтенант?
- Всего их было восемнадцать, остановились сучьи дети на обед, а мы из леса и в шашки пауканов-тараканов тевтонских. Еще и в танки накидали гранат, пять штук, уж точно не пригодны, остальные может быть восстановят.
- Молодец Бондаренко, если бы каждый взвод РККА уничтожил шесть танков противника, мы бы с тобой сейчас где-нибудь у рейхстага общались бы. Проверку у особистов, ты прошел. Лейтенант «Букварь», у нас план создать кавалерийский эскадрон, кони у нас есть, тебе надо из красноармейцев отобрать, будущих кавалеристов. И вообще, пошли на обед там договорим.
И я с Бондаренко, пошел на обед, в столовую, сели за один стол с Хельмутом, да с танкистами. За столом Ивашин громко спорил с Нечипоренко, какой танк лучше: КВ или Т-34. Я познакомил ребят с новым командиром нового подразделения ДОН-16. Бондаренко, сразу пожал руку Хельмуту, за помощь в освобождении из плена, но удивился, узнав, что Хельмут – реальный немец. Оказывается «Букварь» думал, что Хельмут, на советский, парень, просто хорошо знает немецкий язык. Ну раз с Хельмутом они сдружились, я и отправил их вдвоем, отбирать кавалеристов, в первую очередь к Елисееву, ну из тех, кто прошел фильтрацию.
А сам я пошел на склад, к милой, почему-то ее на обеде не было видно.
- Привет Мань, привет любимая как ты? Почему тебя на обеде не было?
- Ой зашиваюсь я любимый, - ответила Маня, нежно отвечая на поцелуй, - сам посуди, завтра ночью отправка, и я должна приготовить все к тому времени, питание, боепитание, ГСМ и т.д., ну ты сам все понимаешь, но ночью приду к тебе. Ты иди уж выздоравливай.
И еще один страстный поцелуй, ну да блин жизнь удалась! Вышел я от Мани, и решил сходить к летчикам-самолетчикам, пусть готовят свои летальные (летательные, летальные они для врага) аппараты к ночной бомбардировке.
Летчики, как раз закончили обед, видимо им позже доставили, ну и я вызвал Никифорова, для постановки задачи.
- Здравствуй Никифоров, как ты? Братец твой как? У нас недостаток танкистов, потому его определили на Т-34 мехводом, не жалуется?
- Все на высоте, товарищ комдив, да и брательник не нарадуется на своего железного коня.
- Ну и хорошо, так вот слушай меня, в прошлый раз группой командовал Кравцов, потому что он бомбёр, в этот раз командовать будешь ты, как раз потому, что ты истребитель. Ваша цель пробомбить до точки U, сперва поражаете ее, затем во время второго вылета, закидываете бомбами точку Z, ну и затем точку F (место нашего поворота на Польшу). Никакого пикирования, никакого прицельного бомбометания, никаких повторных налетов ваша цель, пощипать врагу нервы, понял? Как только зенитчики открывают огонь, просто уходите, три вылета, три точки, три бомбардировки, как понял?
- Вас понял товарищ комдив, во сколько вылетать?
- В 10 часов ночи, а пока просто готовьтесь, прикрепите бомбы, заправьтесь, и проверьте аппаратуру на своих летающих тарантасах. А да, летят все корме По-2, малыши пусть отдыхают.
- Так точно товарищ капитан, разрешите исполнять?
- Да, - и я пошел обратно, к земляночке своей, ибо устал, да и нога начала ныть немножко.
И вот я в штабе дивизии, хотя у людей в штабах и секретарши длинноногие, и вагон и маленькая тележка вестовых, денщиков и другого слоя похалимского населения, а у нас, всего этого нет, только стол для обсуждений, кургузый кривобокий столик для еды, и кровать моя со стульями. Откуда-то взялся у меня в землянке, роман «Черное и Красное» Стендаля не знаю, откуда, но реально классное снотворное. Страниц тридцать прочту, и я уже в царстве Морфея I Снотворца, и все до утра – мирный, тихий сон. Ну его в сторону, во первых жду Онищука с их операции «Боже покарай карами карателей». А ночерком Манюня обещалась заглянуть на огонёк (реально огонёк, светильник системы «катюша», гильза, керосин и фитиль из ваты), вот и ее надо подождать. Хотя чувствую еще полчаса и без Стендаля засну капитально.
И тут в голову шваркнула мысль, как молния освещает ночные джунгли в сезон дождей. А если я вернусь в XXI век? И меня бросило в дрожь. Нет, ни за что. Не хочу я в этот долбанный двадцать первый век. Хочу остаться тут, со своими, в СССР, а там в будущем где человек человеку тигр, шакал и гиена, я ЖИТЬ НЕ ХОЧУ. Стук-стук, мои размышления о нежелательности возврата, прерывает кто-то щепетильно – интеллигентный.
- Войдите, - и в землянку вваливается Онищук со Смирницким.
- Разрешите товарищ комдив?
- А что разрешать, вы оба уже тут, ну рассказывайте, что и как, ах да присаживайтесь. Хотя нет, скажи Петруха, кому-нибудь из бойцов, пусть принесет ужин на нас троих.
- Будет сделано товарищ капитан, - и разогнавшись как Бугатти Вейрон, с места в карьер (наверно по добыче гравия) рванул Петр. И буквально через 20 секунд загрохотал обратно.
- Сейчас доставят, товарищ комдив.
- Ну присаживайтесь ребята, и начинайте рассказ.
- Позавчера вечером, наши окруженцы, под командой сержанта пограничника Авдеева напали на немецких мотоциклистов, которые в количестве двух мотоциклов о одном пулемете, подъезжали к Светлякам. Наши в количестве восемь человек, при одном пулемете, четырех винтовках и одном немецком автомате, сначала угостили немцев гранатой системы лимонка. А на десерт добавили из стрелкового оружия, фашисты местами перешли в разряд безвозвратных потерь, а ребятки принялись трофейничать. Чуть поотстав от мотоциклистов, ехал еще один мотоцикл и легковая машина, фашисты видимо планировали какое-то собрание провести в деревне, новый порядок устанавливать. Сержант Авдеев срезал мотоциклистов очередью из захваченного пулемета, легковая развернулась и уехала. Вот немцы и послали карателей, что бы очистить всю деревню, нам об этом донес полицай из села Станкевичи, ну он наш, мы его попросили пойти на службу в полицаи.
По плану карателей, из города должны были прибыть на двух грузовиках, одном бронетранспортере и трех мотоциклах фашисты, кроме того к ним должны были пристать окрестные полицаи, в количестве пятидесяти человек. Ну и вся эта гоп-компания, собиралась подвергнуть экзекуции всех жителей Светляков. По словам Башкевича (нашего агента) мы знали, что каратели прибудут в час дня, и заранее подготовились к торжественной встрече.
Смирницкий со своими бойцами заминировали дорогу, кроме того еще на деревьях, на высоте чуть больше трех метров развесили четыре шрапфугаса, направив их на землю под углом 30-45 градусов. С целью культурно причесать карателей, потом мы заняли позиции, где указал Смирницкий (ну что бы сами от шрапфугасов не пострадали), и затаились.
И в час дня (орднунг) гости пожаловали, мы их и встретили в лучших традициях. Вначале сработал фугас и броневик ганомаг, отбросил копыта, то есть колеса, он на самом деле отбросил одно колесо. Тут немцы все стали с сидячих мест, для того что бы выпрыгнуть из машин, и Смирняк (Ну Смирницкий) завел свой аццкий лисапет, наверно 90% немцев полегло тут же. Каска от пули не спасает, спасает от осколков на излете, а тут Смирняк чуть увеличил содержание ВВ, и нам осталось только пострелять, четверку выживших. А полицаи которые по приказу немцев собирались в Станкевичах, сами разбежались, даже оружие местами раскидали. Из вражеской техники, только один мотоцикл и один грузовик, можно отремонтировать, остальное бесполезно везти, грузовик дошел своим ходом, а мотоцикл на буксире. Ну еще у врага мы захватили два огнемета, два станковых пулемета «Максим» ну и два МП-40 и несколько десятков карабинов Маузера, ну и патроны.
- У вас все?
- Да товарищ капитан.
- Лейтенант Смирницкий, а вы чего молчите?
- Товарищ Каримов, он плохо слышит, когда в крепости воевал, рядом с ним бомба упала, и его контузило, говорите громче, - поясняет ситуацию мне Петр.
- Спасибо Петруха, - и дальше продолжаю громче, - Лейтенант как додумался до того, что бы шрапфугасы на высоту установить?
- Товарищ капитан, снизу фашисты прикрыты, днищем автомобилей, бортами, шасси, моторами, а сверху только тент. И тент пропускает шрапнель, почти не уменьшая пробивную силу осколков, так урону больше.
- Ну, молодец лейтенант, благодарю за службу.
- Служу Советскому Союзу товарищ комдив.
- Ну все, давайте поужинаем, - тем более пока мы говорили, один из помощников Крамскова, принес на подносе три порции перловой каши, из Тухватулинских запасов, и мы с аппетитом поужинали, запивая чаем на смородиновых листьях. После ужина, ребятки засобирались, да и Маша пришла. Как только ребята вышли, мы тоже погасили «катюшу» и легли спать. Машутка, на складе отужинала, со своими, потому можно было приступать к … ну к «Прощанию славянки».
23 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 100-150 км от Брестской крепости)
Просыпаюсь от стука в дверь, оглядываюсь, а рядом никого, знать Маня ушла.
- Кто там, войдите.
И в землянку просочился командир партизанской сотни (кавалеристы, так окрестили свой эскадрон, по аналогии с партизанскими сотнями времен гражданской), товарищ Бондаренко.
- Здравствуйте товарищ комдив, разрешите обратиться.
- Товарищ лейтенант, вы уже обратились, слушаю вас.
- Разрешите, мне с нашей сотней, сделать небольшой рейд.
- Что за рейд, и зачем?
- Для отработки взаимосвязи, обещаем с врагом не связываться, просто до вечера будем в вольном походе, притираться друг к другу.
- Не разрешаю, товарищ лейтенант, сегодня ночью мы выходим всей дивизией в рейд, а если вы целый день будете скакать и рубить, к вечеру лошади устанут. Если конечно не раньше, а ночью они нам нужны полные сил. Но попробуйте взаимосвязь отработать в пешем строю.
- Так точно, разрешите идти?
- Да Бондаренко идите.
Теперь поднимаюсь, ну что бы лицо помыть, и понимаю, что нога не беспокоит меня вообще. Вот так вот, теперь я снова в строю.
Выхожу, и как молодой газел (выше упоминалось, почему без мягкого знака), бегу умываться, чего-то я со сном, перебрал, все уже давно позавтракали, и занимаются своими делами. Кто бегает, под командой сержантов, кто тренируется (саперы своему, танкисты своему, ну и остальные тоже). А кто сидит и слушает тихо-мирно эфир, кстати, сегодня в 10 ночи, должен спустится самолет, за генералами и за предателями, имевшими когда-то такое же звание.
Ну и значит, отправив группу бывших (предав, теряешь звание) и настоящих генералов в центр, основная часть дивизии пойдет в поход (как соединение Ковпака, хотя, по-моему, его еще нет в природе, ну соединения). И размышляя, я умываюсь по пояс, и когда уже начал обтираться, заметил, что рядом безмолвно стоит Никифоров.
- Доброе утро товарищ истребитель, ты, что ж так пугаешь, хоть бы кашлянул, что ли?
- Товарищ, командир, разрешите отчитаться, за ночную бомбардировку.
- Может я сперва, все-таки до конца вытрусь а?
- Да конечно товарищ комдив.
- Спасибо за разрешение, - и я, усмехаясь, заканчиваю ликвидацию последствий водных процедур.
- Пошли ко мне в штаб, старлей-орденоносец, там и поговорим. Товарищ боец, сходите на кухню, к старшине, скажите, что я хотел бы позавтракать. – загрузив по пути, пробегавшего мимо, бойца, идем к штаб, и Никифоров начинает.
- Товарищ капитан, все провели, как и планировали, впервые проводили высотную бомбардировку, и я очень беспокоюсь за результаты.
- Думаешь, не попал в немцев? Ну и пусть, ваша цель была, не громить немцев, а дезинформировать. Но товарищ Ильиных постарался, и координаты по которым вы отбомбились, не заняты населением, там враг. В первом случае это склады и казармы, во втором случае это полевой лагерь охранной дивизии, ее фашисты выслали, что бы расправится с нами. Ну и третий случай, это ремонтный двор бывшей МТС, сейчас противник там ремонтирует свою технику (ну и трофейную тоже). Так что, не должны были попасть в наших гражданских, но если даже бы и попали, хотя нет, не должны были. (и про себя думаю, - а вдруг все таки попали а?)
- Потерь нет, немцы пока успевали понять, что это бомбардировка, мы уже улетали, так что их зенитки только зря боезапасы расстреляли. Правда на третьей точке они скорей всего уже нас ждали, и ориентируясь по звуку моторов начали стрелять. Мы прям на ходу сбросили бомбы, и ушли на полном газе обратно.
- Ну молодцы Никифоров, благодарю за службу!
- Служу Советскому Союзу.
- Ах да Никифоров стой, я тут ночью подумал, нужно этой ночью, ну практически завтра утром, на рассвете, разбомбить точку D, но чуть тщательней. В этот раз, желательно по живой силе отбомбиться, там немцы кулак собирают, планируют напасть на нас, и чем больше их вы побьете, тем лучше. Но без пикировки, заходите со стороны точки U кидаете свои бомбы, и на полной скорости обратно. Все бомбы сбросить с одного раза, понятно?
- Так точно, товарищ комдив.
И Никифоров ушел, вместо него в землянку спустился красноармеец Хушвактов, земляк мой, вчера его Елисеев реабилитировал, ну то есть выпустил отфильтровав.
- Салом Алейкум командир-ака, вот вам старшина завтрак передал, - в руках Хушвактов держал котелок с подогретым гороховым супом (остатки вчерашнего ужина) и мощный кусок хлеба.
- Красноармеец Хушвактов, ты уже завтракал?
- Так точно командир-ака.
- Ну можно просто так посидеть, с командиром за компанию?
- Так точно, командир ака.
- Как зовут? – и начиная восточно-неспешный разговор приступаю к супу.
- Али я, товарищ капитан.
- Откуда, когда призван, как в плен попал?
- Я из колхоза «Байраки Сурх» (Красное Знамя), который недалеко от Бухары, призван в ноябре 1940 года, служил в ** стрелковой дивизии, в плен попал при обороне Минска. Ночью был в боевом охранении, вроде не спал, раз удар по голове и все, оказался у немцев, разведка взяла меня как языка.
- И что много рассказал врагу?
- Нет я притворился человеком не знающим русский язык, говорил им по таджикски и по узбекски, простите товарищ командир, но это был мат. Они били, пытались у меня узнать место расположения артиллерии, я по русски отвечал только одной фразой: «Я па русска ни гавару», примерно на сотом ударе они признали бесполезность меня как языка, и просто побив, отправили в лагерь для военнопленных. Ну вот оттуда нас и вывозили на поезде, когда ваши ребята нас выручили.
- Кем был до попадания в плен?
- Второй номер пулеметного расчета, красноармеец Хушвактов Али.
- Русский откуда знаешь, таджик или узбек?
- Русскому учили сперва в школе, потом в техникуме, техническая документация вся на русском, вот и пришлось напрячь голову. Таджик я.
- Ладно, Алиджон, иди, кстати, тебя куда перенаправили?
- Временно приставили в помощь к кухне.
- Ну, тогда бери котелок (завтрак закончил я) и отнеси на кухню, из пулемета как стреляешь, и из какого?
- Стреляю хорошо, но мой напарник Мыкола Слюсаренко стрелял лучше (не знаю, где он сейчас), умею стрелять из максима, ДП и даже немецкого МГ, во время боев за Минск пришлось пострелять из трофейных, даже какой-то чешский был .
- Тогда иди, к Ахундову, скажи что пулеметчик, что стрелял из чешской Збруевки, как раз ему пулеметчик нужен, свободный чешский пулемет есть, зачем пулеметчику прохлаждаться на кухне, и передай, что я направил.
- Рахмат Фарход-ака, мне действительно лучше на пулемете работать, чем на чистке посуды: – и новый пулеметчик нашей дивизии ушел, забрав с собой пока посуду.
Все теперь надо сперва заглянуть к Прибылову, узнать готовность техники, ну и я направил свои стопы туда, где автоген горит чадя.
И не доходя до штаб-квартиры, по тому, как стоят танки, я понял, что с танками у Прибылова и его братии все в порядке. Ну да, танки, больше чем на танки, похожи на произведения сумрачного наглосаксонского гения в фильме «Смертельные гонки», но какая-то первобытная красота в них есть. Правда теперь на БТ и на Т-26 они похожи, как махайрод на домашнюю кошку, но разве махайроды – уроды?
- Добрый день товарищ Прибылов, как у вас дела?
- Товарищ комдив, у нас все запланированные работы окончены, сейчас проводим последние испытания танков. Скорость танков немного пострадала от наших нововведений, но зато фронтальная часть брони увеличилась на 30-45 сантиметров, плюс рациональней стали углы наклона. Снаряд из 37мм вражеской противотанковой пушки БТ и Т-26 должны выдержать. Но против орудий калибром больше, конечно же бессильны, например 88мм зенитное орудие все равно пробьет наш танк.
- Ничего, 88мм у немцев поменьше чем 37мм, увеличение бронирования-экранирования мы себе позволить не сможем, будем воевать с тем, что имеем товарищ Прибылов. Буду ходатайствовать о присвоении вам внеочередного звания и государственной награде.
- Служу Советскому Союзу, товарищ капитан.
- Прибылов, как дело обстоит с транспортом?
- Сейчас проводим технический осмотр грузовиков и броневиков, к трем часам дня собираемся закончить, и потом отдых, до времени выступления.
-Ну тогда доработайте и потом отдыхайте товарищ инженер, и все остальные, как работают товарищи немцы?
- Хорошо работают товарищ комдив. Вот танки их работа, хоть и непривычно им было танки экранировать, проект мой, исполнение их, ну и наши ребята, тоже в стороне не стояли.
Ну что, надо теперь до обеда собрать командиров и обсудить, дальнейшие действия, кстати, у комдива, ни денщика, ни ординарца, ни вестового, даже охраны нет, прям красный начдив времен боев за Перекоп.
- Боец!
- Красноармеец Сидорчук, товарищ комдив.
- Позови ко мне в штаб, командиров полков, начтыла, Елисеева и Онищука и командира кавалеристов товарища Бондаренко.
- Есть, разрешите выполнять?
- Да беги Сидорчук, беги.
И боец полетел по лагерю сзывать неразумных хазаров, то есть товарищей командиров, ну и я строевым, горделивым шагом, двигаюсь в штаб, проходит минут пятнадцать и в моем тесном штабе, собираются командиры.
- Товарищи командиры, сегодня вечером, приняв самолет с центра, мы выходим в наш долгожданный рейд по бывшей панской Польше. Начнем с разведки, старший лейтенант Онищук, разведке обеспечить сбор информации, на всем пути следования. Вы можете подготовить группы и отправить, их уже сразу осле обеда. Предполагаю группу на четырех мотоциклах и ганомаге, с собой взять портативную немецкую рацию. Все товарищ старший лейтенант, можете идти, шифр для передач язык коми, затем удмуртский и мордвинский, обязательно чередовать шифровку. А почему именно эти языки? Потому что, их носители на немцев похожи больше чем туркмены или якуты, подберите по одному бойцу указанной национальности. Ашот делает уже вам документы фельдъегерской группы штаба армий «Центр», и ваша легенда, то, что вы везете донесение в ставку фюрера.
И Петро убежал, он же у нас человек-действие (не человек действия, а именно как написано).
- Товарищи командиры, все подразделения которые идут в рейд, должны быть готовы ровно в десять вечера, задача ясная?
- Так точно, - ответили командиры хором,
- Если у кого-то есть вопросы, то сейчас самое время его задать.
- Какое количество боеприпасов выдавать? – спросила товарищ начтыл.
- Не думаю, что это можно ограничивать, мы не знаем сколько времени нас не будет, потому предлагаю раздать 65 % имеющихся боеприпасов, как для ручного оружия, так и для пушек, пулеметов и минометов. Так же с горючим, соляру раздать весь запас экипажам Т-34, КВ оставим тут. Товарищ начтыл, озаботьтесь погрузкой боеприпасов ГСМ и другого имущества в грузовики, все женщины остаются в лагере, потому товарищ Машкова назначьте начтыла для рейда, из числа мужчин.
Вижу, не нравится Машеньке, то, что мы ее оставляем, но война есть война, а им женщинам рожать и воспитывать советских граждан, мы не вправе рисковать матерями (пусть потенциальными).
У остальных вопросов не возникло, кадровые военные, привыкли не задавать лишних вопросов, и я объявил, что консилиум окончен.
Все разошлись, и я только собирался выйти и пойти на обед, как в землянку вошла снова Маша:
- Милый, ты опять меня оставляешь?
- Маш, я понимаю там феминизм и эмансипация, но ты тоже пойми, мы идем в смертельно опасный рейд, и не могу я рисковать женщинами, не могу и все.
- И что нам, тут оставшимся делать?
- Маш, ты начтыл, скоро зима, и пора уборки зерновых пришла, значит, твоя миссия и миссия оставшихся, помощь в уборке урожая селянам, за определенную часть урожая, и пусть после просушки прячут зерно, а то скоро фашисты пойдут по деревням грабить урожай. Кроме того, попробуйте придумать, что-либо типа мельницы, водяную или ветряную, это на ваше усмотрение.
Необходимо закупать скот у населения, особенно колхозные стада, немцы все равно все отнимут, а так вы закупите, и готовьте мясо впрок. Это тоже на ваше усмотрение, хотите вяльте, хотите коптите, хотите зажарьте и залейте маслом, тоже вариант. Так же заготовить овощей и фруктов, боюсь, как бы цинга не напала, вот видишь милая на тебе сколько дел? Война это не только, убивать врага, но и кормить своих, тоже война!
- Ладно, все поняла, опять дискриминация по половому признаку.
- Мань, оставь уж свои эти экивоки в двадцать первом веке, мы не там пойми милая.
- Да поняла я милый, шучу. Пошли на обед?
- Пошли, конечно, милая, и мы рванули на обед.
Когда мы уже почти подошли к столовой, оттуда вырулила толпа псевдофельдъегерей самого Микрофон Бока. Главный в группе (для противника) гауптман Макс фон Штирлиц (Хельмут, это я ему такое имя придумал), затем обер-лейтенант Ганс Клосс (Вахаев, тоже мой креатив), ну и всякие Фрицы Шварцмюллеры, даже обер-фейнрих Арнольд Шварценеггер, с старшим стрелком Бастианом Швайнштайгером. Правда этот Бастиан по немецки кроме хенде хох, только слово небельверфер знает… Да и родился и вырос в городе Полевском (что в Свердловской области).
- Товарищ капитан, группа разведчиком закончила обед и идет получать документы к товарищу Саркисянцу (ну к Ашоту).
- Счастливого пути товарищи разведчики, и себя беречь, в бой не вступать, ваше дело только разведка.
- Так точно, товарищ комдив, - и немного стройная толпа псевдо фашистов как в юности пустилась в бег, по направлению к штаб-квартире нашего фальшиводокументчика.
Затем мы с Машуней поужинали, после этого Маша назначила старшину Цыбикова (бурята) рейдовым начтылом. Ну и загрузила его заняться загрузкой имущества в грузовики, Глафира возглавила склады (раздачу боеприпасов), так припахав своих подчиненных, Маня освободилась, и мы решили пойти в лес, ну попрощаться по человечески…
Но не тут-то было, только мы с Марией расстелили брезент, как из-за деревьев, послышался воспитанный кашель, заменяющий стук в дверь.
- Кхе-кхе, товарищ комдив, можно вас на минутку?
Пришлось мне встать и пойти на голос, все равно же не уйдет Акмурзин, без ответа (я по голосу определил, что это бесшумник - башкир).
- Ну чего тебе товарищ Акмурзин?
- Разрешите, нашему полувзводу, поступить в распоряжение Бондаренко?
- Я не против, но если у него свободные кони?
- Да товарищ капитан, мы с ним уже договорились, осталось только у вас взять разрешение, мы целый день с его подразделением вместе.
- Ну, тогда, чего стоишь, «кто, ты такой давай до свидания». – И бесшумный башкир удалился бесшумно (тавтология, но он реально бесшумно исчез, прямо растворился в лесу).
А потом часа полтора, мы с моей королевой Марией (но не Стюарт) прощались, затем разошлись, она контролировать деятельность своих складских, а я же узнать, как обстоят дела вообще.
Согласно плану, у нас с 8 30 ужин, что бы к десяти вечера все должны уже отужинать и быть готовы к великим делам. Потому, когда я подошел, люди ужинали, и я сел рядом с немцами, товарищи немцы уже давно освоились в наших рядах, и со смехом обсуждали то, что Хельмута произвели в аристократы (фон Штирлиц). Оказывается Хельмут из явных пролетариев, и если бы не ДОН-16, то никогда бы аристократом не стал. Как только ребята (немецкие) углядели, меня, то стали говорить на русском (ну как могли):
- Тьепер Хелмут красни маркграф, Хелмут фон Штирлиц, ха-ха-ха.
- Спасиб для русиш дивизон.
Тут один из дежурных по столовой принес мою порцию обеда: на первое суп-пюре гороховое, на второе перловая каша с мясом. Ну, немцы, как жители классового общества, с интересом заглянули ко мне в котелок и тарелку, ан нет, содержимое их посуды и моей, было идентичным. Это вам не разносолы офицеров-пруссаков, это партизанская дивизия особого назначения, у нас все одинаково нужны!
Ну поел я, немцы приличия ради посидели, и забыв про меня, начали шпрехать по своему, что-то там рассказывая, ну и как любая мужская компания гогоча. Потом, поев, я сделал аминь, немцы офигели, они же думают, что мы все безбожники, и один спросил:
- Герр Гауптман, ви есть мусулманин?
- Да, а что, это необычно?
- Ми думаль у вас, все нащалник есть юден.
- Да нет, вы что, у нас есть и иудеи, и христиане, и мусульмане, и буддисты, вон старшина Цыбиков буддист, есть и другие религии.
- Данке герр камандир дивизион, ми тоже верим, ми верим Иисус.
- Так верьте, разве вам кто-то мешает? Все ребята, пора идти, - и раскланявшись с немцами, я поскакал в штаб, скоро же идти самолет принимать.
На пути встретился мне наш нацик, ну который из двадцать первого века.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться?
- Слушаю тебя Онищук (вы помните, у него тоже такая фамилия).
- Можно я пойду в рейд с вами?
- Зачем, тебе вместе с «черными» идти против «белой и пушистой расы» истинных нордических арийцев?
- Ну, я все понимаю, да я был неправ, кроме того, я боюсь деда…
- Не понял, какого деда, ты о чем любезный?
- Я Сергей Викторович Онищук, отец мой Виктор Петрович Онищук, а дед мой Петр Никифорович Онищук воюет с вами вместе…
Я от удивления тупо сел, прям на землю, и рот наверно разинул шире Тихого океана, даже Сергей Викторович обалдел.
- Да дед, узнает про мою глупость насчет «белой расы» наверно убьет меня.
- И давно ты понял, что он твой дед?
- Давно…
- И долго собираешься от него скрывать, кто ты?
- Нет, пойду в бой, убью несколько немецких сволочей и расскажу деду, кто я.
- Ну, ты не прав, насчет, немецких сволочей, сволочи как раз нацистские, а немцы есть и хорошие, вон Шлюпке, Хельмут другие ребята из немецких взводов.
- Да ошибся, так можно я пойду в бой?
- А, ты не умеешь стрелять, ничего как солдат не умеешь, я боюсь отправлять Петрухиного внука в бой.
- Умею, меня Артур многому научил, и не только, рассказал что мы русские для немцев унтерменши, и многое другое. Раскрыл мне глаза на планы гитлеровцев в отношении наших людей.
- Ладно, иди к Гогнидзе, послужи под руководством «черного», повоюй против «белой расы».
- Товарищ капитан, ну хватит, пожалуйста.
- Да Серега, иди к Гогнидзе, пусть он из тебя классного артиллериста сделает.
- Так точно, товарищ комдив, - и Петрухин потомок, ускакал с таким воодушевлением, что я фашистам не завидую.
А тем временем, наступил момент, когда должен прилететь самолет, ну что бы генералов забрать (нужных и не очень). И весь командный состав стал собираться на нашем аэродроме, бойцы аэродромной команды, подготовили костры, но пока еще не подожгли, есть минут пять шесть. Ждем, наконец, наступает время, и по команде Кравцова, бойцы зажигают огни, белорусский валежник жарко горит, отдавая атмосфере тепло и свет.
Громыхает транспортный ТБ-3, и рыча снижается, затем катится замедляясь по аэродрому, и не доезжая метров двадцати до нас останавливается. Открывается дверь и первый кого мы видим, это Артур Круминьш, собственной персоной, да еще в форме лейтенанта войск НКВД.
Летчики торопят, и с самолета спускаются за Артуром, еще какие-то люди, ничего сейчас познакомимся. Затем, летчик подзывает бойцов, и все вместе начинают разгружать самолет, а член экипажа торопит, все-таки ТБ-3, один и без прикрытия, лакомая добыча для Геринговских летающих шакалов, правда ночью темной шансов у Тб-3 намного больше.
Сразу после разгрузки, в самолет повели предателей-генералов, затем генералов честных, и по общему решению всех освобожденных женщин красноармейцев, ну да охрану генералов-предателей составили честные полковники. Четыре освобожденных нами полковника, два пехотных один, танкист и один из ВВС РККА, все они вооруженные немецкими автоматами, так же отправились в тыл. В тылу мобилизуют военнообязанных, и опытные кадровые командиры необходимы, для командования новыми частями. Наконец немного перегруженный ТБ ревя моторами ушел в небо, и мы поспешили на отправку, пора, в путь, на Ржечь Посполиту!
24 июля 1941 года где то в Белоруссии (в 30 км от Польши).
Спереди колонны двигается механизированный кулак, затем грузовики. Причем через каждые три автомашины, идет охрана, или БА-10, или Ганомаг (скрипя гусеницами) или мотоцикл с пулеметчиком наготове, это вражеская территория, и надо быть начеку. Пешая колонна, состоящая из батальона Ахундова и двух рот Иванова-Затейника, отправилась напрямки, через леса, вместе с кавалерией. Они-то в отличии от техники к шоссе не привязаны, но и вооружены только стрелковым оружием и тремя ротными минометами с двумя максимами (на лошадиных вьюках).
Кстати кавалеристы предлагали два названия, «Волчья сотня» или «Золотая сотня», оба названия напоминают, что-то анархо-синдикалистское, пахнет Махно, потому по совету Ильиных, назвали просто – «Отдельная Партизанская Сотня имени Щорса» или коротко ОПСиЩ. Креативная часть ЗАРовцев Гогнидзе окрестили кавалеристов «опсищуками» видимо по аналогии с Онищуками (так зовут разведчиков).
На одном ганомаге едут присланные из Москвы секретники, у них какое-то специальное задание, и даже я не знаю, кто они и что у них запланировано. С самого начала на них маски, и где они уйдут от нас неизвестно, типа ребятки воспользовались попуткой.
Колонна двигается на максимальной скорости, равняясь на самых нерасторопных, на Т-28 и Т-26. БТ даже, несмотря на лишнюю тонну железа на передке, все равно остается БТ (быстроходным танком), и командирам танков приходится их придерживать. Идем ночными полными тишины дорогами, правда как только в тишину вторгается тарахтение десятков моторов, и десятков гусениц танков и ганомагов, как тишина мгновенно, превращается в грохот, скрежет и другой абсолютно неумиротворяющий звук. Эстетики шуму исторгаемому нашими моторами и гусеницами, не то что бы не хватает, эстетикой тут и не пахнет, но есть некая иррациональная но логика звука, логика войны и лоика разрушения.
В немецком ремонтном автомобиле с металлическим крытым кузовом, обосновался Зворыкин, и слушает эфир, засветло, практически в полдень, вперед ушли онищуковцы. И в случае непредвиденных обстоятельств, они обязаны сообщить все по рации, на одном из языков малых народностей России. Вот Зворыкин и сидит с наушниками на голове, вслушиваясь в ночь, как одинокий, но грозный тигр, слушает ночь, выбирая из звуков, стук копыт добычи.
Зворыкин получает радиограмму и передает для перевода с удмуртского Тихонову Зосиму, красноармейцу из Затейниковских, и Зосим, сообщает мне, что через три километра нас ждет пост фельджандармерии, численностью до взвода. Ну для нас они, как клоп против слона, и прошу Зосима передать Онищуку благодарность, Тот быстро переводит текст на родной удмуртский, и Зворыкин начинает отстукивать свои точки и тире. Жандаомы, не ожидали, что на них идет такая механизированная колонна, и быстро погибают под выстрелами идущих спереди БТ и Т-34, а два Т-28, прошлись по позициям жандармов – гусеницами.
И мы идем вперед, со скоростью тридцать км/ч, ориентируясь на Т-26, они хоть и небольшие по сравнению с Т-34 и Т-28, но ужасно тихоходные. На исходе третьего часа марша, от колонны отделяются все Т-34 и все БТ, два грузовика с пехотой, один грузовик с саперами, четыре мотоцикла, а так же гаубицы и батальонные минометы ЗАР, все они идут к точке Z, для имитации нападения. Остальная колонна поворачивает согласно плану, в сторону польской границы (мы достигли точки F), колонна идет дальше. Группой имитирующей нападение на Z командует Нечипоренко, у него приказ: пятнадцать - тридцать минут вести шквальный огонь по Z (не дольше). За это время саперы должны заминировать дорогу, причем минировать и полотно дороги, и окрестности, да еще в трех местах, с интервалом в 700 и 1100 метров. Ринуться, немцы преследовать, их встретят сюрпризные ништяки, как вертикального действия (мины и фугасы) так и горизонтального (шрапфугасы). Чуть-чуть очухаются, поматерятся раз вперед, а тут через 700м еще раз фейерверк. Опять у врага состояние полноразмерного аффекта, снова разадекватятся, в дорогу, ну что бы догнать подлых русских, а через километр и сто метров, опять тебе бабушка Юрьев день.
Ну, а колонна идет вперед, скрежеща всеми фибрами души, с сумасшедшей скоростью в тридцать км/ч двигаются Т-26, ну и все остальные тоже. Правда любая другая техника может двигаться быстрее этих чудо-юд по имени Т-26, но в колонне всегда скорость держат по самому тихоходному.
В стороне Z начинается канонада, танки и гаубицы, минометы и пулеметы, бешено налетели на немецкую засаду, немцы же ждали наш отход на восток, а вот фигвам, нам желательно на запад, на территорию генерал-губернаторства. В грохот канонады вмешиваются и вражеские огнестрельные средства, слышны разрывы орудий снарядов, мин, и выстрелы из стрелкового оружия. А колонна идет дальше, представляю, как подсвечивая себе фонариками, готовят врагу сюрпризы бойцы Смирницкого. Взрывать будут сами немцы, система минирования централизированная, и от нажима на проволоку сдетонирует вся система. Ну как говорится счастливого пути тефтели, тьфу ошибка, тевтоны, а колонна идет вперед.
Наконец мы слышим, как канонада сходит, на нет, значит уже все готово, и наши соратники на всех парах летят за нами. Опель-блитцы, Т-34 и БТ, намного быстрее наших «скороходов» Т-26, и в течении часа - полтора они должны нас догнать. Как раз к тому времени, мы должны достигнуть моста через пограничную реку, за которой начинается уже бывшая Польша.
Опять начинает прием радиограммы Зворыкин, и окончив прием, переводит записанное в буквы. Затем записка переходит к Зосиму, и тот крепким рабоче-крестьянским почерком пишет расшифровку уже на русском:
«На посту охрана, два взвода три пулеметных гнезда, рядом сторожка, там еще взвод. Кроме того на нашей стороны, за 100 м от моста врыты два танка, и четыре зенитных автомата 20мм и два 88мм зенитных орудия. С приветом Петруха»
До моста остается четыре километра, если продолжать ехать так же, скорей всего немцы встретят нас во всеоружии, значит, нужна экспромтом оперативно-тактическая хитрость. Жалко бесшумники дойдут только через полчаса, они же своим ходом идут лесами, значит надо исходить, из того, что есть. Все придумал, стучу по кузову прикладом ППШ, надо останавливать колонну.
Дав три гудка, наш бюссинг останавливается, вся колонна останавливается тоже, три гудка, это сигнал экстренной остановки. К нашей штабной машине бегут товарищи-командиры.
- Товарищи, через 4-5 километров граница, и очень неслабое предмостное укрепление: два ДОТа (врытые танки), затем шесть зенитных орудий, три пулеметных гнезда и полторы роты пеших фрицев. Предлагаю подтащить имеющиеся минометы и орудия (сорокопятки) на дистанцию кинжального огня, поднести так же 8-10 пулеметов, и ударить по охране. Сорокопятки, первыми выстрелами должны ликвидировать врытые в землю танки, минометы закидывают позиции зенитчиков минами, пехота поливает пулеметно-автоматным огнем все, что двигается. Часть пехоты по-пластунски, подползает на бросок гранаты, и закидывает фрицев гранатами, все вперед выдвигаются танки и бронеавтомобили, мост наш.
У кого вопросы, или предложения?
Пока, ни у кого, вопросов и предложений нет, ребята обдумывают мое предложение, с тыла доносится грохот танков и другой техники, наши товарищи возвращаются от Z.
- Давайте, подождем, вон ребятки доедут, а у них гаубицы и минометы батальонные, ими сподручней врага колошматить, - говорит Прибылов.
- Согласен, - говорю я
- Согласен, - говорят Артур и Ержан, так же согласны все остальные, колонна на подходе и 5 минут ничего не решают.
И вот танки и грузовики глушат моторы, и к нам подбегают Ивашин, Нечипоренко и Гогнидзе. Быстренько делимся с ними информацией, и нашим планом, Гогнидзе сразу сзывает своих минометчиков и пушкарей, и ставит им задача. Пехотинцы тоже по негромкой команде своих непосредственных командиров спрыгивают с машин и строятся. Увы, лошадей нет, лошади все ушли с пехотой через леса, на автомобилях буксировать пушки, лишком шумно будет, потому к каждой гаубице, и небельверферу сразу на подмогу, распределяем по взводу бравых пехотинцев и ребята распевая «Дубинушку» (шепотом) начинают толкать орудия. С батальонным полегче, все таки всего 56 кг, но мины тащить тоже кому то нужно. Затем Гогнидзе просит Прибылова организовать, телефонную связь, ну что бы лейтенант Полуэктов корректировал огонь, Прибылов обещает и провода и телефоны, и боевая группа в составе двух гаубиц, обоих небельверферов, четырех батальонных минометов идет вперед. Сюда же пристали микроминометчики из ЗАРа, на Тухватулинском складе было два десятка минометов – лопаток, и теперь у нас есть и микроминометы (для ближнего боя), и бойцы с лопатками, и с патронташами (правда патронташи такие крест-накрест как пулеметные ленты не поносишь) так же выдвигаются вперед. Чуть-чуть поскрипывая и разговаривая шепотом группа идет вперед.
И вот Полуэктов взмахом руки останавливает группу, видны вкопанные танки, оба наши родные Т-26, тот, что справа двухбашенный – пулеметный, тот, что слева однобашенный и в нем нас ждет 45 мм танковая пушка 20к. За день видимо танки нагрело, потому немчура сидит в них с открытыми башенными люками, ничего, ща мы их культурно охладим. Подзываю Ежурова, и говорю:
- Володя подбери еще одного, такого же решительного парня, и надо закатить по гранате в оба танка, желательно Ф-1, пока надо подползти и приготовится, угостить противника, строго по знаку. Знак белая ракета, понял?
- Да товарищ командир, разрешите выполнять?
- Вперед.
Пока я беседовал с Володей, на шею Полуэктова связисты вешают полевой телефон, и помогают влезть на дерево, артиллерист самостоятельно затем лезет повыше, для обзорности, пушкари и минометчики (небельверферы), оборудуют позиции, вытаскивают из ящиков снаряды и мины. Минометчики диаметром поменьше (это которые 82мм) ползут дальше, им нужно поближе, ну а микроминометчики поползли еще ближе, и во время канонады подползут вообще в упор, их то плевалки на 60-100 м бьют, зато стволов много и мин тоже.
К позициям небельферферов, гаубиц и батальонных минометов тоже проложены телефонные линии, Ежуров с каким-то напарником, отрапортовались и исчезли в тишине, все готовность десять минут.
Раздался зуммер телефона, с дерева докладывает Полуэктов, о том, что он готов, ну подождем еще пять минут, Гогнидзе передает ракетницу (Где взяли? Трофей). Отсчитываю про себя триста секунд (ну пять минут). 296, 297, 298, 299, 300, пора, поднимаю ракетницу, и в небо уходит, освещая окрестности белым светом ракета.
И начинается пляска смерти, в огне взрывов вырисовываются торчащие стволы зениток, и Полуэктов корректируют огонь, пусть немцы вояки классные, но гаубицам и небельверферам плевать на чужие авторитеты и рейтинги, и с завидным постоянством позиции вражеских зенитчиков накрывают мины и снаряды. Начинают стрелять немцы, зенитчики сперва стреляют в небо, приняв наш огонь за бомбардировку с воздуха, и шансов чтобы опустив дуло, навести его на нас, у них у же нет, в дело вступают батальонные минометы, все зениткам и зенитчикам кранты.
Шквал пуль летит, из немецких пулеметных точек, танки немцев молчат, знать Ежуров с товарищем отработали на ять, поднимаю ракетницу и стреляю красной ракетой, это сигнал нашим танкам, и вдали они рыкают моторами и начинают нестись сюда, к мосту. впереди быстроногие БТ, преодолев 4 километра за 5-8 минут, они устремляются на пулеметные точки и сторожку противника, поливая огнем курсовых пулеметов, бедным немецким пулеметчикам достается, одно гнездо накрыто небельверфером, это значит точки больше не существует, второе и третье накрывают с неба мины батальонных минометов и лопаток, за БТ на мост врываются Т-34, БА-10 и Т-28, все мост наш, танки идут добивать немцев на польскую сторону моста. Отправляю последний БА-10 за основной массой колонны, на том берегу танкисты с пехотинцами добивают немцев, дело сделано.
Проходит минут пятнадцать, и колонна грузовиков подходит, к мосту, начинается переправа, здравствуй генерал- губернаторство. Во времена Пилсудского это была грозная страна, и был бы жив маршал, навряд ли Гитлер сунулся бы сюда (а СССР на захваченную часть правобережья?) . Но маршал почил в бозе, и какой-то сиводушный Рыдзы-Смыглы просрал Польшу, ну, а чего еще ожидать от человека с такой фамилией. Сорри, отвлекся, прощу прощения за свои взгляды.
Грузовики, танки, мотоциклы и ганомаги, стремительно переправляются через государственную границу СССР, наконец, переехал последний мотоцикл, теперь ждем конницу с пехотой, хотя они должны подойти под утро. На мосту со стороны СССР остаются танки Т-26 и два взвода пехоты, с взводом саперов. Бойцы лейтенанта Смирницкого должны заминировать мост, как только пехотинцы с кавалеристами переправятся через мост, Смирницкий должен его взорвать, да так, что бы враг очень сильно помучился его ремонтировать.
Остальная колонна, двигается дальше в 20 км от моста городок1П (польский), и на полной скорости движемся вперед, пусть городок стратегически не стоит ни понюшки табака, зато идеологически, каждый разгромленный гарнизон врага, это большая гиря на весы Победы! Еще во время нападения на мост, Зворыкин получил сообщение от Онищука, перевод Зосима, объяснил нам, что городок почти готов к встрече, но наличествует паника, есть информация, что полчища русских двигаются на городок. На въезде две батареи ПТО, (сборная солянка) значит надо бить сходу, чем дольше мы будем медлить и готовить нападение, тем лучше противник подготовится.
Под утро подъезжаем к городку, место расположения батарей ПТО знаем благодаря Онищуку, и потому берем в клещи, Т-34, Т-28 и БТ, идут справа и слева. На танках сидят пехотинцы, их задача прикрывать танка от вражеской пехоты. Правая группа двигается по полю ржаному, а левая по свекольному, к взаимной нелюбви двух стран, скорей всего добавятся еще и потери от урожая ржи и свеклы. По центру двигаются тихоходные Т-26, и за ними Т-III и Т-IV, и первым же выстрелом ПТО остановлена головная машина, экранирование не помогло. Пехотинцы сыпятся с танков, и короткими перебежками идут вперед, на дистанцию ближнего боя с немецкой пехотой прикрывающей ПТО. Сразу же начинают огрызаться наши танки, полтора десятка стволов, закидывают позиции батарей осколочно-фугасными изделиями СССР и третьего рейха. Немецкие артиллеристы отстреливаются, останавливают еще один Т-26, и стремительно несущийся на врага БТ, сразу залпом говорят несколько танковых орудий, и батарея скрывается в осколках, дыму и пыли. Пока дым и пыль развеялись, стремительные БТ уже ворвались на территории батарей, и начинают утюжить позиции, за ними туда врываются остальные танки, боевое охранение немецких артиллеристов так же сильно пострадав от курсового огня пулеметов,
Батареи ПТО, действительно оказались, сборной солянкой, обломки 37 мм Pak 35/36, соседствовали с 50 мм Pak 38, присутствовали две 75мм Pak 40, и даже две вообще экзотические пушки Pak 112(f). Потом мы выяснили, что эти двенадцать орудий вывезены с заводика, ремонтировавшего артиллерию, побитую РККА, на заводике мы нашли и наши орудия, но у них не было боеприпасов, потому немцы и вывели в поле только эти пушки. С западной стороны города вошли пехотинцы, доставленные на грузовиках под охраной БА-10 и ганомагов. под прикрытием тех же бронированных транспортных средств пехотинцы начали оккупировать город (под руководством Абдиева).
Покончив с ПТО, и боевых охранением артиллеристов, наша группа так же вошла в город, впереди бронированным кулаком идут танки, за ними пехота и две косилки. Остатки гарнизона (как недобитые в боевом охранении, так и оставшиеся в городе), в панике покатились на запад. Но там их тепло, с истинной евразийской щедростью (на пули, снаряды и мины) встретили бойцы под руководством Ержана. Гарнизон городка был чуть больше роты, и через полчаса с ними было покончено
Началась зачистка, и штурмовые группы при поддержке танков, БА-10 и ганомагов, расползлись по городу, очищая его от представителей «высшей, белой и пушистой расы». Через два часа все было чисто, может какие буржуины и ушли, но это уже не играет роли. Евреев собранных для отправки в гетто, мы освободили, но что с ними можем сделать, поэтому Круминьш рассказал иудеям, что их ждет в гетто, и предложили скрыться. И евреи ушли на восток, к мосту, ну пусть попробуют через леса дойти к нашим, к РККА.
Штаб обосновался в экснемецкой комендатуре, сюда поляки стали приводить спрятавшихся немцев, и вскоре наш улов увеличился на пять душ ариев. а потом и вовсе, ко мне пришел разряженный как наследник престола полковник Станислав Вишневецкий, главный здешний АКовец, с официальным визитом. Ой простите АК появится лишь в 1942 году, пока это был «Союз вооруженной борьбы», затем ко мне пришел Зденек Шиманский, глава местного представителя «Спартакус».
Давайте расскажу, по порядку, зачем они приходили:
- Здравствуйте пан капитан, полковник польской армии Станислав Вишневецкий.
- Здравия желаю, пан полковник, слушаю вас?
- Я полномочный представитель Польского правительства в изгнании в данном городе, и меня интересует, на каком основании вы пан капитан оккупировали город?
- Во первых, пан полковник, я товарищ капитан, кроме, того, мы не оккупировали город, мы освободили его от немцев, кстати которых ваше правительство и привело в страну. Куда мы дальше пойдем, и зачем мы тут, объяснять вам пан эксполковник не собираюсь, ваше правительство, вы сами назвали правительством в изгнании. Тем более мы не воюем с поляками, вне зависимости от их политических взглядов, мы воюем с нацистской Германией, вы бы еще у немецкого коменданта спросили, на каком основании он тут комендантом был.
- О Матка Бозка Ченстоховска, какой-то, капитан смеет мне грубить?
- Капитан НКВД, на общевойсковые звания, это подполковник, кроме того, у меня под командованием дивизия, а где легионы Пилсудского, где ваша армия, где ваша независимость пан полковник? (я не капитан НКВД, я капитан войск НКВД, но пан полковник не в курсах).
- Как полномочный представитель, Польского правительства в изгнании, и как местный командир «Союза вооруженной Борьбы» приказываю вам оставит город в течении шести часов.
- Во первых, ваша армия и правительство капитулировали перед Германией, следовательно, для меня они не существуют. Во вторых данная территория включена в территорию третьего рейха, как генерал-губернаторство, и независимой не является априори. Потому, ваши приказы я не собираюсь выполнять, у меня есть мое командование, то есть мой непосредственный командир, народный комиссар Внутренних Дел, товарищ Берия вот его приказы я выполнять ОБЯЗАН. А ваши утверждения, как и ваше звание на данный момент НЕЛЕГИТИМНЫ. Если, у вас есть какие либо конструктивные предложения, я согласен выслушать, если нет, то честь имею, пан полковник.
Полковник, посмотрел на меня испепеляющим взглядом, хонор польски переполнял его, и он, развернувшись, ушел, ну и как говорится, большому кораблю – большого крушения.
Прошло полчаса, бойцы под руководством командиров занимались сортировкой трофеев, я же составлял донесение в центр, тут ко мне опять постучали:
- Разрешите войти товарищч командир?
- Заходите, - и в комнату вошел мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, среднего роста крепенький такой и с усами а-ля Тарас Бульба.
- Зденек Шиманский, местный командир «Спартакуса», ну это подпольная коммунистическая боевая организация.
- О рад познакомится пан Шиманский, проходите, садитесь. – Гость прошел за стол (оставшийся от коменданта майора фон Штаубе) и сел, сразу видно, родной рабоче-крестьянский товарищ.
- Ну пан Шиманский, слушаю вас?
- Я так понимаю, пан капитан, что вы партизанское соединение, и имеете миссию нанести наибольший ущерб транспортным артериям рейха?
- Да товарищ Зденек, Каримов я, по имени может запросто – Фарход. Кстати откуда вы русский так хорошо знаете? И до вас был пан Вишневецкий, тоже по-русски очень неплохо изъяснялся.
- Так мы же из российской империи товарищ Фарход, Вишневецкий был капитаном императорской армии, я рабочим, правда революция застала на Путиловском заводе меня. Из-за беспорядков на заводе перестали платить зарплату, а мне кормить семью, вот я и вернулся в Польшу, оттуда из Питера и язык, да и взгляды большевистские.
- Ну я вас, понял, знаете, что от меня хотел пан Вишневецкий?
- Примерно представляю, наверно, что бы вы извинились за захват города и оставили его в течении часа?
- Ну да почти, только Вишневецкий был щедрее, он дал нам шесть часов. А вы что хотели уважаемый товарищ Зденек?
- Я понимаю, что вы тут в тыловом рейде, и ваша миссия, нанести как можно больший урон войскам рейха так?
- Так точно, товарищ Зденек.
- Хочу предложить вам помощь от имени «Спартакуса» и «Молота и серпа», можем поделиться информацией, где и как нанести наиболее ощутимые удары по тылам рейха.
- О вы просто радуете меня, пан Шиманский.
- У нас, есть, конечно, некоторая информация, но к вечеру вы будете иметь, полный перечень, мне надо обзвонить наших по окрестностям, и выявить объекты, которые наиболее стоят вашего внимания, товарищ Каримов.
Я тепло попрощался с Шиманским, и польский коммунист ушел. Пока затишье, и враг не рвется к нам, надо обсудить дальнейшие планы, а так же недавний бой. Поэтому я вышел из комнаты и спустился во двор, во дворе Гаджиев (механик-водитель БА-10) чинил машину, рядом советами мешали ему работать пяток бойцов.
- Смирно, - скомандовал Гаджиев, и бойцы вытянулись во фрунт.
- Вольно, товарищи, Гаджиев, продолжайте свою работу, остальные срочно позвать ко мне, всех командиров полков, батальонов и особиста Легостаева, выполнять.
И бойцы разбежались по городу, в это время мимо дома показалась наша конница, слава богу прибыли. И ко мне с докладом подскакал Бондаренко:
- Товарищ комдив, бойцы пехотных частей и кавалерии окончили марш и прибыли в городок, чрезвычайных происшествий во время движения не произошло. Взвод Смирницкого взорвал мост и так же скоро прибудет в городок.
- Молодец Александр, благодарю за службу.
- Служу Советскому Союзу.
- Бондаренко, определи бойцов на постой, и пусть отдыхают, сам возвращайся сюда, у нас намечается совет в Филях.
- Вас понял, товарищ комдив, разрешите выполнять?
- Давай!
Через полчаса, у меня собрался Ареопаг, и первым выступил Цыбиков, как начтыл:
- В ходе рейда, на территории завода, по ремонту артиллерии, нами захвачены следующие трофеи:
1. Четыре счетверенные зенитные автоматические установки 2cm Flakvierling 38, из них два отремонтированы и пригодны к употреблению. Два оставшихся негодны к употреблению и придется уничтожить.
2. Три одноствольные зенитные автоматические пушки 3.7cm Flak 36, из них тоже годны только две, третью уничтожим.
3. Кроме того захвачено одиннадцать легких полевых гаубиц, но все в разбитом состоянии, видимо недавно поступили, и ремонт еще не был начат.
4. Так же захвачены четырнадцать противотанковых и горных пушек, но они так же негодны к использованию, видимо все отремонтированные пушки встречали нас на подходе к городу и разбиты. Предлагаю уничтожить все орудия, кроме двух счетверенных зенитных автоматов и двух одноствольных зенитных автоматов. Кроме того предлагаю установить данные орудия на грузовики, в городе захвачено десять грузовиков разных марок, в основном немецкие и два французского производства.
5. Захвачено стрелковое оружие, карабины, автоматы, пулеметы и пистолеты, а так же боеприпасы к ним.
- У тебя все Цыбиков? – спрашиваю я.
- Да товарищ комдив.
- Прибылов, займитесь первым делом, установкой зениток на грузовики, Гогнидзе обучите бойцов стрельбе из этих орудий. Если не хватает людей, можете взять у пехотинцев. Уверен, что противник, сейчас обсуждает сложившуюся ситуацию, и в скором времени атакует нас с воздуха, что бы к тому времени мы были во всеоружии.
Затем провели перекличку потерь, и каждый командир доложил свои потери, всего погибло 16 человек. Из них 7 человек танкисты (экипаж Т-26, экипаж БТ-7 и один человек из экипажа второго Т-26), четыре пехотинца, трое из ЗАР и двое саперов.
Потери, раненные 25 человек, но тяжело раненные только 3 остальные легкораненые. Потери в технике, один танк Т-26 и один танк БТ-7 не подлежат восстановлению, один танк Т-26 подлежит ремонту.
Тут поднимает руку Ивашин, и я приглашаю его высказаться:
- Мы потеряли семь танкистов погибшими, и в этом наша вина, мы не имели права пускать вперед слабо бронированные танки. Впредь предлагаю пускать первыми Т-28, Т-IV и Т-34, остальные танки идут за ними. Тем более полоса наступления у нас пока редко была масштабной, ну и в необходимый момент, более маневренные БТ вырываются из-под прикрытия средних танков и атакуют правый или левый фланг. Т-26 предлагаю использовать строго по назначению, то есть как танк поддержки пехоты.
- Кто, что имеет сказать, по поводу высказывания товарища Ивашина?
Руку поднимает Гогнидзе, жестом приглашаю его к речи, и он начинает:
- Я бы немного хотел бы покритиковать коллегу танкиста, я сам до плена был танкистом, и потому мне не понять, где мы будем использовать Т-26, как танк поддержки пехоты? Мы планируем штурм укреплений противника, или мы из партизанского рейда, теперь переходим в полномасштабное наступление на рейх? Скорострельность пушки Л-11 1-2 выстрела в минуту, скорострельность пушки 20к (на БТ и Т-26) – 7-12 выстрелов в минуту. Скорострельность немецкой автоматической пушки 3.7cm Flak 36, около 150 выстрелов в минуту. Скорострельность 2cm Flakvierling 300 выстрелов в минуту, а с 4 стволов то и 1200 (правда, боеприпасов не оберешься). Так к чему, я все это, хочу сказать, может, как вариант объединить Т-26 и эти самые флаки? Снять башню, укрепить вместо нее флаки, и засыпать выстрелами ПТА противника? Ну не дать им сосредоточится, и произвести выстрел по танкам, четыре орудия и четыре Т-26 у нас есть.
- Предложение, конечно интересное, просто нам тогда придется, перетащить с базы сюда КВ, и вместо его башни установить завод по производству боеприпасов для этих флаков, - шутит зло, Ержан.
- Капитан Абдиев, что тогда предлагаете вы? Не уподобляетесь ли вы, в данном случае экспертам царской России, которые зарубили автомат Федорова? Они тоже запретили такое оружие, мотивируя большим расходом патронов.
Тут руку тянет Семенов, а он старый волк, и потому, передаю слово Семенову:
- Да Игорь Семенович, мы все хотим послушать вас.
- Ну значит, щас буду вас ругать, развели тут игру в солдатики понимаешь ли.
1. Итак Т-26. Орудие 45мм 20к. Уверенно (при умелом применении) противостоит ВСЕМ немецким танкам. С 1000 метров уверенно поражает в ЛОБОВУЮ БРОНЮ Pz I, Pz II F, Pz 35 (t), Pz 38 A (t). Более бронированных чехов Pz 38E(t), а также фрицевских Pz III уверенно прошибает в лоб с 500 метров. То же самое относится к танкам серии БТ. При этом танки БТ-5, БТ-7 всех модификаций, благодаря более мощному, чем ВСЁ фрицевское, движку и подвеске Кристи, обладают просто обалденной манёвренностью, что скрашивает слабую броню. Для Т-26 вариант один – действие из засад с постоянным маневрированием (смена позиции через 1-2 выстрела, если танки и не вылазить дуриком один на один). БТ может и подуэлировать маленько – с двумя-тремя фрицами управится, если начнёт из засады. Тем паче, если лобовая часть и баки (особенно баки) прикрыты дополнительными экранами. Даже для слабой подвижности Т-26 чех Pz35(t) не соперник. Особенно учитывая, что практически все немцы (и чехи) могут поражать Т-26 и БТ с 1000 метров только при попадании под углом 90 градусов, всё остальное – только с 500 метров. А танков с вертикальными листами брони у нас нет. Исключение: "Тройки" но только с 50 мм пушками, если им попадалась вертикальная советская броня, то могли и с 1000 метров. Фрицевские "четвёрки с короткой 7,5 см. пушкой (окурком) не в состоянии пробить с 1000 метров НИ ОДИН советский танк., а с 500 метров – только БТ-2, БТ-5, БТ-7, БТ-7М, Т-26 и плавунцов Т-37, Т-38. Потому что этот "окурок" изначально предназначен только для борьбы с пехотой.
2. БТ – скорость, натиск, постоянный манёвр, мощь орудия!!! – залог жизни экипажа и успеха в бою. Пинать надо танкистов, чтоб учились и учили матчасть! Иначе любую вундервафлю погубят и себя. Это и есть главная проблема наших танкистов.
3. БТ можно облегчить на полторы тонны, убрав нахрен всё, связанное с дополнительным колёсным движителем. Это реально сделать в полевых условиях. За счёт этого облегчения получше защитить баки вдоль бортов и движок (главные источники возгорания танка). Один мой знакомый инженер считает, что общее сплошное бронирование БТ-7 можно довести до 30мм без ущерба для подвижности. Худший вариант это БТ 7А с короткостволом КТ-28, лучший – БТ-7М (он же БТ-8), особенно с Л-11 или Ф-32, но с 45мм тоже очень даже хорошо.
4. Т-28, Т-34 – непробиваемы с 1000 метров для всех немцев, кроме "троек" с 5см. пушкой (PzIIIH, PzIIIJ). Причём Т-28Э в лоб не пробивается даже с 500 метров – НИКЕМ из фрицев. НО проблема Т-28 в таком же обрубке 76мм – КТ-28 – орудие противопехотное. Хотя супротив единичек и двоек с Pz35 вполне сгодится. А вот если модификация Т-28 с пушкой Л-10, то немцам наступают кранты в любом раскладе уже с 1000 метров
5. Фрицевские "единички" и "двойки" (которые пулемётные) всех модификаций ничего не могут сделать почти всем советским машинам. Впрочем, как и наши "плавунцы" ничего не могут супротив танков.
6. Напоминаю, что главным своим преимуществом немцы (в танках) считают именно СКОРОСТЬ И МАНЁВРЕННОСТЬ. А ЭТО - ДОСТОИНСТВА ВСЕЙ СЕРИИ НАШИХ БТ!!!!
7. Т-34-76 и КВ-1 поражают ВСЕ типы панцеров под любым наклоном брони с расстояния более 1000 метров! При этом оставаясь неуязвимыми для ответного огня. Потому и есть у фрицев принцип "танки с танками не воюют!" – ещё на Сомуа с Шарами обожглись во Франции.
8. Пример: пушка Л-10 с 1000 метров пробивает бронеплиту толщиной 50мм под углом 30!!!! градусов.
Я это всё о чём? Нехрен даже думать о смене нормальных пушек на всякие "флаки". Нормальтный танкист об этом даже думать не станет, не то что заикаться тут на совещании. Дерьмо ваши флаки – полное! Это и немцы прекрасно знают. И скорострельность можно в задницу засунуть, она не спасёт.
От этих грубых, но правдивых слов, все ошалели (признаю, речь Романыча перемежалась матом в стиле Старыгина, но тут не передашь особенности), а Абдиев и Гогнидзе, вообще встали и стоя стали аплодировать Семенову. Я и сам не заметил, как тоже встал и стал рукоплескать, только взгляд офигевшего от наших действий самого Романыча, меня отрезвил.
- Кто еще, что хочет сказать, - произнес я разряжая обстановку (не всегда обстановку разряжают в момент негатива)
- Позвольте ответить мне, товарищ комдив, - поднимает руку наш инженер-креативщик, - автоматические пушки используют уже все развитые армии мира, и никто не жалуется на расход снарядов, на то она и автоматическая. Тем более если бой длится 15 минут, необязательно стрелять с максимальной скорострельностью все 15 минут, так одна счетверенная пушка-флак, может минут за 10 дивизию истребить. Но химические и физические свойства металла, из которого сделана пушка, никто не может отменить. При таком темпе на второй минуте ствол погнется, а на третьей расплавиться.
То есть, нам такие машины нужны, ну флаки эти на базе Т-26, закидаем позиции артиллерии десятком другим снарядов и все, отдых, до следующей цели.
Пока, предлагаю установить пушки на грузовики, у нас нет технической возможности установить флаки на место башни Т-26. Тем более уже на блитцы устанавливаются 20 мм автоматические пушки, по моему приказу.
- Так с этим уяснили, что думаем, по поводу наших дальнейших действий, - модерирую процесс я.
- Взятие городка, я могу охарактеризовать более удачным, чем неудачным, да потери есть, но не катастрофичные, - говорит Иванов (который Затейник). Как уже было сказано, гитлеровцы попробуют бросить на нас авиацию, что мы им можем противопоставить на данный момент? Только две «косилки», а этого НЕДОСТАТОЧНО. Поэтому предлагаю Прибылову ускорить установку на колеса этих зениток, а Гогнидзе ускорить освоение данной техники бойцами. В вооружении кроме автоматического короткоствольного оружия (автоматов ППД, ППШ и МП38/40) имеются винтовки, карабины и пулеметы, необходимо научить бойцов стрелять из длинностволов по воздушному противнику. Для практических стрельб, можно использовать или импровизированные воздушные шары, или проще и доступней воздушных змеев.
Я аж захлопал от слов Иванова (что за день, а майоров прорвало на креатив), вот, а Елисеев его расстрелять хотел, и тут понимая, что уже как бы пора кончать собрание, встаю и говорю:
- Товарищи командиры, рейд мы продолжим завтра, сегодня необходимо выполнить, все то, о чем сейчас говорили, пусть каждый командир взвода, потренирует своих бойцов стрельбе по воздушным целям, товарищ Гогнидзе, обеспечить командиров опытным зенитчиком. Пусть объяснит товарищам командирам особенность стрельбы по воздушным целям, но не долго, минут на 15, сейчас все свободны, обед.
И мы обсуждая этот день пошли на обед, на обеде Ивашин спорил с Прибыловым, о том, что лучше флак на базе просто грузовика, или флак на базе танка. Их спор прервал Абдиев, процитировав Семенова:
- Дерьмо ваши флаки – полное! И скорострельность можно в задницу засунуть, она не спасёт.
Все кто сидели за столом, чуть не погибли героически от смеха, каждый представлял, наглядно слова Ержана.
Ну все, после этого все командиры разошлись по своим делам, кто учить людей стрелять по воздушным целям, кто учить бойцов подлянить немцам исподтишка и исподгромка (Семенов с Выкваном), кто отдыхать (кавалерия и часть пехоты, что на одиннадцатом трамвае прибыла). Прибылов устанавливать флаки и батальонные минометы на грузовики, а так же прикидывать, как снять с БТ, колесную группу.
Так за работой и учебой наступил вечер, и снова пришел Шиманский.
- Добрый вечер пан, ой простите товарисч командир.
- Добрый вечер шановны пан Шиманский, как ваши дела, как здоровье?
- Да все в норме, ну что вы готовы получить от меня информацию?
- Да конечно, - и достав немецкий офицерский блокнот (вермахт подарил), готовлюсь записывать информацию.
- В тридцати километрах на юго-запад рядом с селом S у немцев склад боеприпасов, запасы нацистами сделаны перед началом войны. Да и с началом войны гитлеровцев с вашей страной именно отсюда шло снабжение одной из группировок. Немцы ушли, склады остались, правда, потихоньку немцы начали вывозить боеприпасы. Охрана около роты, тыловиков, не совсем боевая часть, плюс могут быть люди из Штрало. Вот и предлагаю, первым делом ударить по складу. Ребята из «Спартакуса», покажут вам более короткий путь, мы все хотим бороться против гитлеровцев.
- Спасибо пан Шиманский, какая еще есть информация?
- В пятидесяти километрах к северо-западу есть завод сельхозтехники у села V, ну заводик, так вот там немцами налажен ремонт танков, и думаю ваш рейд туда, так же принесет много пользы коммунистическому движению и вашей стране. Так тоже около роты тыловиков, ну и около взвода, может чуть больше ремонтников. Кроме того, я вам дам список наших руководителей, в необходимых вам населенных пунктах, и не только представителей «Спартакуса», но и «Молота и серпа», и других коммунистических организаций. Так же мы попробуем поговорить и с «Союзовцами».
- Товарищ Шиманский, теперь приглашаю вас отужинать с нами, вы нам помогли, и скоро вы услышите, как мы будем бить наших врагов.
- Хорошо товарисч капитан, и как сказал Адам Мицкевич «За нашу свободу и вашу» . Когда к вам послать проводников?
- Думаю сегодня, часа через три ночь лучшее время для перемещений в тыловом рейде.
- Тогда через два часа и Онищук и Ковальчук.
- Как Онищук?
- Ну, а что тут такого, украинец интербригадовец, после войны в Испании живет здесь, подпольно, не получись переправится в СССР. Ежи Ковальчук тоже интербригадовец, но поляк, так же подпольно проживает.
После ужина, товарищ Шиманский ушел, значит две цели, в двух разных местах, придется делать зигзаг, или разделится на две группы?
Наверно лучше всего разделится, кому поручить командование второй группой?
Ну, тут у меня разночтений нет и быть не может, надо, воспользоваться тем, что у нас пока тут Семенов. Пусть покомандует майор НКВД, это же все-таки по-армейски полковник.
Надо опять вызывать командиров, но, надо так надо, и я подозвал проходящего мимо бойца через окно, то был Ежуров.
- Володя, позови мне, пожалуйста командиров полков, артиллерии, кавалерии, особиста Легостаева, начтыла Цыбикова и майора Семенова.
- Слушаюсь, товарищ комдив, будет выполнено, - и Володя побежал.
Прошло минут десять, как к штабу стали подтягиваться товарищи командиры, первым входит Савин, затем Семенов, ну и за ними пришли все остальные.
- Товарищи командиры, оказывается в городе у нас есть союзники, представляете, мало того они нам сочувствуют, еще и активно помогают. Так вот есть предложение, согласно информации наших друзей, польских коммунистов, вблизи от нас, есть два очень интересных и важных для нашей родины объектов. Это стратегический склад боеприпасов группы армий «Центр», и заводик, который ремонтирует танки для той же группы. В обоих местах нас встретят по сотне - полторы солдатов противника. Потому предлагаю, обсудить планы нападения.
У кого какие вопросы?
- Раз там количество неприятеля, то по роте при поддержке техники хватит, но конечно необходимо тщательно разведать, подходы, посты и все остальное, - говорит новоиспеченный лейтенант войск НКВД Круминьш.
- Предложил бы в группы добавить еще по взводу, так сказать резерв, на всякий случай, - выражает свое мнение Савин.
- Товарищи командиры, мне кажется у нас миссия, не просто разрушить первый и второй объекты, а если на ремонтном заводе несколько готовых к использованию танков? Что их тоже уничтожить? А нам разве они не пригодятся? А боеприпасы со склада? К шестиствольным минометам у нас по полвыстрела, поэтому предлагаю основными силами выдвигаться на ремонтный завод. На склад отправить не меньше двух рот, при поддержке техники и транспорт, для вывоза боеприпасов, - говорит Ивашин.
-Кто что еще хочет добавить? – продолжаю модерировать стафф-митинг я.
- Ивашин прав, кроме того, на заводике, можно попробовать, как советовал товарищ майор, убрать с БТ колесную группу. Раз заводик по ремонту, значит там, есть все необходимое, вплоть до подъемных кранов, - поддерживает танкиста Прибылов.
Потом обсудили конкретные детали, и Семенов принял руководство «складской» группой. В его группу вошли две роты савиновцев (сам Савин тоже), восемь танков (два БТ, два Т-34, два Т-26 и два немецких панцера). Все остальные идут с основной группой на танкоремонтный завод, ну приняв окончательное решение, товарищи командиры разошлись. Что бы подготовить каждый своих бойцов, наконец настал назначенный час, и несмотря на ночь сам Шиманский привел двоих проводников.
Познакомился, украинец лет тридцати пяти, высокий худой соломенного цвета волоса и овальное лицо. Поляк в отличии от украинца, среднего роста, но коренастый почти брюнет (тоже наверно из Сандомира ), с квадратной челюстью и карими глазами.
Причем оба увидев Семенова, обрадовались ему как родному брату, оказывается Романыч, отметился в Испании под именем капитана Серхио Веласкеса. Под Гвадалахарой наша троица, оказывается, вместе воевали против франкистов. Затем семеновскую группу, к складу повел Ковальчук, а нашу группу повел Онищук. На этом этот день закончился, начинается новый день.
25 июля 1941 года где-то в Польше (в 50-100 км от границы СССР).
По дороге к нам присоединились Онищуковцы, и Онищук как с братом обнялся с Артуром, так как, все этапы их пути мы знали (по радиограммам) в отчете не было необходимости. Кстати оказывается, немцы усилили гарнизон V дополнительной ротой, плюс собрали артиллерию и несколько из починенных танков. На остальные танки экипажей у них нет, если бы пехота могла воевать в танках, она бы называлась не пехотой.
За пять-шесть километров от V мы остановились, что бы прикинуть конкретный план атаки, на дворе глубокая ночь, и потому скорей всего, враг нас не ждет. Потому на позиции танков и артиллерии врага, пойдет сотня Бондаренко. Для бесшумности, копыта лошадей обернуты тряпьем, и в атаку кавалеристы пойдут поотделенно с разных сторон, все остальное окружается пехотой, и пехота тоже идет по возможности бесшумно. Как только, пехота входит в контакт с противником, закидываем тыл противника минами, бойцы уже сняли с машин батальонные минометы. Ротные минометы е, так же как и батальоны, совместно с расчетами пехота несет самостоятельно, с той же группой идут обвязанные патронташами к 37мм минометам лопатко-минометчики (или миномето-лопатчики?)
Танки, наша ударная сила, но они громыхают как сотни пустых металлических бочек, скатывающихся в бесконечную каменную пропасть. Потому танки, с танкистами остались позади, и вперед рванут с первыми выстрелами, а до того идем в тишине, кстати все псевдомонголы пошли в кавалерию. Даже Йигитали со своим «мечом милосердия» оказался у Бондаренки, а лучники само собой, выбрали сотню имени Щорса. Наступая, охватываем немецкие дозоры, дзинькает в ночи тетива луков, и злые острые стрелы летят в осоловевших от ночной тишины часовых, вжик-вжик.
Причем лук-то оружие экологически чистое, ни тебе пороховых газов, ни тебе солей тяжелых металлов, ни тебе мартеновских печей. Просто мечта эколога, я бы на месте наших (современных мне) экологов, провел бы эдвокаси-кампанию, по замене огнестрельного оружия на тетивострельное. Патрон (заряд) огнестрела шумный, вредный и одноразовый, да к тому же дорогой, на него же цветмет идет, то ли дело стрела, выстрелил, выдернул из тела гитлеровца и стреляй снова, а если особо брезгуешь, оботри стрелу об штаны того же фашиста, не нравятся штаны, и стреляй уже чистенькой стрелой.
Передовые посты и секреты обходим без шума, а чего шуметь, чай не «Свадьба в Малиновке», нам признание зрителей, как собаке хромовые сапоги сорок пятого калибра. Пусть наше пришествие станет фашистам сюрпризом, как говорилось в древности идем «аки тать в нощи».
- Хальт, - просыпается какой-то проворный фриц, но вжик-вжик, и фриц больше не мужик, ну и не человек вообще, просто труп. Но аларм свой он навел, немцы пробуждаются, и первым из МП-38 от пуза, щедрой очередью угощает их ни кто иначе, как бывший нацик, а теперь внук Петрухи, Онищук-попаданец.
Бабах, и ночь взрывается, выстрелами минометов, немецкие казармы закидываются минами трех сортов, батальонных, ротных и лопаток – минометов. Остальные наши стволы тоже не скучают, винтовки, карабины, автоматы, пулеметы изрыгают свинцовые точки, ну когда они вылетают они еще не точки, но как долетают, ставят точки в жизни граждан рейха. Какой-то офицер (по фуражке сужу) пытается скоординировать оборону противника, но 82мм мина, ставит на его жизни не точку, а целую кляксу, и не только в его личной жизни, но и в круге диаметром метров 5-10.
С другой стороны села слышно дружное кавалерийское ура, Бондаренковцы развернувшись в лаву, вдарили со своей стороны, в лучших традициях Чингисхановского ограниченного контингента. С тыла слышны ревущие двигатели танков, танкисты рванули на предельных оборотах своих железных феррерь и ламборджинь (нет танки то немецкие и советские, значит поршей и жигулЁв).
Но ситуация подсказывает, что танки уже не нужны, потому что пехотинцы (и я в их рядах) врываются на позиции вражеской артиллерии, вражеские расчеты, не успевают добраться до орудий, и у меня возникает подозрение мгновенно переходящее в уверенность, что и не успеют НИКОГДА. Да если бы и добрались, артиллерия хороша на расстоянии, а когда враг в двадцати метрах, то пушкарям вермахта, пора смазывать вазелином пятки, ну или что другое. Слева от нас, позиции немецких танков, но им не успеть, разворачиваем трофейные пушки, и бьем по пробирающимся к танкам немецким танкистам, чем попало. Ну в ночи, и в ажиотаже боя, не до разбора, какой снаряд ОФ а какой, бронебойный, шарахнули чем попало, минометы добавили жару, а взвод Епифанцева (из полка Иванова) встретил танкистов в штыки. Аха панцершутцы гребанные, когда вы в танке вы круче Памира и Тянь-Шаня, а вот против красноармейцев со штыками, да когда панцершютцы вне танков, сил маловато?
Видимо танкистов немецких хорошо воспитали в духе гитлеризма-нацизма, ни одна черноробная сука не сдалась, все легли под ударами Епифанцевского взвода (двоих их епифанцевских еще и убили суки).
В село врываются наши танки, впереди несутся как борзые БТ, за ними еле поспевают Т-34, а остальные наверно еще больше отстали. Колонну замыкают, глотая польскую пыль, устаревшие Т-26. Повзводно командиры очищают каждое здание от гитлеровцев, кто поднял руку, тот успел, кто не поднял, ну значит не очень сильно, хотел жить.
К четырем утра, V полностью в наших руках, за километр по всем сторонам ставим секреты и дозоры, и теперь можно отдыхать. Прохожу мимо привязанной к забору лошади в головной офис (а как еще назвать) танкоремонтного заводика, обнаруживаю тут Йигитали с Ежуровым, они вдвоем пакуют майора технической службы вермахта. Хороша добыча, майор откормленный как кабанчик в канун нового года, пыхтит и ругается тварь толстая.
- Русише швайне, ферфлюхтер… - ну и что-то еще, в том же роде, и скажем как минимум обидное. Блин, ну как он дослужился до майора, пфуй такой некультурный, а еще и с Европы, гондурас западноевропейский.
- Пасть закрой, дойче швайне, - приговаривает Володя, отоваривая носком сапога нутро майора. Майор почему-то замолкает, то ли осознает неправильность своих действий, то ли замолкает, из-за того, что Володя мощно попал тому поддых.
- Красноармеец Ежуров, оставить расправу, - командую я (с ним поговорить надо, а не то эти сейчас до смерти запинают), тут доброта не причем.
- Так точно, товарищ командир, - говорит Ежуров, напоследок добавив обеими руками по ушам майору. Майор в полном офсайде (вне игры).
- Ежуров, приведи ко мне, или Хельмута, или Круминьша, ну хотя бы Эрисханова, ты ж по-немецки только руками и ногами говорить умеешь?
Володя убегает, а Йигитали смотрит на майора, как на главнейшего врага узбекского народа всех времен, майор прячет взгляд, и чего-то щебечет, на своем, но без прежней злости и гонора, наверно извиняется за свою невоспитанность. Как, однако, даже представителя высшей расы может воспитать простой пинок?!
В контору забегает Эрисханов с Ежуровым, хм, оперативно Володя.
- Вызывали товарищ капитан?
- Да Эрисханов, надо пообщаться с этим господином.
- Хорошо товарищ комдив, раз надо, так пообщаемся, вы задавайте вопросы?
- Майор представьтесь.
Эрисханов переводит немцу, поднимая его и сажая на кресло, затем переводит ответ хряка мне.
- Майор Клаус Венцель, инженер, директор танкоремонтного завода.
Немец еще что-то говорит Эрисханову, но тот показывает мощный чеченский кулак, и майор понимает, что от него требуются конкретные ответы, на конкретные вопросы, и нефига растекаться мыслью по древу.
- Сколько танков находится на ремонте, и сколько отремонтировано?
- Готовы к отправке 11 танков, 5 танков Т-34, 4 БТ-7 и 2 танка КВ-1, три дня назад отправлены 15 танков в основном Т-IV и Т-III. На ремонте находятся 14 танков Т-IV и Т-III, 8 танков БТ, 4 танка Т-26 и 8 танков Т-II. Если бы не ваше нападение, то завтра утром готовые танки отбыли бы в войска, на платформы танки уже загружены, а паровоз придет утром со станции.
- К заводу проведена железнодорожная ветка?
- Да, до ближайшей станции 14 километров.
- Как обстоит дело с горючим?
- У нас восемнадцать тонн бензина и 5 тонн соляры, для советских танков, наши танки только на бензине.
- Какое количество боеприпасов к танкам?
- Боеприпасов у нас нет, мы на танках не воюем, мы танки ремонтируем, тем более через две недели, наше предприятие должно было быть эвакуировано в Остланд, ой, извините, в СССР.
- Майор Венцель, хотите жить?
- Да господин офицер, у меня дети и внук, я согласен выполнить ваши условия, только не убивайте меня.
- Понятно, тогда пока мы тут, вы будете помогать, нашему инженеру, когда мы будем уходить, гарантирую оставить вас живым, а так же всех остальных лояльных к нам немцев, все понятно герр майор?
-Так точно господин офицер.
- Эрисханов, ведите майора в цех, пусть сдает хозяйство Прибылову, кстати, чей полк дежурит сегодня?
- Полк Савина.
- Понятно, я тогда посплю, до утра ребята, немец пусть в цеху спит, третий рейх временно кончился.
На заводе суки-немцы использовали рабский труд наших военнопленных, до того как пленили много бойцов РККА, тут работали поляки. Но поляки народ гордый, потому заводская администрация уже с 25 июня вытребовала себе наших военнопленных у своего командования, и вот 30 июня ребята сюда поступили. месяцок отработали на нациков, бац и мы их освободили. В сего из ста двадцати оказывается лояльных присяге сто восемь бойцов, (двенадцать предателей), ну что ж, у нас пополнение, еще на роту.
А Нечипоренку, говорит, что освобожденные красноармейцы, в основном танкисты, ну стрелки, радисты, мехводы, и большая часть ремонтники. Как раз, у нас прибыло танков, теперь будут у них экипажи, тут от Легостаева пришел сержант Нигматулин, мол, что-то интересное у особиста.
Нигматулин, привел меня в бывшую казарму немцев, где в трех комнатах, Легостаев устроил «особый отдел».
- Ну, сержант УГБ НКВД Легостаев, капитан Каримов по вашему приказанию прибыл!
- Товарищ капитан, я вас не вызвал, я вас пригласил, посмотреть на удивительного персонажа. Вот знакомьтесь, капитан Каримов Файзулло. Может это ваш родственник?
Внимательно всматриваюсь, на незнакомого жгучего бровастого брюнета, нет, никогда не видел (а может это родственник настоящего Каримова?).
- Нет Легостаев я этого, человека не знаю.
- Представляете, этот капитан верный помощник Венцеля, бывший танкист РККА.
- Капитан Каримов, вы откуда? – спрашиваю у сидящего, потупив глаза бровастика.
- Ничего не скажу, красные собаки, великий Гитлер вас всех победит, и я стану в нашем независимом Туркестане большим человеком.
- Дерьмом собачьим станешь ты, и не в Туркестане, а прямо здесь и сейчас понял, ты кто: узбек, таджик, туркмен?
- А ты кто такой, что бы я тебе отвечал, грязный кафир?
Тут Легостаев не выдержал, и привстав во всю легостаевскую кулаком влепил моему почти тезке в глаз. Глаз второго капитана Каримова зацвел всеми цветами радуги, и начал пухнуть прям не по дням, а по секундам.
- Встать сука, когда с командиром дивизии говоришь, - по энкаведешному грозно крикнул Легостаев, и полутезка оторвал свой базис от стула.
- Капитан Каримов Файзулла, командир роты Т-26, N-ской танковой дивизии.
- Откуда ты экскапитан, кто по нации?
- Узбекская ССР, таджик, Бухарская область.
- Почему ты капитан, считаешь меня воюющего за свою страну кафиром, а себя перешедшего к Гитлеру хорошим мусульманином? Эмир Саид Алимхан, который держал моих предков впроголодь, и в невежестве значит хороший мусульманин, а Ленин и Сталин, которые накормили нас, дали нам образование и веру в завтрашний день кафиры? А не пошел ли ты вместе со своим эмиром и гитлером в…
Минут пятнадцать я матерился, тупо, грязно, скверно и совсем не по джентльменски, у кажого джентльменТа уши бы не только отввяли-завяли, но и отвалились бы нахрен. Легостаев и Файзулло смотрели на меня с открытыми ртами, ибо я матерился на трех языках: русском, узбекском и таджикском, причем ни разу не повторяясь (даже не переводя), еще и немецкими и английскими фразами из порно.
- Легостаев, расстрелять, не видишь, человек осознанно перешел к врагу, что простительно красноармейцу, то непростительно капитану РККА.
- Слушаюсь, - коротко сказал Легостаев, и Файзулло упал на колени.
- Бубахшед рафик командир, бубахшед ахмакро, ман то охири умрам барои ватану, барои Сталин хизмат мекунам. (Простите товарищ командир, простите дурака, я до конца жизни буду служить Родине и Сталину).
- Барои Ватан, ва барои Сталин, хизмати ту даркор нест, фахмиди, ту хоин хасти, ту авлодхои худро, Ватани худро, хокимияти худро фурухти, фахмиди? (Ни Родине, ни Сталину, твоя служба не нужна, понял, ты предатель, ты предал своих предков, свою Родину и правительство).
- Ман дигар хоини намекунам, охир ман дар шароити вазнин будам, агар ба немисхо хизмат намекардам маро мекуштан (Я больше не предам, я был в очень трудной ситуации если бы я не стал помогать немцам, меня бы убили).
- Бывший капитан Каримов, прекратите истерику, хватит, ты командир РККА и с тебя спрос другой, понятно. Но хорошо, я готов простить тебя, если по твоей вине не погиб не один человек ясно?
Легостаев, опросить всех остальных, если этот человек повинен в смерти хоть одного нашего бойца, расстрелять без суда и следствия!
- Слушаюсь товарищ комдив.
Капитан Каримов испортил мне настроение, и было слышно, как он рыдал, но не имею права, я его ни защищать, ни поддерживать, предатель есть предатель. Но конечно, если он не виновен в смерти людей, то возьмем простым бойцом, а жаль было бы два капитана Каримова, но даже если это был мой брат, то и тогда я не имел прав его защитить.
Блин, аппетит пропал, а у нас наступило время завтрака.
Но надо, и я пошел к кухне, товарищи тыловики, организовали столовую прямо в микродворце местного буржуина, и тот разрешил попользоваться своим дворцом «ясновельможных панов». Ну и я, прошел к месту для товарищей командиров, обалдеть, но там прям святая троица сидела, целых три штуки Онищуков. Онищук Петро, его внук Онищук-попаданец и Онищук щирый хохол, ну интербригадовец правобережный, Тарас Онищук. Пришлоь сесть к Онищуковскому выводку (кстати, Петро, до сих пор не в курсах, что Онищук 2-ой его внук).
Разговор вел Онищук который Тарас, рассказывал о своих приключениях в Испании, злоключениях во Франции, когда он с другими интербригадовцами уходили из Испании через Францию. О том, как дефензива его гоняла на парвобережной, тогда польской части Украины, и ему оказалось легче сбежать в центральную Польшу, чем переправится в СССР. Пережил мужик много горя, за свои коммунистические убеждения, но остался все равно остроумным и веселым щирым хохлом душой компании.
Когда мы приступили к завтраку, попивая эрзац-кофе (что было, то и пили, трофейному кофе в зубы не смотрят) послышался свисток паровоза, значит немчура подала паровоз, за танками. Там их уже должен встречать типа обер - лейтенант Эрисханов и типа гауптман Круминьш, с группой товарищей, действительно, через пару минут братцы чечено-латыши, привели плененного лейтенанта ваффен СС. Это чудо приехало за танками, мне с ним, говорить не о чем, мне с эсесней три раза не попути, пусть тащат к Легостаеву, это он у нас ассенизатор и щелкунчик (ну что бы фрицев щелкать как семечки). Вот и займется своей профессией, пусть вытащит из Зигфрида Бауэра, все возможную и невозможную информацию, а там что в лоб, что по лбу. Эсесовскую собаку можно убить по всякому, что эсесовцем об пень, что пнем об эсесовца.
Кстати, чувствую по дороге, ко мне эсесняк получил твердокаменную трепанацию организма, потому что при мне вел себя как классический дух перед дедом, ну или ботан перед гопнярой. А эти эсесы (существа такие) они же «нордическая раса», они на славян и прочих узбеков, всегда смотрят, задирая носы, уши, задницы, и другие оттопвривающиеся части тела. Ну и хер с ним, трепанация лишней не бывает, особливо для эсесовского придурка «белоКУРой бестии» (белоКУРый от слова белая курочка).
- Онищук, поели и баста, эсес танки ждет, так что нам пора на станцию, Онищук второй, бегом к Абдиеву, пусть посадит на все танки, что стоят на платформе экипажи, плюс перетаскают по два десятка снарядов и патроны к пулеметам. У нас на станции назначен бенефис, Онищук первый (Петр) ты иди и мне нужны два взвода пехотинцев.
Пехотинцы, с автоматическим оружием, при нападении на станции, лишними не бывают, бери с собой у Бондаренки бесшумников тоже, пусть стрелами поработают.
Через полчаса, к паровозу уже прикрепили платформы, и он пыхтя и окутываясь паром, как курильщик дымом, в безветренный день, тащит сюрприз к станции. На передней платформе, за мешками лежит отделение бесшумников и отделение пехотинцев (прикинуты по последней вермахтмоде). Короче типичная охрана состава из немцев (настоящая охрана, в это время обживает подвал), мы их гостеприимно захватили, в ответ они нам подарили три МГ, несколько карабинов и автомат МП с двумя пистолетами.
Это Хельмут с Круминьшем им мозги заморочили, и пока те ушами хлопали, немцы красноармейцы, из первого немецко-партизанского взвода, скрутили немцев не-партизанов.
Пехотинцы и остальные бесшумники прячутся под пологами, которыми замаскированы танки, и должны выскочить оттуда по моему сигналу. Так же под брезентом спрятаны три ротных миномета с расчетами и пятерка лопатко-минометчиков. Тем более утро, всего восемь утра, и враг не ждет нас, теоретически конечно ждут, они знают, что в Польшу прорвалась какая-то подлая советская часть. Но что именно сейчас, да именно на эту станцию нападут, не знали.
И вот состав походит к станции, конечно, это не грузовик, и никто его досматривать не будет, тем более немцы в курсах, что это состав с V. Везет состав танки, восстановленные для ваффЛен СС, и машинист, остановил состав, не доезжая до места остановки полтора километра. Паровоз стоит под парами, нам же дергать обратно, а пехотинцы снимают брезент с танков, и ожившие танки, начинают шевелить башнями, находя по сообщениям пехотинцев сперва, наиболее опасные места, то есть батареи зениток.
- Беееей гадов, кричу заполошно я, и наш лжебронепоезд взрывается десятком орудийных выстрелов из Л-11 и 20к.
Бам, бам, бам стреляют наши танки ОФ-снарядами, превращая ПВО в хлам и металлический мусор, пулеметчики и пехота пуляют во все что двигается, минометчики включают свои шарманки, и тоже раскидывают свои летающие подарки, по стоящим рядом вагонам и строениям, карнавал начался. Первые минут десять пятнадцать, фашисты в жестоком офиге, пока они раскачались начали гореть здания и вагоны, тут кто то из танкистов, попал в одну их ЖД-цистерн, стоявших в километре от нас, получается у нас карнавал с фейерверком, огреби фашист гранату (мины, пули и снаряды тоже).
И когда нам казалось, что сопротивление сломлено, вдруг с правой стороны ударил пулемет, по интенсивности стрельбы стреляет спарка, а может и счетверенка. Фашист срезал сразу расчет ротного миномета, три танка повернули башни и начали закидывать снарядами нацистскую суку. Но пулеметчик прикрыт вагонами, цистернами и пушками его не достать, тем более на танках пушки, а не гаубицы, и навесного огня не сотворить. И немец безнаказанно расстреливает нас, правда бойцы-стрелки, сразу запрятались-заховались за борт платформ, но человек 5 получили от вражеского пулеметчика. Плохо. Тут Круминьш кричит:
- Танки огонь, по пулемету, пока он отвлекается, минометчики спустить миномет, на левую сторону и попробовать накрыть суку, отделение бесшумников за мной, по пробуем обойти.
БТ-шки закидывают окрестности пулемета ОФ-снарядами, минометчики в темпе, стаскивают свою трубу и боеприпасы, на безопасную левую сторону, и готовятся к стрельбе. Бесшумники и Артур, скапливаются в слепой для пулемета части платформы, и по одному ныряют вниз, на полотно, затем прикрываясь вагонами, короткими перебежками рванули вперед. Тут же позиции подлого нацистского пулемета, начали закидывать минами минометчики. В результате, то ли миной накрыло суку пулеметную, то ли Круминьш с ребятами перекрыли кислород, но пулемет заткнулся.
Ребята бегом возвращаются , и уже с предосторожностями запрыгивают на платформу, Артур показывает большой палец, значит все уходим, даю команду паровозчикам. Превратив в не проснувшуюся порядком станцию в Содом и Гоморру, паровоз дает задний ход, и танки продолжают стрелять, во все, что им кажется привлекательным, минометчики последние мины посылают во врага (местами попадая) и мы уходим восвояси. Противник проснулся, и накрывает нас жесточайшим стрелковым огнем, но… а теперь я понял, почему говорят «поздно, поезд ушел», поздно граждане нацисты, поезд уходит, пулеметчики и танкисты лепят последние боеприпасы на вспышки выстрелов, и станция прекращает свою деятельность.
Пока едем, подсчитываем, свои потери, убито одиннадцать человек (причем суки нацисты опомнились поздно, а если бы вовремя…) ранено трое, причем все трое легко. Наконец мы вернулись
И как только паровоз останавливается, выскакиваю из Т-34 (я в нем прокатился), на подъездных путях замечаю гэбешного майора, Игорь Романович стоит и улыбается на все свои сорок четыре зуба. Спрыгиваю с платформы, и подхожу к Игорьку:
- Здравия желаю товарищ майор госбезопасности, с прибылом что ли?
- И тебе того же, товарищ капитан, ты чего это с утра хулиганишь, бедным нацистам покою не даешь?
- Покой им теперь будет только сниться Романыч, нефига было свои орды на нашу страну кидать. У нас древнее правило, кто к нам с ордой придет, то от орды и погибнет, какие успехи у твоей группы?
- В короткой ночной атаке, перебили врага, и захватили склады, вырезав охрану, и некоторую более упертую часть водителей из Штрало, всю ночь грузили пригодные-потребные боеприпасы в грузовики, в свои и в наследственные от Штрало, пятнадцать опелей и мерседесов. Затем заминировали остатки боеприпасов, и дралала, то есть сделали молниеносно ножки.
И вот мы здесь, ну и насчет вашей станционной каверзы, в курсах, ну поздравляю, в твоей коллекции теперь одной станцией в твоей карьере станет больше!
- Да, но знаешь, мы потеряли одиннадцать человек, ушами прохлопали зенитную счетверенку, наши трофейные «Максимы», пока его кончали, он нам восемь человек положил.
- Жаль ребят, очень жаль, но пойми это война, да и впредь, тебе урок, надо предусмотрительнее быть, разве жизнь не показывает «могучий удар, малая кровь» это всего лишь мечта. Война, это тяжелый, вонючий, противный, кровавый труд и надо к ней относиться серьезно, ох если бы с самого начала не хлопали ушами, не прошел бы немец так далеко. Ладно хватит мечтать, все пора отдохнуть.
И мы с Романовичем пошли, задать храповицкого, в эксвермахтовскрй казарме, и в дортуаре захрапели пограничник (ваш покорный слуга), эксабверовец (Артур конечно) и гебист-диверсант (Семенов). Дежурным командиром назначили, Абдиева, он немного выспался уже.
На этом закончился еще один день, потому что я спал аж до полуночи, а в полночь начинается новый день.
Сразу заснуть не дали, ко мне пришел Легостаев, и говорит:
- Товарищ капитан, опросом свидетелей подтверждено, что капитан Каримов, в лагере и здесь выдал троих наших граждан. Военфельдшера Вайнера (как еврея) батальонного комиссара Стеценко (как комиссара) и капитана Арзуманяна (как коммуниста), все трое немцами казнены.
- Так Легостаев, и что дальше?
- Ну прошу у вас разрешения, расстрелять вашего однофамильца.
- Легостаев, за одного выданного его можно было уже расстрелять, а за троих наверно нужно повесить как предателя.
- Согласен, разрешите исполнять?
- Да Легостаев, собери освобожденных пленных и при них повесьте Каримова, остальных подтвержденных предателей расстреляйте. Этот ублюдок пусть висит с табличкой «Я предал Родину», как вы сделаете табличку, это ваше дело, все ясно?
- Так точно, разрешите исполнять?
- Давай, нам выспаться надо.
И все ушел Легостаев, и я заснул.
Проснулся я через некоторое время, но проснулся не сам, меня разбудили, разбудили немцы, противник собрал около десятка самолетов, и самолеты бомбили село, по привычке наши танки были замаскированы, и потому немцы бомбили цеха. При первом же заходе ЗАРовцы Гогнидзе, открыли ураганный огонь по бомбардировщикам, кроме того огня добавила пехота. Автоматчики попрятались кто-где, а стрелки вооруженные винтовками, карабинами и пулеметами, начали поливать небо свинцовым дождем. На втором заходе расчет сержанта Кудеярова умудрился сбить немецкого стервятника из четырехствольного флака. Тут смотрю майор Семенов, из позиции на колене, пуляет агрессивно в самолеты из родного мосинского винтаря, правда может и попадает, но не сбил еще ни одного.
Пехотинцы тоже не подкачали, и еще два самолета противника, дымя свалили с курса, когда же пулеметчик Гуссейнов всадил очередь в кабину еще одного бомбера, и бомбёр так и не вышел из пике, остальные люфтвафлёры, свернули и рванули на родной аэродром.
Итог налета, два сбитых бомбардировщика (марки никто не разбирал) два поврежденных (надеемся, что хотя бы один не долетел), с нашей стороны потери, одиннадцать погибших красноармейцев, шесть немцев пленных и все прислужники из пленных красноармейцев (прямое попадание в подвал, где держали пленников). Блин капитана каримова тоже размазало бомбой стокилограммовой по подвалу. А мы так мечтали эту суку повесить. Легостаев даже виселицу сотворил, гоавное бомбы виселицу не тронули, а клиента виселицы размазали, вместе с дружками и бывшими хозяевами, поди разберись где тут Каримов, где экслейтенант РККА Гонгадзе, и где лейтенант вермахта Эрнст Штирнер.
Цеха тоже пострадали, но катастрофическими разрушения в цехах назвать не возможно, люди научились воевать, и уже как первые дни войны не дали бомберам ходить по головам. Да немецкие бомберы ухитрились взрывом бомбы опрокинуть немецкий же Т-IV, ждавший ремонта, мне кажется он его не дождется!
Вот суки свастиконосные, человеку поспать не дадут, хорошо, что мы (Артур, Семенов и я) сразу побежали к цехам, от конторы заводика остались рожки да ножки. А жаль, у майора в кабинете, такой сладкоспательный диван был.
Как только улеглась пыль, поднятая летающими крысами Геринга, бойцы снова погнали пленных немецких ремонтников в цеха, оказывается, пока я спал, с очередного БТ уже сняли колесный движитель, и начали усиливать броню. Если бы крылатые гансы не помешали, то к обеду танк был бы готов. Так вот на заводе трудовую деятельность вели, оказывается не только немцы, но и наши плененные, в первые дни войны, красноармейцы. И нами все сто двадцать человек были освобождены, правда десяток предателей, среди них оказался. помогали своим новым хозяевам угнетать остальных военнопленных.
Вот Легостаев и запер самых оголтелых с самыми нациками из немцев, в подвал, а немецкая бомба сама их нашла, подвал расчищать никто не собирался. Остальные предатели, в это время дружно давали друг на друга, материал Легостаеву, и это их спасло.
При перекличке выяснилось, что при бомбардировке погибло еще пять человек, из новоосвобожденных, правда они не были предателями, и их искренне жаль. Но лучше наверно смерть, чем гитлеровские лагеря смерти, ну в любом случае, грех на немецких бомбовозах, не на нас.
Ну теперь-то я могу поспать, и я затарился в сторожку при цехах, плевать на бомбы Я ХОЧУ СПАТЬ…
26 июля 1941 года где-то в Польше (в 50-100 км от границы СССР).
Утро началась, ну это было не совсем утро, скорей день или нет, была ночь, ну да ночь с 25 на 26 июля самого грозного года нашей истории. Войска фашистов прут вглубь СССР, котлы, пленные, разбитые войска, колонны, города и людские судьбы.
А мы в это время прохлаждаемся в немецком тылу, на территории N-ского воеводства бывшей Польши. А ведь предлагал Сталин ввести войска в Польшу этим Рыдзы-Смыглам, так нет, не дали английские хозяева на то разрешения. В результате Польшу Гитлер разгромил в считанные дни, а еще и плацдарм для нападения на СССР челконосный ублюдок получил.
Но и Польша никакого гешефта от этого не сымела, с равноценной армией Польша встала на колени, еще неблагодарный Андерс увел армию свою (или это позже будет) куда то в Иран (урод, Польшу пошел в Иране защищать, главное в Польше не смог, а в Иране сможет?). За такие дела по-моему надо было бы Андерсса расстрелять, его же и его шайку кормили-поили, одевали, вооружили, а оно ушло нагликанцам задницы в Африке прикрывать, лучшей защиты Польши не придумать. Просто обалдеть можно, это существо защищало свою шляхтетскую родину аж в Африке, где Африка и где Польша. Что с поляками творили немцы, евреи-то уничтоженные немцами, тоже граждане Польши были, и тоже налоги платили. А министерство обороны Польши колоссально просрало войну, тем более почему-то АК-вцы не поддержали восстание евреев в варшавском гетто, и наверно совесть не сильно их мучала. А восстание в Варшаве, в 1944 году, некий еще один генерал польский Коморовский по кличке Бур, зачем поднял итак понятно, что бы Варшаву советским войскам не отдать. А разве это не подло, СССР сломал хребет гадине, а Бур со своими хозяевами из Лондона, решили под шумок Польшей обзавестись, но круто обгадились. Мало того цвет польской нации погиб под ударами гитлеровцев, так еще и Коморовское предало своих бойцов, подписало капитуляцию, и поехало отдыхать в лагерь. Выторговало для себя и других АК-овцев статус военнопленного, и все, вокруг хоть трава не расти. При этом торге, Бур специально не выторговал данного статуса АЛ-овцам, Батальонам Хлопским, и другим прокоммунистическим бойцам, участвовавшим в том восстании, и боровшимся локтем к локтю с АК-овцами. Зато провиантом и оружием, которое на самолетах подкидывало советское командование, коморовская шайка пользовалась только так. Коммунисты значит плохие, и ну их в топку, а жрачку которую они рискуя жизнью доставляют жрать можно? Типа, дай пайку начальник?
Извиняюсь, очень уж к Польше необыкновенное отношение у меня. С одной стороны как вы видите подлое правительство и Соснковские, Коморовские, Андерсы, а с другой XIII интернациональная бригада имени Домбровского и такие герои как Станислав Матущак, Станислав «Болек» Улановский и Антоний Коханек.
Прямо небо и земля, причем оба Станислава и Антоний знали, что на Родине их ждала тюрьма, но все равно воевали за будущее демократической Испании, и не их вина, то, что испанцы проиграли. Поляки (для меня они настоящие поляки) положили жизнь на алтарь свободы и светлого будущего, зная, что их за это никто не поблагодарит.
Вот и сравните Станислав Улановский и Тадеуш Коморовский (который Бур), оба поляки, но если первый для меня ближе брата, то второй навеки никто.
Уфф, это все что касалось Польши и моего отношения к ней и к ее народу и правительству, так вот просыпаюсь я, а рядом сидят и болтают два сослуживца по республиканской Испании, Веласкес (майор ГБ Семенов) и Онищук Тарас.
Они говорят о бое, происходившем 25 августа 1937 года на Арагонском фронте, где украинская рота имени Тараса Шевченко, крепко навтыкала итальянским фашистам, и прорвала их позиции. Самый прикол, в том, что украинцы все как на подбор правобережные, затем все они в большинстве своем люди невоенные, а вот макаронники реально кадровые были. И хохлы воины-любители навтыкали кадровым итальяшкам, ну а Семенов в то время был тоже там, как наблюдатель от штаба интербригад, Тарас-же участвовал просто как воин макаронникопокаранец (победитель итальянцев).
Я не знал, а украинцев на той войне было много оказывается, рота имени Шевченко (в составе польской интербригады) и отдельный батальон имени Максима Кривоноса.
Смотрите, какой парадокс истории, в 37-38 поляки и правобережные украинцы вместе воевали против фашизма, прошло пять лет и поляки из АК убивали мирных украинцев, а боевики из УПА убивали мирных поляков. Хотя это были не те поляки и не эти украинцы, Боевики АК и УПА в интербригадах замечены не были, тут опять сыграл классовый фактор: в УПА в основном власть имущие (имевшие и процент замороченных бедняков), с АК обстоит дело так же, головка это всякие Соснковские и Коморовские.
- Товарищи интербригадовцы, я вам случайно не мешаю?
- Та ти що, - говорит мне с доброй улыбкой Тарас.
- А скажите добродию як вы оказались в Испании-то?
- У мене сусід працював у Франції, вугіллячко рубав, ну і з початком подій в Іспанії пішов допомагати іспанським незаможникам. Я в той час наймитував у пана Недзвецького в Галичині. І почув що Евген, ну друг мій пішов до Іспанії, тут наші мужики стали збиратися, що б допомогти іспанцям, ну і я пішов.
- Так, где ж Испания, а где Польша, тем более панское правительство против было, как добрались то?
- Ми йшли через польсько-чехословацький кордон, через перевал Яворник, важко нам довелося, але там вирішувалася доля незаможників, і тому ми дійшли.
- Понятно, ну что, Тарас пойдем, посмотрим наши танки, как там Прибылов справляется?
- Ну пішли пан командир.
- Тарас, у нас панов уже 24 года нет, у нас товарищи.
- Вибачте, товаришу командир.
И мы пошли осматривать танки, в цеху не смотря на то, что уже ночь, стучат кувалды, визжит (или как этот звук назвать) автоген, Прибылов и его команда активно работают, почему то немцы не отрезали электричество.
В момент, когда мы входили в цех, из цеха выходил очередной БТ, увидев нашу делегацию, танк остановился, из переднего люка выскочил младший Никифоров (мой коллега по анабазису, после отлета Старыгина).
- Товарищ комдив, разрешите доложить, перегоняю на место дислокации готовый танк БТ, после проведения работ по улучшению.
- И как тебе БетЕха, теперь?
- Не знаю товарищ капитан, бой покажет.
- Ладно, гони и не забудьте замаскировать, ждем немцев к утру.
- Так точно, - звонко кричит Никифоров 2-ой, - разрешите выполнять?
- Беги, - и младший Никифоров ныряет в люк, БеТешка грохоча двигателем, уезжает в ночь.
- Здравия желаю, товарищ комдив, - говорит, подбегая наш креативный инженер.
- И тебе, не хворать Прибылов, ну как ты, как твои, то есть наши дела?
- Ну как, нормально, наращиваем броню, меняя одновременно угол наклона, в итоге общее бронирование доводим до 45 мм (только в лобовой части корпуса и башни), угол наклона более острый, на глаз до 15-20 градусов более рациональный. Масса машины увеличилась, и мы пошли по двум путям, на половине сняли колесную группу (как и советовал Семенов), на второй половине пошли альтернативным путем, просто усилили пружины подвески (особенно ведущих передних колес). Тем более запчастей вон сколько, используй не хочу (по аналогии бери – не хочу).
И Прибылов обводит руками цех и окрестности, вокруг стоят всевозможные (на данной территории) танки: польские (7ТР) немецкие (весь спектр от Т-I до Т-IV) и советские Т-26 (две штуки, но в раздолбанном состоянии), БТ-7 (пять штук в состоянии ремонта) Т-34 (2 штуки, но в непригодном состоянии) и один КВ, но с него тоже, все что можно и нужно, сняли еще немцы.
- Ну и как товарищ Прибылов считаете, какой вариант лучше?
- По мне оба хороши, тот, что уже без колесного движителя, он конечно по бронированию лучше, зато который с колесной группой, сможет быть маневренней без гусениц. То есть, смотря по поставленной задаче, тот, что с колесами броневая защита до 30мм, который без колес, несет до 45 мм брони.
- Ну благодарю Прибылов, кстати, а баки, баки так и остались без дополнительного бронирования?
- Все три бака, и боковые и кормовые, так же несут дополнительную защиту, от немецких орудий больше 50мм не гарантирую, но от до 50 мм подарка баки защищены.
- Молодец, Прибылов буду ходатайствовать о награждении и очередном звании.
- Служу Советскому Союзу.
Выходим из цехов, на востоке восходит солнце, реально запомни Западная Европа, солнце восходит на востоке, и это реальность, хоть подохни Западная Европа! Простите, опять на пафос сбился.
Выходим, а уже светает, и фашисты, просто обязаны полезть, скорей всего всю ночь перегруппировывались, то есть подбрасывали войска.
- Романович, как думаешь, полезут фрицы с утречка? Я вот уверен на все 100 процентов полезут, да и уже подбросили войск. А так как грохота моторов слышно не было, скорей всего это пехота, и орудия тащили вручную (не любят они без артиллерии воевать), но конечно чувствую, начнут с бомбежки, и будет не десяток самолетов. Значит надо рассредоточить танки и бойцов в округе, нефига в зданиях торчать, здания чаще всего и бомбятся. Под шумок авиации, подбросят технику, скорей всего танки и самоходки, значит, надо готовиться их встречать, оборудовать противотанковые засады.
- Да тут шести пядей не надо быть, сам знаешь, немцы чувствую себя хозяевами мира, и потому не имеют права потерять лицо. Сам факт нашего присутствия тут, это удар по тщеславию арийцев, я уже кое о чем распорядился, ребятки наиболее опасные места заминировали. Даже противотанковые шрапфугасы придумали и сотворили.
- Да? И какие же это шрапфугасы? Шрапнель вообще-то противопехотная штука?
- Ну и что? Ты помнишь про самые уязвимые места танков?
- Ну да, ну и к чему ты Романыч? Давай не томи.
- Пока ты дрых, Смирницкий пришел с предложением нового типа борьбы с танками, на основе того же шрапфугаса. Просто делаем конус менее коническим, а более цилиндрическим, начиняем большим количеством взрывчатого вещества. Ну и потом шарахаем шрампфугасом по гусеницам, все танк тихо стоит и не рыпается, делай с ним что хочешь. Ах да, ну и куски железа побольше, из остатков брони танков, ну тех, что в цеху, танки же экранировали, и обрезков масса.
- А что, апробировали хоть?
- Чегобировали? Ты понятно говори, я на твоем узбекском как-то не очень.
- Ну не испытали?
- Испытали, там польский 7ТР за цехами стоял, ну теперь уже не стоит, а раскорячился с пяти метров вдарили. Два катка и гусеница в хлам, такое в полевых условиях не лечится.
- Так 7ТР почти и не танк, так недотанк, а можно ли так же с Т-IV?
- А какая разница? И там катки и тут катки, и тут гусеницы и там гусеницы, лобовая броня нам пофигу мороз. Мы не собираемся ее ковырять, обездвижили танк, и колупай его в бок, ну или бутылку с КС, и пусть горит на здоровье.
- Романыч, если что, прекрати полет фантазии, у нас КС нет, да и боеприпасов к нашим танкам мало осталось, зато ты вон к их пушкам, танкам и стрелковому оружию притаранил, до фига и больше.
- Ну что делать, не производит промышленность рейха боеприпасов к нашим танкам, слушай, а может письмо Ялмару Шахту написать, пусть войдет в положение, вагончик отгрузит, мы оплатим?
- Ну давай Игорь Романович, напиши, попроси ради бога, может еще он десяток Т-IV с иголочки нам предоставит, да тонн 50 бензина, ну и боеприпасов еще вагончик. Кстати чего уж мелочится, пусть еще бронепоезд пришлет (лучше два) и мессеров с хейнкелями да с юнкерсами, штук по десять, да с бензином, механикам боеприпасами, ну и летчики не помешают – «мы заплатим золотом».
В это время Тарас Онищук, на все село, грохоча-хохочет, он реально представил, что Ялмар Шахт, сам бегает по станции, а какие то железнодорожники грузят боеприпасы и танки на состав. И Шахт бегает по станции, и кричит, давайте, мол «быстрее там Каримов с Семеновым ждут, им же воевать».
Ну, вот послышались моторы самолетов, Шахт видимо выслал их нам, только скорей всего летчики не в курсах, потому придется повоевать.
- В-О-О-О-О-ОЗДУ-У-У-УХ, - раздается команда, и все бойцы выбегают из зданий, на бегу заряжая или проверяя оружие, зенитчики давно сбежались к своим флакам и счетверенкам-косилкам, и тоже готовы. Приманкой для немецких бомбёров служат разбросанные и спецом полузамаскированные танки (не наши, а притараненные немцами для ремонта). Бойцы прячутся в канавах и других складках местности и строений, ну гости дорогие мы готовы, я тоже валяюсь в канаве, но оружие у меня не длинноствол (ТТ и ППШ, самолету как слону зубочистка), и потому я просто поваляюсь в грязи.
И около двух десятков разномастных бомбардировщиков ринулись вниз, мы пока молчим, все ожидают сигнала Гогнидзе, он ведь командир ЗАР, ему и командовать.
- По немецким стервятникам ОГ-О-О-О-О-НЬ, - кричит Гонидзе, и навстречу геринговцам летят пули, снаряды, а нам навстречу летят бомбы, тьфу не навстречу, а на нас.
Воя самолеты поднимаются вверх, на нас наплывает вторая волна, но ей уже не везет, пехота и зенитчики пристрелялись, и в момент отрыва бомб, прям в пикирующих рядах взрывается большой бомбовоз. Понятие не имею, кто его и чем обласкал, скорей всего это флаками в него всадили несколько снарядов. Зато остальные немцы умудрились расколошматить КВ, стоявший в метрах 100 от цехов. Так же досталось 7ТР (на котором противотанковый шрапфугас апробировали), от близкого взрыва большой бомбы, 7ТР перевернулся как картонная коробка от ветра.
Пехотинцы, лежа (а кто и сидя) стреляют по немцам пачками, направляя по два три десятка стволов в одного стервятника. Тут замечаю, что один из бойцов уложил в развилке дерева пулемет, шпарит из него по самолетам, этакая экологически чистая зенитная тренога. Короче немцам я не завидую, бойцы обстреляны, злы и теперь опытны в борьбе с летающим врагом. Видимо противнику начальство вставило шикарный втык, и они идут на третий заход, несмотря на то, что сбито уже два самолета, плюс еще три задымив, потянули назад (снова надеюсь, что не все налетят).
В бешенном темпе, геринговские летучие свиньи пикируют на нас, а бойцы уже приноровились, на выходе из пике самолеты противника, на пяток минут зависают брюхом к нам, и в этот момент сотни пуль летят в люфтвафельные брюхи (знаю, что брюхо не склоняется по числам, но тут реально брюхи). Еще двое начинают дымить, плюс наши флаковцы наконец приноровились к этим шайтан-трубкам, и накрывают еще двух бомбовафлеров, один сразу рвется на куски, второй дымя воротит нос от нас, спешит к себе на аэродром.
Остальные летающие крысы, так же собирают манатки, и дранг нах нахрен, только один из подбитых стрелками как-то рывками двигается, и летчик выбрасывается из самолета на парашюте, остальные держат тот же курс (нах нахрен). Пятерка бойцов бросается, что бы получить автограф у летуна фрицевского, ну или дать ему по автографу гектографом, щас геринглюфтец ощутит признательность народа своими ребрами. Проходит, минут 5 бойцы перегруппировываются и занимают места в обороне согласно плану (это пока я спал неутомимый Семенов, озаботился подготовкой обороны). К селу ведут два шоссе, на обоих ждут немцев засады, плюс заминировали ЖД, вдруг противник бронепоезд кинет в атаку (если у врага он есть, конечно)?
Кроме шоссе есть еще проселок (по которому мы и пришли), на каждом направлении фрицев ждут приятные (не для них) сюрпризы, и тут фашистня начинает артобстрел. Ну понятно, скорей всего в атаку пойдут под прикрытием артобстрела, немецкие гаубицы, минометы (одно- и шестиствольные) кидают в нас десятки килограмм дефицитного цветного металла и других дорогих веществ, в виде мин и снарядов.
Командиры взводов знают действия своих взводов, артиллеристы (пушки, гаубицы и минометы) запрятаны частью на флангах, и ждут немцев, все получили приказ, огонь открывать строго по команде. Остальная артиллерия ждет противника в капонирах у дорог. Танки тоже притаились (правда им капониров вырыть не успели, то есть успели, но не всем) и те танки (одиннадцать штук, причем 8 из них, это тюнингованные БТ) которые без капонира, это наш подвижный резерв. Нечипоренко поведет их по команде в необходимый участок боя (с фланга или желательно с тыла наступающих). Н нас наступает не менее полка пешерылых фрицев (пехота) при поддержке батальона танков и самоходной артиллерии. То есть немцы бросили на нас:
семнадцать танков Т- IV;
восемнадцать танков Т- III;
и восемь чешских тридцать пятых;
плюс к этим танкам на нас шли восемь артштурмов .
Вся эта масса, грохоча приближалась к нам с двух сторон, со стороны западного шоссе, и со стороны проселка, пехота противника активно сопровождала танки идущие лавой. За танками двигались около полторы десятка ганомагов и других броневиков (даже три БА-10). Противник начал стрельбу (из танков и самоходок) по всему подозрительному с предельной дистанции, тут же прекратилась артподготовка. На нас двигалась страшная, опытная сила, это уже не тыловики и нахрапом их не возьмешь. Молчим и ждем, шоссе не заминировано, (зачем автобан портить) зато заминированы обочины и окрестности шоссе. Слева от шоссе (для нас слева), до леса метров тридцать пятьдесят, и там панцеры ждут мины и танковые шрапфугасы, там же притаились противотанкисты и танки, которым успели вырыть капониры. Правая часть шоссе тоже заминирована, но она не так важна, там метров через двадцать красивый такой, противотанковый овраг. Добро пожаловать незваные гости, немцы прут как каток, стреляя и расходуя боезапас, по всему что им кажется подозрительным, прям на их пути пехотинцами нарыты ложные капониры и брустверы. В капонирах врага ждут дохлые танки (из тех, что немчура для ремонта свезла), и бравые панцершютцы поджигают еще один 7TP (первый подожгли бомбёры), мирно стоящий в капонире. Для полного кайфа немчиков, в танках приманках спецом валяются тряпки, политые солярой и бензином, есть чему гореть и чадить.
И тут для немцев настает час Х (кому Икс, кому Ху), сигналом для начала часа Х служит, наезд головнго Т- III на мину, бабах и танк остается на месте. Экипаж отправился в ж.. в валгаллу . (43-1=42), пока танкисты поняли, что путь заминирован, и остановились, успевают взорваться еще два (42-2=40, уже легче), но из них экипаж выскальзывает, пока молчим. Вперед выдвинулись два ганомага (саперного взвода) и опытные саперы, полезли разминировать путь для своих танков, но мы не зря чуть дальше танка 7ТР, обустроили скрытные позиции для косилок и флаков. Пулеметы и автопушки, начали косить саперов. из двух десятков саперов, в живых остались пять, сделав для себя вывод, что своя рубашка ближе к телу, чем завывания Адика Гитлера, саперы смылись, бросив ганомаги. Согласно плану, теперь немцы должны подъехать вплотную к лесу, а там их мы и должны встретить, тут наши гаубицы из закрытых позиций начинают бить по врагу. Полуэктов (талантливый корректировщик получился из него) по телефону корректирует артиллеристам цели. И гаубичники расколошматили еще один танк, и повредили ходовую часть артштурма (40-1=39, 8-1=7), достается еще и пехоте, но нам не до подсчетов потерь вражеской пехоты.
Немцев манят ложные позиции до которых они не дошли километр, и они посовещавшись все таки приняли необходимое для нас решение и всей группой двигаются ближе к лесу.
Нам того и нужно, там немцев ждут танкшрапфугасы, правда немного, штук пятнадцать, да и для их успешного действия необходимо, что бы танки были не дальше 10 метров, а так только напугают. Но фашисты исправно жмутся к лесу, так как идущий в 20 метрах от леса тридцать пятый чех нарывается на мину, экипажу кранты (39-1=38, правильной дорогой идете товарищи).
Наступает кульминация, и немцы дорвались до шрапфугасов тесной кучей, взрывники натягивают натяжные взрыватели, и срабатывают все шрапфугасы, восмерка танков так и остается на месте (дымя и «крася утренний пейзаж»), ходовая часть и борта в хлам (38-6=32, 7-2+5 отпад). Теперь им нужен как минимум ремонт, а кто ж им даст ремонтировать в бою, фигвам, как там говорил товарищ Эренбург. Тут взрывается по танкам противника наша артиллерия и танки, а чего бы, не пострелять, тем более немцы подставились боками. Саперы приводят в действие пехотные шрапфугасы расположенные по старой привычке Смирницкого на высоте трех метров, и куски металлических отходов, летя сверху вниз, рвут пехоту в манную крупу.
Загораются еще танки противника; один, три, уже пять (32-5=27), и нацики не выдержав поворачивают вспять. Правда при этом они не слабо стреляют по нашей засаде, и даже попадают в зарытые до бровей пушки и танки, но они-то на открытой местности, и двигаясь задним ходом рвут дранг нах нахер. Жестоко пресекают инсинуации вражьей пехоты пулеметы и флаки, пушки и танки бьют только по танкам, и снова загораются или останавливаются отступающие танки врага (27-4=23).
Пошла команда Нечипоренке, и они сейчас должны ударить в тыл отступающего врага, немцы, пятясь выкатываются в мертвую зону, и наши вынуждены прекратить обстрел. Зато есть бог на небе, и один танк противника ломается, скорей всего экипаж в состоянии аффекта сделал что-то не так. Потому дойчепанцерщютцы выскакивают из танка, и бегом присоединяются к бегущей пехоте, пулеметы наши уже не достают и потому, экипаж немецкого танка, успешно бежит (пусть живут пока).
Ну и когда фашисты уже расслабились, мол вышли из боя, во фланг им выходят танки Нечипоренки, с двумя немецкими же ПТО, на буксире, и с ходу, отцепив пушки, в двенадцать стволов бьют по боковой броне отступающего врага. Сразу загорается еще один артштурм (5-1=4), за ним два тридцать пятых, и еще через минуту один Т-IV(23-3=20, больше 50% панцеров слиты), фашисты разворачиваются, и идут в лобовую атаку на группу Нечипоренки. Нечипоренко не дурак (да и приказ надлежащий имеется), и продолжая обстрел противника, БТ-шки задним ходом (бросив пушчонки) уходят назад в лес, по той дороге, по которой пришли.
Фашисты обозленные преследуют группу Нечипоренки, но они-то не знали, что сумрачный свердловский гений Семенова, придумал заминировать и это направление, плюс и шрапфугасов наставили с два десятка: шесть танковых на уровне земли, и пятнадцать противопехотных на трехметровой высоте. И немцы втыкаются в это дерьмо по полной, сперва противотанковую мину находит прущий впереди Т-III, затем сбоку от него нарывается на такой же сюрприз привезенный Семеновым из немецкого же склада Т-IV (20-2=18). Видимо со второй миной были синхронизированы шрпафугасы, потому что начинается канонада, и бездушные взрывные устройства шпигуют ходовые части танков всяким металлоломом, а тела пехотинцев таким же металлоломом, но помельче, да сверху вниз.
Еще три танка остается там, и немцы теперь окончательно поворачивают и дергают несолоно (неперчено, негорчичено, некетчупено и немайонезено) дранг нах хаус. Поле боя ЗА НАМИ!!!
Ну и значит ПОБЕДА тоже!
С недавних пор введено новшество, после каждого боя каждый комвзвод должен доложить о потерях своему комроты, тот своему комбату, ну и тот своему комполка, кроме того каждый комвзвод должен обеспечить транспортировку раненных в медсанчасть, где им окажут вторую медпомощь специалисты. Первую медпомощь должны оказать соседи раненого. Наш чеховец, с потрясающе небрутальной фамилией Калиткин, организовал курсы первой медпомощи, и каждый боец умеет ее оказывать.
Скоро у нас был полный отчет, всего мы потеряли сто двенадцать бойцов убитыми и шестьдесят раненными (тут и бомбежка, и артподготовка и сам бой). Кроме того потери в технике шесть орудий (два противотанковых, что Нечипоренко оставил при отходе в лес, подберем, так что 4), два ротных миномета и один батальонный, плюс одного небельверфера козлы арийские тоже разбили. Вдобавок ко всему мы потеряли все Т-26 (два сломались, у одного трансмиссия у другого двигатель стуканул), два БТ (один тюнингованный, второй без тюнинга ), так же одну тридцать четверку, и одного великана КВ. Хоть КВ и прятался в лесу, немчики уложили рядом с ним бомбу (случайно) вот его и перевернуло, плюс деформировался корпус и с креплений сорвало двигатель.
Потери сразу скажу колоссальные, но и немцам мы нанесли потряссальный урон, из сорока трех танков у врага осталось восемнадцать, из восьми самоходок у врага осталось только четыре, плюс потери в живой силе больше трех батальонов. А это того стоило, если еще добавить три сбитых в начале боя самолета, то мы по всем параметрам наклали немчуре, по первое число.
Бойцы пошли вперед собирать трофеи, танкисты во главе с Абдиевым и Прибыловым, осматривать оставленные противником танки (вдруг вместо убыли в танках добавим?).
У бойцов строжайший приказ, раненных немцев оставшихся на поле, не добивать, наоборот они (наши бойцы) обязаны немцев перевязать. Их же индпакетами, наши тратить нельзя, тем более у каждого фашиста в ранце пакеты и не по одному, вот пусть их перевяжут и грузовик выдадим, пусть легкораненые тащат своих нах хаус. Тут не то, что бы у нас свербит гуманизм и человеколюбие в одном месте, но пусть у каждого из тех, кого щас не добьем, совесть да и проснется.
Глядишь и потом, нашим раненным так же помогут, короче немцев перевязали, на грузовик погрузили, те, кто не поместились, поедут вторым рейсом. Фашистам приказано на обратном пути машину заправить и вернуть, оставшихся пусть сами на своих вывозят. У нас командование не зарабатывает медаль имени Флоренс Найнтингейл , и на Шнобелевскую премию мы не рассчитываем. Представляю хари немецкого командования, когда узнают, что мы их раненных отпустили, еще машину дали покататься, ну и пусть знают суки, что коммунизм, это не национал-социализм.
После обхода, разгромленных танков, Прибыловская комиссия выявила один абсолютно невредимый танк (Т- IV, экипаж которого просто обтрескался, психология-с), и шесть подбитых танков с небольшими повреждениями. Например один Т-III (сбоку) пробил бронебойный снаряд от 76мм пушки Т-34, порвал двоих членов экипажа, на паштет и вышел из другого борта. Остальные танкисты сделали ноги, а в танке дырки заварить (что бы сквозняк убрать), и ездить можно, боекомплект не взорвался. И тому подобное короче, мы можем прибавить на место убывших танков 6 фрицевских, тем более фрицевского боеприпаса у нас до фига.
И ребята начали оттаскивать по шоссе танки, остальные-то места заминированы, еще из пяти танков Прибылов предложил сделать ДОТ-ы, например возьмем один Т-IV, болванка КВ, из его двигателя сделала склад металлолома, и из его остатков, ничего кроме набивки для шрапфугасов сделать нельзя. Ну, на крайний случай, после войны польские пионеры, могут сдать, сей двигатель в металлолом, и все, зато корпус и вооружение в целости, вот и будет ДОТ.
Скоро все трофеи были собраны, необходимое количество Маузеров отобрали, собрали все МП-38/40, пистолеты и гранаты, остаток маузеров собрали в накрывшиеся бесповоротно танки, и подорвали гранатами (в каждый танк по три гранаты, вот металлолому привалило). Вот грохоту-то было, а что зачем нам с собой возить более сотни стволов, ненужных, все уже и так до зубов вооружены. А немцам оставлять, хай им бис, пусть рогатками воюют.
Со всех танков ремонтники сняли оптику, вооружение (пулеметы, если годны к использованию) и боеприпасы (патроны и снаряды), в цеха потянулись ремонтопригодные танки (то есть не сами потянулись, а их потянули танками), эмиссары Прибылова забегали по танкам, снимая необходимые запчасти. По совету Ивашина, вокруг шоссе пехотинцы и свободные танкисты, артиллеристы и саперы начали рыть танковые ловушки. Вырывается яма, глубиной метра два, длиной чуть длиннее танка, с отвесными стенками, ах да ширина уже ширины танка. Потом яму застилают ветвями, сверху тент (тряпье, одеяла или обмундирование, снятое с мертвых) это для того что бы перекрытие удержало землю и песок, сверху маскируется (трава, дерн короче по обстоятельствам).
И вот едет танк, едет, наезжает на яму, и наехавшей стороной сваливается в яму, все он оттуда не вылезет. ну скажем например так:
Как вариант можно так:
И результат конечно для нас кайф, для противника полный файф.
На всех, танкоопасных направлениях, ребята стали копать танкосажалки, какой-то креатив-менеджер из пехотинцев обозвал наши ловушки этим словом.
Танкисты заняты оттаскиванием и закапонированием (зарытием) неподвижных немецких танков (ну тех, из которых можно стрелять).
Ночью будем уходить, по карте, в 80 верстах от нас, есть пограничная станция ЖД, вот и туда наведаемся, по пути домой. Для того, что бы немцы не сразу прочухали наш отход, тут в этом гостеприимном городке, останется усиленная рота пехоты, взвод саперов, и два танка T-III, ну что бы их прикрывать. Если немцы утром пойдут в бой, то рота должна пострелять из пяти обездвиженных танков, стрелкового оружия, саперы должны опять своим шрапфугасной хобби заняться, а танкисты просто будут прикрывать на отходе. Для мобильности, ребятам оставляем четыре ганомага, три грузовика (опель блитц, это наша фирменная тачка) и три мотоцикла. В усиленную роту пехоты (командир Вахаев) кроме трех общевойсковых взводов, входит полувзвод бесшумников с лошадями, десяток лопатко-минометчиков и два расчета немецких, ротных минометов (свежак, трофеи вчерашнего дня).
Ну а командиры полков, и отдельных подразделений (кроме Прибылова и Калиткина, они заняты) собрались в одном из пока стоящих зданий, и решили провести фильсовет (совет в Филях). Обсуждали, как напасть на приграничную станцию, и как потом рвать когти, на свою сторону, на территорию правобережной Белоруссии. Пора нам этот туристический рейд заканчивать, а то от нас рожки да ножки останутся.
Сразу после окончания планерки, приступили к обеду (чуть опоздали, конечно, время три часа дня), и после обеда дежурные пошли охранять и бдеть, а остальные командиры, пошли проконтролировать то, что делают бойцы.
А я, Онищук (который Тарас), Ковальчук (польский коммунист) и Семенов решили отдохнуть, сами знаете, ночи какие выдались, фиг поспишь. и Вытащив матрасы и одеяла, ушли в лес (мало ли, вдруг бомбардировщики налетят), и я задал храповицкого, про остальных не в курсах, наверно дрыхли тоже.
27 июля 1941 года где-то в Польше (в 50-100 км от границы СССР).
Просыпаюсь, от того, что кто-то ходит по моему лицу, ну насекомое неустановленной конструкции, и я открываю глаза, надо мной давясь от хохота стоит Петруха, и какой то травинкой щекочет меня.
- Доброе утро, Онищук, у тебя что, инстинкт самосохранения отказал?
- Простите, товарищ капитан, просто мы хотели на разведку пойти, вот и пришли к вам, спросить разрешения, а вы спите.
Я спросонок, ничего не понимаю, в сердце агрессия к этому сукиному сынку, но потом, между мысленными матюками, вспоминаю, что нам ночью в бой, и потому сам просил разведчиков зайти в 10 часам ночи. Хорошо, хоть матерился про себя, не вслух, так и авторитет потерять можно.
-Хорошо Петруха, как и когда хотите выдвигаться?
- Да прям сейчас товарищ капитан, на двух броневиках и на трех мотоциклах.
- Может тебе еще телеграмму дать, вражескому командованию? Мол так и так, его величество Петро Онищук выходит на разведку, посторонись сынку?
- Не понял, чувствую, что сарказм, но в чем прикол не чую, товарищ комдив.
- Ты дорогой, вспомни, что тебе тут не там, ну не Белоруссия тут, и после наших приключений немчура начеку, на первом же посту спалишься. Нет, конечно, не перебьют вас, но уже узнают кто вы? Поэтому возьмите лошадей, отбери из своих погранцов лошадеводителей, и бойцов Бондаренки, сколько тебе нужно, и тропами вперед. Противник не должен прочуять, что Петро Онищук вышел в разведку. А дорогу вам покажет или Тарас или Ковальчук, так что давай иди.
- А что мне делать с моим восьмиколесным тарантасом? – И показывает рукой за окно. На улице действительно стоит какой-то странный агрегат, трансформер какой то, восемь колес пушчонка от Т-II. То тачанка покруче чем ганомаг. Если бы новые русские увидели этот джип, они бы быстро сменяли геленвагены и мерсы серии S на такие девайсы.
- Ну оставь здесь, уверен желающих покататься на нем у нас немало, где нашкобал-то данный восьмиколесный трактор?
- Да он тут сначала был, еще в польскую кампанию, его поляки подбили, тут он и стоял, запчастей не было, Венцель его и починил самоделковыми запчастями.
- Ладно, все старший лейтенант Онищук выполнять, рацию возьмите и про все, что увидите важного сообщать сразу. Зворыкин на рации, а шифр давайте на сегодня армянский, найдите бойца армянина, можете брать кого хотите кроме Ашота.
И Петруха ускакал, со своими паладинами, правда недовольный, на 8-rad-е кататься куда комфортней, чем на лошади, но так это и не туризм, это война. Тем более этот тарантас гремит не хуже БТ, как-то не заботились в эти времена о покое людей.
К тому времени работы окончены, только немецкие (и ненемецкие) ремонтники доделывают тюнинг и ремонт танков (тюнинг БТ и ремонт Т-II и Т-IV), ну и ребята отдыхают, часа через три выйдем в дорогу, что бы затемно шандарахнуть противника. Я уже наспался, и потому иду в цеха, посмотреть, как там идут дела, там шипит автоген, ослепляет электросварка и вдаряет по ушам грохот кувалды.
Часть ремонтников наваривают электросваркой заплату на Т-III (отметка от нечипоренковцев, автограф фашистам), остальные доваривают автогеном экранировку на последний БТ. Прибылова нет, наверно спит бедняга, работой руководят Ержан и помощник Прибылова младший воентехник Хлебников. Выгоняю Абдиева, пусть спит бронетанковый казах, все-таки под утро от него требуется свежая голова, что бы командовать. Болтаем с Хлебниковым, с рассудительным волжанином из Сталинграда, ему на вид лет двадцать пять, невысокий средней комплекции, овальное лицо с особой приметой, брови светло-соломенного цвета.
- Как величать вас товарищ младший воентехник?
- Василий Парфенович, товарищ комдив.
- Давай на ты, Василий, как думаешь, долго еще тут работать?
- Нет, товарищ капитан, основная работа, уже сделана, немецкие побитые танки починили, в одном сменили мотор, у остальных разрушения послабее. Наши били с боков, и в основном поражены экипажи, ну побиты и танки конечно, но не так капитально. В полевых условиях нам бы эти танки чинить неделю, если не больше. А тут завод, все необходимое под рукой, плюс большое количество квалифицированных специалистов. Наши пленные и немцы, вдобавок ко всему Прибылов привлек поляков, денег-то у побитых немцев, да и здесь на заводе взяли много, вот и платим им.
- Да, Прибылов голова, - говорю я тоном ильфопетровских «Пикейных жилетов».
-Да и вообще, эти пробоины сбоку, не очень мешают танку воевать, но может залететь шальная пуля, потому и завариваем.
- Ну что ж молодцы, благодарю за службу товарищ младший воентехник.
За это время, заварив пробоину от снаряда пушки 20к (толи с БТ, то ли Т-26 угостили), ремонтники, выгнали во двор трешку, и на ее место Т-34, притащил Т-IV. Четверку тоже угостили сбоку, еще и два катка вместе с гусеницей перебиты, это наш танкшрапфугас постарался. Вроде огромная страшная боевая машина, а сделанный из отходов девайс прибыловского изобретения, остановил танк, потом еще кто-то в бок добавил, и экипаж (кто выжил) предприняли большие шаги в противоположном от танка направлении. Может пулеметы и там им покоя не дали? Но это уже их проблема, война есть война, и не мы первыми начали.
Сижу, никого не трогаю, вдруг подходит Семенов.
- Ну что капитан, тяжела шапка Мономаха?
Видимо меня сморило, и я спросонья отвечаю невпопад:
- Да так себе папаха, что, кто, где? А Игорь Романович, что случилось?
- Да ничего не случилось, ты чего какой-то притормаживающий, сморило что ли? – говорит мне этот экстрасенс-убивец из эНКаГеБе.
Я хотел с тобой поговорить об атаке на последнюю станцию, накроем ее, немцам на нашем направлении хана настанет. Последняя нитка снабжения прервется, придется Федьке со своими архаровцами перейти на подножный корм, изображать из себя коней монгольских. Потому надо к этому делу серьезно подойти, небитых немцев не осталось, все амба, немцы теперь битые и ученые стали. Кавалерийский наскок аля Чингисхан не прокатит, и я надеюсь, ты со мной согласен?
- Да на все 100 процентов не даст Игорь Романович, я вот ломал голову, но пока Онищук нам информацию не даст, мне кажется думать рано.
- Ну почему, можно придумать каверзу, и потом уже прикинуть ее на конкретный населенный пункт с его индивидуальными особенностями. Есть что навскидку?
- Да мне давно хочется применить один древний метод, метод Чингисхана, того самого, пусть он был против нас, но воевал-то реально круто?
- Ну, давай, колись черненький, что за метод, ты имеешь ввиду?
- Ну, выкликаем роту добровольцев, они нападают на предместья станции, наводят шороху и драпают, быстро и успешно. А мы ждем, рассредоточившись, половина с одной стороны станции, половина делает засаду, на той дороге, по которой будут наши застрельщики отступать. Ну и немцы должны пустится в погоню за нашими грубиянами, а тут их встретят злые ребятки. И устроят фашистам поголовное изнасилование с всеобщим летальным исходом. Это Идея Машутки моей, это она книжек о злых татаровьях начиталась.
- Ну понятно, идейка скажем неплохая, тем более Чингизкой не раз апробированная, ну значит подождем от Петра разведданных и расплантовав что и как, пойдем вперед.
Тут и на ловца зверь побежал, то есть на нас Зворыкин прибежал, с радиограммой. А она ж на армянском, так Зворыкин не поленился, сбегал к Ашоту и тот на обороте «гумажки» написал русскую версию радиограммы:
«На станции батальон из охранной дивизии, с тяжелым вооружением, кроме того взвод танков БТ и Т-26. Так же на станции имеется рота украинских националистов, ждем распоряжений, Онищук»
- Зворыкин, ответь Онищуку, что бы наблюдал и собирал информацию, и ничего не предпринимал, ясно?
- Так точно, товарищ командир, ну я тогда к Ашоту, что бы он зашифровал.
- Беги, Зворыкин беги, - и радист бегом рванул от нас.
- Ну что скажешь Романыч?
- Норма, на роту застрельщиков немцы кинут не менее двух рот, так что, от четырех рот врага, на станции останутся две роты, уже намного легче. Предлагаю кавалерию, тоже пустить с какой-нибудь третьей стороны на станцию, что бы переполоху было побольше? А еще можно летунов вызвать, что бы они помассажировали станцию.
- Нет Романыч, летунов пока не след трогать, справимся своими силами, нас больше, да и наши ребята не просто боевые, а обстрелянные. А вызов летунов это расход горючего и бомб, пока они у нас невосполнимы.
- Тоже верно, и когда планируешь начать операцию?
- Ну я думаю, сегодня отдыхаем уж, часов в 10 ночи, поднимаемся и выдвигаемся к станции. Пока доедем, да то да се пройдет почти три часа, значит в два часа ночи (они же утра) роту застрельщиков кинем на станцию, они должны навести марафет и сделать ножки. Ну что бы немцы потом протянули ножки, бесповоротно, навеки, вовеки вечные аминь нафиг. Кстати Онищук, ну который ваш однополчанин из Испании, говорит в тридцати километрах, аэродром есть, с него в ту ночь (22 июня) фашисты нас бомбили. Может, отправим группу заплатить по счетам, ну РККА не любит долгов, вот и отправим штуки три танков с взводом бойцов, аэродром охраняется взводом охраны. Вот наших, там и должно хватить, да еще ночью, да врасплох вот и результат.
- Ну почему бы нет капитан, почему бы нет, только на всякий случай броневика два добавь и «косилку». А насчет станции, пока засада кончает с преследователями, удар наносит первая ударная группа, шум второго удара символизирует эскадрон Бондаренко. А засадники, раскокав попавших на Чингисхановский развод нацистов, врывается на станцию с третьей стороны. Быстро превращаем станцию в бледное воспоминание о станции, и уходим на Родину. Ребятки, что напали на аэродром прямо должны выдвигатся на мост J.
- Товарищ майор, а вдруг не успеем к утру мост взять, нас же противник в клещи возьмет.
- А мы к мосту заранее Хельмута с ребятками пошлем, пусть возьмут его тепленьким и сторожат. Передай Хельмуту СД-шные жетоны (у нас в архиве штук пять есть), пусть он сыграет какую-либо СД-шную инсценировку.
А это мысль Романыч, - заключаю я фантазии Романыча, и вижу что рядом, давно уши греет какой-то лейтенант из новых.
- Слышь, чудо, ты кто такой? И почему к начальству без доклада?
- Виноват, товарищ командир дивизии, младший лейтенант Великов Дмитрий.
- Так, ты знаешь, как называется младший лейтенант Великов, когда красноармеец подслушивает служебные разговоры своего командования? Это называется как минимум трибунал.
- Виноват, просто я не решился перебивать, товарищи командиры.
- А че те надо было, че пришел-то?
- Так я хотел попросить, оставить меня с группой Вахаева, прикрывать отход основной группы.
- Ну так проси, чего стоишь?
- Теперь, хочу попроситься в группу застрельщиков.
- Слышь Великов, ты часов не отмечаешь семь пятниц на неделе? То ты в прикрытие хотел, теперь в застрельщики тебя потянуло, ты уж определись младлей?
- Да товарищ командир дивизии, если вы не против, то я бы хотел в группу застрельщиков, интересно попробовать.
- Ну посмотрим, все младлей иди отдыхать, и мы с Семеновым тоже разошлись отдыхать, посплю ка я несколько часиков. Пошел в конуру у цеха и завалился спать, предварительно дежурного прибыловца предупредил, что бы меня разбудили ровно в 9 30 (полдесятого), все я сплю…
27-28 июля (ночь-утро) 1941 года где-то в Польше (в 50-100 км от границы СССР).
Никто меня не будил, проснулся сам, самостоятельно, ну не Штирлиц, но когда надо просыпаюсь. Так вот выхожу из конуры, навстречу ремонтник Прибыловский соратник, видимо, меня будить шел. Но увидев меня, сориентировался и говорит, что ужин готов, после ужина Семенов дал команду к отправке, у блин гебьё раскомандовалось, хотя он на наши деньги цельный полковник, ему можно. Далеко ходить мне не дали, Прибылов со товарищи вечеряли, чем боженька послал, ну и меня до кучи пригласили. Трофеев много, потому Машкин назначенец (бурят который Цыбиков) жратвы не жалел, потому жрём, как говорится от пуза (парню в логике не откажешь, чем больше сожрём, тем меньше придется везти).
А ничего фашистов кормят, я даже обертку «Нестле» заметил, буржуины нестлешные значит гитлера снабжали, если вернусь в будущее, то все бойкот и эмбарго полное нафиг этой компании. Хай им бис, исключительно неевропейскую жрачку употреблять буду, ну «Россию» или «Рошен». Оберток этих фирм точно не встретил, поужинав, бойцы расходятся, надо отуалетится, три часа дороги предстоит (это механизированным и лошадистам, пехтуре до утра топать придется, но им отлить, проблем меньше)
Наступает назначенное время, и вся армада приходит в движение, механизированные и лошадированные сразу уходим вперед. Вахаевцы попрощавшись, заваливаются спать (все кроме дежурящих) пехтура рвет походным маршем за нами, но скоро отстает. Тут же отрывается колонна из трех грузовиков двух БТ и двух БА, это Абдиев повел на аэродром наказательно-карательную группу.
Впереди двигаются «чисто арийские» части, танки, ганомаги и мотоциклы, наполненные реальными немцами (но уже не фашистами, а бойцами немецкой части РККА).
Ну уже за ними, и за двигается остальной обоз, все ротные и батальонные минометы, так же как и трофейные зенитки установлены в кузовах машин. Густо облепив железяки в кузовах, так же едут бойцы, при шухере, все они кроме расчета, должны свалить с машины и не мешать минометчикам шмалять в врага.
Едем, пехоты уже не видно, теперь еще и лошадисты приотстали, к их приезду мы должны подготовить засаду, и потому, не стесняясь, водители жмут на газ. На довольно хорошей для того времени (и тех двигателей) скорости в 40 км в час, приближаемся к окрестностям станции. Дороги безлюдны, ночь все-таки, да и враг боится нас, потому на дорогах КПП не наблюдается. Когда до станции остается час пути, на дороге попадается усиленный взвод фельжандармерии, не заморачиваясь на обдуривание, с ходу бьем полевых полицаев в хвост и гриву (вариант под хвост и в гриву). Впереди-то идут танки, им взвод жандармов, как против ниндзи щенок. Заговаривают пулеметы и автоматические пушки немецких танков, взвод жандармерии превращается в взвод привидений.
И движение снова возобновляется, мотоциклисты остаются добить раненых и зачистить территорию (ну трофеи там и т.д.), пацаны на байках, так, что догонят.
В намеченном для засады месте нас ждет группа Петрухи, как заправские фельджандармы кстати, видимо тоже потрепали жандармерию (геноцид пришел жандармы к вам). Парни уже разведали окрестности, и прикинули что, где и как делать. Ну молодцы принимаем, часть бойцов и техники идут в обход, им придется же нападать с тыла. остальные заняты подготовкой, снова пришел Великов, младлей решил довести меня до белого каления, опять просится в застрельщики. Ну и хрен с ним, ведь фиг отстанет, рибоксидный клей и то легче отлепить. Половину бойцов как и договаривались, увел к станции Ахундов (правда у него ни танков, ни косилок) их задача согласно плана, ударить входа нашей группы на территорию поселения (городка какого-то, в котором станция).
Тут же снимается на ганомагах, мотоциклах и опеле группа Хельмута, Хельмут озадачен, и захватив мост должен послать краткую радиограмму. Радиограмма будет гласить «Опель-блитц» при удачном исходе, а в случае неудачи Хельмут должен радировать «Мерседес LG-3000». Думаю, вражеские дешифровщики все затылки расчешут в кровь, но ни за что не угадают, что же значит та или иная радиограмма.
К атаке на станцию готовится группа застрельщиков, Романыч вызвался сам вести группу, собирают десять грузовиков, косилку и два БА. Ребятки собираются, подгоняют амуницию, оружие и ждут команды.
- Ну что узбекотаджик, счастливо оставаться что ли? – говорит мне обнимая Семенов.
- Да и вам счастливого пути товарищ майор госбезопасности, ты это Романыч береги себя, как бы, если что случится, меня твое гебьё со свету не сжило.
- Даже не надейся, я еще собираюсь Гиммлера повесить на Унтер-ден-Линден, и потом жить до ста лет, и няньчить внуков своих внуков, усёк Васёк?
Ладно, с богом, давай товарищ майор, - прощаюсь я с Сесеновым, он вскакивает на подножку машины, как сзади кто-то кричит:
- Стооооой, - и я и Игорь оборачиваемся, к нам бежит Онищук и его бойцы толкают к нам одетого в форму вермахта парня.
- Чего тебе Петр, - спрашиваю я обернувшись всем корпусом.
- Товарищ капитан, товарищ майор госбезопасности, стойте, важная информация.
- Что еще у тебя, - говорит Семенов командуя жестом водителю глушить мотор, остальные тоже глушат моторы.
- Как показал этот язык, товарищ майор, комендант станции оставил на ночь маршевый батальон, то есть теперь на станции два батальона фрицев, плюс рота украинцев. Надо что-то менять в плане товарищи командиры.
- А язычок твой показал, где расположился этот батальон?
- Да там же на станции в станционных помещениях.
- Каримов, у тя на гаубицах еще боеприпасы есть?
- Да Игорь, по десятку полтора снарядов для всех трех гаубиц есть.
- А где этот Онищук, который испанец, ми амиго донде эста ?
- Эстой акуи ми команданте , - и перед нами появился Онищук «испанец».
- Слушай Онищук (вздрогнули оба Онищука), как ты думаешь, где нам лучше поставить гаубицы, что бы ударить по станции, ты же тут вроде местного?
- То есть желательно, что бы позиция была закрытой?
- Конечно амиго, и где же расположить нам батарею?
- Двор пана Стародомского, самый лучший вариант, он на окраине, легко войти и легко уйти, да и станцию спокойно достаем.
- Тогда берешь в свое подчинение Полуэктова с гаубицами, кстати, можете и небельверфер взять, один выстрел на него есть, ну шесть мин и вперед, в гости к пану Стародомскому. И все выполнять, пока готовитесь и ждете, как только начинается стрельба, выстреливаете весь запас и сюда. Встреча в этой точке, все ясно?
Накомандовавшись, товарищ майор госбезопасности, архистратиг сел в грузовик
и пустив вонючий дым от синтетического бензина германского производства, группа ушла вперед. А нам остается только ждать, как отреагирует немец, на чингисхановский прикол. Хотя чем лучше немецкие войска, войск Хорезмшаха Мухаммеда или войск Мстислава Удатного? Да ничем, те тоже не слабые солдатики были, но Чингисхан переиграл и тех и этих. Блин надо срочно кого-нибудь послать к Ахундову, что бы они, не ударили во время обстрела. Чуть не забыл, и посылаю Петруху на мотоцикле догнать Ахундова и рассказать об изменении планов, тем более рация у него в мотоцикле. Короче по рации скоординируем момент нападения. Уехал Петруха.
От переживаний, захотелось курить, беру сигаретку у курящего рядом бойца, немецкая сигаретка, «Юно» называется. Но это реально не «Кент» восьмёрка, я будущем я курил кентяру, а «Юно» паршивое на кентозаменитель не тянет, но на нет и суда нет, «Юно», так «Юно».
В голову лезут всякие мысли, типа, а вдруг немчура щас порубает нафиг наших? Не хотелось бы терять Игоря, младлея Димку и остальных ребят. И тут начинается далекая и не такая громкая канонада, из-за того, что ночь, мы слышим отлично. Это Семеновцы напали по заветам степного Наполеона, хотя если сравнивать Наполеона и Чингисхана, то бонапартик намного пожиже старика монгола будет. Тут к семеновской летуче-бегучей группе добавляется канонада от гаубиц Полуэктова, Денис как и договаривались, закинув все снаряды, на станцию (метясь на ночлег маршбатяка, типа привет из 22 июня) замолкает вместе с орудиями, значит ноги делает.
Тут появляются бондаренковцы, дошли ребятки, но они знают диспозицию, и не останавливаясь проходят, им придется в разгар нашего боя, напасть с тыла на станцию, так сказать огородами. Замыкают строй эскадрона самопальные тачанки, Букваренко, то есть Бондаренко реквизировал у немцев и богатых поляков четыре пролетки (может двуколки, или тупо коляски, я в них ни хера не шарю). Установили на свои колымаги два максима и два трофейных немецких пулемета (тоже максимы, но боковая ветвь эволюции, еще в первую мировую наверно кайзерня из них шмаляла). Получилась маневренная огневая точка, против танка и артиллерии конечно пшик, зато из пехоты способна нарубить квашеной капусты. А если к артиллерии подобраться вплотную, то пушкарям колбасным тоже мало не покажется. Так что трепещи колбасня, «Букварь» идет, со своей мобильной ОПГ. (не Организованная Преступная Группа, а Организованная Партизанская Группа).
Перестрелка семеновцев не прекращается, звуки стрелкового оружия перемежаются более тяжелыми голосами снарядов или мин. А что они так долго, а время идет, пора возвращаться Романыч, мы заждались нафиг. И реально, перестрелка перемешанная грохотом моторов (как в ерше - пивас с водярой) становится все громче, ну что паря, начинаем, саперы метнулись ко мне, Смирницкий докладывает, что мышеловка готова.
Не один же Семенов тут самый умный, мы тут со Смирницким, тоже подумали и придумали каверзу для немчуры. На пути следования кортежа, сори колонны преследующей семеновцев, Смирницкий со товарищи, приготовили аж целых шесть штрапфугасов. Ну и по подлой своей привычке, конечно на высоте трех метров, да раструбом вниз, под углом 45 градусов.
Идущие впереди улепетывающей колонны застрельщиков грузовики достигли точки кипения, то есть точки инициирования. С достижения семеновцами этой точки инициируется начало нападения на преследователей, и я стреляю красной ракетой в небо, для особо тупых кричу во все горло:
- БЕЕЕЕЕЕЕЕЕЙ ГАДОООООООООВ.
И темнота (мы затихарились в темноте) взорвалась огнем, сперва на немцев вылили потоки металлолома, вылили шрапфугасы. Пушки, танковые пушки, минометы, пулеметы и остальное стрелковое оружие, начало конец (каков каламбурчик?) фрицев по рецепту Чингисхана. Самое хреновое при движении колонны, это внезапный обстрел из «зеленки», а если добавить для антуража ночь? И солдаты противника частью спросонья, так что вермахту мы не завидовали, и единственное, чего нам не хватало, это ПНВ , вот десяток ПНВ спасли бы отца русской демократии .
Чего не скажешь об отцах германской демократии, их не спасло бы уже ничего, через секунд пятнадцать абсолютно безнаказного геноцида, немцы начали сыпаться со своих таратаек на землю. Ну не все конечно, а те что умудрились выжить, и тут наши танки и БА, включили фары, а освещенного врага как то и стрелять легче, и наши ребята снова налегли на спусковые крючки и подобные приспособления. Ну фашики тоже в ответ стреляли, а кому хочется погибнуть за окурок (то есть за понюшку табака), им беднягам пришлось стрелять на огонь, в фары и в отблеск пламени на дулах.
Короче прошло пятнадцать минут, и мы двинулись вперед, сперва конечно отодвинуы накрывшиеся гитлеровские транспортюги (особенно жалко было повозок, тьфу лошадок). Лошадиные фрицы на подводах подошли к касочному разбору (а что вы хотели, тут же война, тут не место штатским шапкам), ну и получили в лоб «стали и огня», еще и Ивашинцы на своих танках рванули на них. Кто успел скрылся в лесу, кто не успел на том свете.
Все идем в город, вперед пускаем танки, батареи ПТО ждут нас у станции (а мы идем с тыла). Там они не опасны ахундовцам, у них танков нет, подберутся позком и или гранатами закидают или пулеметами посекут. Ну это на усмотрение братца азербайджанца, не маленький, майор целый, справится.
Чуть не забыл, надо ж ахундовцам скомандовать наступление.
- Зворыкин, радируй Онищуку, наступление ровно через 15 минут, к тому времени фашисты все рванут в нашу сторону, Ахундову легче станет.
- А что прямо так, по-русски и посылать, товарищ комдив?
- Конечно, просто пошли четыре слова «Азербайджанец, через пятнадцать минут», они сами разберутся.
Все и колонна вторгается в город, на входе конечно КПП, то есть было, теперь головешки вперемешку с трупами. Идем стремительно вперед, в нас тоже стреляют и к каждому узелку сопротивления направляется штурмовая группа. Тут я конечно переборщил, просто к точке (дому или толпе) стреляющей в нас сразу идет наказательная группа товарищей, сходу поливая свинцовым потоком фашиков. Перевес в автоматическом оружии, на ближней дистанции, и ваши не пляшут господа сосисочники. Правда и в наших попадают, но у нас козырь стремительность, и мы идем дальше к станции. На подходе к станции, сгружаемся с грузовиков и бегом догоняем танки, тут вижу, как из проулка нам навстречу выбегает кто то, его догоняет кто-то на лошади, в свете луны блеснула сабля. Бондаренки работают, то есть кавалеристы, за первым всадником из проулков выскакивает целая стая всадников, кричим что свои (да они ж не тупые итак просекли, кто есть с чем). Двигаемся вперед, перед нами открывается станция, на станции идет не шуточный бой.
Защищающиеся дают красную ракету, блин немчура чуть не прищучила Ахундова, и с тыла мы бросаемся на нападающих. Стволы поворачиваются в нашу сторону, Полуэктов конечно артиллерист от бога, но полусотней гаубичных снарядов, да кинутых наобум батальон не положишь, привет маршбатяк.
Маршевики, оказывается, были не сильно натренированными, сразу видно с западного фронта, потому, что яростную атаку русско-нерусской орды не выдержали. А мы наследники Чингисхана если чо! Еще пятнадцать минут и станция наша. Теперь осталось почистить ее от нацистского дерьма, а то она в нем как бриллиант в грязи. Нет сегодня к мосту не успеем, то есть этой ночью, перенапряг будет.
Посовещавшись с Игорем, Онищуками (испанцем и разведчиком) и Ахундовым, высылаем роту наиболее сильных бойцов с тремя ротными и одним батальонным минометами, да с четырьмя трешками немецкими, к мосту. Как бы очухавшийся противник не накрутил из Хельмута и его бойцов котлеток диетических. А рота минометами, да четыре танка, это уже дважды козырный туз.
Тем более скоро к ним присоединятся Абдиевцы, ну все зачистка, назначил Ахундова дежурным и спааааааать. Устал как гимнаст на квадратном шаре, или слон пытающийся перенести Памир на Монблан, короче сильно устал.
Меня нет, я сплююююю, прям в ганомаге, мне пофиг, я сплю.