Я тебя найду

Раиса Николаева 

Роман

Я тебя найду

 
   Пролог
 
   Она находилась около Зала Совета, и её мысли пролетали, обгоняя одна другую.
 -Как мне повезло! Какая я, все-таки, счастливая! Совет выбрал мне в супруги его, такого невероятного... Он совершенен! Он безукоризнен! Когда мы станем одним целым, а потом взорвемся, создавая новую Вселенную, она станет идеальной, лучшей, такой Вселенной еще не зарождалось. Идеальные Галактики, идеальные Звезды, идеальные Планеты. Я наполню духовной жизнью его совершенные Миры. Жизнь, что зародится на этих планетах, будет гармоничной и нескончаемой в своем развитии, не исчезнет даже с исчезновением нашей Вселенной!
И вдруг она услышала:
 -Я не согласен с Вашим Выбором! Она не достойна меня! Она несовершенна!  Пылает какими-то непонятными чувствами и переливается просто неприличными эмоциями. С моими безупречными пропорциями, с моим физическим совершенством я ждал не такую супругу. Разумную, спокойную, эмоционально-сдержанную, холодно-расчетливую.
-Ты не можешь оспаривать решение Совета!
-Тогда пусть лучше моя Вселенная будет без Жизни, чем с Жизнью, зарожденною ею!
...Все закружилось. Не помня себя, она бросилась в распылитель и нажала кнопку пуска. И все частички ее духовной энергии разлетелись по чужим Мирам, оседая на чужих планетах, их подхватывали метеориты и кометы, их разносил энергетический поток  чужих звезд, чужих Галактик.
-Что она наделала!?- в ужасе кричал он.
-Это ее выбор, - слышал он в ответ,- своим решением она оставила тебе только две возможности. Первая - пройти через распылитель в одиночестве, как и она, создав новую Вселенную, самую совершенную из всех существующих, но абсолютно мертвую. И мертвой она останется, пока не придет ее время исчезнуть. Вторая - не делать ничего, и на месте Вселенной, что Вы должны были создать вместе с ней, будет бесконечная пустота. Выбирай.
-Я выбираю вторую возможность.
-Совет согласен с твоим Выбором.
...Потекли мгновения, появилось и исчезло множество Вселенных, он был один, и никто не мог ему в этом помочь.
Он ее жалел, ненавидел, просил у нее прощения. Он ее горько упрекал нескончаемое количество времени! Каждое мгновение жизни она была рядом с ним. Как ему захотелось, чтобы это так и было!
Снова зал Совета.
-Я хочу изменить свое решение.
Ты хочешь пройти распылитель?
-Нет.
-Тогда что же?
-Я выбираю третью возможность.
-Но какую же?
-Я буду по всем Мирам искать искру ее духовной энергии. Я найду её и верну.
-Такого еще не делал никто, но если у тебя получится, мы сможем воскресить ее.
-Я сделаю это!
   -Что ж, тогда мы поможем тебе. Оракул укажет Мир, в котором ее духовная искра возродится, облаченная в телесную оболочку. Если ты сможешь заставить ее полюбить себя, если сможешь заставить ее добровольно вручить себя тебе, пройдя через любой связующий обряд, вы будете снова вместе.
   ...- Она в этом Мире, - Оракул ткнул пальцем в, ничем не примечательное, созвездие. - Только ни на одной планете созвездия еще нет жизни.
   Время. Какое бесконечное количество времени ему пришлось ждать, пока раскаленные сгустки материи остынут, ждать, пока на них образуется жизнь, ждать, пока эта жизнь станет разумной, и искать, искать, искать.
   ...- Она возродилась...- слова Оракула наполнили его таким счастьем и радостью, но надо было ждать шестнадцать лет! Раньше по законам этого Мира он не мог забрать ее, и вот, наконец, этот срок настал.


 
Часть первая 

 Настя

Глава 1

…Настя открыла почтовый ящик и достала лежащее там письмо. По корявым, разъезжающимся буквам она сразу поняла, что письмо от бабушки, вернее, прабабушки, а может, и пра–прабабушки. Сколько лет бабушке Агафье точно, кроме неё самой, не знал никто.
– Бабушка, – фыркнула Настя. Называть Агафью таким добрым, светлым словом не поворачивался язык. Настя видела её один раз в жизни, но этот «один раз» врезался в её память на всю жизнь.
– Ты почему не назвала её Дариной, как я тебе говорила? – злобно шипела Агафья, наступая на Настину маму. Та медленно пятилась, лепеча о том, что Анастасия – очень красивое имя, и что она сама решает, как называть дочку. Поведение мамы, неуверенность перед бабушкой удивили и напугали девочку. Спрятавшись за маминой спиной и отступая вместе с ней, она с ужасом смотрела на бабушку. Нет, это не бабушка, это старая страшная ведьма, точно такая, как описывают в сказках, но не смешных, а самых страшных.
– Ты что наделала? – не унималась Агафья. – Ведь теперь ОН может её не узнать! – эти слова она прокричала таким голосом, что Настя громко заревела, не в силах больше сдерживать свой страх. Этот плач отрезвил маму. Бросив в лицо Агафье какие–то резкие слова, она схватила дочку на руки и выбежала из дома, оставив все вещи.
Они вернулись домой и больше никогда туда не ездили. «Туда» –  в небольшое село, стоявшее рядом с непроходимым болотом. Название у села, конечно, было соответствующее – село Болотное.
Невозможно понять, кому пришла в голову мысль закладывать первые дома будущего села рядом с болотом. Когда Настя об этом спросила у мамы, та припомнила – кажется, старики рассказывали, будто бы раньше село стояло на берегу неторопливой неглубокой реки. Чуть ниже по течению находилось красивейшее озеро. И речку, и озеро окаймлял густой непроходимый лес. Но деревья частично вырубили ещё задолго до революции, потом река немного изменила своё русло, и вот от чистейшего глубокого озера осталось озерцо и огромное топкое болото, раскинувшееся до самого леса.
Письма от Агафьи приходили нечасто. Может, одно раз в два года. Мама всегда с какой–то опаской вертела их в руках, потом боязливо читала. Агафья писала, что здорова, писала о каких–то мелочах. И вот – новое письмо.
Насти была безразлична и Агафья, и письма от неё, но в этот раз всё было по–другому. Конверт словно жёг ей руки, не терпелось узнать, что там. Когда мама пришла с работы, Настя от беспокойства не находила себе места. Мама вскрыла конверт.
«Надея, ты с дочерью должна немедленно приехать ко мне», – гласили первые строки письма. Агафья всегда называла маму «Надеею», а не Надеждой, то ли такая форма имени была принята в той местности, то ли по каким–то другим причинам. Насте никогда не нравилось такое обращение, но в этот раз оно показалось ей естественным.
«…Это очень важно. Я скоро помру, мне надо кое-что передать тебе и твоему дитя».
 – Вот старая ведьма! – раздраженно сказала мама. – Просит, чтобы я ехала в такую даль. Когда мы с дядей Иваном хотели перевезти её в город, она отказалась, а теперь просит. А то, что отпуск летом получить невозможно, она не думает?! Сейчас позвоню дяде Ивану, объясню, что пока не смогу приехать, пусть он к ней пока сам едет. Вышлю ему денег, может, на лекарства будут нужны.
Настя схватила маму за руки:
– Не надо дядю Ивана. Агафья хочет, чтоб мы с тобой вдвоём к ней приехали. Давай поедем. Можно взять отпуск за свой счёт или ещё как.
Надежда удивилась словам дочери. После того давнего случая она так была напугана Агафьей, что никогда даже не говорила о ней, а тут такая перемена.
– С чего это тебя потянуло в деревню? Там глушь, нет даже электричества. Дядя Иван писал, что в селе осталось всего несколько дворов, остальные селяне или умерли, или уехали. Нет, тебе там делать нечего. Лето, каникулы, отдыхай. Не забывай, впереди поступление в институт, хоть у тебя и хороший аттестат, но вступительные экзамены – это очень серьезно..,
– Вот именно! – с воодушевлением подхватила Настя. - Поеду, возьму учебники, буду читать, готовиться. Ну, поедем, – просительно сказала она, но мама не соглашалась, тогда Настя привела ещё один аргумент. – А вдруг Агафья хочет подарить нам какое–нибудь фамильное сокровище, передающееся из поколения в поколение? Например, икону, или крест, или кольцо немыслимой красоты! – мама засмеялась, сдаваясь.
– Ну, хорошо, поедем. С работой я что–нибудь придумаю.

Глава 2


С этого дня с Настей стало твориться что–то странное. Сначала случился сбой женского цикла, ну что ж, гормоны, возраст, ничего удивительного.
Она похорошела, похорошела настолько, что мама боялась отпускать её вечером из дома и на дискотеку. Но дискотеки теперь Настю не привлекали. Её раздражал шум, громкая музыка и множество людей. Хотелось тишины, простора и уединения. Уединения с НИМ. С кем с «ним» она и сама не могла объяснить. Знала, что нужна тишина, знала, должна быть ночь, что деревья должны были окружать её высокой чёрной стеной, и должен быть ОН.
Настя, до этого совершенно не обращающая внимание на парней, вдруг стала заглядываться на каждого встретившегося ей мужчину и у каждого молодого парня, старалась увидеть глаза.  Посмотрев в них, говорила с сожалением: «Это не он». Стали сниться странные сны. Кто-то словно звал её и тянул к себе невидимой, но очень прочной цепью.
 Ночью подолгу лежала без сна, грезила о ком-то, кого не знала. Сны после таких грёз были не снами вовсе, а яркими видениями. Кто-то целовал её губы, кто-то ласкал её тело, и эти ласки были такими желанными, и тело от них всё горело огнём. И снова Настя жадно смотрела на мужчин, и снова губы разочарованно шептали: «Это не он». И кто-то день за днём нашептывал ей, что утолить этот голод, этот огонь она сможет только далеко–далеко от дома. Она торопила и торопила с отъездом маму, но у той, как назло, не было возможности вырваться с работы даже на несколько дней.
Тогда Настя решила ехать одна и уже у Агафьи ждать приезда мамы. Как мама её отговаривала от такого решения, пыталась запретить поездку! Всё было напрасно. Настя плакала и плакала, умоляя позволить ей поехать.
Надежда была в ужасе, такой она свою дочь ещё не видела. И она сдалась.
Сто объяснений, как проще добраться до деревни, сто предостережений, опасений и рассказов, какие опасности могут подстерегать юную девушку в дороге. Настя слушала в пол–уха, впрочем, не забывая согласно кивать в ответ на мамины советы.
Собралась очень быстро. С билетом проблем не было, это же не на юг к морю, и вот она в дороге. Сердце счастливо замирает в предвкушении чего-то волнующего. Сутки в поезде пролетели, как час. Потом пересадка на автобус, ещё несколько часов в дороге, а потом на телеге к дому Агафьи.
Та стояла возле калитки, словно знала, когда Настя приедет. Цепким взглядом окинула лицо и фигуру, потом пригласила её в дом.
Ни объятий, ни криков: «Моя внученька приехала! Как выросла! Как на… маму, папу, дядю похожа» – ничего. Настя поёжилась под её взглядом. Вообще, удивительно – бабке столько лет, а никаким старческим маразмом и не пахнет. Странная старуха. Но делать было нечего, и Настя вслед за Агафьей зашла в дом.
Дом был деревянным, старым–престарым. Непонятно, как ещё стоит и не валится. Удобства, в смысле дыра в полу – огороженная занавеской, в сенях. Умывальник – алюминиевый бачок, висящий над старым побитым эмалированным тазом. Вода для питья – в ведре на табурете. Большая печь на полкухни.
 Настя, привыкшая к цивилизации, испытала настоящий ужас. Как можно жить в таких условиях? Но свои мысли благоразумно оставила при себе.
Агафья проводила её в крошечную комнатку. Кровать, застеленная покрывалом. Три подушки, положенные одна на одну и сверху прикрытые вышитой накидкой, старый комод для вещей, табурет – вот и всё убранство.
– Спать будешь здесь, – коротко сказала Агафья. – Вещи положи в комод.
– А… есть плечики? Мне надо повесить платье, чтоб не помялось, – пролепетала Настя.
– Плечики? – удивилась Агафья. – Вон гвоздь в стене, можешь на него повесить.
Настя села на табурет, не решаясь даже тронуть покрывало, и стащила с головы косынку–бандану.
– У тебя острижены волосы! – обличающе закричала Агафья, тыкая пальцем ей в голову.
– Да, сейчас такая стрижка в моде, –  словно в чем–то виновата, оправдывалась Настя.
– Ничего, время ещё есть, – успокаивая саму себя, забормотала старуха и вышла из комнаты. – Сейчас будем кушать, я пока соберу на стол в беседке, – чуть позже, крикнула она с улицы.
Они поели, Настя помогла натаскать воды из криницы, потом Агафья что–то варила на небольшой печке, сложенной рядом с домом. Она запретила Насте подходить, и та издалека наблюдала за бабушкой, что–то тихо напевающей над котелком с булькающей жидкостью.
Вечером Агафья предложила Насте вымыть голову. Шампунь, что с готовностью вытащила Настя из сумки, старуха забросила в кусты.
– Без шампуня волосы не промоются, – удивилась Настя.
– Какой шампунь? Наклоняй голову! – и Агафья стала втирать ей в кожу какой–то раствор, потом лила на волосы воду, пахнущую травами, потом сама расчесала ей волосы, что–то беспрестанно приговаривая и приговаривая. – Пей! – приказала бабка, поднося к губам кружку с темным настоем.
И Настя пила, словно её волей кто-то управлял.
Потом она легла в кровать и мгновенно уснула, не успев даже подумать, что всё происходящее очень далеко от нормального, и что надо бежать из этого дома без оглядки, только чтоб пятки сверкали. Но вместо побега Настя провалилась в глубокий сон.
Утром, ещё окончательно не проснувшись, провела рукой по волосам и застыла в недоумении. Её волосы за ночь отросли и уже касались плеч.


Глава 3


Настя вскочила с кровати и побежала на кухню, где на стене висело небольшое зеркало. Она не ошиблась, волосы отросли, их уже можно было собрать в хвост. Но как такое возможно?
Настя была вполне современной девушкой, то есть верила в приметы, гадания, гороскопы, причём в любые – зодиакальные, китайские, друидские, в голове из-за этого была полная мешанина, но вот по–настоящему верующей не была. Откуда взяться вере? Мама была комсомолкой, комсоргом в школе и в институте. Сама в церковь не ходила и дочку не водила. Настя не была даже крещённой.
Зато она много фильмов смотрела и про ведьм, и про вампиров, и про оборотней. Всё, что происходило в доме Агафьи, очень сильно напоминало сюжет некоторых из них. Настя должна была бы испугаться, но почему–то не боялась, она чувствовала, что угрозы её жизни нет.
Да ещё какое-то безразличие, что мешало по–настоящему забеспокоиться и испугаться. Например, хотя бы из-за последнего разговора.
Они сидели в беседке, и Настя, вспомнив о маме, сказала, что та очень скоро приедет.
– Не приедет! Я закрыла ей дорогу в этот дом, пока не придёт время, – равнодушно объяснила Агафья.
Казалось бы, такие загадочные слова должны были, по меньшей мере, насторожить, но Настя только немного удивилась и все. Или, опять же, волосы. Настя расчёсывала их, удивляясь густоте.
– А как же, – ответила на это Агафья. – Только длинными густыми волосами ты сможешь прикрыть наготу. - Вообще-то, такая фраза должна была бы вызвать у Насти шквал вопросов, но она только подумала о том, сколько же понадобиться дней, чтобы волосы достигли, такой длины?
Они почти не разговаривали. Большую времени Настя сидела одна, бездумно вглядываясь в пространство.
И снова, как и накануне – мытье волос раствором, потом ополаскивание настоем, чашка с отваром, расчесывание волос с заунывным напевом, переходящим в речитатив, и сон. Наутро волосы были уже ниже лопаток. Густые, блестящие и живые. На третий день – ниже поясницы.
– Скоро полнолуние, – это была единственная фраза за день, сказанная Агафьей.
К вечеру бабка натопила баню. Она зачерпывала отвар из кастрюли, поливала им Настю, сидящую в старой лохани. Настя не сопротивлялась и не возмущалась, ей было всё равно.
С таким же безразличием она надела белую рубашку до пола, удерживающуюся на плечах только благодаря ленточкам, и в этом одеянии, когда уже стало темнеть, беспрекословно отправилась вслед за Агафьей в лес.
Старуха разожгла небольшой костер, бросила на Настины колени охапку цветов и приказала плести из них венок.
Настя равнодушно наблюдала, как Агафья вычерчивает на земле какие–то символы и ставит по углам нарисованных многоугольников свечи. С безразличием выполнила команду старухи и развязала ленты, после чего рубашка упала к ногам, надела на голову венок, что только что сплела. Не сопротивляясь, легла в центр круга, и лишь когда Агафья взяла какое–то сильнопахнущее зелье и стала рисовать пером не то совы, не то сыча длинную линию, начинающуюся от подбородка, и закачивающуюся внизу живота, тихо заплакала.
– Агафья, зачем ты это делаешь? За что? - Агафья посмотрела ей в глаза:
– Если бы ты знала, как мне жаль тебя. Но у меня больше нет сил, нести это Проклятье. Тебе не повезло – ты вторая в роду, так же, как и я. Тебе придётся сделать то, от чего я когда-то отказалась, и была за это проклята.
– Что сделать?
– Узнаешь.
– Я не хочу!
– Что ж, – Агафья на секунду остановилась. – У тебя не слишком большой выбор. Или я сделаю всё вместо тебя, но при этом заберу твоё тело, проживу за тебя твою жизнь, а ты умрёшь вместо меня от старости. Или ты сделаешь это сама, будешь жить и дальше своей жизнью, сняв с меня Проклятие и позволив мне уйти. В любом случае ОН получит то, что хочет. Я прошу тебя – живи! Я так устала, я больше не могу. Не бойся, выпей вот это, будет легче, – с этими словами Агафья приподняла голову Насти, помогая проглотить ей жидкость.
Действительно стало легче. Теплый жар разлился в груди, сразу вспомнились сны–видения, возбуждение охватило тело, хотелось поцелуев. Тех поцелуев из сна, и тех прикосновений, и тех неземных ласк.
Вспыхнули свечи, источая странный запах, Настя изогнулась всем телом. И она сама, и её тело, жившее сейчас собственной жизнью, призывали ЕГО. И он пришёл на этот зов.

Глава 4


Огоньки свечей затрепетали, словно от порыва ветра, потом засветились ещё ярче, какие–то силуэты выдвинулись из темноты, плотным кольцом окружая знак, в центре которого лежала Настя.
Речитативом зазвучали непонятные песнопения, чьи–то руки посыпали на огонь свечей порошок, и вот уже Настя вдыхает зеленоватый, сладковатый дым. Кружится голова, становится совсем не страшно, а наоборот счастливо–радостно, и только где-то в уголке сознания, бьется страх и ужас.
Она увидела огромную тень в темном плаще, с надвинутым на голову капюшоном. Тень перешагнула через линии пентаграммы, остановилась рядом, потом низко склонилась над ней. Настя не могла ничего рассмотреть, глаза, багровые светящиеся глаза, приковали всё её внимание. Она почувствовала прикосновение.
Сначала к груди, потом рука заскользила по бедру, её тело, не подчиняясь рассудку, стало льнуть к этой руке, выпрашивая ласк.
А потом…острый коготь провёл полосу рассекающую кожу, начиная со лба, вниз по груди, животу, потом ниже, ещё ниже.
«Странно, – отрешенно, не ассоциируя себя с собственным телом, подумала Настя, – совсем нет крови и совсем не больно».
Но это было не всё. Ноготь продолжал чертить какие–то знаки, линии которых сходились внизу живота, потом в центре пересечения линий он нарисовал круг. Всё, коготь остановился. На несколько секунд тело Насти оставили в покое, очевидно основные приготовления были закончены.
Рисующий знаки, выпрямился и сбросил плащ. Против воли Настя жадно разглядывала существо, то, что это не человек, она поняла уже давно. Тело мужчины, крупного и сильного, а вот лицо не человека, вернее человеческие черты в нём были, но звериных черт было больше.
– Ты принимаешь меня? – громко и грозно спросил он. В эту секунду Настя обрела полную ясность ума, очевидно, этого требовал ритуал, но тут с ней произошла какая–то странность, сознание и разум исступлённо кричали: «Нет!», а губы покорно шептали: «Да, принимаю».
Он протянул ей руку, помогая подняться. Они стояли друг против друга. Потом он обнял её, слегка приподнял, заставил ногами оплести его бёдра и резко вошёл в неё. Боль была такой сильной, что с этой секунды она больше не воспринимала происходящее.
В памяти всё запечатлелось отдельными, не связанными между собой картинками.
Вроде она снова лежала на земле, а Он держал свои руки над ее животом. От его рук лился какой-то загадочный зеленоватый свет, а он, произносил нараспев какие–то заклинания.
– Пусть душа, что зародилась с этой жизнью, принесет спасение всем нам и нашему миру.
Зеленоватый свет жег ей живот, входя в нее и растворяясь в ее теле. Было больно, хотелось кричать, но, ни один звук не шёл из её горла. Окончательно Настя пришла в себя только на рассвете. Она лежала всё также в центре знака, вокруг никого не было, кроме Агафьи, которая всё ещё продолжала что–то шептать, держа руки над её многострадальным животом. Если бы у Насти были силы, она немедленно оттолкнула бы от себя эту отвратительную старуху, а так у неё хватило сил только застонать. Старуха радостно встрепенулась, приподняла лицо Насти и стала всматриваться ей в глаза, держа одну руку на её животе. И снова ужасное ощущение чего–то чужеродного, проникающего в сознание, Настя забилась в руках Агафьи, не в силах вырваться.
– Всё, всё детонька, не бойся, уже всё. Я передала свою силу, я могу умирать.
Насте вспомнились рассказы о деревенских ведьмах. Мол, ведьма не может умереть, пока не передаст кому–нибудь свою силу.
– Странно, что ты передала мне свою чёрную, тёмную силу на рассвете, а не глубокой ночью, – зло спросила Настя, от всей души ненавидевшая эту бабку.
– Потому что сила не чёрная и не темная, это сила природы, вернее нет, не так. Я передаю не силу, а Дар видеть нити силы: в воздухе, воде, земле, огне. А как использовать силу во благо или во вред каждый решает сам.
– Значит, я смогу теперь управлять водой, воздухом, огнём? – с саркастичной, кривой ухмылкой спросила Настя.
– Ты, нет, – спокойно ответила старуха, – а твоя дочь сможет. Я передала свою силу не тебе, а ей.
– Дочь? У меня нет дочери!
– Уже есть. Ты что ничего не поняла? Ты носишь в себе маленькую девочку. Девочку, в которую вложили душу, что случайно вызвали в наш мир из небытия. А я ей отдала свои силы, свой Дар. Одно плохо. Передача Дара должна была произойти, когда ей исполнилось бы двенадцать лет, и она смогла осознать, понять его и принять, но у меня нет времени. Мне разрешили побыть с тобой до полудня, а потом я уйду, навсегда. Мне надо столько тебе сказать, столько объяснить, чтобы ты потом могла все это рассказать дочке. Да, ещё самое главное, ты обязательно должна назвать её Рутаной.
– Рутаной? Такого имени нет – едва слышно возразила  Настя, на которую вдруг накатила волна полного безразличия и равнодушия. Так её психика пыталась справиться со всем тем ужасом, что она пережила ночью. Старуха чуть подумала.
– Ну, хотя бы назови её Рутой.

Глава 5


И руки, и голос Агафьи вызывали у Насти такое омерзение, что только полная беспомощность и слабость заставила её терпеть заботливые укутывания, и ласковые, успокаивающие бормотания старухи. Она не хотела ни видеть, ни слышать её.
Когда они добрались до дома, Настя потребовала чтобы старуха оставила её в покое. Нет, уснуть Настя бы не смогла, но хотя бы посидеть в забытьи и оцепенении, не думая не о чем.
Но Агафья не давала ей покоя. Она трясла девушку своими костлявыми руками, и умоляюще заглядывая ей в лицо, почти кричала:
 – Ты должна это знать! Ты должна это услышать! Ты должна меня понять! Ты должна меня простить! – Настя с брезгливостью оторвала от себя старушечьи руки, намереваясь уйти от неё как можно дальше, но бабка не унималась,  – Ты что, не понимаешь?! ОН дал мне время только до полудня, а потом я умру. Что ты будешь делать?! Ты даже не понимаешь, что ночью произошло с тобой и твоей будущей дочкой. Как ты ей поможешь?! Как ты её защитишь?! Ты должна собрать в кулак всю свою волю, и какой бы сильной не была твоя ненависть ко мне, выслушать меня! – эти разумные слова, наконец, дошли до сознания Насти. Она с трудом перевела дух и приготовилась слушать эту ненавистную ведьму.
– Я слушаю, – стиснув зубы, процедила Настя, и Агафья начала свой рассказ.
– Ты знаешь, скольких детей я похоронила? – задала старуха неожиданный вопрос. Настя равнодушно пожала плечами, ну откуда ей это было знать?  – Не я все это затеяла, не с меня все это начиналось, –  стала рассказывать женщина:
…– Моя бабка была настолько могущественной ведьмой, оказывающей услуги таким влиятельным лицам, что совсем не скрывала ни того, что ведьма, ни того какой силой обладает. Но времена изменились, и она была вынуждена бежать, спасаясь от смерти и самосуда.
В любом городе или деревне, в которых она хотела остановиться, люди как-то узнавали о том кто она, и ей приходилось бежать дальше. Спасения не было нигде, и тогда она решила поселиться в густом лесу. Сама бы она не смогла выжить, ей потребовался муж, чтобы помогал, охранял, оберегал, и защищал ее. Она выбрала красивого, сильного, работящего мужчину, и, наложив на него чары, увела с собой в лес.
Они выстроили дом, у них появились дети, муж ходил в соседние деревни, покупая товары или обменивая их на шкуры животных и другие дары леса, так они и жили.
И снова моя прабабка занялась знахарством, готовя зелья, причем, не, только целительные, но и приворотные, и на удачу, и даже на смерть.
Когда жалобы некоторых селян дошли до ближайшего уездного города, несколько раз высылались отряды, чтобы найти эту ведьму, схватить и судить. Но какими бы тщательными и добросовестными не были поиски, найти дом моей бабки, не удавалось. Ее следы и дом искали лучшие охотники – следопыты со своими собаками, но все было напрасно, казалось, кто–то прячет дом, наложив на него морок. Никто даже не подозревал, что это так и было на самом деле.
Бабка заключила договор с Хранителем. Он должен был защищать ее дом и ее семью, а она должна была подарить ему первую дочь первой дочери, что родится у нее, после ее шестнадцатого дня рождения. То есть меня. Зачем Хранителю была нужна эта девушка, он не сказал, но моя бабушка была так напугана страхом смерти, что без раздумий согласилась на его условие.
Возможно, она надеялась, что дочерей у нее не будет, потому что первыми рождались только сыновья.  Но потом родилась и девочка – моя мама. Надо сказать, что дети ведьмы не унаследовали ее силу. Она заранее знала, что так будет и не сокрушалась об этом. Почему–то ее сила не наследовалась, а передавалась с помощью ритуала, и она могла ее отдать любому, кого посчитала бы достойным, даже посторонним людям. Разумеется, бабка не собиралась так поступать, она не хотела отдавать свою силу ни моей матери, ни даже мне, она хотела отдать ее, ребенку, что должен был у меня родиться, потому что не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять для чего Хранителю была нужна ее внучка.
Но ничего не получилось. Я все испортила. Дело в том, что я влюбилась. Влюбилась без памяти в одного парня из ближайшей деревни, когда отец меня туда один раз отвез. Я ему тоже сильно понравилась, он назначил мне свидание на опушке леса. Потом еще одно и еще.
Я ничего не знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной, верила ему, когда он, пытаясь добиться от меня уступчивости, врал, совершенно откровенно и бессовестно. Ему потом за свой обман пришлось заплатить жизнью, и смерть, которую ему приготовил Хозяин за свои обманутые надежды, была страшной и мучительной.
Я забеременела. Когда бабка узнала об этом, она выла, словно дикий зверь, потому что понимала за нарушение договора ее и всю ее семью ждет страшная кара. Так и случилось.
Сначала у меня случился выкидыш, и я несколько дней лежала при смерти, потом погиб дед, и хоть бабка его не любила, но он был настоящей опорой семьи. Потом уехал с товаром и не вернулся мой отец, потом дядя погиб, а потом заболела и бабушка. Она лежала в горячечном бреду и постоянно осыпала меня проклятиями.

Глава 6


Бабушка винила меня во всех смертях, что случились в нашем доме. Теперь я понимаю, как это было несправедливо. Она заключила договор, продав меня, не спросив ни моего желания, ни моего согласия.
Пока я росла, она ни разу ни одного слова не сказала мне о том, что меня ждет. Конечно, она боялась, что я испугаюсь и не соглашусь исполнить то, что она мне предназначила, но все-таки она могла бы хоть немного, подготовить к такому будущему.
Может быть, именно поэтому у нее ничего и не получилось.
И вот теперь она умирала, умирала страшной смертью, потому что не исполнила договор, но смерть не шла и не шла, заставляя ее биться в агонии, не получая желанного успокоения, ведь она никому не успела передать свою силу.
Бабушка это понимала лучше всех, и вот придя ненадолго в сознание, потребовала привести к ней меня.
Я, чтобы не слышать её проклятий, все эти дни жила на сеновале, изредка заходя в дом, только чтобы поесть. Как я боялась увидеть ее лицо и глаза, полные ненависти.
 Как было страшно приближаться к ней, я стояла у самой двери, стараясь вжаться, как можно глубже в угол.
– Подойди ко мне, – резко приказала она. Я не шевелилась. Я почти до смерти боялась ее. И в самые хорошие дни бабушка была строга, суха, жестка и даже жестока, и со своими детьми, и со своими внуками, словно не любила никого, кроме себя. Что говорить о днях ее болезни: когда страшный, шипящий старушечий голос то, тихо бормоча, то срываясь на крик, сыпал угрозы, оскорбления и проклятья, в эти дни я стала бояться ее до полуобморочного состояния, – подойди, не бойся, – вновь повторила она. Я осторожно приблизилась, готовая сбежать из комнаты, в любую секунду. Она видимо это почувствовала, потому что, резко выбросив руки из–под одеяла, вцепилась в меня мертвой хваткой.
Её сухие пальцы с острыми ногтями, так глубоко впились в руки, что сразу поранили меня до крови, но старухе были безразличны чужие боль и страдания. Она заставила встать на колени около кровати, и, глядя мне в глаза, стала что–то быстро шептать. Я смотрела на нее, словно завороженная, не имея сил даже моргать. Не могу сказать, сколько времени это продолжалось, но я хорошо помню её последние слова, и хоть она произносила их, как благословение, на самом деле они оказались проклятием.
«Пусть этот ДОМ будет ВСЕГДА твоим КРОВОМ. Пусть этот ДОМ будет ВСЕГДА твоей ЗАЩИТОЙ, и слова эти будут нерушимыми, пока душа твоя не покинет этот мир»
И оказалась я узницей и пленницей этого дома. Я не могла его покинуть даже на день. Не могла уехать жить в город или деревню, не могла поехать к своим детям, даже на их могилы, – Агафья тихо заплакала, видимо вспоминая свое горе и отчаяние, когда она металась, заточенная в этих стенах, «благословением» бабушки.
Но и это было ещё не всё.
Спустя год после ее смерти, я увидела ЕГО. Вернее ОН сам пришёл ко мне сказать, что теперь я обязана выполнить уговор, заключенный моей бабушкой с ним. Я отказалась. Он засмеялся: «Ты не умрешь, пока его не исполнишь», – вот и все, что он сказал мне в этот раз.
– В этот раз? – тихо спросила Настя, которая уже давно внимательно слушала Агафью.
– Да, он приходил, потом много раз и снова спрашивал, готова ли я выполнить уговор.
Шли годы. Мир менялся. Я жила в этом страшном доме, а мои дети, мои мальчики уходили от меня и не возвращались.
Я несколько раз выходила замуж, у меня было много детей, но рождались только мальчики и все они умирали. Думаю, это Он меня так проклинал.
Сначала дети умирали еще в младенчестве, но потом гибли уже, будучи взрослыми. Артемий погиб на Первой Мировой войне, Степан – на Гражданской, Павел – в Отечественную.  Гибли не только сыновья, но и внуки. У Степана было двое мальчишек, они оба погибли, а вот сын Павла умер не очень давно, и у него остался наследник, тот, кого ты называешь «дядей Иваном». Дети и мужья умирали, а я жила и жила. Я так любила своих детей, так страдала, когда они умирали, но я все равно каждый раз говорила ЕМУ: «Нет».
И тогда он пригрозил мне, что превратит меня в дерево. То есть я буду мыслить, понимать, что происходит, но мои ноги станут корнями, мои руки станут ветвями, а тело стволом. Я знала, что ОН может это со мной сотворить, и тогда я сказала: «Да»
Я поклялась ему жизнью твоей не рожденной тогда мамы, и твоей будущей жизнью, что выполню уговор, отдав тебя ему.
– А зачем я нужна была ему? Только для…этого? – Настя не могла произнести даже слово, означающее, свершившееся.
– Нет, возлюбленных у НЕГО много, ему нужна девочка, что у тебя родится.
– Зачем она ему?
– Не знаю. Я видела светящийся шар, и когда он положил тебе его на живот, весь свет из шара растворился в тебе, думаю, его в себя впитала твоя девочка.
– А, что он с ней потом хочет сделать?
– Думаю, ничего плохого. Во всяком случае, ты сама можешь у НЕГО это спросить.
– Я?! Да я больше не хочу ни видеть ЕГО, ни слышать!
– Тогда ты совершишь страшную глупость. Он обещал три подарка. Один тебе, один твоей дочке пока она маленькая и несмышленая, а третий ей, когда она станет взрослой и сама сможет решить, что она хочет.
– И что за подарки?
– Ты можешь попросить здоровье, молодость, богатство, славу.
– И он мне это все предоставит? – не скрывая насмешки, спросила Настя, – И как же он найдет меня в городе? Потому что здесь я ни за что не останусь!
– Найдет! – уверенно сказала Агафья, – На тебе его метка.
– Какая ещё метка? – ужаснулась Настя, представив выжженное клеймо, или другой какой знак.
– Не бойся, люди его не увидят, – успокоила старуха, – но если сама хочешь его рассмотреть, я скажу, как это сделать.
– А ты его видишь? Как оно выглядит? – спросила Настя, увидев, что Агафья согласно кивнула.
– Он выглядит, как  обод, и охватывает шею.
– Ошейник?! Он надел на меня ошейник?!
– Настя, не надо так пугаться и кричать. Подумай сама: с этого часа ОН будет охранять тебя, где бы ты не находилась, а горло лучшее место, чтобы почувствовать, что тебе угрожает опасность.
Если ты начнешь задыхаться или кровь начнет пульсировать, выдавая твой страх, Он узнает это и придет на помощь. 
– Он примчится в другой город? По воздуху? Как дед Мороз?
– Зачем ты так? Если рядом с тобой будет земля, растения, вода, воздух, огонь, то значит, рядом будет и защита. Поверь мне.

Глава 7

–Ты сказала: «Да», что было потом? – спросила Настя.
– Потом у меня родилась дочка – твоя мама, – спокойно ответила Агафья.
– Моя мама – твоя дочь? – поразилась Настя, – но…но…тебе же очень много лет, ты же очень старая, ты сама сказала.
– Пока не родилась Надея, я выглядела как тридцатипятилетняя женщина, а стареть я стала сразу после ее рождения.
– А, кто отец мамы?
– Какая разница? Мужчина. Сильный, умный, полный жизненной силы. Золотоискатель или охотник, я не спрашивала.
– А он знает, что у него родилась дочь?
– Конечно, нет, мне не нужен был муж, я не хотела, чтобы моя дочь жила здесь со мной. Я хотела, чтобы она вырвалась из этого плена.
– И как же так получилось, что никто не знает, что ты мама моей мамы?
– Почему не знает? Твой дядя Иван знает. Он тебе по-настоящему не дядя, ты это уже понимаешь, он мой единственный правнук, оставшийся в живых. Когда родилась Надея, Иван был уже взрослым, и смог взять ее на воспитание, придумав историю о погибших родителях.
– А он не удивился, когда ты попросила его об этом?
– Не смог. Мне пришлось связать его волю, наложив чары, но у меня не было выбора.
– Что за силу ты передала моей дочери?  Она станет злобной ведьмой, насылающей на всех проклятия? Ей придется, так же, как и твоей бабке уйти в лес? – Агафья испуганно замахала руками.
– Что ты, что ты, – запричитала она, – эти силы незлые и недобрые, это просто возможность видеть живые потоки, наполняющие энергией любое существо, и способность менять их и управлять ими. А уж как она будет использовать свои способности,  зависит только от нее. Да, она сможет приносить страдания и даже смерть, но она также сможет лечить, а в некоторых случаях, возвращать к жизни.
Одно плохо, эти силы она должна была получить, когда станет взрослой, чтобы понимать, как управлять ими. Я не знаю, какую силу, или какие способности, ОН передал ей, но в любом случае в сочетании с моей силой, для маленького ребенка это может очень плохо закончиться. Можно покалечить или убить не только близких людей, но и саму себя.
– Что же мне делать? Как защитить дочку от её же способностей?
– Силы можно связать, можно запечатать, а можно и совсем их лишить. Но ты, же понимаешь, что только ОН может тебе в этом помочь.
– А как я смогу ЕГО вызвать? – в страхе, от слов Агафьи спросила Настя.
– А, вот слушай, и слушай меня очень внимательно. Спустишься в подвал, там, в углу стоит старый сундук, ключ от замка лежит у его задней левой ножки. Когда откроешь, сверху будет лежать книга, возьмешь ее, спрячешь, и никому не будешь показывать, даже матери и дяде. Отдашь своей дочери, когда придет время.
Так вот, на первом листе рисунок. Когда ты захочешь вызвать ЕГО, глубокой ночью вернешься в то место, где мы были, нанесешь линии, зажжёшь свечи и произнесешь слова, что там написаны. Он придет.
Да, еще. В сундуке лежат старые вещи, они принадлежали моей бабушке. Серебряный подсвечник, серебряное блюдо, несколько монет, думаю, золотых. Все забери себе, это твое наследство. У тебя не будет мужа, если будет трудно – не жалей, продавай.
Я умру в полдень. Не бойся, вечером приедет Надея. Похороните меня здесь на маленьком кладбище, там много моих родных лежат. Прости меня Настенька, если сможешь.
После этих слов Агафья замолчала, и впала в забытье, в полдень, как она и предупреждала, старуха умерла. Настя пошла в соседний дом, позвала соседей, но помощь от них была небольшая, две старые немощные старушки. Поохали, поахали, и хоть сострадание с их стороны было только данью традиции, Насте стало легче. Они заняли пост около умершей, позволив Насте заниматься другими необходимыми делами.
Настя спустилась в подвал, нашла и сундук, и ключ, с трудом откинула крышку. Книга лежала сверху, Настя забрала ее, кинув безразличный взгляд на другие вещи, о которых говорила Агафья. Вечером приехала мама с дядей Иваном. Старуха была так стара, что участковый даже не приехал осматривать ее. Может, это и было нарушением правил, но в такой глубинке, на многие подобные нарушения часто смотрели сквозь пальцы.
Агафью похоронили, поминки устроили. Дядя Иван, мама и Настя осмотрели дом. Настя сказала им и о подвале, и о сундуке, они тут же спустились вниз. В глазах дяди Ивана появился какой-то нехороший лихорадочный блеск, когда он увидел сколько вещей. Они взяли мешочек с монетами, чтобы получше рассмотреть их, больше ничего дядя Иван взять не разрешил, сказав, что завтра они поднимут наверх весь сундук.
Но его словам не суждено было свершиться. Едва они поднялись из подвала, как дом неожиданно загорелся. Они едва успели забрать вещи и выскочить на улицу, а потом стоять, наблюдая в растерянности, как в считанные минуты бушующее пламя, буквально, сожрало дом, а, когда провалился пол, все горящие остатки дома рухнули в подвал. Не прошло и часа, как на месте дома осталось одно пепелище.
Мама Насти, поделив монеты с дядей Иваном, отправилась в этот же день домой, а Иван, остался в деревне, видимо надеясь, достать из подвала хотя бы часть ценностей.
Потом он написал, что ничего не нашел, мама Насти на это и не рассчитывала, на тот момент такие мелочи ее уже не волновали, на нее свалилось известие, что Настя беременна.

 Глава 8

Насте потом было, очень тяжело вспоминать тот разговор, когда она призналась маме, что ожидает ребенка. Как мама допытывалась, кто отец, и как Насте пришлось соврать, что ее изнасиловали в дороге, завязав глаза платком.
А, что она еще могла сказать? О неземной любви, что охватила ее, заставив сделать такой глупый, необдуманный шаг. Врать она не хотела, к тому же все, что тогда случилось в лесу, ее добровольным согласием назвать было невозможно. Она почти не врала об изнасиловании. В милицию мама не предлагала обращаться, столько дней прошло, к тому же Настя стояла на своем: лица мужчины она не видела.
 И вот тогда мама стала уговаривать, чтобы Настя сделала аборт. Настя отказалась. Мама плакала от жалости к дочери, пытаясь убедить сделать операцию. Она лучше других понимала, что этот ребенок сломает ей жизнь. Мама говорила, что без образования она не найдет хорошую работу, а растить ребенка без мужа, получая от государства крошечные деньги как мать-одиночка – невозможно. И никто потом ее замуж с ребенком не возьмет, а уж от пересудов и перешептываний за спиной, не куда будет бежать и еще много-много других, вполне обоснованных доводов, приводила мама, но Настя не согласилась. Мама вздохнула и стала помогать ей со всей любовью и заботой.
Пришлось оставить мысль о поступлении в институт и найти временную работу. Беременных брали неохотно, но работу она найти смогла. Новые заботы, новые ощущения отдалили ее от подруг, самой главной и самой лучшей подругой стала мама. Мама пыталась защитить дочку от всех. К сожалению это не всегда получалось. С первым злым и по-настоящему нехорошим человеком, сильно обидевшим ее, стала медсестра в гинекологическом кабинете, когда Настя проходила медосмотр, чтобы устроиться на работу.
Такие плохие люди есть везде. Может, потому что несчастны, может, родились такими, но эти люди вокруг себя, сеют только зло и обиды.
Сначала медсестра, записывая данные о возрасте Насте, позволила себе ехидно и по-хамски спросить.
- Сколько? Восемнадцать? Не замужем? Отец ребенка неизвестен? – от таких вопросов Настя мучительно покраснела, лицо запылало жаром, но она терпеливо и мужественно держалась, а ведьма-медсестра не унималась, и, делая вид, что говорит в общем, о нерадивых матерях, каждую свою шпильку направляла на Настю.
- А зачем им дети? Родят ребенка и отказываются от него прямо в роддоме, а у самих глазки на каждого мужика светятся… напьются, а потом не знают, перед кем ноги задирали… - Сердце Насти колотилось, как сумасшедшее, от несправедливых обид. В довершении, эта мегера так долго ковыряла Насте вену, что Насте пришлось стиснуть зубы, чтобы выдержать всю процедуру. Она только мысленно повторяла себе: «Эта тварь не дождется, чтобы я перед ней заплакала!»
Наконец экзекуция закончилась, а потом произошло нечто странное. Медсестра, бросая отработанный шприц в коробку с использованным инструментом, должна была снять с него иглу, но игла почему-то не снималась. Она с усилием стала тащить ее, и вдруг совершенно непонятно как, со всего размаха вогнала ее себе в ладонь. Мало этого, когда она попыталась вытащить иглу, ее кончик оказался отломанным и застрял в мякоти ладони.
Медсестра взвыла, если кончик иглы попадет в кровоток, он может достичь сердца. Ей пришлось тут же бежать к хирургу. Что было дальше, Настя не знала. Дома маме она рассказала о таком невероятном невезении, еще раз удивившись случившемуся. В этот раз Настю ничто не насторожило.
А, вот в следующий…
Насте хотелось сыра, денег, как всегда было мало. Она подошла к полке с сырами, посмотрела на самые дорогие, а потом протянула руку к самому дешевому. Хвать., но вместо сыра ее пальцы сжали пустоту. Настя удивилась. Снова попыталась взять тот же кусок и вдруг увидела, как тот отпрыгнул от ее руки, словно он был живой. Она так испугалась, что не стала ничего покупать и быстро вышла из магазина. Прокручивая в памяти этот эпизод, Настя поняла, что ошибиться не могла, кусок сыра отпрыгивал от ее рук, словно не хотел, чтобы она его взяла. Насте стало не по себе.
Потом, в один из дней, сильная тошнота мучила ее, не помогало ничего: ни кислое яблоко, ни запах лимонной цедры, тогда она, заплакав, пожаловалась своей нерожденной малышке, поглаживая себя по животу, как же ей плохо.
И уже через секунду тошнота отступила, а потом пропала бесследно, и больше ни разу, за всю беременность не возвращалась. Были еще десятки мелких, незначительных случаев.
Порез на пальце затянулся за два часа, простуда прошла за ночь, оборвавшаяся полка, летевшая Насте в голову, сделала зигзаг и обминула ее. Нумизмат, к которому им с мамой посоветовали обратиться, чтобы оценить стоимость одной из монет, честно сказал, не пытаясь их обмануть, что таких денег у него нет, а потом сам нашел им покупателя, может, это были совпадения, но Настя свято верила, что так ей помогает маленькая доченька. 
Но, именно в тот день, когда она покупала сыр, Настя поняла, что носит необычного ребенка, и стала беречь его еще больше, если это было только возможно.

Глава 9

Роды были не тяжелыми. Когда на другой день принесли кормить ее девочку, все женщины в палате подтвердили, что она красавица, и совсем не похожа на остальных новорожденных – сморщенных и орущих. Имя Рута, что она дала дочке, никого не удивило, благодаря песне, что когда-то гремела по всему Советскому Союзу. Из больницы Настю забирала мама. Они обнялись и вдвоем пошли к такси, стараясь не смотреть на шумные, радостные компании, море цветов и шарики, окружавшие других женщин.
У Насти началась новая жизнь, полная забот и беспокойства о своей дочке. Рута была просто золотым ребенком. Почти не плакала, лишь осторожно жалобно покряхтывала, когда хотела, есть или ей надо было сменить пеленки. Очень рано начала ходить, была смышленой и ласковой девочкой. У Насти не было времени общаться с другими молодыми мамами. Прогулку Руте, занимали длительные походы по магазинам и стояние в очередях, поэтому до года Рута почти не видела детей и не общалась с ними.
Решив, что ее дочке пора знакомиться со сверстниками, Настя вынесла малышку во двор, когда песочница была полна таких же карапузов. Сначала все было хорошо. Рута с интересом смотрела на других детей, не пытаясь приблизиться, но и не убегая, но тут ей на глаза попалось яркое детское ведерко с лопаточкой. Рута, радостно устремилась к нему. Однако когда она его схватила, хозяину ведерка, мальчику чуть старше Руты, это не понравилось, и он попытался отобрать свою собственность, Рута не отдавала. Настя направилась к ней, ласково приговаривая: «Руточка, отдай ведерко мальчику, это его ведерко, а мы пойдем домой, и принесем наши игрушки!», -  но Рута ее не слушала, намертво вцепившись в сокровище. Мальчик, не сумев вырвать свою игрушку, схватил пластмассовую лопатку и стукнул Руту по голове, от неожиданности она выпустила ведро, которое тут же подхватила мама мальчика, также поспешившая на драку.
Насте было обидно за дочь, но в тоже время она понимала, что девочка не права, поэтому она взяла дочку за ручку и хотела увести домой, но не тут-то было. Рута резко вырвалась из ее рук, и резко взмахнула кистями. В ту же секунду облако песка поднялось из песочницы и замерло на уровне поднятых рук девочки, Рута опустила руки, и весь песок обрушился на мальчика и детей, стоящих рядом с ним.
Настя схватила дочь на руки и помчалась прочь. А еще она заглянула в глаза ребенка: черный зрачок закрыл всю радужную оболочку, оставив лишь узкий, ярко-зеленый край.
Настя не стала ни ругать, ни пугать дочь, она ее отвлекла, показывая птичек, кошечек и собачек, что пробегали мимо. Рута успокоилась, глаза приняли свой обычный цвет, но Настя потеряла покой. Она испугалась, так испугалась, что вообще не знала как ей дальше жить.
Теперь Рута чуть не каждый день демонстрировала все новые и новые способности. После инцидента в песочнице, Настя не решалась выводить Руту во двор, поэтому они сидели на балконе и смотрели по сторонам. На ветку дерева, что росло неподалеку села птичка, Рута стала показывать на нее пальчиком, что-то по-детски приговаривая. И вдруг птичка зависла в воздухе и отчаянно трепыхая крыльями, стала медленно приближаться к балкону. В этом возможно не было бы ничего странного, если бы птица не двигалась кверху лапами.
Настя взглянула на дочь: девочка напряженно наблюдала за птичкой, чуть шевеля пальчиками правой руки. Глаза у нее не были черными, как тогда в песочнице, но они все равно изменили цвет. Радужная оболочка стала серой.
- Руточка, отпусти птичку, - ласково сказала Настя дочери, - у нее дома птенчики, они плачут и говорят: «Где мама? Где мама?», - Рута взглянула на Настю, потом на птичку и тут же ее отпустила. Рута была очень доброй и намеренно боли никогда и никому не причиняла.
Все! Настя поняла, что не знает, что делать с дочкой, и вечером, когда мама пришла с работы, впервые честно и без утайки рассказала ей, что произошло два года назад, потом рассказала о том, что произошло и в песочнице, и на балконе. Мама горько плакала от ужаса, что с ее дочкой такое случилось, но в способности внучки не поверила.
-Настенька, это Агафья тебя напугала, ты пережила ужас и стресс. Страх заставил тебя поверить, что мужчина, принудивший тебя к близости, был сверхъестественным существом. А это был просто негодяй, которому Агафья тебя продала!
-Нет, мамочка, нет. А, впрочем, сейчас сама убедишься. Руточка, подай мне кружку! - и Настя крепко прижала к себе дочку, одновременно указывая на кружку с чаем, что стояла на столе в нескольких шагах от них. Кружка медленно поползла к краю стола, потом на секунду повисла в воздухе и упала на пол, разлив содержимое.
-Бух, - сказала Рута.
-Кружка была для нее слишком тяжелая, - спокойно прокомментировала Настя, - Руточка, подай мне пустышку, - и Настя снова указала рукой на стол. Мгновение и соска была в руках у Руты. Настя победно глянула на маму, хватающую ртом воздух.
-Агафья сказала, что ты можешь обратиться к нему за помощью? - спросила мама, когда у нее прошел шок.
-Да, еще Агафья говорила, что я могу его попросить, и он исполнит два желания одно для меня, одно для Руты.
-Тогда собирайся, поедем в деревню.
-А где мы остановимся? Дом-то сгорел.
-Ничего, как-нибудь пристроимся. Люди помогут.

 Глава 10

Настя сразу начала сборы. Спокойно и методично упаковывая вещи, с тоской думая о том, что ей предстоит испытать. Да, страх остался в душе, также как и ощущение чужой воли, которой ее принудили подчиниться. И все же беспокойство за жизнь дочки перевешивало все. Настя знала, что ей хватит смелости снова увидеть ЕГО и попросить помочь дочери. Вот только, что просить? Как помочь? Она сама даже не понимала, как у дочери все это получается. Рута не умела говорить, значит, произнести заклинание не могла. Ей никто ничего не рассказывал, да даже если бы и рассказали, как что-то можно объяснить годовалому ребенку, не знающему смысла большинства слов. Настя один раз попыталась расспросить ее, как раз после той злосчастной птички.
- Руточка, а как ты поймала птичку? Она же очень далеко сидела.
- Пачики, - и малышка стала старательно показывать, как пальчики удлиняются, но внешне пальчики какими были такими и оставались.
- От пальчиков отходят… ленточки? – догадалась Настя, едва подобрав подходящее слово понятное девочке. Та согласно закивала, но это было все, что удалось узнать Насте. Но не только мысли о дочери заставляли Настю рваться в деревню, ее пугало также и то, что происходило с ней самой. В первый раз она заметила, что что-то не так, когда подруга пригласила ее в кафе на небольшой девичник. Руте было уже четыре месяца, мама отпустила ее на встречу с подружками, согласившись посидеть с малышкой.
За год это был первый «выход в свет», Насте было всего девятнадцать, она с радостью стала готовиться к вечеру. С удовольствием отметив, что роды совершенно не сказались на ее внешности, что она отлично выглядит даже на фоне подружек, в самом прекрасном и веселом настроении Настя отправилась в кафе. Поцелуи, восторги, быстрые и почти безразличные расспросы о малышке, и обычный девчачий вечер продолжился.
Сплетни обо всех знакомых, перешепот с подружками, косящие взгляды и откровенное кокетство со всеми более-менее подходящими представителями мужского пола, а потом все девушки исчезли из-за стола приглашенные на танец… кроме Насти.
На нее никто не смотрел, с ней никто не флиртовал, с ней даже не разговаривали. Решив, что за год она отстала от жизни, Настя хоть и огорчилась происходящему, трагедии делать не стала.
Однако такая же ситуация повторилась и в следующий раз и потом раз за разом. Настя горько пожаловалась подруге, что мужчины совсем не обращают на нее внимания, когда они вдвоем сидели в кафе.
-Так ты не будь нюней, - отругала ее подруга, - сама наступай и атакуй. Мужчины нынче пошли инфантильные, пока решит, что ему девушка нравиться, пока решит как начать за ней ухаживать – сто лет пройдет. Оно нам надо? Понравился кто-то, смело  начинай проявлять интерес!  Давай попробуем? Смотри, вон те два парня вроде ничего. И посматривают в нашу сторону. Пригласим их за наш столик? – Настя согласно кивнула, но только хотела сказать хоть слово, как горло вполне ощутимо сдавило обручем.
Настя схватилась руками за шею, желая разорвать удавку, но на шее ничего не было.
-Настя, что с тобой? – испугалась подружка.
-Ничего, - едва смогла прохрипеть Настя, и жадно стала вдыхать воздух, когда давление на горло чуть уменьшилось.
Потом подобная ситуация повторилась, стало понятно: ошейник на шее Насти, хотя и был не видим, хорошо выполнял свои функции, не только защищая ее, как обещала Агафья, но и полностью контролируя ее слова и поступки. Осознать это было не просто. Но смириться с этим было невозможно. В душе Насти родился такой гнев, что она намеренно создала ситуацию, когда ошейник медленно стал затягиваться на ее шее, чтобы принудить остановиться. Но Настя собрала волю в кулак, не собираясь отступать. Ей было даже интересно, к чему приведет эта ситуация: затянется ли петля настолько, что она погибнет или наоборот ее отпустят. Оказалось второе. Ошейник внезапно разжался, и Настя, довольная одержанной победой опустилась на стул, но в ту, же секунду ее подружка на совершенно ровном месте подвернула ногу. Боль была настолько сильной, что ее пришлось везти в травмпункт, а узнав, что на ноге порваны связки, Настя совсем упала духом.
Ей ненавязчиво намекнули, что если ее жизнь ценна и охраняема, то к окружающим Настю людям, это никак не относится. И что теперь будет страдать не Настя, а ее друзья и знакомые.
Она не смирилась, но стала осторожной, перестав провоцировать, боясь, что близкие пострадают из-за ее поступков.
…Дорога была трудной: маленький ребенок, жара, несколько пересадок, да еще постоянно приходилось следить за Рутой. То она ложку из стакана стоящего на столе в двух метрах от нее утянет. То штору на окне отдернет, сидя у мамы на руках достаточно далеко от окна.
Наконец, они добрались. Мама решила попроситься на ночлег к соседям, а Настя с дочкой на руках направились к месту, где когда-то стоял дом.
Обгоревшие черные доски грудой так и лежали на месте пожара. Настя спустила дочку с рук, Рута двинулась в сторону сгоревшего дома…и исчезла. Просто исчезла на глазах у Насти.
- Руточка! - диким страшным голосом закричала Настя.
В ту же секунду мордашка дочки выглянула…из пустоты. Настя рванулась к дочери, подхватила ее на руки, и вдруг ахнула от изумления. Дом Агафьи стоя цел-целехонек, точно такой, каким был до пожара.

Глава 11


Не требовалось большого ума чтобы понять: и пожар, и обгоревшие доски были только иллюзией, призванной защитить дом от незваных гостей и родственников, сохранив все его сокровища для Насти и ее маленькой дочери.
С дочкой на руках побежала искать маму. Та как раз направлялась к одному из дальних домов улицы, видимо получив от хозяев отказы во всех ближайших.
- Мама, - едва выговорила Настя, запыхавшись от бега, - не надо никого ни о чем просить! Пошли со мной я тебе что-то покажу!
Мама удивилась, но устало и  без возражений пошла за дочерью. Настя остановилась около сгоревшего дома, спустила Руту на землю и, взяв ее за пальчики одной рукой, а другой крепко схватив маму за кисть, ласково попросила: «Руточка, отведи нас в дом», - и смело двинулась вслед за ребенком.
Несколько шагов – и они в доме. Мама кулем мягко опустилась на пол.
- Настя, как же такое возможно? – тихим шепотом спросила она у дочери.
- Я не знаю, но думаю, что нам лучше остановиться здесь.
- А как же соседи? Они что подумают? - Настя выглянула из окошка, улица было совершенно пуста, деревня выглядела полностью вымершей.
- Какое нам дело до соседей? Завтра мы уедем, и больше не вернемся. Пусть думают, что хотят! –  Настя была раздражена, устала и сердита. Оглянувшись по сторонам, взяла два ведра и пошла за водой к колодцу. Мама стала разбирать сумки.
Дальше пошли обычные хлопоты: умыться после дальней дороги, покормить малышку, уложить ее спать. Покушать самим, также прилечь отдохнуть, о том, что им предстоит сделать ночью ни мама, ни Настя старались не только не говорить, но даже не думать.
Спустились в погреб, сундук стоял на своем месте, с трудом подняли крышку, и стали по очереди доставать предметы, которыми он был заполнен. Подсвечник, блюдо, Агафья не упомянула о ларце или шкатулке, что нашлась в сундуке. В ларце лежали старинные серьги из какого-то темного металла, может даже из почерневшего серебра с зелеными камешками, кулон на цепочке.
Все эти вещи вызывали у Насти такое омерзение, что ей даже в голову не пришло примерить украшения.
- Думаю, будет справедливо, если мы поделимся с дядей, - твердо решила Настя, мама облегченно выдохнула, она считала также как и дочь. Мысль о том, чтобы единолично присвоить себе все вещи, на что недвусмысленно намекал, якобы сгоревший дом, была ей очень неприятна.
- Себе заберем блюдо, Ивану отдадим подсвечник, женские украшения оставим себе, а книги отдадим ему.
- Нет, - быстро возразила Настя, - книги останутся Руте, дяде Ивану отдадим кубок, и вот, этот кинжал, - с этими словами она достала небольшой и очень острый стилет, лежащий на дне сундука.
Но их добрым намерениям не суждено было сбыться. Едва они попытались вынести из дома предметы, найденные в сундуке, как через мгновение все предметы вновь тихо и мирно лежали в подвале на своих старых местах.
- Ничего не понимаю, - удивилась Настя, - Агафья мне точно сказала, что все предметы это мое наследство, и я могу их продать.
- Наверно уже не твое, возразила мама, кивнув на малышку, с интересом заглядывающую в сундук, -  теперь наследницей стала Рута, дом признал ее и только ей он отдаст эти вещи.
- Хорошо, хоть монеты мы тогда забрали, - согласилась с мамой Настя, и осторожно прикрыла крышку сундука, больше не пытаясь что-либо оттуда забрать.
Однако время шло, незаметно наступил вечер, с дрожью в руках и сердце, Настя еще раз стала внимательно рассматривать картинку, чтобы ничего не забыть при проведении ритуала. Приготовила и свечи, и траву, и бутылочку с ароматическим маслом, и кувшин, чтобы наполнить его родниковой водой, единственное сомнение вызывал наряд.
Ту белую рубашку, в которой она была в прошлый раз, Настя не то, что одеть, прикоснуться к ней не могла. Мама решила просто
- Пойдешь в обычной одежде, не в джинсах, конечно, надень легкую юбку и блузку. А если ЕМУ твой наряд не понравиться, то это его дело! Так будет даже лучше, ты придешь не как возлюбленная, а как мать ребенка, просящая о помощи именно ребенку!
Настя взглянула на малышку, Рута сидела на полу и тихонько играла с игрушками, она и так была не капризным ребенком, а сейчас, словно ощущая важность происходящего, ее вообще было не видно и не слышно.
- Знаешь, - сказала мама, - я думаю нам лучше пораньше отправиться к тому месту. Пока дойдем, пока ты нарисуешь знак, а вдруг та поляна заросла травой, и нам надо будет сначала расчистить место, это может занять немало времени. Потом когда ты начнешь рисовать знак, вдруг у тебя сразу не получится, ты же еще ни разу не рисовала таких пиктограмм, не успеем оглянуться, как стемнеет, в темноте ты можешь ошибиться, и Он не придет на призыв, а еще на один день в этом страшном доме не хочется оставаться.
Настя была полностью согласна с мамой. Вот и поляна. Как мама и предсказывала, это место густо заросло высокой травой, пришлось расчищать площадку, потом Настя наносила линии, в душе поблагодарив дополнительные занятия по техническому черчению, которые она посещала, поскольку в ВУЗе, который она выбрала, черчение было одним из основных предметов.
Получилось очень красиво и торжественно, дождавшись темноты, Настя зажгла свечи.

Глава 12

Все время пока Настя с мамой готовились к ритуалу, Рута сладко спала в коляске недалеко от них, когда все было готово, Настя взяла дочку на руки и с дрожью в коленях, встала в центр рисунка. Мама отошла подальше, спрятавшись за ближайшее дерево, не сводя глаз с дочери и внучки. Настя стояла неподвижно, но ничего не происходило. Она совершенно не помнила, как все было в первый раз, с Агафьей. Не помнила, как скоро ОН тогда явился на зов, хотя возможно тогда ОН его ждал.
Время уходило, руки устали держать спящую малышку, надежда, что он придет, таяла, страх, что она останется одна со своей бедой, закрался в сердце Насти. Ужас, от мысли, что она ничего не сможет сделать с ребенком, чтобы защитить не только ее от людей, но и людей от нее, стал теперь самым главным, она уже не боялась Его прихода, она наоборот боялась, что ОН не придет.
От безысходности Настя тихонько заплакала, уткнувшись лицом в волосы дочки, и поэтому прозевала момент ЕГО появления. Голос, раздавшийся около уха, заставил ее подпрыгнуть от неожиданности.
-Ты звала меня? - она вскинула голову и быстро-быстро закивала головой в знак согласия, глядя на него почти с благодарностью, - Что ты хочешь? – голос его звучал ласково, видимо ему понравилось такое ее отношение
Настя чуть помедлила, собираясь с мыслями, а потом твердо ответила.
-Агафья сказала, что ты обещал три подарка. Два дочери и один мне, я пришла просить тебя выполнить свое обещание! – он насторожено посмотрел на нее, теперь ее спокойный и уверенный тон ему явно не нравился.
-Что ты хочешь попросить?
-Для моей дочери я прошу забрать ее силы. Они для нее непомерны и приведут к гибели, я это точно знаю! Она мала и не понимает, что надо скрывать их, не понимает, что ее способности могут испугать людей. К тому же она не умеет контролировать себя, и в минуты гнева и обиды, не задумываясь, применяет их, чтобы наказать обидчиков. Люди такого не забудут и не простят. Я не знаю, как помочь ей научиться управлять своими силами. Агафья умерла, успев только передать их, не объяснив ни мне, ни тем более Руте, как с этим жить. - Он нежно коснулся рукой лба дочери.
-Какая красивая девочка, - тихо сказал Он, а потом также тихо продолжил: - Я не могу лишить ее сил, - при этих словах Настя дернулась и со страхом посмотрела на него. О его отказе помочь забрать силы дочери, она даже не думала. - Я могу забрать силу, что дал ей я, - спокойно и терпеливо объяснял Он свой отказ. - Я могу забрать силу, что передала ей Агафья, но я не могу забрать силу, что перешла к ней вместе с душой, которую она получила. А поскольку все эти силы уже слились воедино, то разорвав эти связи, я нарушу баланс и гармонию, вырвав кусок, нарушу целое, - добавил он, стараясь объяснить Насте, что произойдет, если он выполнит ее просьбу. - Личность девочки станет ущербной, никто не знает, к каким последствиям это может привести, но то, что ей будет очень-очень плохо, это, несомненно. - Настя от отчаяния прикусила губу, стараясь придумать выход их сложившегося положения.
-Что это за душа?! – в раздражении спросила она, - Чем она так ценна?!
-Не знаю, - честно ответил Он. -  Могу сказать, что эту душу искали по всем Мирам очень долгое время, а смогли удержать только в нашем. - Он опасливо посмотрел на Настю, проверяя, какое впечатление произвели на нее его слова. Но Настя восприняла эти сведения совершенно спокойно. Что-то подобное она и предполагала. Ее не поразили даже его слова о других Мирах, ей просто до них не было никакого дела, защита дочери – это было единственное, что волновало в данный момент.
-Какие силы дала эта душа моей девочке? – снова спросила Настя.
-Не знаю, - вновь повторил он, - но мне сказали, что НЕКТО ищет эту душу уже нескончаемое количество лет, и нетерпеливо ждет, когда она вновь возродиться в теле.
-И как же он узнает, что она находиться в нашем Мире? – удивилась Настя.
-Должен почувствовать. Это для него будет экзамен. Если он ее не найдет за то время, что будет длиться жизнь нашей дочери, значит он не достоин получить, значит будет продолжать ждать, когда душа вновь спуститься в один из Миров.
-Но если так, почему ты просто не отпустил эту душу много лет назад, позволив всему идти своим чередом, - он чуть подумал, видимо решая, стоит или говорить с ней откровенно и начал:
-Ты многого не знаешь, не видишь и не понимаешь. Наш Мир, наша Земля гибнет. Люди, как вредная смертоносная гниль уничтожают природу, и все вокруг, словно не понимая, что этим приближают и свою гибель. Те, что помогали поддерживать баланс между природой и людьми, безжалостно истребляются не только в нашем Мире, но и в других мирах. Не знаю как, но наша девочка может это остановить, а значит, есть надежда, что баланс выровняется.
-И как она это сделает?
-Не знаю, - сказал он в третий раз. - Для начала ОН ее должен найти.
-Как?
-ОН узнает ее по одному прикосновению. ЕМУ стоит до нее только дотронуться. - Настя немного перевела дух. Еще не все так страшно, как она думала. Никто в будущем не собирается обижать Руту, остается только придумать, что делать с ее силами.
-А нельзя эти силы как-то связать, хотя бы на время? – с надеждой спросила она. Он немного подумал.
-Я могу запечатать их. Но тогда если ОН даже прикоснется к ней, не почувствует, что это она, та кого он ищет.
-Ну и что! – легкомысленно махнула рукой Настя. Счастье дочери было для нее самым главным. О счастье того, кто ищет ее дочь, пусть беспокоятся родители того кто ищет.
ОН положил руку на лоб девочки. Речитативом полилось древнее заклинание, рука на лбу девочки налилась огнем, но та даже не проснулась. Через несколько минут все было кончено.
-У тебя есть еще желание?  - осторожно спросил ОН.
-Да, - решительно сказала Настя.
-Какое? – его голос снова стал настороженным, такая решительность ему не нравилась, - Деньги? Слава? – перечислял ОН.
-Свобода! – просто сказала Настя, - Для себя я прошу только свободу и больше ничего, - под конец фразы ее голос звучал едва слышно, поскольку ЕГО глаза, в которых закипал гнев, были поистине страшны.
-Свободы? – прошипел ОН, - Ты хочешь свободы?! - Она немного помолчала, борясь со страхом, а потом, прикоснувшись рукой к шее, твердо сказала:
-Я хочу, чтоб это было с меня снято! - Воцарилось молчание. Наконец, Он нехотя сказал:
-Ты получишь свободу, когда девочке исполниться двенадцать лет и ни днем раньше!
С этими словами ОН исчез, затушив все свечи, что стояли по углам пентаграммы. Если бы не подбежавшая мама, Настя рухнула прямо бы на землю. Ноги ее не держали.

Глава 13

Жизнь потекла своим чередом. Надо было жить или правильнее сказать выживать, поэтому страдать о том, что с ней случилось, у Насти не было ни времени, ни сил. Сначала она поступила на заочное отделение в технический ВУЗ, в котором мечтала учиться, но на втором курсе поняла, что после его окончания, работы она не найдет. Тогда она бросила его и  перешла учиться на менеджера, в то время эта новая профессия казалась очень перспективной. Настя не прогадала. Устроилась параллельно учебе на работу в турфирму, но тут требовалось глубокое знание одного из европейских языков. Настя пошла на курсы. Времени на личную жизнь совсем не оставалось. Они с мамой крутились, словно белки в колесе, хорошо еще, что Руточка была просто замечательным ребенком: не плакала по пустякам, не капризничала, слушалась, понимала и любила, и маму, и бабушку, а главное вообще не болела. Работников с детьми, часто берущих больничные листы, нигде не любили.
Настя сначала сопровождала туристические группы, но такая работа требовала многодневного отсутствия дома, она сменила профиль и перешла в гостиничный бизнес. Карьера пошла в гору. У нее получалось находить общий язык и с постояльцами, и с администрацией. Хотя сначала было несколько прискорбных инцидентов. Например, когда в один из дней управляющий отеля пригласил Настю в кабинет, и, заперев дверь на ключ, предложил ей  «любовь» на письменном столе. Он также потребовал от нее  исполнения не только этой, но и некоторой более пикантной услуги, в полной уверенности, что он может позволить себе это, в отношении хорошенькой и полностью от него зависящей сотрудницы. Так вот этот управляющий был доведен едва ли не до сердечного приступа и полной импотенции, когда почувствовал на своей шее удавку из плети лианы, что росла в горшке. Эта удавка медленно затягивалась, и сил разорвать эту плеть у него не было, и уже теряя сознание, он слышал, как Настя просила кого-то сохранить ему жизнь. Больше к ней он не приставал, и боялся Настю до жути. Еще был случай с хозяином отеля, когда тот он приказал доставить Настю, что весьма ему приглянулась и еще нескольких девушек из обслуги отеля, в баньку на небольшой корпоративчик.
В этот раз пострадало гораздо большее количество народа и пострадало значительно сильнее.
Это случилось, когда хозяин, весьма кичившийся своим умением жарить шашлыки, самолично занимался ими около мангала. Внезапно угли, которые он для аромата сбрызнул вином, пыхнули огромном столбом пламени, опалив лицо ему и всем, кто стоял рядом, а потом это пламя, самым непостижимым образом, перекинулось на деревянный сруб, и тот заполыхал. Те, кто были в доме, едва успели выбежать и с ужасом смотрели на горящий дом, не понимая, как такое могло случиться. Смешно повел себя управляющий, бросившись чуть не в ноги Насте, умолял ее пощадить его, что-то лепеча, о том, как он пытался ее защитить, но он подневольный человек…
Пикник был сорван, девушек отвезли домой, пострадавших в больницу. Хорошо, хоть машины не сгорели в этом чудовищном пламени.
Больше Настю на такие «посиделки» не приглашали, но зато к ней стали обращаться при всех недоразумениях и конфликтах, что часто возникали с постояльцами. У Насти чудесным образом получалось гасить и разрешать их к взаимному удовольствию сторон.
Годы шли, она уже как-то притерпелась к своему одиночеству, отдавая всю нерастраченную любовь дочери и все силы работе, но даже когда Руте исполнилось двенадцать лет, а ей самой тридцать, ничего не изменилось. Она была страшно разочарована, неизвестно чего ждала Настя: может того, что в день двенадцатилетия дочери, волшебным образом распахнется дверь и прекрасный мужчина подхватит ее на руки и понесет дальше по жизни? Что ж, конкретно этому мечтанию не суждено было сбыться, а тем временем прошел еще год.
…Настю срочно вызвали к бассейну, двое мужчин устроили скандал, пытаясь затеять драку с охраной отеля, сделавшей им замечание. Других постояльцев немедленно бы утихомирили, но эти были слишком «богатыми Буратинами»,  с очень большими связями. Настя срочно помчалась к месту конфликта.
Так и есть; двое мужчин тридцати пяти-тридцати восьми лет, выкрикивали, судя по тону,  какие-то угрозы, в адрес охраны. Вернее выкрикивал один, а второй стоял рядом, хмуро поглядывая то на друга, то на окружающих людей.
Настя сделала знак охранникам, чтоб они удалились, а сама подошла к мужчинам и очень доброжелательно спросила, что случилось.
-Эти п---ры, эти у---ные с---и сказали мне, чтоб я заткнулся. МНЕ!!! Да я их…да я с ними… - пьяным и обиженным голосом начал жаловаться Насте скандалист.
-Пожалуйста, присядьте, - Настя указала рукой на скамейку, стоявшую в тени и чуть поодаль от бассейна. - Мы сейчас во всем разберемся, - ласково продолжала ворковать она, уводя их подальше от отдыхающих, многие из которых были с детьми, и пьяный мат им, было слушать совсем необязательно. - Так что же у вас случилось? – настойчиво спросила Настя, усадив их, наконец, на скамейку.
-Ве-ве-вероника, ушла, - выдавил из себя мужчина, до этого сыпавший оскорблениями…и заплакал. Настя не растерялась, такие пьяные слезы она видела не раз и не два, и знала, как надо утешать и приводить в чувство таких мужчин.

 Глава 14

Эта методика была уже хорошо отрепетирована. Самое главное не дать возможности пьяному начать слезливо жаловаться на свою несчастную жизнь. В таких алкогольных сюсюкающих откровениях часто проскальзывали настолько интимные или секретные вещи, что после протрезвления клиента, его невольные слушатели могли вполне стать жертвами преследований или убийства, поскольку обычные люди (учитывая стоимость проживание в отеле),  не смогли бы позволить себе здесь находиться.
-Все будет хорошо, все образуется, - тоном доброй нянюшки повторяла и повторяла Настя, а сама приглядывалась, к молчаливо стоящему другу, жертвы несчастной любви. Насте было необходимо отправить клиента в номер и уложить его спать, лучше, когда это сделает кто-то из знакомых, поскольку привлечение одного из охранников может вновь вызвать вспышку агрессии у пьяного, нестабильно мыслящего человека.
Этот второй мужчина показался Насте вполне адекватным, он не выглядел пьяным, взгляд был осмысленным и сосредоточенным. И она решилась попросить о помощи:
-Его, - она глазами указала на развалившегося на скамье и тихо поскуливающего мужчину, - надо отвести в номер и уложить спать. Если необходимо, можно вызвать врача, Вы не поможете? - Мужчина внимательно посмотрел на Настю и вполне любезно кивнул. Она тут же стала помогать подняться на ноги пьяному, поскольку тот явно собирался устроиться на лавочке для оздоровительного сна:
-Вставайте, вставайте, - мягко говорила она, довольно решительно стягивая его с облюбованного места, - сейчас вы ляжете на удобную кровать, в номере прохладно и приятно, не то, что здесь, - заслушавшись ее, пьяный поддерживаемый другом, медленно побрел к входу в отель. Настя кивнула охране, чтоб шли вслед за ними. Мало ли что могло случиться в номере между ней и двумя мужчинами, один из которых точно пьян, а второй пьян предположительно. Мало ли какие фантазии могут прийти им в голову, лучше на всякий случай перестраховаться. Но в этот раз все обошлось без эксцессов. Увидев, что доставленный в номер клиент, сладко захрапел, лежа на правом боку, Настя быстро покинула номер.
-Думал, вы с ним не справитесь, - мягко и немного удивленно, произнес над ее головой мужской голос, когда она вновь погрузилась в работу, внимательно вглядываясь в монитор компьютера. Она глянула на говорившего, и сдержанно-доброжелательным тоном, как советуют всему персоналу отеля разговаривать с клиентами, поблагодарила его. Но мужчина не отставал:
-Меня зовут Артем, - представился он, и поскольку Настя молчала (не желая переходить грань официальных отношений, превращая их в дружеские), он сам прочел имя на бейджике, что был приколот к ее одежде. – Анастасия. Красивое имя, - тут же добавил он. Настя упрямо молчала, не отвечая на его заигрывания и откровенный флирт. Он еще немного постоял около нее, но увидев, что к ней постоянно обращаются по разным вопросам, и она действительно, занята работой, оставил ее на время в покое.
Он прислал ей цветы - она поставила их в вазу в холе, он пригласил ее на ужин - у нее нашлась срочная работа, он пытался поговорить – им постоянно мешали. Любые его попытки поухаживать за ней, заканчивались провалом.
Настя вывела данные Артема на монитор и с радостью отметила, что через день он покинет отель. Надо сказать, что его ухаживания ее очень сильно беспокоили. Она не любила подобных волнений, не любила каждую минуту быть настороже, ожидая какого-либо подвоха. Не то чтобы Артем ей не нравился. Нравился даже очень, просто ей не нравилась совокупность всех сопутствующих факторов. За годы работы в отеле Настя имела возможность неоднократно видеть, что вытворяли и как себя вели влиятельные и состоятельные люди. Она условно делила их на два типа: первый - «мажоры», дети богатых родителей, убежденные в своей безнаказанности, второй – те, кто пробился «из грязи в князи», считающие, что теперь они могут позволить себе компенсацию за обездоленное детство и юность. Насте такие люди были глубоко противны, и именно к ним она отнесла и Артема. Поэтому твердо отвергала все его подарки и внимание.
Наконец, прошел еще, один день и Настя облегченно вздохнула, больше она Артема не увидит, но не тут-то было.
Ее вызвал управляющий и заискивающим, умоляющим тоном стал рассказывать просто невероятные вещи. Когда, Артем уже собрал вещи и шел к вызванному такси, он каким-то невероятным образом упал и повредил себе ногу. Теперь он лежит в своем номере, и предложил администрации два варианта на выбор. Первый: он привозит всех своих адвокатов и сдирает с отеля кучу денег за свою травму, и второй: он будет жить в отеле, пока не заживет нога, но в качестве сиделки за ним должна ухаживать Настя.
От такой наглости она ахнула, но прежде чем категорически отказаться попросила, чтобы ей показали снятый на камеру отеля момент, когда Артем получил травму. Она надеялась увидеть, что он сделал это умышленно и что камера это зафиксировала. Она буквально впилась глазами в экран, увиденное повергло ее в шок.
Вот Артем идет спокойно и уверенно, вот он остановился на несколько мгновений, вот он делает шаг и как подкошенный падает. Настя еще раз просмотрела этот момент и похолодела, возможно, только она заметила, что когда Артем остановился, корень ближайшего растения вылез из-под земли и зацепил хлястик его сандалии и резко дернул, когда Артем сделал шаг.

Глава 15

 «ОН не хочет, чтобы Артем уехал! ОН хочет, чтобы он задержался! Но почему, почему?», - эта мысль неотступно преследовала, Настю, когда она, покоряясь неизбежному, шла к номеру, где лежал несчастный больной.
А этот больной, прыгая по номеру на одной ноге, готовился встретить гостью. Цветы в вазе, коробка конфет на столе, хотелось зажечь свечи, но при ярком солнце, бьющем в окно, они выглядели бы, по меньшей мере, странно.
-У вас есть какие-то просьбы, пожелания? – участливо, как и положено заботливой сиделке, спросила она.
-Ага, есть! – весело и довольно ответил он, явно наслаждаясь сложившимися обстоятельствами. Но она не поддалась на провокацию, все также сдержанно и строго разговаривая с ним, отделив его от себя незримой стеной изо льда. Такое ее поведение ему страшно не понравилось, и он чуть прищурившись, неожиданно спросил. - Вам только я не нравлюсь или все постояльцы отеля? - Настя удивленно посмотрела на него, но решив, что подобный разговор неизбежен осторожно сказала:
-Вы помните, как мы познакомились? Ваш друг устроил скандал, испортив настроение многим людям, что приехали сюда отдохнуть. Вы считаете это правильно?
-О! - не согласился он. - У Вадима была уважительная причина для такого поведения. Его бросила любовница, в которую он вложил столько бабла…
-А рядом пожилая пара отмечала юбилей, - перебила его Настя, - а другая семья отмечала, полученную дочерью золотую медаль после окончания школы, они при чем?
-Ты что не понимаешь? – возмутился он, - Хотя должна бы! Ты же женщина и чужое разбитое сердце не может оставить тебя безучастной! - При этих словах на лице Насти дернулась какая-то жилка, легкой судорогой на секунду исказив его. Артем мгновенно это заметил, и внимательно глядя ей в глаза, тихо переспросил: - Ведь ты же знаешь, как бывает больно, когда расстаешься с любимым человеком? – Настя молчала. Тогда он еще более требовательным голосом переспросил: - Но ведь у тебя же, наверняка, была большая любовь, хотя бы первая, школьная? – Настя молчала, он, не понимая ее молчания, снова сказал: - У тебя же есть дочь! Без сомнения она родилась в результате сильной любви, хотя бы с твоей стороны, разве не так?! – внутри Насти все закаменело. Во-первых, из-за его слов: поскольку осознавать, что она за свои тридцать лет никогда подобных чувств не испытывала, было больно, а во-вторых от мысли, что он наводил справки о ней, и о ее жизни.
-Что вы хотите? – все также вежливо и спокойно, не отвечая на его вопросы, переспросила она. Он таким плотоядным взглядом окинул всю ее фигуру, что против воли Настя страшно покраснела. Видя ее смущение, он вновь развеселился, и началось… То ему подушечку поправить, и пока Настя это делала, вынужденно склонившись над ним, он словно случайно терся лицом о ее руки, плечи грудь, наслаждаясь этими прикосновениями. То у него пульт куда-то пропал, пришлось искать его, осторожно ощупывая покрывало, а поскольку он нагло мешал ей искать, то ее руки, то и дело вновь прикасались к нему. То ему захотелось постоять под душем, и Насте пришлось помогать ему, добраться до ванной. Он крепко обнял, слегка навалившись на нее, и пока они шли, начал руками обследовать все изгибы ее тела. Тут уж Настя не выдержала, и, отстранившись от него, злобно зашипела:
-Если вы немедленно не прекратите себя так вести, то обещаю, что брошу вас и уйду, и мне абсолютно плевать, как вы будете  разбираться с владельцем отеля! Ясно! – он понимающе кивнул, посмотрел в ее сердитое лицо, и тут же, больше не притворяясь, поцеловал ее, крепко стиснув руками, чтобы она не смогла вырваться, а потом еще раз и еще раз. Целовал губы, лицо плечи и что-то шептал нежное и хорошее. А она…хоть и отбивалась от поцелуев, стараясь изо всех сил выбраться из его объятий, на самом деле даже растерялась, до чего же ей было приятно.
А потом отношения покатились, словно снежный ком с горы, Настя и оглянуться не успела, как оказалась с ним в номере другого отеля, что он снял на двое суток. 
…У них ничего не получалось. Настя сидела в углу дивана, сжавшись в комок, с тоской глядя в одну точку. Как Артем не старался растормошить ее, все его попытки успехом не увенчались. Никакие его ласки, которые она, пересиливая себя, ему позволила, не смогли вывести ее из этого состояния. Артем просто не понимал, что с ней делать.
Настя и сама было в отчаянии, хотя, в глубине души знала, еще когда готовилась к этой встрече, что этим все и закончится. От мысли, что она осознанно идет к мужчине, с которым будет заниматься сексом, ее, охватывала паника. Она злилась на себя: подобный страх был бы больше свойственен какой-нибудь малолетней пацанке! Но ничего не могла с собой поделать. Такой сумасшедший ужас, в память о прошлом, такая сумасшедшая стеснительность, что она будет вести себя, как дура и разочарует Артема, терзали ее внутри, замораживая все ее чувства, делая неспособной принимать и отвечать на ласки мужчины, гася любое возбуждение, без которого невозможно получить физическое наслаждение.
Артем, у которого было немало женщин, сразу ощутил ее состояние. Не понимая подоплеки такого поведения, попытался поцелуями: сначала нежными и осторожными, а потом страстными  и откровенными раскрепостить, возбудить ее, но чем больше он старался, тем холоднее и зажатие становилась Настя.
Она была готова убить себя! Что с ней не так?
Например, в момент, когда он, стащив бретельку лифчика, охватил губами ее сосок, она едва не вцепилась ему в волосы, отдирая его от своей груди. А ведь она так давно мечтала, именно о такой ласке. Часто, после душа, придирчиво рассматривала себя в зеркале, представив, что мужские руки ласкают ее грудь, от возбуждения не находила себе места. А в бутике?! Для встречи с Артемом Настя решила купить себе дорогущее нижнее белье. Она поставила весь отдел в этом элитном магазине с ног на голову, без счета примеряя новые и новые лифчики, пока выбрала самый лучший, так вот, примеряя очередной комплект, и представляя, как Артем спускает бретельку, обнажая грудь, такое возбуждение охватывало ее, что она не могла дождаться этой встречи. Но вот теперь он, реальный мужчина, пытается претворить ее мечты в жизнь, вместо возбуждения ее охватывает холод и отчуждение.
Его губы, соскользнув с груди, двинулись вниз. Сначала он, едва касаясь, целовал живот, потом губы спустились еще ниже…и Настя не выдержала. С яростью отпихнула его от себя, забилась в угол кровати и закрыла лицо руками. Артем вообще ничего не понимал: « Он не нравится ей?  Ей не нравится заниматься с ним сексом? Он что-то делает не так?», - Артем задавал и задавал вопросы. Настя молчала. Теперь она ждала одного, когда он потеряет терпение и выпроводит ее вон.
-Поцелуй меня, - вдруг тихо попросил он. Она от неожиданности дернула подбородком, убрала руки от лица и тут же столкнулась с его просящим, умоляющим взглядом. Настя потянулась губами и нежно коснулась уголка его губ. - Мм-м-м, как приятно, -  простонал он, - еще поцелуй, - потребовал он, и она вновь прильнула, осторожным робким поцелуем, который с каждым разом становился все горячее и горячее.
И это иллюзорное ощущение власти неожиданно раскрепостило ее. Тело стало мягким и нежным, она обвилась вокруг Артема, осыпая его поцелуями, больше не было ни робости, ни стеснения.

Глава 16

Они встречались уже почти год. Виделись, когда Артем имел возможность отбросить дела и хоть ненадолго вырваться к ней. Он уже десять раз предлагал ей выйти за него замуж и переехать жить в его город и его дом. Настя отказывалась. Он не понимал ее и каждый раз, после очередного отказа очень сильно обижался. На время приезда Артем снимал номер в одном из отелей, и все время пока он был в городе Настя жила вместе с ним. Это стоило бешеных денег, но Настя упорно отказывалась вести его в свой дом. Он не понимал, совсем не понимал ее, а она не могла ему объяснить, что принять его предложение, это значило  бы предать, предать дочь. И Настя ничуть не преувеличивала.
 Рута так сильно любила маму, что, однозначно, ни с кем не захотела бы ее делить, мама была ее и только ее и ничья больше. Настя знала, что дочь не примет Артема, не примет ни одного мужчину на свете, каким бы хорошим он не был. Поэтому даже не пыталась познакомить их, и с горечью осознавала, что скоро останется одна, Артем устанет от ее отказов, устанет от таких отношений и бросит ее. Она смирилась с этой мыслью, и с тоской, и грустью ждала этого момента.
Но неожиданно все изменилось. У Насти случилась задержка месячных. Первые два дня она не придала этому значения, поскольку всегда предохранялась, когда была с Артемом. На всякий случай купила тест на беременность, бросила его в подвесном шкафу ванной, совмещенной с санузлом, и забыла о нем.
Они с Артемом собирались в клуб. Уже, будучи полностью готовой, перед самым выходом из номера, решила забежать в туалет. Случайно открыла шкаф, увидела тестер и пока вновь о нем не забыла, решила воспользоваться моментом. Совершенно спокойно ждала результата, и вдруг ее глаза полезли на лоб: тест показал беременность. Она едва успела закрыть себе рот рукой, чтоб не заорать от ужаса. Решение пришло мгновенно. За секунду она засунула тестер в коробку и спрятала ее в сумку. Бросить коробку в корзину для мусора она не могла, Артем его мог найти, а этого допустить было никак нельзя. Настя все решила за них обоих, этот ребенок рожден не будет.
Это было не решение, не взвешенный вывод, это было наитие. Так она решила поступить из-за Руты. Ее дочь самая необычная девочка на Земле, самая удивительная, невероятная, и если мужчину рядом с мамой она еще могла бы вытерпеть, то разделить любовь мамы с другим ребенком ни за что! Да Настя и сама этого не хотела. Руту она так сильно любила, что была уверенна: другого ребенка она так уже любить не сможет.
- Настя, что ты там застряла? – нетерпеливо забарабанил в дверь туалета Артем. Словно пугливый заяц Настя прижала сумку с тестером к себе и вышла из ванной. Дальше все было, как в дешевой кинокомедии. Она запнулась о порожек, сумка взлетела вверх, ударилась замком о пол, раскрылась, и все содержимое высыпалось наружу, а коробочка с тестером, так плавненько-плавненоко заскользила и остановилась прямо у ног Артема.
Он оторопело глянул на этот разгром, случайно глянул себе под ноги, взгляд зацепился за название, написанное на коробке, он нагнулся и медленно поднял ее. Настя сжалась в комок и похолодела. Артем медленно открыл коробку, вытащил тестер, посмотрел на него, потом еще раз, потом еще раз, и ничего не спрашивая у Насти, стал читать инструкцию, вновь посмотрел на полоски, и только тогда взглянул на нее. Натолкнувшись на его взгляд, она от страха отпрянула. Ей даже в голову не пришло, как-то отшутиться или оправдаться, например, сказать: «Хотела сделать тебе сюрприз» или « Хотела купить еще один тестер, еще раз проверить, чтоб не было ошибки» или еще что-нибудь. Нет, Настя молчала, сжавшись от страха тем самым полностью признавая себя виновной в таких страшных намерениях.
- И когда ты собиралась мне об этом сказать? – спросил Артем тихим и таким страшным тоном, что Настя помертвела от ужаса. Артем внимательно посмотрел на нее и перефразировал свой вопрос: - Ты собиралась мне об этом сказать? – Настя молчала. Он подскочил к ней и стал ее яростно трясти, непрерывно повторяя. - Не смей убивать моего ребенка, не смей убивать моего ребенка, не смей убивать моего ребенка! – потом он оттолкнул ее от себя и сквозь зубы сказал: - Если тебе так ненавистен этот малыш, то как только он родиться я заберу его, и ты нас больше не увидишь, но убить его я тебе не позволю! - Настя съехала по стене на пол и горько заплакала, уткнув лицо в колени.
-Ты так не хочешь иметь от меня ребенка, - горьким, безнадежным голосом, спросил Артем. Настя еще посидела секунду, ничего не отвечая, потом убрала руки от лица и счастливо улыбнулась:
-Нет, я плачу от радости, что ты не оставил мне выбора. Я плачу от счастья, что этот малыш будет жить, что я увижу его, что…- он не дал ей договорить, просто сел рядом с ней на пол и прижал ее бестолковую голову к себе.
-Ты клянешься, что ничего не сделаешь с ребенком?
- Клянусь! – коротко ответила Настя.
- Свадьба через месяц! – он покорно кивнула головой, соглашаясь с его решением,-  с дочкой и мамой познакомишь меня завтра. Сейчас поедем, отпразднуем это событие. Только учти: никакого алкоголя! - Настя засмеялась:
- Как я поеду? Тушь растеклась, на кого я теперь похожа? На бабу Ягу?
-Если и так, - он тоже стал смеяться, - то ты самая красивая баба Яга на свете! Ты знаешь, как я люблю тебя, я уже сто раз об этом говорил. Так хватит разговоров: вытри глаза и поехали. - Они сидели за столиком, и им было так хорошо вместе, и плевать, что один глаз Насти был подкрашен ярче и стрелки нанесены криво и тени на веках разного оттенка, плевать, плевать, плевать, Насте было радостно и спокойно, впервые спокойно за долгие, долгие годы.