«Благодарность бессмысленна – она лишь предвкушение будущих одолжений».
Сериал: «Шерлок»
«На долг благодарности набегают проценты обязательств».
Уршула Зыбура
«Тонкой душе тягостно сознавать, что кто-нибудь обязан ей благодарностью;
грубой душе — сознавать себя обязанной кому-либо».
Фридрих Ницше
Телефонный звонок раздался днем. Это было неожиданно. Он давно не звонил. Теперь он звонит не часто. А мог бы звонить чаще. Но не теперь. Теперь они видятся редко. И это даже хорошо. Как и те редкие встречи с ним, которые уже давно не радуют обоих. Встречи стали вынужденными и деловыми. Их них ушло то главное, что раньше влекло их друг к другу.
Когда-то они были очень дружны. Потом, еще оставались дружны, но виделись редко из-за всевозможных дел и нехватки времени. Сейчас времени стало еще меньше. У звонившего друга. Он добился многого за то время, что они редко виделись. Старый друг стал известным и уважаемым специалистом в своей области, которой посвятил всю свою жизнь. А жизнь у них обоих подходит к финалу. Это еще не старость. Но их молодежь уже называет пожилыми людьми, и потому относится к обоим с уважением. Его уважение вызвано не только возрастом. Профессия, которую он выбрал в юности, стала для него главным в его жизни и в жизни многих самых разных людей. Это потому, что он помогает людям. Такая у него профессия. И люди, которым он смог помочь ему благодарны и его уважают.
Эта профессия - самое важное из того, что у него есть. А у него есть многое из того, что желает обычный человек. Но теперь он необычный человек, а известный многим. Его известность заслужена и завоевана тяжелым и долгим трудом. Труд этот очень благороден и всеми почитаем. То ,что он имеет сегодня и может еще иметь, если захочет, доступно очень немногим людям. Ведь многие благодарят его за помощь не на словах. Многие благодарят его делом и той пользой, что могут принести его делу. С некоторыми из них он становится дружен и они уже не расстаются.
Среди тех, кто благодарен ему, есть люди, которым тоже доступно многое в их жизни. И доступно совсем не потому, что они долго и упорно трудились и трудятся. И уж точно не потому, что эту доступность разных благ они заслужили свои профессионализмом или талантом. Одни их них были лишь наглее и проворнее всех остальных людей, так похожих на них. Другие же, своим рождением заслужили привилегии и блага. Третьи, лишь на мгновение получили в свое распоряжение удачу, а вместе с ней и все остальное. Все эти люди и блага, которые им доступны сейчас, а может быть и всегда, в чем-то очень похожи. Может быть своей благодарностью. Все они предпочитают благодарить сразу, чтобы не быть обязанным благодарить дальше. Им не нужны долгие дружеские отношения. В них они не нуждаются. Потому и благодарно рассчитываются сразу после оказанной им помощи тем старым другом, что звонил нежданно как-то днем.
Друг очень нуждался в благодарностях. Причины тому были очень разные. Одна из них заключалась в том, что ему нужна была постоянная уверенность в том, что в его помощи люди не перестают нуждаться, а значит и дело всей его жизни нужное и полезное им.
Другая причина состояла в ограниченных возможностях друга. Мысль о том, что он не может помочь всем, кто в его помощи нуждался, его очень угнетала. И чтобы его руки не опускались, ему постоянно нужна была благодарность тех, кто уже успел эту помощь от него получить. Так люди могли поддерживать его и давать ему силы не останавливаться на выбранном им пути.
Возможно, одной из таких причин могло быть и то, что друга беспокоила благодарность своим размером. Благодаря французскому герцогу всем уже триста лет известно, что «наша благодарность иногда бывает так велика, что, расплачиваясь с друзьями за сделанное нам добро, мы еще оставляем их у себя в долгу». Вероятно, стать должником из-за чрезмерной благодарности всех тех, кому он помог, друг не желал. Вот почему он так нетерпеливо ожидал их благодарности, чтобы оценить ее размер и чтобы с ней не просчитаться. Ведь тот же Франсуа де Ларошфуко тогда же и предупреждал, что «ошибки в расчетах на благодарность за оказанные людям услуги происходят оттого, что гордость дающего и гордость принимающего не могут сговориться о цене благодеяния».
Так это или нет, любой сомневающийся в том может легко проверить на собственном опыте. Но была еще одна причина того, что друг нуждался в благодарностях. Его тешило тщеславие, которым он был болен не так уж давно, но достаточно серьезно, чтобы этого не замечали близкие ему люди. Зная старого друга со всех сторон, они среди множества его достоинств и талантов старались не замечать недуга, столь ничтожного и забавного. Следует отметить ради справедливости, что им это было не так уж трудно делать, если учесть, сколько еще недостатков в характере друга они ему прощали в знак все той же благодарности.
Нежданный звонок был тоже посвящен благодарности. Звонивший корил друга за ту не поспешность, которую он проявлял после полученной пару дней назад от него помощи. Говоря откровенно и без обиняков, он буквально требовал благодарности. А это уж было непонятно и очень неприятно тому, кто был убежден совсем в ином отношении к благодарности.
Его убеждения были основаны на других принципах. Он, например, считал вместе с графом, что «чрезмерная поспешность в расплате за оказанную услугу есть своего рода неблагодарность». А он всегда испытывал вместе с дружбой благодарность ко всем, кто ее был достоин. Неблагодарность ему была также незнакома, как незнакомы были тщеславие, грубость и гордыня, лишавшие части обаяния его старого друга.
Его «чувство признательности за сделанное добро» не имело сроков давности и не могло быть измерено. Чувства всегда сложно осознавать и передавать для осознания другим людям. Он не знал, какой благодарности ждет его друг. Он просто принял его помощь, зная, что друг, делая добро, не думал о вознаграждении точно так же, как и он, не ожидая его просьбы, бросался на помощь другу. Он просто видел и знал, что может помочь своему другу. И помогал, не задумываясь над тем - зачем и ради чего он ему помогает.
Испытывая удовлетворение от возможности «дарить благо» всем тем, кто ему был дорог и близок духовно, он чувствовал своей тонкой душой радость и наслаждение от возможности им чем то помочь. Быть им нужным и полезным стоило того, что они были ему так дороги и близки. Он был рад всем им дарить бесконечно благо лишь за то, чтобы они в его жизнь уже пришли. Он желал лишь, чтобы они не покидали его теперь и оставались с ним как могут дольше.
Даря благо своим родным, друзьям и хорошим знакомым, он даже и не думал предвкушать от них в такие моменты каких-либо одолжений вгрядущем так же, как не собирался когда-либо рассчитывать с ними балансы по взаимным услугам либо считать проценты и диведенты по ним, как делают обычно в коммерческих банках и корпорациях. Так уж он наивно полагал, что дружеские отношения не могут сразу иметь коммерческой составляющей для выгод. Не ждал он никогда корысти от отношений дружбы в будущем. Неловко и очень неудобно он себя чувствовал, если знал, что кто-либо ему обязан. Это тяготило его и мешало в отношениях с людьми. Вот почему он радовался каждый раз, когда убеждался, что близкие ему духовно люди разделяют его позицию.
Неприятно ему и горько было узнать из неожиданного звонка, что старый друг думает и считает иначе. Особенно неловко было от того, что та услуга, что оказал ему несколько дней назад его друг, имеет возможность хоть как-то быть оцененной. Что ее вот так можно персчитать на денежные знаки, кубометры или другие единицы измерений, как его благодарность за эту услугу.
Небольшое облегчение наступило лишь тогда, когда знакомые из теперешнего окружения друга предупредили о граничных показателях той пресловутой благодарности, которую ждал от него друг. Его успокоил не сам по себе ее разумный размер, а то, что он вообще существует, а значит и его совесть не будет укорена в подозрениях о корысти старого друга.
Кто знает, может, он был до сих пор слишком наивен в том, что думал о других людях, пытаясь их всех уложить в свою душу целиком, забывая, что для этого она уж слишком тонка?