Креативщик Глава 10

Глава 10.
Ребрендинг

- Виктор Викторович, я вернулся.
Сидоренко, побритый и явно посвежевший после вынужденного отпуска, встал перед запаренным, как это обычно и происходит в четверг под вечер, Геббертом. Редактор газеты посмотрел на своего зама и едва удержался от того, чтобы сказать какую-нибудь колкость.
- Пришёл и пришёл, - буркнул он. – С завтрашнего дня можешь заступать на работу. Планёрка, заявка тем – всё как обычно. Не маленький уже – знаешь, что к чему.
- Так я могу и сегодня поработать, чьи-нибудь материалы проверить, например. Я же ваш зам, - напомнил Сидоренко.
- Ну, ты наглец! – восхитился Гебберт, и на его лице даже проскользнуло что-то вроде улыбки. – Думаешь, мне не рассказали, как ты тут куролесил? И ты думаешь, что я после этого оставлю тебя своим заместителем? Наивный чукотский мальчик.
- Вообще-то, меня Глебовна назначила им, - обиженно протянул Дима.
- Она назначила – а я сниму, - отрубил Виктор Викторович. – Всё, свободен. Садись там за какой-нибудь стол в общей комнате, потому что твоё место занято пока.
Сидоренко хотел что-то сказать в ответ, но потом только махнул рукой и направился к двери.
- Кстати, - голос Гебберта неожиданно подобрел. – А как мама? Выздоровела?
Дима изумлённо обернулся. Его удивили и сам вопрос, и интонация, с которой он был задан.
- Нормально мама, на поправку идёт, - осторожно сказал он. – А что?
- Ничего, - пожал плечами редактор. – Обычный интерес к тому, что происходит в жизни моих сотрудников. Иди.
Парень озадаченно вышел в общую комнату и, осмотревшись, даже рассердился. За его столом сидела какая-то новенькая длинноногая девка, а все милые Диминому сердцу вещи – идеально белую снаружи кружку, коллекцию одинаковых фантиков от барбарисок и даже сложенный втрое пакет с изображением Вероники Кастро, - были сложены около редакционного телефона. Насупившись, Сидоренко быстро подошёл к общему столу и, метнув взгляд на длинноногую стерву (нет, ну, а кто она ещё в этом случае?), схватил свой скарб, переместив его на стол Акулина. Сидящий рядом Злобин только покосился на Димины передвижения. «Стерва» Цветаева вообще проигнорировала Сидоренко.
- Нет, надо же, какие чудеса! – громко сказал Дима, садясь за стол Акулина. - Гебберт начал интересоваться здоровьем моей мамы – первый раз за всё то время, что я здесь. Крепко, видать, его приложили.
Редакция снова никак не отреагировала на спич Сидоренко. Парень обиженно фыркнул и стал распихивать свои предметы по ящикам стола. Почти все они оказались пустые, что было очень удобно – не нужно было выкидывать вещи Акулина Лишь нижний отсек оказался несвободным: в нём лежал какой-то диск и распечатанный текст за подписью Железнова. Текст Дима читать не стал – ему было лень, - а диск ради интереса всё-таки засунул в компьютер. Вдруг какая-нибудь эротика там – можно будет себе тогда переписать.
То, что увидел Дима на экране, потрясло его до глубины души. Нет, он и раньше случайно (нет, ну, правда, случайно) залезал на сайты с гей-порно, но там, по крайней мере, антураж всего этого похабства был красивый. А сейчас Сидоренко смотрел запись видеонаблюдения в какой-то комнате, где аким открыто занимался какими-то очень уж сильными непотребствами со своим помощником. Дима мгновенно взмок и покраснел, увидев это, и только голос Злобина вывел его из состояния культурного шока. Мгновенно вытащив диск из компьютера, Сидоренко выдохнул и покосился на Артёма, обращающегося, кажется, к нему. Вроде бы тот ничего не заметил.
- С тобой всё в порядке? – уточнил Злобин. – Какой-то резко раскрасневшийся ты. Как будто порнушку какую-то смотрел.
- Какую порнушку? – резко дёрнулся Сидоренко и покраснел ещё больше. - Никакой порнушки не видел и не смотрю вообще такое. Как скажешь какую-нибудь глупость – так хоть стой, хоть падай.
- Ладно-ладно, чего ты разволновался-то, - удивился Артём. – Просто уточнил, что с тобой.
- Уточнил он, - проворчал Дима и неожиданно изменился в лице, озарённый неожиданной мыслью. – Слушай, Злобин, а у тебя есть телефон акима Бегежанова?
- Какой телефон? С чего бы вдруг? – теперь раскраснелся Артём. – Как скажешь какую-нибудь глупость – так хоть стой, хоть падай.
- Ну, ты же вроде как у него вёл эту встречу, на которой взрыв был, - удивился в свою очередь Сидоренко. – Неужели не воспользовался моментом и не взял телефончик?
- Нет! – чересчур быстро ответил Злобин и уткнулся в свой компьютер.
- Жаль, - погрустнел Дима. – А мне очень надо. Где вот теперь его взять?
- У него возьми, - Артём на секунду отвлёкся от монитора и махнул рукой в сторону зачастившего в редакцию (а точнее, к одной из её представительниц) Довганя. Андрей, пройдя мимо парней, помахал им рукой, а Милану просто проигнорировал. Цветаева, впрочем, этого даже не заметила.
Сидоренко окликнул нового программного директора радио и уже через три минуты довганевских ёрничаний получил номер Бегежанова. Быстро выйдя в коридор, Дима с замиранием сердца набрал заветные цифры на телефоне и стал вслушиваться в гудки.
- Алло, кто это? – раздался капризный голос в трубке, и парень изумился, насколько голос может соответствовать сущности человека. – Говорите уже.
- Архимед Искандерович, меня зовут Дмитрий Сидоренко, я из газеты «Эврика», - представился журналист.
- Повадились же, - вздохнул Бегежанов. – И что ты хотел, Дмитрий Сидоренко из газеты «Эврика»?
- Думаю, вам не стоит иронизировать, - нахмурился парень, который очень не любил юмора вообще и в отношении себя в частности. – Потому что у меня есть одна любопытная видеозапись, на которой вы с вашим помощником…
- Не продолжай, - быстро сказал аким. – Скажи, где ты. Я через полчаса подъеду.
- Я в редакции, - Дима даже немного растерялся такой быстроте решения Архимеда. – Подъезжайте.
Служебная машина акима подъехала даже раньше. Сидоренко вышел на крыльцо, запахнув куртку, и, по-шпионски оглядевшись вокруг, нырнул на заднее сиденье. Бегежанов внимательно осмотрел журналиста с головы до ног и усмехнулся, увидев неоднократно простроченные в ремонте сапоги.
- Диск при тебе? – уточнил он.
- При мне, - Дима старался держаться с достоинством, но всё равно почему-то волновался. А ну как сейчас аким выстрелит ему прямо в голову из пистолета с глушителем, а потом выкинет тело где-нибудь на помойке?
- Ну, давай его сюда, - Архимед едва сдержал улыбку. Пистолета при нём, разумеется, не было. – Получишь за него деньги.
- А разовые деньги мне не нужны, - вдруг сказал Сидоренко и выдохнул. – Я хочу за этот диск должность вашего помощника.
Бегежанов изумлённо вытаращил глаза.
- Нет-нет, не в том смысле, как на диске, - поспешил уточнить Дима. – Мне нужна именно что должность. Я хочу работать на вас и получать хорошую зарплату. Только на таких условиях я отдам вам диск.
- Ты хочешь, чтобы я контракт прямо тут с тобой подписал? – иронически поинтересовался Архимед.
- Нет, конечно, - Сидоренко не стал реагировать на остроту. – Завтра я приду к вам в акимат, и мы заключим контракт на два года. В договоре чётко пропишем невозможность моего увольнения либо большую сумму отступных в случае досрочного расторжения нашего с вами сотрудничества.
- Хитёр бобёр, - покачал головой губернатор. – Вообще-то, я не могу быть даже уверен, что этот диск у тебя есть, Может, Акулин его тебе показал, а ты теперь на понт меня берёшь.
- Я так и думал, что вы это скажете, - Дима улыбнулся собственной прозорливости и достал из внутреннего кармана куртки сложенные в пакет с Вероникой Кастро диск и бумаги, обнаруженные в столе у Жени. – Вот один экземпляр видео. А копию я себе, естественно, уже сделал.
- Ну, и, значит, грязный извращенец! – хмыкнул Архимед, достал из кармашка сзади водительского сиденья ноутбук и, открыв его, вставил внутрь диск. – Да, это то самое видео. А ты не задумывался, что мне проще тебя убить, чем такой геморрой себе… на голову придумывать?
- Для этого я и сделал копию, - Сидоренко постарался не измениться в голосе, но он всё-таки предательски задрожал. – И спрятал её в надёжном месте. Но в таком, что в случае чего её обязательно найдут те, кому надо.
- Всё ясно, - аким широко улыбнулся. – Ладно, шантажист, подходи завтра ко мне с утра часов в одиннадцать-двенадцать. Или нет, давай по-другому сделаем. Мне завтра нужно будет снова сюда заехать. Когда я потолкую с твоей нынешней начальницей – я тебе наберу. Выйдешь – и вместе поедем контракт заключать.
- Договорились, - Дима и не пытался скрыть свою радость. – Тогда до завтра.
Он попытался выйти из машины, но Архимед придержал его.
- Ты забыл бумаги, - показал губернатор и показал на написанный Железновым текст.
- А, это лежало рядом с диском, - пожал плечами Сидоренко. – Я посчитал, что это тоже может быть важно. Так что забирайте себе. А вот пакет я вам не отдам.
Аким только беззвучно пошевелил губами, глядя, как журналист хватает пакет и выходит из машины. В следующий момент автомобиль тронулся, и казавшийся до этого неживым водитель негромко кашлянул.
- Чего тебе? – спросил Архимед.
- Это, безусловно, не моё дело, но зачем вам такой помощник? – водитель выехал с тротуара на проезжую часть и стал набирать скорость.
- А кто сказал, что я его собираюсь делать своим помощником? – удивился Бегежанов. – Пусть принесёт копию диска – и потом вопрос с ним решим как-нибудь по-свойски. Рули давай.
Водитель послушно кивнул, и служебная иномарка понеслась по улице, пугая ярким светом фар редких прохожих на тротуарах. В череде людей, смотрящих на пролетающую машину, были и Ануар с Павловым-старшим, вышедшие из дома последнего попрощаться после совместного чаепития.
- Ну, в общем, я рад тому, что ты захотел снять передачу о наших нелёгких трудовых буднях, - довольно прогудел командир поста. – А то ведь как сложилось: все думают, что раз таможенников убрали – значит, теперь все взятки берут пограничники.
- А это не так? – прищурился Сексенбаев.
- Конечно, нет! – вскипел Павлов. – Это совершенно превратное мнение – и я прямо в эфире постараюсь переубедить твоих зрителей. Кстати, возможно, тебе повезёт – и ты станешь свидетелем интересных случаев на нашей работе.
- Я очень на это рассчитываю, - кивнул Ануар, имея в виду, конечно, совсем другое. – Ну, что, тогда до понедельника?
- До понедельника, - пограничник пожал протянутую руку и устало посмотрел наверх. – Опять девять этажей вверх пилить. Когда уже у нас лифт починят?
- Да ладно, - улыбнулся Сексенбаев. – Зато вы можете почувствовать себя птицей высокого полёта.
- Главное – чтобы вниз падать больно не было, - хмыкнул Павлов. – Ладно, удачи.
Командир погранпоста махнул рукой на прощание и ушёл в темноту двора. Ануар вгляделся ему вслед, а затем медленно зашагал к остановке. Кажется, пока он всё делает правильно. Павлов-старший ничего не заподозрил и с удовольствием позвал журналиста к себе на пост пограничного контроля. Сексенбаев в понедельник утром поедет туда и на месте попытается найти какие-то зацепки, связанные с грабежом фур. Жалко, до Акулина Ануар так и не дозвонился: вдвоём они бы быстрее что-нибудь нашли. А нет - так и ничего страшного, поймали бы Павлова на какой-нибудь провокации. Ладно, раз Жени нет в зоне доступа – придётся справляться одному. Ануар чувствовал, что Павлов – это тот человек, который может реально вывести на Шефа. Даже если пограничник его не знает лично, он всё равно как-то поддерживает связь со своим главарём. Вот эту связь Сексенбаеву и нужно было найти.
Звонок Луизы оторвал парня от мыслей о… не о работе даже, а о каком-то фетише, потому что Ануар не знал, что делать после того, как он найдёт Шефа. Доказательств-то у него всё равно не будет никаких. Не чистосердечное же признание заставлять его писать!
Телефон звонил всё настойчивее, и Сексенбаев окончательно выскочил из раздумий в реальность.
- Да, милая, извини, задумался, - мягко сказал он, взяв трубку. – Что-то случилось?
- Да вроде ничего, - Ануар понял, что Луиза улыбается, и ей нравится такой тон парня – добродушный и нежный. – Я просто хотела узнать, когда ты придёшь домой. Вроде как темно уже на улице, беспокоюсь.
- Уже вот к остановке подошёл, сейчас на автобусе минут за двадцать доберусь и прибегу.
- Забеги по дороге в магазин, пожалуйста, - Тирмастэ на секунду прервалась, открывая, судя по звуку, холодильник. – Купи молока. Хочу Свете кашу с утра рисовую наварить.
- А я тоже кашу хочу, - капризно протянул Ануар. – Мне не наваришь, что ли? Хны…
- И тебе наварю! – засмеялась девушка. – Мой ты мальчуган. Давай скорее приезжай – скучаю без тебя невыносимо.
- Уже лечу, - Сексенбаев отключился и залез в автобус, так вовремя подъехавший к остановке.
Внутри «ПАЗа», помимо водителя и девушки-кондуктора со злобным взглядом, сидели всего три пассажира: какой-то мужчина с газетой; женщина средних лет с внешностью торговки и двумя большими баулами в ногах; и бабушка лет семидесяти с очень гордым взглядом и густыми чёрными волосами – очевидно, париком.
- Оплата сразу, - процедила кондуктор и вперилась глазами в Ануара. Сексенбаев насобирал по карманам мелочь.
- Будьте добры, передайте, пожалуйста, деньги, - попросил он бабушку-брюнетку.
- Надо же! - восхитилась та и взяла у парня мелочь. – Никогда не думала, что в автобусах ездят интеллигентные люди.
- Я случайно тут оказался, - пошутил Ануар и добродушно улыбнулся.
- Быстрее давайте, - грубо напомнила о себе кондуктор, и Сексенбаев, переглянувшись с пожилой женщиной, только тяжело вздохнул: мол, не все тут такие, как я, что поделать.
Проехав несколько остановок, Ануар вышел из автобуса, мило распрощавшись со старушкой. «ПАЗик», заскрипев дверью, резко дёрнулся с места, и контролёр, не успевшая схватиться за поручень, едва не улетела со своего сиденья на пол.
- Твою мать! – заорала она водителю. – Руки из жопы у тебя, что ли, растут? Чё ты так дёргаешь автобус?
- Заткнись! – с не менее любезной интонацией отозвался водитель – пожилой казах с большими седыми усами. – У меня сегодня горе – жена ушла. Я вообще мог набухаться и не выходить в рейс.
- Слушай, папа! – рявкнула девушка. – От тебя жена ушла, а от меня вообще мать. Так что давай ты не будешь тут выёживаться, а будешь нормально рулить.
- Поговори мне ещё, сучка малолетняя! – вызверился отец. – Вообще сейчас вылетишь у меня в окно, понятно тебе?
- Простите, а вы не могли бы свои семейные скандалы не выносить на всеобщее обозрение? – поинтересовалась женщина в парике, и кондуктор злобно смерила её взглядом.
- Ты вообще не лезь, карга старая! – бросила она и повернулась обратно к отцу.
- Да как вы смеете? – чуть не задохнулась от возмущения бабушка. – Вы мне во внучки годитесь, а разговариваете со мной по-хамски. Ещё и «тыкаете». Я, между прочим, работник образования, доцент и не позволю так со мной…
- Вот и вали со своим образованием на х…! – девушка шмыгнула и сплюнула себе под ноги.
- Вы просто невоспитанная грязная девка! – не выдержала и взорвалась женщина. – Неудивительно, что от вас мать ушла. Стыдно ей, наверное, стало за такую дочь.
- Что? – контролёр подскочила с сиденья и подскочила к бабушке. – А, ну-ка, повтори, что ты сказала про мою мать!
- Я сказала, что ей должно быть стыдно называть вас своей дочерью! – бесстрашно заявила доцент, глядя разъярённой девушке прямо в глаза.
- Ах ты, кошёлка драная! – контролёр схватила женщину за куртку и потащила к выходу.
- Что вы делаете? – доцент попыталась высвободиться, но кондуктор крепко держала её, не давая даже взмахнуть руками. – Помогите!
Сидящие в салоне пассажиры сделали вид, что ничего не замечают.
- Открой дверь! – крикнула девушка отцу.
Створка «ПАЗа» послушно заскрипела, и в салон ворвался холодный воздух. Доцент с ужасом посмотрела на открывшуюся дверь, а потом на звериный оскал контролёра. В следующий момент кондуктор легко вытолкнула из двигающегося с быстрой скоростью автобуса прямо в темноту. Створка «ПАЗа» заскрипела и задвинулась обратно.
- Вы что делаете?! – не выдержала и заорала от ужаса «торговка». – Она же погибнуть может!
- Слышь ты, уродина тупая! – водитель, не останавливаясь, резко повернулся к пассажирке. – Если ты сейчас свой хавальник не закроешь, полетишь следом, понятно? Развонялись тут, смотри-ка! Как будто им тут что-то обязаны делать. Сели, сидите и не рыпайтесь! А то вмиг окажетесь за пределами автобуса.
- Нет, вы слышали? – «торговка» ахнула от шока и посмотрела на мужчину с газетой. – Ну, а вы что молчите-то? Скажите что-нибудь!
- А что я? – удивился тот. – Я вообще вот читаю про «Спартак», мне не до ваших разборок.
- Вот, правильная позиция, - одобрил водитель. – И ты не рыпайся, тётка. Не нарывайся.
Повернувшись обратно к дороге, усатый казах в последний момент успел увернуться от столкновения с какими-то «Жигулями», и автобус, не сбрасывая скорость, свернул на другую улицу.

* * *
- Наталья Глебовна! – Бегежанов, войдя в кабинет Бобровской, наклеил на лицо такую широкую улыбку, которую только мог. Сидящий за столом помимо президента медиа-холдинга Гебберт скрипнул зубами от злости, увидев акима, но удержался от комментариев. Сама Глебовна опешила и лишь развела руками: мол, я удивлена.
- О, Виктор Викторович! – аким перевёл взгляд на редактора газеты, не переставая улыбаться. – Как ваше здоровье? Выздоровели? А тех уродов, что вас побили, уже нашли? Может, помощь какая нужна?
- Я, пожалуй, за дверью подожду, - процедил Гебберт и, поднявшись с кресла, решительно прошёл мимо Архимеда, зыркнув на него сквозь очки. Аким лишь фыркнул в ответ и сел на место, которое ранее занимал редактор.
- Прекрасно выглядите, Наталья Глебовна! - воскликнул он.
- Спасибо, - к Бобровской вернулся дар речи. – Честно говоря, я не ожидала вас тут увидеть.
- Отчего же? – у Бегежанова уже начало сводить скулы от улыбки, но перестать он пока не мог, ведь это была улыбка победителя и триумфатора. Именно в таком качестве он пришёл сюда.
- В прошлый раз у нас с вами возникли некоторые разногласия, - Бобровская не стала прямо напоминать про то, что Архимед назвал её тогда «престарелой дамой». – К тому же вы решили, что с нашей газетой дружить не будете, так как у вас нет свободных средств в бюджете. Так ведь?
- Так, - кивнул аким, а про себя чертыхнулся злопамятству бабки. – Но, мне кажется, это просто какое-то недопонимание возникло тогда. И его очень просто решить. Тем более и деньги в бюджете появились неосвоенные к концу года. Почему бы их не направить на благое дело?
- Не думаю, что у нас с вами что-то получится, - отрицательно помотала головой Бобровская и, раскурив сигарету, положила её на пепельницу. – Мой коллектив против вас. К тому же, как-то так вышло, что сразу после вашего предложения их всех побили неизвестные люди. Тогда я не обратила внимания на связь между этими событиями, но после вашего отказа мне почему-то кажется, что она возникла.
- Ну, что вы! Это простое совпадение! – Архимед деланно обиделся. А эта стерва совсем не простая, как может показаться на первый взгляд. Интересно, какие у неё скелеты в шкафу припрятаны? В будущем сотрудничество с Бобровской нужно, пожалуй, строить на них. А пока придётся зацепиться за счёт денег. Уж деньги-то эта престарелая любит!
- Я думаю, нам с вами стоит произвести некоторую перезагрузку нашей беседы, - предложил Бегежанов и, достав из кармана блокнот и ручку, написал на листочке две цифры. Вырвав лист из блокнота, Архимед передал его Глебовне и довольно откинулся в кресле. От такого-то предложения она точно не откажется.
- Первая сумма – это сумма госзаказа, который ваш медиа-холдинг получит через тендер. Это, так сказать, на развитие общественно-политических программ и общественно-политических статей в газетах. Разумеется, с выгодными для власти – то есть меня – акцентами. Вторая сумма – бонус лично вам за вход, так сказать, на вашу поляну
Бобровская с некоторой опаской взяла лист и взглянула на написанное. Значит, десять миллионов через тендер и два – ей. Что ж, щедро. Но, кажется, Бегежанов немного не разбирается в людях.
- У вас здесь две ошибки, - Глебовна что-то исправила в написанном и вернула лист акиму. Архимед всмотрелся в поправки и не смог сдержать удивлённого свиста: десять миллионов превратились в двадцать. А ничего у этой бабули аппетиты.
- Даже боюсь спросить, какая здесь вторая ошибка, - пробормотал он.
- Вы перепутали порядок сумм, - спокойно ответила Бобровская. – Первая сумма – бонус мне, а вторая – на развитие каких-то нужных вам программ.
Архимед даже засмеялся от облегчения. Всё оказалось куда проще, чем он думал. Дороже, конечно, но проще. И даже админресурс применять не пришлось.
- Вы умеете позаботиться о себе, - одобрительно кивнул аким.
- Ну, так зарплата у меня небольшая, а на старость откладывать надо, - не меняясь в лице, произнесла Глебовна.
- Ну, да, логично, - Бегежанов хитро прищурился. – Но сумма, которую просите вы, очень большая. Я, безусловно, могу изыскать средства, но в таком случае за мной остаётся право количество моих пожеланий по отношению к вашему контенту увеличить вдвое.
- Да ради Бога! – Бобровская потушила сигарету и достала новую. – Меня не интересует то, что будет в этих передачах. Главное – за рамки уголовного кодекса не выходите. Вот и всё.
- Нет, вы немного не поняли, - терпеливо объяснил аким. – За такие деньги, какие вы хотите, я буду настойчиво просить сделать вас кое-какие вещи вне рамок программ и статей по тендеру. Иногда даже некие системные вещи.
- Это какие это? – насторожилась Глебовна.
- Ничего противозаконного, - успокоил её Бегежанов. – А какие – я вам объясню на наглядном примере. У меня к вам есть две просьбы. Если мы заключили устное соглашение, то я их озвучу, а уже завтра вы получите первый транш.
- Ладно, - сдалась Бобровская. – Говорите свои просьбы.
- Первая – достаточно простая, - оживился аким. – Нужно, чтобы в газете появился материал, а лучше даже – серия материалов о беспределе водителей автобусов и неспособности руководства автобусного парка разобраться со своими сотрудниками.
- Ну, это не проблема, - Глебовна взяла со стола свой блокнот и записала в нём просьбу Архимеда. – Сейчас дам Вите указание, чтобы эта тема пошла в ближайший номер на первую полосу. Правда, я хотела бы знать, зачем вам это.
- Скажем так, это личная обида и бизнес-интересы в одном флаконе, - Бегежанов не стал уточнять, что на прошлой неделе его кортеж подрезал какой-то хам на автобусе. Несолидно как-то.
- Какие тут могут быть бизнес-интересы? – Бобровская не выдержала и засмеялась. – Вы что, хотите частный автопарк перевести на баланс города? Зачем вам такая головная боль?
- Не хочу. Городским властям автопарк с его проблемами точно не нужен. Но вот лояльного мне человека я бы туда посадить хотел. Если вы понимаете, о чём я.
- Пожалуй, понимаю, - Глебовна почесала переносицу. – Это ваши дела и ваши проблемы. Статьи в газете появятся. Вторая просьба какая?
- Вторая… - аким помолчал, выдерживая театральную паузу, а потом сжал ладони в замок и прикрыл глаза. – У вас она сначала вызовет некое недопонимание, но я хочу, чтобы мы, в конце концов, пришли к согласию по этому вопросу.
- Да говорите уже! – Бобровскую стало раздражать позёрство Бегежанова.
- Мне нужно, чтобы вы переименовали свою газету, - выдохнул Архимед.
Глебовна аж икнула от изумления. Она готова была услышать всё, что угодно: отдайте мне половину своего бизнеса; увольте сотрудников, которые мне не нравятся; устройте информационную войну. Но переименование газеты! Бред какой-то.
- Зачем вам это? – смогла, наконец, придти в себя Бобровская.
- Я не хочу, чтобы ваша газета как-то ассоциировалась со мной, - попробовал объяснить Бегежанов. – Статьи для моей пользы должны исходить как будто от самих журналистов. Так народ быстрее поверит.
- Ну, это вы правильно говорите, - согласилась Глебовна. – А название-то причём?
- Слова «Архимед» и «Эврика» имеют слишком сильную историческую связь. И волей-неволей читатель выйдет на эти ассоциации и засомневается в искренности материалов, написанных в елейном стиле. Мне такие ассоциации не нужны. Опять-таки шуточки пойдут, а я их бы тоже не хотел.
- Так вам ещё и елейный стиль нужен… - протянула Бобровская.
- Со стилем мы разберёмся потом, - отмахнулся аким. – Так что насчёт смены названия?
- Это слишком дорого и бесполезно, - покачала головой Глебовна. – У нас есть стабильная аудитория, которая реагирует на бренд «Эврика». Зачем нам менять название и терять этих людей? По сути, нам придётся начинать всё сначала. К тому же, переоформление бумаг займёт кучу времени и отнимет кучу средств. И всё ради чего?
- Ради дополнительных пяти миллионов в месяц лично вам, например, - облизнул губы Бегежанов. – Считайте это моей личной блажью, но мне это нужно.
- Ну, если блажь, тогда не пять дополнительных миллионов, а десять, - развела руками Бобровская.
- Семь, - предложил свой вариант Архимед.
- Девять, - чуть-чуть уступила Глебовна.
- Восемь, и ни тиынкой больше, - твёрдо сказал аким.
- Ладно, - согласилась Бобровская. – Но тогда название мы придумываем сами.
- Да сколько угодно! – фыркнул Бегежанов. – Главное – чтобы оно никак не ассоциировалось со мной. А с переоформлением документов затяжек не будет. Я позабочусь о том, чтобы всё было сделано максимально быстро и чтобы ваш ребрендинг прошёл максимально успешно. И наступит у вас новая эпоха в журналистике. Так, кажется, говорят, когда системные перемены происходят?
Он дружелюбно улыбнулся и поднялся с кресла. Глебовна задумчиво уставилась в одну точку, думая, как она сейчас о переименовании скажет Гебберту и какую реакцию это вызовет. Второе, конечно, не так важно – даже совсем не важно. Но причину всё равно придумывать придётся. Не говорить же правду.
- Пришлите мне на электронный ящик секретаря свои банковские реквизиты, - вывел Бобровскую из ступора голос Бегежанова. – В течение трёх дней я перечислю на ваш счёт всю сумму. У вас ведь есть счёт?
Последняя фраза звучала как издевательство, и Глебовна скривилась. Аким, добиваясь именно такого эффекта, хохотнул и вышел в коридор. Улыбнувшись Гебберту и вызвав у него такую же реакцию, как и у его начальницы секундами ранее, Архимед быстро спустился вниз по лестнице и широким шагом пересёк холл телекомпании. Выйдя на улицу, Бегежанов поёжился – холодновато всё-таки в ноябре ходить в одном пиджаке. Ну да ладно, ему только до машины.
Запрыгнув в служебный автомобиль, Архимед встряхнулся и набрал номер Сидоренко. Пора теперь и с этим наглецом разобраться.
- Скоро к вам придёт редактор с новостями, - сказал он, не приветствуя Диму. – Как только он их озвучит – выходи. Машина стоит перед входом.
«Скоро» растянулось больше, чем на полчаса. Столько понадобилось Бобровской, чтобы донести до Гебберта новость о переименовании газеты, выслушать от него кучу непарламентских выражений и жёстко сказать, что это приказ. В это время в другом крыле здания Сидоренко, как сказал бы его редактор, практически изошёл на неприятную коричневую субстанцию. Поэтому, когда Виктор Викторович, ошарашенный и разозлённый, вошёл в редакцию, Дима даже вскочил со своего места, готовясь стартовать к выходу.
- Виктор Викторович, что с вами? – изумилась вышедшая из техотдела ответсек Алёна. – На вас просто лица нет!
- Мы переименовываем газету, - только и смог произнести Гебберт.
- Что? – воскликнул Сидоренко, поняв, что это те самые «новости», и мгновенно подстроившись под ситуацию. – Какой бардак! Ни секунды не желаю оставаться тут!
Схватив свою сумку с заранее собранными с рабочего стола вещами, Дима накинул куртку и быстро прошёл мимо редактора, лицо которого приобрело ещё более изумлённый вид (все остальные, и вовсе, просто остолбенели, не в силах сказать хоть слово). Бегом спустившись по лестнице, Сидоренко выскочил на улицу и сел в машину к Бегежанову, протянув ему при этом руку. Аким лишь косо посмотрел на ладонь парня.
- Диск принёс? – суховато спросил он.
- Конечно, - кивнул Дима и хлопнул по сумке. – Вот тут он.
- Отлично, - Архимед дал знак водителю, и автомобиль резко тронулся с места. – Давай сюда.
- А как же наши договорённости? – удивился Сидоренко.
- Ну, всё, ты мой зам, - немного раздражённо сказал Бегежанов. – Договор подпишем, как приедем в офис. А сейчас диск с этой записью завезём ко мне на дачу, где я его спрячу подальше от глаз людских. Или ты думал, я его на работу повезу?
- Я думал, что вы его вообще уничтожите, - пожал плечами Дима, достал из сумки диск и отдал его своему новому шефу.
- А я люблю, знаешь ли, собирать видео со своим участием, - сострил аким и спрятал диск во внутренний карман пиджака. – Ты мне лучше скажи, зачем тебе эта должность? Не проще ли было попросить у меня сто тыщ миллионов, как в мультике, и спокойно уехать жить куда-нибудь в Европу?
- А я патриот, - в тон Бегежанову ответил Сидоренко. – К тому же ещё и карьерист. Кто знает – может, я стану новым акимом чуть позже.
- Ну, это вряд ли, - хмыкнул Архимед. – Опыт показывает, что мои заместители плохо кончают. Приехали. Раздевайся.
- Что? – не понял Дима, и в этот момент увидел перед собой дуло пистолета.
- Раздевайся, - спокойно повторил аким. – Ты думал, что всё просто, малыш? Что вот так вот взял и устроился ко мне работать после своей дурацкой попытки шантажа? Увы, мир устроен немного по-другому. Так что скидывай с себя всё.
Сидоренко побледнел и замер, не в силах даже сделать хоть какое-нибудь движение.
- А что вы собираетесь…? – только и смог спросить он.
- Не дождёшься, - хмыкнул Архимед. – Давай раздевайся, я сказал. Не испытывай моё терпение.
Дима судорожно сглотнул подступивший к горлу ком страха и начал медленно стягивать с себя куртку.
- Быстрее! – требовательно сказал Бегежанов, и парень был вынужден ускориться. Через пару минут Сидоренко остался абсолютно голым. Аким саркастически осмотрел Диму с ног до головы и с трудом сдержал смешок.
- Брить надо своего Санчо Пансу, - махнул он пистолетом в сторону половых органов журналиста. – Выходи.
- Куда? – изумился Дима. – На улицу?
- Нет, блин, в открытый космос! – рассердился аким. – Конечно, на улицу! Выметайся отсюда, чтобы я тебя больше никогда не видел.
- Но… почему в таком виде? – пролепетал Сидоренко.
- Это тебе урок на будущее такой, - улыбнулся Бегежанов. – Никогда не замахивайся на тех, с кем не можешь совладать. Иначе можешь остаться вообще без всего. Выметайся давай.
- Я… я буду жаловаться! – взвизгнул Дима.
- Ага, в газету сходи расскажи, - фыркнул Архимед. – Пошёл вон, я сказал. И не вздумай больше показываться на моём пути.
Буквально вытолкнув парня из автомобиля, Бегежанов хлопнул дверью, и машина быстро рванула с места. Щёлкнув пистолетом-зажигалкой пару раз, аким фыркнул ещё раз и спрятал приобретённую сегодня утром игрушку в карман. Ну и лох же этот Сидоренко, честное слово!
Дима, хоть и оказался нагишом на морозе, тем не менее, тут же вспотел от стыда. Осознание того, в какую наиглупейшую ситуацию он попал, что-то нарушило в мозговой деятельности Сидоренко, и он, вместо того чтобы быстро забежать в какое-нибудь помещение, тупо стоял посреди улицы, привлекая внимание прохожих, многие из которых тут же достали мобильные телефоны. Через несколько мгновений до Димы всё же дошло, в каком виде и где он сейчас находится, и ужас положения гуманно отключил у парня все рефлексы, отправив его в глубокий обморок.
Как раз к этому моменту из обморока вернулась редакция газеты. Гебберт объяснил ситуацию и сел на диван, обхватив голову руками и уставившись в пол. Внезапное решение Глебовны сменить название газеты не укладывалось даже в его лояльном мозгу.
- Ну, и что мы будем делать? – поинтересовался у редактора самый смелый из журналистов (им оказался Артём). – Саботировать процесс ребрендинга?
- Вот ещё! – рассердился вдруг Гебберт. – Вам лишь бы всё саботировать! Научились у некоторых. Бросайте эту привычку. Я не Акулин, таких выходок не люблю и не потерплю. Понятно?
- Да уж куда понятнее, - буркнул Злобин. – А делать-то что?
- Что, что… - Виктор Викторович решительно поднялся с дивана и принял самый серьёзный вид. – Раз надо переименовываться – значит, надо. В конце концов, мы как солдаты должны выполнять приказы начальства.
- Вообще-то я в газету пошёл работать, чтобы как раз от армии отмазаться, - почесал нос Артём. – А тут такая засада.
- Ну, оно и видно, что ты уклонист злостный, - раздался голос от входной двери, и парень, повернувшись, увидел довольную физиономию Довганя. Злобин хотел бросить что-то колкое в ответ, но его ожидаемо опередила Цветаева.
- И это говорит человек, который прославился тем, что проиграл все свои волосы в очко, - съехидничала она.
- Так, оставьте свои бои на потом, - не давая Довганю даже слова сказать, погасил перепалку Виктор Викторович. – Давайте планёрку проводить лучше. Тем более есть горячая тема. Сверху пришло указание «мочить» автопарк. Беспредельничают водители автобусов в последнее время много – пора им погрозить пальчиком через прессу.
- Ага, рассказывайте сказки, - лениво потянулась Милана. – Водители, конечно, беспредельничают, но они это и раньше делали. Почему нужно их «мочить» именно сейчас? Кому-то просто понадобилось кресло директора автопарка, либо кто-то хочет в него посадить своего человека. Там же огромные деньги крутятся. Воровать не переворовать.
- Умная такая? – недобро прищурился Гебберт. – Вот ты, значит, и будешь заниматься этой темой. Твои маньяки естественным путём закончили своё существование, так что жду от тебя к среде критический материал о работе автопарка.
- Вы хотели сказать «объективный», - поправила редактора Цветаева.
- Объективный. Но критический, - припечатал Виктор Викторович.
- Как твои дни иногда, - внезапно влез в разговор Довгань.
Цветаева про себя обматерила нахала, а вслух благоразумно решила промолчать. Зато на скабрезность Андрея неожиданно отреагировал Артём.
- Слышь ты, страусиное яйцо! – достаточно дерзко сказал он Довганю. – Ты бы извинился перед девушкой за свою глупость.
- А то что? – вдруг разозлился Андрей. – Морду мне набьёшь? Ну, давай, рискни, сосунок сопливый!
Он ещё не закончил говорить, а Злобин уже нёсся к нему на всех парах со сжатыми кулаками, и только вовремя перегородившая парню дорогу Милана уберегла окружающих от созерцания драки – возможно, даже с кровью.
- Спасибо, - тихо сказала она Артёму. – Но не надо. Не стоит он того.
То ли тихий тон подействовал, то ли нежная интонация Цветаевой – но парень мгновенно успокоился и вернулся на своё место. Милана с презрением взглянула на отчего-то довольного собой Довганя и тоже возвратилась обратно за стол.
- В общем, с главной темой разобрались, - как будто ничего только что не случилось, произнёс Гебберт. – Идём дальше…
Планёрка потекла своим чередом. Слушая вполуха заявки Бобылёвой, Артём всё время смотрел на Милану и всё больше и больше убеждался в том, что он влюбляется по уши. Это было нечто большее, чем те чувства, которые он испытывал при общении с Наташей. Там была какая-то дикая страсть. Наташа манила своей оригинальностью и совершенно не сочетающимся с возрастом девушки жизненным опытом. А Милана была совершенно другой. Она притягивала к себе своей дерзостью, но вместе с тем и своей женственностью и какой-то внутренней теплотой. Цветаева была человеком-наркотиком. Попробуешь его один раз – и всё, нет пути обратно. Артём имел в виду, конечно, тот поцелуй на сцене. Он и слёзы Наташи, ставшей свидетельницей этого, забыл уже через полчаса. А поцелуй до сих пор не выходил у него из головы. Такие… сладкие губы. И вообще, эти несколько секунд что-то перевернули в Злобине. Заставили, что ли, по-другому взглянуть на весь мир вокруг. Каким-то он стал более тёплым, когда в нём появилась Милана. И это уже пугало, потому что такой романтизм был парню не свойственен.
От начала самоанализа Артёма отвлёк звук пришедшего SMS-сообщения. Злобин схватил со стола телефон и открыл текст, пришедший от Миланы.
«Дырку прожжёшь», - написала девушка и поставила в конце дразнящийся смайлик.
Парень сначала не понял смысл, а потом до него дошло: он же, пока думал, просто не отрывал взгляда от Цветаевой. Улыбнувшись, Артём быстро вбил в телефон текст: «А я аккуратно буду смотреть, чтобы не обжечь. Тебе даже понравится», - и отправил его девушке. Милана получила его через пару секунд и, прочитав сообщение, что-то быстро написала в ответ.
«Мне уже нравится. Пошли сегодня вечером ко мне?» - пришёл этот ответ через несколько мгновений, показавшихся Злобину вечностью. Не в силах поверить своему счастью, парень смог лишь кивнуть в ответ. Цветаева хитро подмигнула и сделала вид, что внимательно слушает распинающегося о чём-то Гебберта.
День, который обычно всегда проходил быстро (пятница как-никак), в этот раз тянулся как жвачка. Но едва только редакционные часы пробили шесть часов, Артём подошёл к столу Миланы и чуть ли не волоком потащил девушку к выходу. Та на ходу успела выключить компьютер и схватить свои вещи. У Злобина как будто выключился мозг: он не осознавал ни то, что на его действия со слезами на глазах смотрит Наташа; ни то, что ему вслед кричит что-то по работе Гебберт. Артём просто вёл не особо сопротивляющуюся девушку к остановке за руку, и в голове у него билась лишь одна мысль: вот оно, счастье.
Он плохо помнил, как они доехали до её дома, как поднялись в квартиру и как начали целоваться. Более-менее в себя Артём пришёл уже в тот момент, когда Милана, стянув с него штаны, опустила парня на кровать и оседлала его. Несмотря на похожую с Наташей страстность, Цветаева всё-таки была другой. Она не была жёсткой: в каждом её движении чувствовалась нежность и теплота, а не животная страсть, как у Пащенко. Это ещё больше подкупало парня, и он всё больше влюблялся в Милану с каждым движением.
- А ты знаешь, я тебя люблю, - сказал он первым делом, когда они закончили.
- Я заметила, - засмеялась Цветаева.
- Нет, серьёзно, - Злобина потянуло на откровения. – Вот я встречался с Наташей – и вроде всё хорошо там было, но… что-то всё время шло не так. Не было магнита внутреннего, понимаешь. Есть Наташа рядом – хорошо. Нет – ну и Бог с ней. А с тобой не так. Я о тебе последнее время только и думаю. Я жить без тебя не могу. Тебя рядом нет – и мне даже дышится не так. Понимаешь?
- Понимаю, - девушка улыбнулась, но взгляд её был серьёзным и даже немного грустным. – Я тебя прекрасно понимаю. У самой так было.
- Было? – уточнил Артём. – А сейчас не так?
Милана посмотрела в глаза парню и на мгновение задумалась. Объяснять ли ему, что она старше и поэтому уже переболела романтикой; что очень часто бывает так, когда кажущееся любовью чувство исчезает через неделю-другую; что она хочет не любви, а просто душевного спокойствия с хорошим человеком рядом? Пожалуй, не стоит. Не поймёт пока.
- А сейчас мне просто хорошо, - снова улыбнулась Цветаева и впилась губами в губы Злобина.
Они ещё долго наслаждались друг другом, а потом как-то незаметно уснули, не переставая обниматься.
Когда Милана открыла глаза, в окно уже светило не по-осеннему тёплое солнце. Аккуратно, чтобы не разбудить Артёма, встав с кровати, Цветаева ласково посмотрела на зарывшегося в подушку парня и внезапно захотела сделать ему что-нибудь приятное – что-нибудь романтическое. На ум, однако, пришёл только завтрак в постель, что, впрочем, тоже было неплохой идеей. Правда, в холодильнике мышь повесилась, поэтому девушке пришлось в спешке одеваться и бежать в магазин. Быстро закупившись, Цветаева побежала обратно, но в дверях подъезда столкнулась со своей соседкой Сашей, с которой они всю жизнь были на ножах. К тому же бабушка Саши преподавала у Миланы в университете совершенно, как ей казалось, бесполезную стилистику и делала это, так вынося мозг, что любое упоминание об этом предмете вызывало теперь у девушки нервную дрожь. Да и сейчас, увидев соседку, Цветаева тут же упала духом. А ведь так хорошо день начинался!
- Здравствуй, Миланочка! – неожиданно сказала Александра, и девушка едва не выронила пакет с яйцами из рук. Такого тона от этой стервы она точно не ожидала. Присмотревшись, Цветаева увидела, что у Саши опухшее от слёз лицо.
- Что случилось? – испуганно спросила Милана.
- Бабушка… - Саша всхлипнула. – Она… в больнице. Её из автобуса выкинули.
- Чего-о-о? – изумилась Цветаева. – Это как это выкинули?
- Вот так! – соседка Миланы была в отчаянии. – Она говорит, что сделала кондукторше замечание, а та на полном ходу выбросила её из автобуса. И теперь бабуля лежит в реанимации – у неё сотрясение, сломаны рёбра, шейка бедра и кости таза. Представляешь, что это такое в семьдесят с лишним лет?
- Да уж, - протянула журналистка. – Обалдеть просто. А кондукторшу эту задержали?
- Какой там! – внезапно разозлилась Саша. – Менты-козлы сказали, что надо ещё доказать факт того, что бабушка выпала из автобуса. Может, она просто упала. Представляешь – мне в лицо так сказали! Даже не пытаются искать этих уродов на автобусе! Хотя бабуля даже номер автобуса запомнила и продиктовала. А ментам – хоть бы хны!
- Кошмар какой! – искренне ужаснулась Милана и тут же спохватилась. – Слушай, а может, я смогу помочь? Всё-таки я журналист. К тому же у меня тема сейчас связана с автобусами. Глядишь, смогу повлиять на полицию своим материалом.
- Правда? – Александра даже немного оживилась. – Слушай, ну, это было бы просто замечательно, а то я уже просто не знаю, что делать.
- Ничего не надо делать, я всё сделаю сама, - успокоила её Милана. – Мне нужен только номер автобуса, на котором ехала твоя бабушка.
- Без проблем, пойдём поднимемся ко мне, а то на бумажке он записан, - Саша окончательно воспряла духом.
Цветаева взглянула на пакеты в своих руках и, вздохнув, пошла за соседкой. Бедный Злобин – хочется верить, что он, проснувшись, не умрёт там с голода. Подкрепиться после сегодняшней ночи ему бы точно не мешало.

* * *
- Уважаемые пассажиры, наш самолёт прибыл в город Санкт-Петербург. Температура за бортом – минус три градуса. Просим вас отстегнуть ремни безопасности и пройти к выходу. Убедительная просьба – не забывать свои вещи. Спасибо, что воспользовались услугами наших авиалиний. Ждём вас снова.
Стандартные фразы стюардессы, произнесённые безразлично и скороговоркой, показались Акулину просто райским пением. Быстрее остальных сорвав с себя ремень безопасности, Женя рывком поднялся, схватил свои вещи с полки и, едва ли не расталкивая остальных пассажиров, многие из которых спали на ходу, пошёл к выходу. Свобода! Наконец-то он дома! Пусть формально это бегство, но зато Женя теперь хоть сможет вернуться к своей привычной жизни.
Эти два с половиной месяца вымотали его. Вообще было непонятно, зачем Женю отправили в этот город-безнадёгу. В то, что Бобровская и её войско, действительно, собирались улучшать газету, Акулин не верил с самого первого дня, несмотря на заверения Глебовны в обратном: всем, включая её, было хорошо и безо всяких улучшений. Эту модернизацию Акулин проводил как будто сам для себя. Нет, конечно, люди стали охотнее читать газету, но, если бы они этого не сделали, никто из журналистов не расстроился бы. А Женя в такой атмосфере пофигизма работать не привык. Какие-то проблески ситуации в виде Злобина и Цветаевой были лишь агонией оптимизма, потому что тех, кто шёл за ними следом, Акулин видел в университете на факультете журналистики.
Да и вообще креативщик понял, что город его не принял. Никогда ещё с ним не случалось столько неприятных ситуаций вроде избиения, попадания в плен или гибели друга за столь короткий срок. Не верящий в судьбу Женя всё же посчитал это за знаки. Жизнь сама говорила ему: вали из Актюбинска как можно скорее. И парень решил послушаться. Жаль только, что он не сделал этого раньше: глядишь, и жертв было бы гораздо меньше. Сколько людей погибло за эти два с половиной месяца по его вине или просто рядом – и не сосчитать. Директор морга, Перегужин, футбольные фанаты, Дубов, Алибек…
При мысли об Алибеке Женя, уже прошедший к стойке регистрации, снова чуть не впал в депрессию, из которой он выкарабкался только что. Смерть таксиста, который за эти два с половиной месяца стал не просто помощником, а настоящим другом, окончательно выбила Акулина из колеи. Да и вообще вся эта дикая ситуация, которая, если бы Женя не поучаствовал в ней лично, показалась бы ему плодом чьей-то больной фантазии, стала последней каплей, после которой креативщик достаточно непохоже на себя сбежал от обстоятельств. Причём бежал в спешке и окольными путями: сначала, проводив Макса в его собственное бегство, Женя ближайшим рейсом улетел в Алматы, а уже оттуда, вымолив чуть ли не на коленях (точнее, за две цены, одна из которых пошла в карман кассиру) место в самолёте, направляющемся в Петербург, отправился в Северную столицу. Естественно, телефон он выключил: Акулину не хотелось даже вспоминать о городе, в котором он был ещё двое суток назад. Не хотелось вспоминать о городе и об Алибеке, вину за смерть которого (хоть это и был собственный выбор человека) Женя ощущал особо.
- Ну, чё встал, земеля? – вывел парня из прострации голос мужика деревенского вида, который стоял сзади Акулина. – Ты или проходи на регистрацию, или пропусти вперёд петербургскую интеллигенцию.
Женя, ещё пару месяцев назад состривший бы в ответ, сейчас чуть не расцеловал мужика за его милую шутку. Быстро пройдя регистрацию, креативщик схватил вещи и поспешил на автобус до метро. Сейчас ему хотелось как можно скорее приехать на свою недавно купленную квартиру, в которой Женю ждали милые сердцу вещи типа игровой приставки и большого плазменного телевизора с подключёнными эротическими каналами, но ехать нужно было аж на Комендантский проспект, поэтому ещё минимум на сорок-пятьдесят минут Акулин оставался наедине со своими мыслями.
Стараясь думать на отвлечённые темы, парень добрался до подземки и, вдохнув запах мочи, оставленной бомжами, окончательно поверил в то, что он вернулся домой в культурную столицу. Забавно, кстати, что за всё то время, что Женя был в Актюбинске, он так толком ни с кем из местных жителей не пообщался. Все контакты, в основном, по работе и касались только конкретных вещей – никак не разговоров о ментальности и местной философии. Впрочем, может, это и к лучшему. Можно сказать, Акулина пронесло, и он не стал вникать в то, что ему всё равно не интересно.
Едва только поезд метро приехал на конечную станцию фиолетовой ветки, Женя выскочил из вагона и, резво поднявшись наверх, заспешил к ближайшему от станции дому. Ну, вот и всё. Вот он и добрался. Осталось пробежать семь лестничных пролётов (лифт, конечно, сломали, но седьмой этаж – это ещё по-божески: всего этажей было шестнадцать) – и Акулин дома. Сжимая ключ от входной двери в руке, Женя взлетел наверх и с замиранием сердца вставил его в замок. 
Ключ почему-то не вошёл в скважину полностью. Парень подёргал ручку и попробовал открыть дверь ещё раз, прежде чем до него дошло, что с другой стороны в скважине торчит ещё один ключ. А это могло означать только одно: в квартире кто-то есть. Так как квартирантов Женя не заводил, а в домовых не верил, это наводило на нехорошие мысли, и проверить их можно было только одним способом. Акулин кашлянул и затарабанил по двери.
- Ну, кого там ещё чёрт принёс с утра в субботу? – раздался недовольный голос. Дверь распахнулась, и в проёме возникла сонная… Лена.
- Женя? – изумилась она. – А ты что тут делаешь?
- Примерно этот же вопрос я хотел бы задать тебе, - хмыкнул Акулин.
- Я тут живу, - завязывая пояс на халате, ответила девушка.
- Понятно, - Женя пожал плечами. – Поставим вопрос на понятном тебе языке. Какого хрена ты делаешь в моей квартире?
- А что тут такого? – скривилась Лена. – Ты уехал, а я с мамой опять посралась. Вот, решила пока перекантоваться у тебя. Ключи же есть. Что, жалко тебе, что ли?
- А ничего, что мы с тобой как бы расстались? – уточнил Акулин.
- Подумаешь, - фыркнула девушка. – Я же не в постель к тебе обратно лезу. Просто живу в твоей квартире.
- Прелестно, - покачал головой Женя. – Ну, всё, пожила. Можешь собираться и уходить.
Едва Акулин сказал эту фразу, как рядом с Леной внезапно возник мужик ну очень спортивного телосложения. Судя по бицепсам, он имел опыт выступлений в секторе метания метателей молота.
- В чём дело, любимая? – прогудел он достаточно добродушно. Примерно так гудит поезд перед севшим на рельсы самоубийцей.
- Лёш, это Женя, - девушка закатила глаза, представляя себе масштаб дальнейших разборок. – Ну, я тебе про него говорила.
- А, это который уехал и бросил тебя одну на произвол судьбы? – уточнил Лёша, и в его глазах загорелся нехороший огонёк.
- Слушай, Алексей, - предостерегающе поднял руки Акулин, понимая, что сейчас может произойти, - я не знаю, что она тебе сказала, но вообще-то это моя квартира, и я здесь живу. И я хотел бы здесь жить дальше. Понимаешь?
Объяснение для идиотов качка не устроило, и он, легко схватив Женю за шкирку, скинул его с лестницы. Следом за Акулиным полетела его сумка.
- Недостоин ты тут жить, подлец! – всё так же добродушно произнёс откуда-то сверху Алексей. – Тот, кто девушек бросает, вообще жить не должен. Не приходи сюда больше. По-хорошему тебе говорю. А придёшь ещё раз – разозлюсь.
Дверь захлопнулась, и Женя остался в подъезде один. Задумчиво потерев мягкое место, на которое он приземлился, парень постарался собрать мысли в кучу, но получалось не очень. Ясно было лишь, что в его же собственной квартире ему не рады. Ладно, он вернётся сюда попозже, а пока отправится в место, где его всегда примут с распростёртыми объятиями.
Место это находилось через пару кварталов, и там жила коллега Акулина (а заодно и бывшая любовница) Даша Черепкова. В минуты душевной слабости Женя часто кантовался у неё – и слабость сменялась силой, благо Дарья умела грамотно зарядить человека. Во всех смыслах.
Добравшись до дома коллеги, Акулин наморщил лоб, силясь вспомнить номер квартиры. Странно, что он его забыл. Вот так и наступает старость. Кажется, шестьдесят третья. Или шестьдесят восьмая? Ладно, была не была.
- Алло, - раздался сонный голос в домофоне после нескольких требовательных трелей, и Женя с облегчением понял, что попал по адресу.
- Сова, открывай, медведь Акулин пришёл, - радостно закричал он в динамик. – Примешь старого боевого товарища?
- Женя? – изумлению Черепковой не было предела. – Ты как здесь оказался? Ты же вроде в Казахстан свалил.
- Ну, как свалил, так и отвалил, - улыбнулся Акулин. – Решил досрочно закончить командировку по личным обстоятельствам.
- Обалдеть! – пробормотала Даша, но дверь открывать не спешила.
- Ну, ты чего так удивилась? – хихикнул Женя. - Запускай уже, а то на улице не май месяц.
- Не запущу, - вдруг сказала Черепкова. – Извини.
- Не понял, - честно признался Акулин. – Почему?
- Во-первых, ты не приходил сюда полгода. Ты думал, что я буду тебя всё время сидеть и ждать? – усмехнулась Даша. – У меня своя личная жизнь есть вроде бы.
- Резонно, - не смог не согласиться Женя. – А во-вторых?
- А во-вторых… - Черепкова прокашлялась. – Ты вообще-то теперь в нашей журналистской среде вроде как персона нон грата. Не то чтобы меня заботило мнение остальных, но как-то самой не очень хочется с тобой разговаривать, после того что ты натворил.
- Интересно, - Акулин почувствовал, что попал в какую-то параллельную реальность. – А что я натворил?
- Вот только не надо включать дурачка, - рассердилась Даша. – Всё, удачи. Я спать пошла.
Домофонный динамик хрипнул и отключился. Женя поймал ртом снежинку и уставился в пустоту. И что всё это значит? Акулин ощущал себя одним из двух колобков, который ничего не понимал. Полный недоумения, креативщик набрал номер своего напарника Артёма Везунова. Уж он-то точно должен был объяснить, что происходит. Благо, образ мыслей у давно работающих вместе коллег как-то синхронизировался.
Но телефон Везунова не отвечал. Акулин позвонил ещё нескольким коллегам, но его везде ждал один и тот же результат: полное игнорирование его как личности. Молчал даже телефон Ликанова.
- Бред какой-то! – сказал сам себе Женя и, схватив сумку, пошёл обратно в сторону метро. Ладно, раз коллеги все разом куда-то исчезли, а в собственное жилище попасть не удаётся, придётся пока снять номер в гостинице. В конце концов, надо подождать всего сутки. Завтра хоть и воскресенье, но редакция «Невских вестей» выйдет на работу – нужно готовить понедельничный номер. Тут-то Акулин и призовёт всех к ответу или хотя бы попросит объяснить, что за фигня творится.
С этими мыслями Женя нырнул в метро, но перед этим несколько неожиданно даже для себя купил в ближайшем ларьке несколько бутылок водки и положил их в сумку. Ну, а что? Чем-то же надо развлекать себя до завтрашнего утра.

* * *
- Милая, ты куда пропала? – голос Артёма в трубке был встревожен, и Милана тяжело вздохнула. Произошло ровно то, чего она больше всего боялась. Теперь Злобин подумал, что они навсегда вместе, и тут же начал контролировать её жизнь. А девушка очень не любила, когда кто-то это пытался делать. Спокойствие и радость от присутствия любимого человека рядом – это то, чего она хотела, но вообще-то при этом Милана планировала, что у неё останется личное пространство. А этот звонок – прямое вторжение на запретную территорию. И ведь прошло всего семь-восемь часов, а Злобин уже начал паниковать. Кажется, это будут нелёгкие отношения.
- Дорогушечка мой! - весело ответила девушка, как будто и не думала только что все эти мысли. – Никуда я не пропадала. Я же сказала тебе, что вечерком отправлюсь поработать по статье об автобусах. Сейчас, часок-другой поработаю и буду снова свободна.
- Это хорошо, - чуть успокоился Артём. – Просто уже темнеет. Я переживаю из-за того, что ты одна на улице, а меня нет рядом. Какое-то предчувствие не очень хорошее. Может, я приеду и помогу тебе?
- Как это мило! – постаралась как можно нежнее сказать Милана, закатив при этом глаза и неодобрительно покачав головой. – Нет, мой сладкий, я сама. Да тут немножко – правда. Как только освобожусь, так сразу наберу тебе, и мы снова поедем ко мне, да?
- Разумеется, - Злобин тут же перестал переживать и даже не пытался скрыть свою радость. – Тогда я уже жду и уже скучаю. Целую!
- И я тебя, тигрёнок! – от потока сладости Цветаеву даже начало подташнивать, и она даже быстрее обычного захлопнула крышку телефона. Нет, это точно будет очень тяжёлое испытание.
Решив не зацикливаться на ситуации с Артёмом, Милана переключилась на работу. Сейчас она стояла на остановке, через двести метров от которой выбросили из автобуса её соседку и преподавательницу. Что пыталась здесь найти девушка, не могла сказать даже она сама. В идеале Цветаева рассчитывала встретить тут водителя и кондуктора того маршрута и призвать к их совести. Полицейские, которые должны были бы призвать этих людей к ответственности, по сути, самоустранились от происходящего. Через Иманалиева Милана узнала, что ведущий это дело следователь внезапно ушёл на больничный, поэтому в ближайшие несколько дней заниматься расследованием никто не будет. Да и слова, которые были сказаны Александре, оптимизма на перспективу тоже не добавляли.
Посмотрев на номер подъехавшего автобуса, Цветаева убедилась, что это не тот, и снова нырнула было в свои мысли, как вдруг её посетила гениальная мысль.
- Простите, - обратилась она к вышедшей на улицу и зазывающей редких прохожих в салон кондукторше. – А когда автобус с девятьсот третьим номером поедет? Я просто вчера, когда в нём ехала, сумку с документами оставила. А они очень важные!
- Ну, вы, девушка, даёте! – пробасила кондутор. – Вчера оставили, а спустя сутки пытаетесь найти. Да даже если её и нашли, то уже наверняка всё ценное оттуда достали. Это же девятьсот третий!
- В смысле? – насторожилась Милана.
- Да у них всегда всё не слава Богу, - усмехнулась женщина. – То в воровстве их заподозрят, то в аварию попадут и начнут бить потерпевших. В общем, сумочка ваша в надёжных руках.
- Печально, - «погрустнела» Цветаева. – Ну, может, всё-таки случилось чудо, и сумочку они просто оставили для того, кто придёт за ней. Всё-таки там денег нет – одни документы.
- Ну, может быть, - не стала спорить кондуктор. – Они следом за нами едут. Минут через пятнадцать будут здесь. Дождитесь – спросите.
Женщина запрыгнула в салон, и автобус, запыхтев, тронулся с места. Милана вытащила из кармана диктофон и проверила, весь ли разговор записался. Привычку фиксировать все свои беседы на цифровой носитель журналистка завела давно, и порой это позволяло вставлять в статьи очень интересные факты. Кто знает – возможно, именно поэтому Цветаева и считалась хорошим журналистом.
«ПАЗ» с номером девятьсот три приехал даже с опережением графика. Автобус резко замер перед самой остановкой, и из него выскочила та самая девушка-кондуктор. Ругаясь отборным казахским матом, она начала буквально вытягивать пассажиров из салона. Те вяло возмущались, но всё же ускоряли темп выхода. Милана оценивающе посмотрела на автобус, потом на водителя, затем на кондуктора, и, наконец, снова на «ПАЗик». Лезть внутрь – не резон. Если они такие беспредельные, могут и Цветаеву запросто выкинуть на полном ходу. Нет, лучше использовать эффект неожиданности.
Оглядевшись по сторонам, Милана увидела рядом с остановкой большой булыжник. С трудом схватив камень, девушка быстро дотащила валун до автобуса, и на глазах изумлённого водителя и его напарницы кинула булыжник прямо под колесо «ПАЗика», создав, как ей показалось, помеху движению.
- Слышь, ты чего творишь, дура? – водитель высунулся из окна. – Вообще, что ли, охренела?
- Я? Ничуть, - без тени смущения ответила Цветаева. – Просто вы отсюда никуда не уедете, пока не скажете, зачем позавчера выкинули из автобуса на полном ходу пожилую женщину, и пока не напишете чистосердечное признание.
Водитель переглянулся с кондуктором, которая тут же пошла в атаку.
- Ты кто такая, э? – повысив голос, спросила она. – Мент?
- «Э» - в конюшне, - вспомнила старую поговорку Милана. – Я – не мент, но жизнь вам испортить могу. Я журналист. И будьте уверены: материал о вас появится в ближайшем номере газеты.
- Да я тебя сейчас… - кинулась было на Цветаеву молодая кондукторша, но требовательный оклик водителя осадил её.
- Простите, вы не могли бы подойти ко мне? – максимально вежливо сказал мужчина Милане. Журналистка хмыкнула («Так вот мы как заговорили!») и, обойдя автобус, подошла к водительской двери. В следующее мгновение рука из окна подала ей две десятитысячные купюры.
- Это что? – улыбнулась девушка. – Взятка? Недорого же вы цените свою свободу и репутацию.
- Больше у меня просто нет, - раздражённо ответил водитель. – Я всё отдал следователю. Если хотите – я попозже ещё достану.
- Вот оно в чём дело, - ахнула Милана. – Вы просто дали на лапу следаку, и он не проявляет особого рвения в расследовании. А теперь ещё и на больничный ушёл.
- Берите деньги – и расходимся. Мне на маршрут дальше надо, - водитель начал терять остатки терпения.
- Уберите, - поморщилась Цветаева. – Не все в этом мире – твари продажные. Мне не деньги нужны, а ваше чистосердечное признание. И пока вы его не напишете, я от вас не отстану.
- Да пошла ты! – заорал мужчина. – Карлыгашка, поехали отсюда!
Автобус зарычал и начал двигаться назад. Милана, понявшая, что преграда в виде камня – это и не преграда вовсе, - схватилась за дверную ручку и попыталась вытащить водителя из автобуса. Но тот вдруг резко открыл дверь, и девушка, потеряв равновесие, свалилась на проезжую часть, сильно ударившись копчиком. Потерев больное место, Милана попыталась подняться, как вдруг краем глаза увидела двигающуюся прямо на неё машину. Сделав мгновенный рывок, Цветаева успела частично уйти от удара, но не успевший до конца затормозить автомобиль проехал ей прямо по ногам. В глазах у Миланы потемнело.
«Наверное, это так же больно, как и при родах», - подумала она. Почему в этот момент Цветаева подумала именно об этом, девушка ответить сама себе не смогла, потому что в следующий момент потеряла сознание.
В это время в паре кварталов от происходящего в своей квартире сидел человек, который знал всех участников только что случившейся драмы, но не имел при этом к ней никакого отношения. Глядя в монитор, Ануар тщательно структурировал в одном текстовом файле всё, что ему было известно о нападении на дальнобойщиков. Привычка писать справки и отчёты в полиции давала о себе знать. К тому же Сексенбаеву нужно было понять, что он мог предъявить Павлову – или хотя бы чем его можно напугать. К сожалению, пугать было нечем. Водители двух из трёх ограбленных фур за это время скончались, а третий так и лежал в коме, причём, судя по прогнозам, он, скорее, был ближе к своим коллегам, чем к выздоровлению. Так что Павлова опознать никто бы не смог. Был ещё Максим, друг Акулина, который играл водителя в подставном ограблении, но какие показания он мог дать на Павлова? Сказать, что тот посоветовал ему ехать по более удобной дороге? Но пограничник поднимет с такой доказательной базой Ануара на смех и будет прав. Хотя, может, и задёргается немного – ведь это Сексенбаеву нужно.
Ануар откинулся на стуле и задумался. Интересно, что стало с деньгами, которые были обнаружены в последнем ограбленном фургоне? Небось разворовали все. Хотя… вещдок всё-таки. К тому же, номера купюр внесены в базу – так что риск попасться с ними достаточно большой. С другой стороны, этих денег там было так много, что пропажу одного-двух миллионов просто никто даже не заметит. А номера, кстати, всегда в базе можно подтереть. Правда, для этого их ещё придётся там найти: Ануар, которому выпало «счастье» работать с этими деньгами, только три дня вносил номера в компьютер. Впрочем, ломать – не строить: нужно будет – почистят всё. Или просто файл с переписанными номерами уничтожат.
Сексенбаев взглянул в окно, за которым на вечерний город падал мелкий колючий снег, и внезапно хлопнул себя по лбу. Как же этот вопрос раньше в голову ему не пришёл! Вопрос заключался в том, знали ли грабители о том, что будет в последнем фургоне, или, действительно, они собирались брать грузовик с мармеладом. Второе – сомнительно. А это значит…
Ануар потрепал себя по волосам, пытаясь унять нарастающее волнение. Итак, предположим, груз на границе не досматривали, так что Павлов о том, что там деньги, знать не мог. Или досматривали, а Павлов потом дал знать грабителям о том, что фургон, забитый долларами, проследует в определённом направлении, и его надо встречать. Да, так и было. Акулин говорил, что Железнов рассказывал о звонке человека с границы. Грабители тогда заполошились и поехали брать груз нахрапом. Фура тогда, кажется, ушла раньше положенного времени. Но раз она прошла границу с ТАКИМ грузом – это означает, что Павлов имел указание эту машину пропустить. А если у грузовика, набитого под завязку деньгами, был зелёный коридор – очевидно, что те, кто эту машину отпускал в рейс, обеспечили его за счёт личных договорённостей или взяток. Но с Павловым лично договориться они не могли, потому что он работает на Шефа и такие вопросы не решает. Нет, конечно, он мог взять халтурку и обеспечить безопасный проезд для каких-нибудь своих знакомых, а потом увидел, что они везут, и решил кинуть партнёров. Но, если Ануар хоть немного разбирается в людях, этот пограничник не из тех, кто будет самостоятельно что-то затеивать. Павлов – исполнитель, не более того. Значит, те, кто отправлял «КаМАЗ» с деньгами, договаривались лично с Шефом. А из этого следует, что, если Ануар найдёт тех, кто является настоящим хозяином груза, он сможет выйти на Шефа с другой стороны.
Победно улыбнувшись, Сексенбаев вновь придвинулся к компьютеру и зашёл в Интернет. Если ему не изменяет память (а она ему не изменяет), название фирмы, которая по накладным была отправителем груза, – «Нева-логистик». Наверняка, у неё есть сайт, на котором есть какая-то информация о хозяевах. Они, кстати, так и не объявились тогда, когда Ануар занимался этим делом. Сексенбаев сам тоже их в тот раз не искал – не до этого стало, началась вся эта канитель с Артуром и его братом. Но в накладных, что интересно, фамилия директора «Нева-логистик» была плохо пропечатана – как будто специально. Но ничего. Самая большая в мире информационная мусорная корзина знает всё.
Сайт «Нева-логистик» с трёмя нарисованными «КаМАЗами» в качестве логотипа загрузился почти сразу. Стартовая страница радостно возвестила, что компания занимается перевозками из Северной столицы России в любую точку мира и обратно. После этого посетителю сайта предлагалось перейти к меню, в котором Ануара больше всего привлёк пункт «Наши сотрудники».
Имя директора – Гаценбиллер Семён Анатольевич – парню не дало никакой информации, кроме того, что он немец. Рядом с фотографией директора, впрочем, был телефонный номер для связи. Ануар хотел уже набрать его, но тут его взгляд скользнул по снимкам других сотрудников – и Сексенбаев изумлённо отложил телефон в сторону. Вот это да! Оказывается, все до единого водители ограбленных фур работали в этой фирме. И что это всё значит?
- А вот я тебя и поймала! – Луиза, едва ли не забежав в зал, крепко обхватила Ануара и тут же спутала ему все мысли своим запахом и своим теплом. Парень сначала хотел заругаться, но практически сразу ласково улыбнулся.
- Да, я твой заложник, - подтвердил он и, извернувшись, чмокнул Тирмастэ в губы.
- Что смотришь? – девушка уставилась в монитор. – «Нева-логистик». Перевозки. Снова нападениями на дальнобойщиков решил заняться?
- Да вот, освежаю в памяти информацию. Кое-что новое параллельно нашёл.
- Вот, честно говоря, не нравится мне, что ты в криминал куда-то лезешь, - внезапно серьёзно сказала Луиза. – Я, конечно, понимаю, что это работа и что незаконченное дело обычно не даёт спокойно спать. Но ведь это всё в прошлом. Ты теперь просто журналист, и эта тема, насколько я знаю, не в списке тех, которые ты разрабатываешь.
- Всё так, - кивнул Ануар. – Просто…
- Просто подумай о нашей дочери, - мягко перебила его Луиза, нежно поцеловала и вышла из зала.
Сексенбаев, благо что сидел, чуть не упал со стула от удивления. «Нашей дочери»? Даже так? Что ж, Ануар только рад такой постановке вопроса. Посыл Луизы понятен: дочь должна жить с отцом и в безопасности. Но так и он ведь не лезет на рожон особо – просто пока собирает информацию. Ладно, коли девушка просит, Ануар будет ещё аккуратнее. И вообще, если его задумка с Павловым не пройдёт, он просто перестанет заниматься этим делом. В конце концов, всех преступников не переловишь.

* * *
- Хэллоу, дорогая редакция! – заорал на весь коридор «Невских вестей» Акулин и смачно выругался. Вывалившая из кабинетов толпа журналистов и технических работников замерла, не в силах даже вымолвить даже слова. Онемению способствовало как присутствие Жени здесь само по себе, так и сильнейший запах спиртного, идущий от него. В руках у креативщика была бутылка из-под водки, жидкость в которой плескалась уже лишь на дне.
- Что, любимые мать вашу коллеги, не ждали? – пьяно ухмыльнулся Женя и без предварительного вдоха влил в себя остатки алкоголя. – А я припёрся!
Журналисты ответили взглядами, полными отвращения и испуга.
Внезапно из толпы выделился высокий блондин с хитрым полуулыбающимся лицом, который крепко приобнял Акулина за плечо и потащил его в свой кабинет, что было несложно: Женя абсолютно не сопротивлялся, уткнувшись блондину в руку и постепенно уходя в прострацию.
- Не-не-не, ты вот это бросай! – запротестовал блондин и, чуть ли не закинув Акулина в кабинет, быстро усадил его на стул и подал ему стакан с какой-то мутноватой жидкостью.
- Пей, - приказал он.
Женя покорно сделал несколько глотков – и его тут же вырвало на пол. Блондин едва заметно поморщился, но не стал ничего говорить, а лишь сел за стол и, всё так же улыбаясь, уставился на креативщика.
- Полегчало? – понимающе поинтересовался он.
- Не очень, - ответил всё же чуть пришедший в себя Акулин. – Везунов, что это за хрень? Почему ты не берёшь трубку, когда тебе звонят?
- Я в ванной был вообще-то, - развёл руки Артём. – А ты потом сам трубку почему не брал? Я тебе звонил четырнадцать раз в течение дня! А впрочем… можешь не отвечать. Я и так всё вижу.
- В жизни столько не пил, - признался Женя, снова сделал несколько глотков зелья, которое ему дал коллега, но на этот раз сдержал приступ тошноты.
- Да, судя по всему, ты вчера злоупотребил, - засмеялся Везунов.
- Злоупотребляю я всегда, а вчера я конкретно нажрался, - огрызнулся Акулин. – Так и повод был.
- Какой? Приезд сюда? – Артём встал и, не в силах больше терпеть перегар своего  друга, распахнул окно. Холодный петербургский воздух ворвался в помещение и хотя бы немного освежил Женю.
- Не, приезд – это уже следствие, - уже трезвее, но от этого мрачнее сказал креативщик. – Друг из-за меня погиб.
- О, это серьёзно! – перестал улыбаться Везунов. – Расскажешь?
- Потом, - отмахнулся Акулин. – Ты лучше мне скажи, что за хрень творится здесь, а?
- Ты уже задавал мне этот вопрос только что.
- А я не про эту хрень, я про другую, - Женя допил остатки мутной жидкости и, выдохнув, вцепился взглядом в стоящего Артёма. – Что за фигня тут произошла с моей репутацией? Знакомые от меня шарахаются как чёрт от ладана. И про Рожнова вы больше почему-то не пишете, как мне рассказали знающие люди. Может, ты мне объяснишь, почему?
- Да объяснить-то несложно, - Везунов сел на место и, сложив руки в замок, водрузил на эту конструкцию свой подбородок. – Только, боюсь, тебе это не понравится.
- Излагай, - Акулин обратился в слух.
- Всё просто. Когда ты уехал якобы по обмену опытом, всей редакции было объявлено, что ты уволен в связи с тем, что долгое время на страницах газеты публиковал откровенную ложь об уважаемом бизнесмене Рожнове, руководствуясь какими-то личными мотивами. После этого в одной газете мы дали большое такое опровержение, а затем эту тему на время прикрыли.
- Неслабо, - присвистнул Женя. – А что значит, на время? Снова вернулись к описанию его делишек?
- Ну, да, - кивнул Везунов. – Только теперь с исключительно выгодного ракурса. Да вон в последнем выпуске два разворота ему посвящено. Можешь почитать.
- Не хочу, - Акулин пребывал в состоянии грогги. – Я даже верить во всё это не хочу. У них же с Ликановым холодная война была.
- Нет, не так, - покачал головой Артём. – Холодная война с Рожновым была у нашего учредителя. А теперь учредитель сменился. Ликанов теперь хозяин.
– Ну, теперь всё понятно, - поджал губы Женя. – Значит, променял меня на бабки. Сука.
Везунов только виновато развёл руками.
- А вы-то чего? – взвился Акулин. – Почему не уволились в знак солидарности? Вот ты! Ты же знал, что всё, что написано про меня – ложь. Почему не стал протестовать?
- Ну, ты даёшь! – изумился Артём. – У меня вообще-то молодая жена и скоро будет ребёнок. Мне сейчас нельзя никак работу терять. Да и потом…
- Что? – Женя приблизился к Везунову и теперь почти дышал на него парами спирта. – Говори.
- Я же незадолго до твоего отъезда пришёл сюда работать, - осторожно начал Артём. – Так что я не знаю всех подробностей твоих расследований. Дыма без огня ведь не бывает, так?
- Да ты охренел, что ли?! – Акулин, озверев, схватил Везунова за грудки и буквально протащил по столу. Неизвестно, что было бы дальше, но в этот момент в кабинет влетела невысокая молодая девушка в лёгкой курточке и кроссовках. Румянец на её овальных щеках говорил о том, что она только зашла с улицы.
- Артём, я… - начала было она, но, оценив обстановку, тут же осеклась. – О, да у тебя тут, как я посмотрю, важные переговоры.
- Именно так, девушка, - ответил за Везунова Женя. – Я сейчас вашего коллегу немножечко убью, а потом он вам перезвонит в ваш кабинет, хорошо?
- Окей, - не смутилась журналистка. – Мёртвые коллеги мне ещё не звонили. Буду ждать. Не скучайте, мальчики.
Она вышла в коридор и захлопнула за собой дверь. Акулин повернулся к коллеге и дыхнул на него.
- Признавайся, ирод, что за мадемуазель? – спросил он.
- Алиска Кашина, - Везунов попытался вывернуться из рук Жени, и ему это со второй попытки удалось. – Твоя преемница. Освободилась вакансия – взяли её с последнего курса журфака. Пишет про всякую доброхрень.
- Докатились, - Акулин даже улыбнулся. – Газета больших расследований и аналитики теперь пишет про позитив и кошечек.
- Это общий тренд, если что, - Артём одёрнул пиджак и вернулся за свой стол. – И вообще, какие ко мне претензии? У меня своя жизнь, мне её надо строить. А если тебя что-то не устраивает по поводу твоего увольнения или отъезда – уж не знаю, как правильно это всё называть, - так иди и жалуйся Ликанову. Он у себя сидит, как обычно.
- А вот и пойду, - Женя достал из кармана куртки жвачку и, выдавив две подушечки, отправил их в рот. – Но и с тобой мы ещё не договорили, так что приготовься к смерти. Я скоро.
Чуть-чуть пошатываясь, креативщик вышел из кабинета. Везунов несколько секунд смотрел ему вслед, а потом схватился за мобильный телефон и набрал какой-то номер.
- Это я, - сказал он, когда абонент на том конце взял трубку. – Акулин неожиданно появился в Петербурге. Имейте это в виду.
Женя прошёл по коридору и распахнул дверь кабинета главного редактора. Сидящий за компьютером Ликанов перевёл на него взгляд и от неожиданности выронил на бумаги сигару.
- На новый сорт перешли? – отметил Акулин и, не дожидаясь приглашения, сел на стул, захлопнув перед этим за собой дверь. – Видимо, теперь, когда Рожнов платит вам больше, вы можете позволить себе настоящие кубинские сигары, а не то говно, что было раньше. Да, Матвей Ильич?
- Во-первых, здравствуй, - Ликанов быстро пришёл в себя и, смахнув в ведро сигару вместе с пеплом и бумагами, на которые он упал, прищурился. – Во-вторых, что ты здесь делаешь?
- Трудовую забрать пришёл, - съязвил Женя. – Вы же меня уволили, оказывается.
- Не уволил, - попытался оправдаться Матвей Ильич. – Просто ты перешёл на новую работу, и я больше не видел смысла держать в штате тебя. Вот и всё.
- Логично, - хмыкнул Акулин. – Но неубедительно. Я бы в это поверил, если бы не узнал, что вы прогнулись под Рожнова. Неужели только из-за денег?
- Ты не понимаешь! – вдруг заорал Ликанов. – Это политика! Да! Я пошёл на то, чтобы объявить тебя изгоем! Зато взамен я получил огромный бюджет для своей редакции, смог повысить зарплаты, приобрести новую технику и укрепить позиции газеты в городе. Теперь с нами считаются все чиновники, потому что знают, какой человек за нами стоит. Да мы теперь любое интервью можем получить, не напрягаясь! Теперь не надо со страхом ждать звонков из администрации, министерств и прочих грёбанных кабинетов с люлями, которые нам постоянно вставляли. Так всем удобнее стало, понимаешь?
- А как же я? – тихо спросил Женя.
- А что ты? – изумился Матвей Ильич. – Ты вообще-то получил шикарную должность в небольшой, но амбициозной газете. У тебя стабильно высокая зарплата, надбавка и квартира. Работай – не хочу.
- Да вы меня в ссылку отправили! – вскипел Акулин. – Только вам мало этого было – вы ещё здесь меня с дерьмом смешали! И всё это, по сути, из-за бабла! И не надо втюхивать мне про политику: мы и так неплохо работали, и нас и так уважали.
- Ты вот спроси лучше у коллег, что они обо всём этом думают, - спокойно сказал Ликанов. – И поймёшь, что всех всё устраивает. А по поводу твоего возмущения все скажут: зажрался.
- Конечно, скажут, - согласился Женя. – Они тоже приняли правила игры. Им же зарплату повысили в обмен на лояльность новому боссу. А то, что босс – вор и убийца, их волнует мало. Главное ведь, чтобы бабки в кармане всегда были.
- Это нормальное человеческое желание, - усмехнулся Матвей Ильич.
- Только порядочность тоже никто не отменял, - снова повысил голос Акулин. – И то, как вы поступили со мной, - это подлость.
- Так всем удобно, - отчеканил редактор. – А если тебя что-то не устраивает, это твои проблемы. Вот какого ты вообще приехал сюда? У тебя ещё девять месяцев работы там, если что. Подводишь меня. А я за тебя поручился, между прочим.
- Да пошёл ты, козёл, - просто ответил Женя и поднялся. – Дать бы тебе в морду за всё, да только противно руки об тебя марать.
- Поаккуратнее с выражениями, мальчик! – нахмурился Ликанов и тоже вскочил. – Иначе я сделаю так, что будешь в Актюбинске на одних сушках сидеть, понял? Ни копейки денег от меня больше не получишь!
- Понял, - внезапно мило улыбнулся Акулин и в следующий момент с размаху саданул редактору кулаком по зубам. Скорее, от неожиданности, нежели от силы удара, Ликанов отшатнулся и, зацепившись ногой за кресло, рухнул на пол.
- Ну, вот, замарался, - с сожалением произнёс Женя, не смотря на редактора. – Не мой сегодня день, однозначно.
Акулин вышел. Ликанов не без труда поднялся с пола, проверил языком зубы на предмет сколов и сел обратно за стол.
- Ну, ты у меня попляшешь, сучонок! – тихо прошипел он. – Я тебя с таким дерьмом смешаю, что ты у меня нигде работать не сможешь.
Продолжая изрыгать проклятья, он снял трубку городского телефона и по памяти набрал номер Бобровской, который уже набирал несколько месяцев назад.
- Матвей, - Глебовна как будто бы даже не удивилась звонку из Петербурга. – Рада тебя слышать.
- Наташа, - Ликанов постарался говорить спокойно, но у него получалось плохо. – Объясни мне, какого чёрта Акулин сейчас был у меня в кабинете. Ведь вообще-то мы договаривались, что ты сделаешь всё, чтобы он больше никогда от вас никуда не уехал.
- Мы договаривались об этом? – усмехнулась в трубку Бобровская. – Нет, дорогой мой, уговор был не такой. Уговор был, что я возьму его к себе на работу с условием, что он будет вести себя нормально, как нормальный журналист. А он мало того что взбаламутил здесь всех, так ещё и убежал обратно, оказывается. Так что если кто и нарушил договор, так это ты.
- Вообще-то, после того, что между нами было, ты могла бы и ответственнее подойти к моей просьбе, - не сдавался Матвей Ильич.
- Щикаааарно. А что между нами было? – засмеялась Глебовна. – Подумаешь, в подростковом лагере я научила тебя азам любви. Но так половина пионервожатых делала. И вообще, если бы мы не встретились год назад на медиа-форуме в Петербурге, ты бы про меня и не вспомнил. Так что не надо пытаться давить на чувства. А Акулину своему передай, что он может катиться к чертям на трамвае. Даже если он приедет обратно через час, я его на работу уже не возьму. Мне такой баламут не нужен, особенно сейчас.
Не попрощавшись, Бобровская отключилась. Ликанов несколько ошарашено положил трубку на рычаг и тут же вздрогнул: телефон резко зазвонил.
- Матвей Ильич, - раздался вежливый голос в трубке, и редактор «Невских вестей» похолодел. Уже настучали, значит.
- Да, Андрей Семёнович, - постарался он держаться с достоинством, но голос предательски задрожал.
- Говорят, в городе видели Акулина, - Рожнов сразу перешёл к делу. – Помнится мне, вы обещали, что эта проблема решена насовсем. Акулин, насколько я помню, вообще должен был погибнуть. И что в результате?
- Так всё остаётся в силе, - зачастил Ликанов. – Просто маленькая техническая накладка вышла. Акулин уже на взводе и скоро, я думаю, самоустранится. Он уже сейчас приезжал в депрессии. Но, будьте уверены, это последний его приезд и последнее его появление в вашей жизни. Больше он вас абсолютно никак не беспокоит.
- Хотелось бы верить, - недоверчиво сказал Рожнов. – Я очень надеюсь, что больше таких эксцессов не будет. Вы же знаете, я не люблю тех, кто меня подводит.
- Да-да, я в курсе, - нервно заёрзал на стуле Матвей Ильич. – Всё будет отлично, я вас уверяю.
- Ну-ну, - буркнул бизнесмен и положил трубку. Ликанов послушал гудки и закрыл глаза. Его лоб покрыла испарина, а во рту всё пересохло. Поднявшись с кресла, редактор схватил стакан и лёгкой трусцой побежал в коридор к офисному кулеру, но прямо в дверях столкнулся с Кашиной.
- Ты чего здесь стоишь? – злобно спросил он. – Подслушиваешь?
- Я вообще-то только подошла, - чуть обиженно протянула Алиса. – Материал вам принесла в завтрашний номер. И не надо на меня наезжать.
Гордо развернувшись, Кашина отдала редактору бумаги и быстро ушла в один из кабинетов. Ликанов проводил её взглядом и по инерции отметил, что со спины у неё красивая фигура. «Такую бы миниатюрную в постель на миниатюры!» - скаламбурил он про себя, а потом дошёл всё-таки до офисного кулера, набрал воды в стакан и стал жадно её пить, совершенно отключившись от реальности и не замечая, что за ним внимательно наблюдают две пары глаз.

* * *
Когда Цветаева пришла в себя в больнице, она первым делом попыталась пошевелить ногами. Не сумев этого сделать, Милана резко подняла голову, заметила гипс и тут же поняла, что больше таких стремительных движений делать не нужно: перед глазами мгновенно всё поплыло. Откинув голову на подушку, девушка моргнула, и нормальное состояние потихоньку стало к ней возвращаться.
- Моя девчуля очнулась! – над Миланой возникло тревожное и одновременно сияющее лицо Артёма. – Как ты, моя лапуля?
- У твоей лапули перебиты лапули, - постаралась выглядеть циничной девушка, но слёзы обиды и бессилия навернулись на её глаза. Чёрт, надо же было так лажануться!
- Ну, не надо лить слёзки, дорогушечка! – Злобин выхватил из кармана носовой платок и попытался вытереть девушкины глаза и нос, отчего Милане захотелось снова потерять сознание.
- Всё, нормально уже всё, - заставила себя успокоиться Цветаева. – Их нашли?
- Кого? – изумился Артём. – Тебя же машина сбила. Водитель никуда не убегал. Более того, это он тебя сюда привёз. Правда, говорил какую-то фигню – типа ты на него прямо из автобуса выпала.
- Так и было, - подтвердила Милана. – Только не из автобуса, а с автобуса. Слушай, я тебе сейчас всё постараюсь быстро рассказать, чтобы ты донёс до редактора. Пока не перебивай меня, вопросы потом задашь.
Злобин кивнул и молча выслушал рассказ о том, как Цветаева узнала об истории с выкинутой из «ПАЗика» женщиной, как решила сама найти преступников и к чему это привело.
- Ну, ты даёшь! – только и смог произнести он, когда девушка закончила. Всё-таки Милана была ещё слаба, поскольку на двухминутный монолог она затратила кучу энергии.
- Так вышло, что поделаешь, - вздохнула Цветаева. – Мне нужно, чтобы ты всё это рассказал Гебберту. Разговор с этими козлами записан на диктофон, пусть он скажет, пойдёт ли такая история в печать. Судя по всему, это единственное, чем я смогу отметиться по этой теме. Неизвестно теперь, сколько я тут пролежу.
- Врачи сказали, что две недели минимум, - глядя куда-то в пустоту, машинально ответил Злобин. – Тебя оперировали, между прочим. У тебя раздроблена голень, а на второй ноге сломано бедро. Автомобиль прямо по тебе проехал. Я найду их. Найду и накажу.
- Кого найдёшь? – не поняла сначала Милана, но потом до неё дошёл смысл последних слов парня. – Так, Артём, давай-ка без самодеятельности, ладно? Я уже попробовала сама. Ты только что перечислил, к каким последствиям это привело. Так что давай-ка предоставим полиции возможность их поймать. Лучше принеси мне сюда ноутбук – я сделаю статью, и этого будет достаточно.
- Достаточно? – вспылил Злобин. – Да они беспредельщики какие-то, а ты говоришь – статьи достаточно! Нет, они должны ответить! Перед законом, перед тобой, перед той женщиной! Этого так оставлять нельзя!
- Не ори, - осадила парня Цветаева. – Моя статья их накажет по полной. Это и полицию заставит шевелиться, и общественное мнение в отношении этого водителя с его помощницей психованной сформирует. Главное – принеси мне ноутбук. И, я очень прошу, не лезь никуда.
- Ладно, - мрачно буркнул Артём, хотя всем своим видом показал, что будет делать то, что задумал. Милана, посмотрев на лицо парня, лишь тяжело вздохнула.
Понежничав ещё немного с девушкой, Злобин вышел из палаты и, сев на скамью рядом, начал нервно тереть руки, прикидывая про себя план мести. Конечно, то, что собиралась сделать его малышка, было неплохо, но, Артём был не уверен, что Гебберт и Орлов пропустят такой материал, даже несмотря на то, что такой скандал заказчикам статьи про автопарк только на руку. Эти консерваторы-застойщики лучше перестрахуются лишний раз, чем поставят в номер действительно из ряда вон выходящую вещь.
К тому же, Злобин сомневался, что это сильно уж ударит по тому водителю и его помощнице. Полицейские на основании материала Миланы, конечно, проведут проверку, но девушка сама сказала, что водитель один раз откупился от полиции. Что ему помешает сделать это ещё раз? А со стороны начальства у этих козлов и так, видимо, есть прикрытие, раз их до сих пор не вышвырнули из автопарка. Конечно, после статьи руководство, скорее всего, избавится от таких работников, но увольнение – слишком слабое наказание для таких уродов. Так что лучше разобраться с ними самостоятельно. Эх, жалко Акулина нет, он бы подсказал какой-нибудь действенный метод. Ну, ничего, у Артёма в запасе есть собственная зажигательная во всех смыслах идея. Эти придурки ещё сто раз пожалеют о своём беспределе, да только поздно уже будет.
Если бы Женя узнал о том, какая мысль пришла в голову его младшему товарищу, он бы не только не одобрил её, но и связал бы Злобина и спрятал в какой-нибудь подвал. Но не сейчас. Сейчас Акулин был раздавлен и пьян. Он ехал абсолютно один в каком-то трамвае по вечернему Петербургу и совершенно не понимал, куда ему идти дальше. Остатки разума, не вытравленные алкоголем, подсказывали ему, что нужно отвоевать свою квартиру, а потом искать здесь работу. В конце концов, «Невские вести» - не единственная газета в городе, а репутационный скандал не имеет никакого значения для некоторых редакторов, которые лично знают Женю. Так что, по большому счёту, трудоустроиться здесь тоже можно за несколько дней. И тогда всё наладится.
Акулин понимал всё это умом, но вот сердце не могло принять такое предательство со стороны родного ещё недавно коллектива. Действия Ликанова, Везунова, да и остальных морально уничтожили Женю. Учитывая, как он был выбит из колеи событиями последних дней, эта вселенская подлость окончательно разбила Акулина. И вот теперь он ехал на трамвае – один и не пойми куда.
Внезапно – то ли от лёгкого протрезвения, то ли от тяжёлой безнадёги, - креативщику даже стало интересно, куда он едет и почему в трамвае никого нет. Поднявшись со своего места, Женя нетвёрдым шагом дошёл до кабины машиниста и постучал в неё. Дверь открылась, и на Акулина с любопытством посмотрела водитель – совершенно молоденькая на вид девушка с кучей веснушек.
- Чего? – по-простому сказала она. – Выйти пока нельзя. Остановка через двести метров. Дотерпите уж.
- Где мы едем? – мирно спросил Женя.
- Ну, так в трамвае же, - захлопала ресницами простушка и посмотрела на дорогу.
Внезапно Акулину стало так легко на душе, что он от нахлынувших чувств громко расхохотался. Машинист снова мельком взглянула на чудного пассажира и тоже улыбнулась.
- Девушка, вы прелестны! Вы знаете об этом? – чуть успокоившись, уточнил он. – Я бы обязательно написал про вас статью, но сейчас пока отошёл от дел.
- Вы журналист! – догадалась водитель трамвая, которая, судя по всему, не отличалась большим интеллектом, но своей простотой очень к себе притягивала. – А чего отошли от дел?
- Да так, - Женя постарался не свалиться в депрессию снова. – Коллектив решил сменить. Полезно иногда. А почему мы едем одни? Где пассажиры? Где кондуктор?
- Кондуктор заболел и пораньше сегодня отпросился, - охотно объяснила простушка. – А пассажиры кончились. Да вы посмотрите по сторонам, уже людей мало. Первый час ночи. Я последний круг еду.
Только тут Акулин заметил, что людей на улице, несмотря на то, что она была совсем немаленькой (и вообще это был проспект Науки – Женя его узнал), практически нет. Да и машин было уже совсем немного: они были похожи на брызги бенгальского огня, вспыхивая фарами то там, то здесь.
- Не страшно вам так одной ездить по ночам? – спросил парень.
- А чего тут такого? – удивилась машинист. – Я же в трамвае, кто мне что-то может сделать? И потом, в деревне у нас по ночам гораздо страшнее было – и ничего, гуляла с подружками. А тут всё такое яркое, радостное, - чего ж бояться?
- Вы восхитительны в своей простоте, девушка! – улыбнулся Женя. Он хотел поцеловать руку водителю трамвая, но потом подумал и не стал этого делать. – Остановите, пожалуйста, на ближайшей остановке.
- Пожалуйста, сейчас только завернём на Руставели, - девушке явно было скучно и хотелось поболтать. – Вы если что минут через десять приходите к этой остановке. Я обратно поеду. Сейчас на Культуры сделаю оборотный круг и снова поеду по этой дороге в депо. Может, даже пошалим вместе.
- Это как? – Женя аж чуть не подпрыгнул от такого предложения. Секса в трамвае у него ещё не было.
- Да я тут по ночам, когда никого нет, ускоряюсь до максимума, - развеяла все мечты Акулина машинист. – Руставели длинная, а на остановках никого нет. Вот и выжимаю всё из своего верного коня. Приходите, будет весело.
- Спасибо, девушка, - Акулин с трудом сдерживал смех. – Как-нибудь в другой раз.
- Ну, как хотите, - водитель совершенно не обиделась и нажала на кнопку открытия дверей. – До свидания, журналист.
- До свидания, - Женя ещё никогда так не радовался от простого мимолётного знакомства. Выйдя из трамвая, он перебежал через дорогу и пошёл вдоль улицы. Машинист позвенела ему звоночком трамвая на прощанье, Акулин в ответ помахал рукой.
Оставшись один, парень снова загрустил. Отступившие было проблемы мигом вернулись, нагоняя на Акулина беспросветную тоску. Сейчас ему абсолютно ничего не хотелось. Разве что только напиться, но он и так был уже пьян. Впрочем, хмель уже почти отступил, и явно требовалась добавка.
Женя огляделся по сторонам в поисках маленького магазинчика. Что он вообще здесь делает? Гостиница, в которой он пока остановился, вообще находится на Лиговском проспекте, а тут у Акулина нет ни друзей, ни знакомых, ни даже врагов. Припёрся чёрт знает куда. Придётся теперь ждать весёлую машинистку и вместе с ней испытывать все прелести трамвайного форсажа.
Увлечённый своими мыслями, креативщик не сразу заметил, что впереди наблюдается какая-то возня. Присмотревшись, Акулин понял, что какой-то мужик отнимает у пожилой женщины сумку. Пока Женя составлял в мозгу план действий при подобных происшествий, грабитель, пихнув женщину, смог-таки вырвать сумку у неё из рук и вместе с ней припустил в сторону Акулина. Парень хотел было задержать преступника, но тот по дуге оббежал Женю и стал быстро убегать по Руставели. Акулин подошёл к женщине и помог охающей старушке подняться на ноги.
- Вы в порядке? – уточнил он.
- Ирод, пенсию мою украл! – запричитала бабулька. – Бес окаянный! Чтоб ему пусто было!
- Что ж вы с пенсией по ночам ходите одна? – фыркнул Акулин.
- Да я забыла её выложить из сумки, а сейчас пошла в аптеку за таблетками, и вот, - объяснила женщина. – Слушай, милок, а догони его, а? Я тебе заплачу.
- Не, бабуля, я не супермен, - Женя посмотрел в сторону, куда убежал грабитель. – В полицию звони. Может, по горячим следам где-нибудь перехватят.
- Да они тогда всю пенсию себе заберут, - женщина была по-своему права. – Ну, сбегай хотя бы до конца улицы. Вдруг он где-то рядом ещё.
- Ох, бабуля, - Акулин уже пожалел, что подошёл к жертве ограбления. – Ладно, стой тут. Я сейчас.
Понимая всю бесполезность затеи, Женя, тем не менее, побежал за грабителем, которого уже и след простыл. В конце концов, он просто пробежится, а женщине будет приятно. Хотя в полицию ей звонить всё равно надо.
Акулин лёгкой трусцой пробежал примерно триста метров и хотел уже было повернуть обратно, как вдруг заметил, что тот самый мужик спокойно идёт по противоположной стороне дороги вместе с сумкой бабушки. Видимо, понял, что никто догонять его не будет и решил не торопиться.
Женя протёр глаза, не веря своему счастью. Аккуратно, чтобы преступник его не заметил, парень перебежал дорогу и пристроился за грабителем. Расстояние между ними быстро сокращалось, и через минуту с небольшим Акулин мог уже в прыжке наброситься на мужика. Но в этот момент земля и небо вдруг поменялись местами, и Женя распластался на земле, подскользнувшись на свежем льду. Шум при этом он создал знатный, и грабитель, до этого уверенный в своей безнаказанности, заметил парня и тут же побежал снова. Акулин выругался про себя, вскочил на ноги и пустился в погоню. Главное теперь, чтобы преступник бежал только по прямой – так Женя его точно догонит.
Словно читая мысли своего преследователя, грабитель тут же устремился на проезжую часть, пытаясь перебежать дорогу. Акулин, понимая, что преступнику нельзя дать оторваться, краем глаза увидел на обочине какую-то палку, схватил её и запустил – без особых шансов – в сторону воришки. Палка, описав в воздухе невообразимую фигуру, впрочем, достигла цели и пребольно стукнула грабителя по затылку. От неожиданности и боли тот остановился и схватился за голову.
- Ну, когда-то же мне должно было повезти, - тихо сказал Женя и, подскочив к преступнику, попытался вырвать у него из рук сумку. Однако грабитель успел среагировать и сжать ворованную вещь как можно сильнее. Вцепившись в сумку с разных сторон, они стояли посреди проезжей части, и никто из двоих не желал уступать.
Внезапно Акулин услышал где-то совсем рядом панически задребежавший трамвайный звонок и от неожиданности ослабил хватку. В следующую секунду грабитель по инерции выхватил сумку, но не удержался на ногах и, сделав шаг назад, шлёпнулся прямо на трамвайные пути. В следующий момент огромная махина, не перестававшая звенеть, переехала его. Женя услышал хруст костей и вздрогнул. Трамвай проехал по инерции ещё несколько метров и остановился.
Мозг Акулина, до этого работавший с перебоями, включился на полную катушку. Грабитель погиб, это очевидно. Как и то, что Женя, получается, его толкнул. По крайней мере, из кабины трамвая это наверняка выглядело так. А машинист Акулина видел и сможет опознать. Более того, эта дурёха знает, что он журналист. Кроме того, его видела бабулька, сумка которой сейчас лежала на рельсах. Значит, даже если Женя сейчас убежит – его быстро найдут. Найдут и посадят. Отличное завершение отличного дня.
То, о чём креативщик подумал в следующую секунду, заставило его резко стартовать и скрыться во дворах. Быстро пробираясь по ним к параллельной улице, Акулин уже просчитывал варианты маршрута, которым он сегодня же улетит из города. Нужно только добраться без приключений до гостиницы, а потом он уже будет в безопасности. Всё равно пока сюда приедет следственная группа, пока опросят свидетелей – пройдёт время. За это время Женя доберётся до аэропорта и уже через несколько часов будет в Москве. А оттуда парень завтра же отправится в то место, где его искать точно никто не станет. Акулин возвращается в Актюбинск.

* * *
- Как добрались? – Павлов встретил Ануара с оператором прямо у въезда на пункт пограничного контроля и даже помог вытащить из редакционного автомобиля штатив от камеры.
- Да нормально, - Сексенбаев дружелюбно улыбнулся. – Только вот дорога сюда на выезде из города, похоже, так никогда и не будет отремонтирована.
- Что поделать, - рассмеялся главный пограничник. – Мы же рядом с Россией живём, вот одна из её извечных бед к нам и перекочевала.
- Ага, а второй у нас своей в избытке, - поддержал шутку Ануар.
Павлов залился смехом, а потом взглянул на Алимбека, который начал, выражаясь профессиональным языком, «поливать» из камеры всё, даже не дожидаясь команды от Сексенбаева.
- Профессионал, - уважительно сказал пограничник, кивнув в сторону оператора.
- Не то слово, - Ануар снисходительно понаблюдал за Алимбеком. – Когда он работает, я чувствую себя профаном в своей профессии.
- Ха-ха, понимаю, - Павлов взял журналиста под руку и повёл его в сторону административного здания. – С чего начнём?
- Давайте пройдём по всей территории, вы всё покажете, расскажете, - предложил Сексенбаев. – Единственное, что хотелось бы попросить: мы же делаем материал хоть и аналитический, но через определённого героя. Поэтому нам нужно, чтобы между вами и вашими сотрудниками был живой диалог. В общем, ведите себя как всегда и на нас никакого внимания не обращайте, хорошо?
- Да нет проблем! – пограничник снова захохотал и потащил Ануара в обход.
В предложенном журналистом плане действий был скрыт тайный смысл. Сексенбаев рассчитывал, что во время общения со своими людьми Павлов наверняка встретит своих сообщников. В то, что он мог проворачивать махинации с грузами в одиночку, верилось с большим трудом. Ануар очень рассчитывал, что при общении с подельниками Павлов как-то выдаст себя. На случай, если этого не произойдёт, был и запасной план: наверняка у главного пограничника есть недоброжелатели внутри коллектива, с которыми он тоже должен будет побеседовать. Задача Ануара – вычислить таких людей и потом поболтать с ними отдельно. Уж они-то наверняка имеют в запасе какой-нибудь компромат на своего руководителя. Может, и про фуры, прошедшие без досмотра, знают.
Однако гладкий на бумаге план полностью провалился. Все, с кем разговаривал Павлов во время съёмок, были предельно вежливы и доброжелательны к нему. Создавалось впечатление, что главный здесь – как отец родной, а не как начальник. Пограничники Павлову разве что руки не целовали. Вычислить в такой ситуации, кто ему друг, а кто – враг, было решительно невозможно.
Признав своё поражение, Ануар предложил Павлову записать интервью в его кабинете, надеясь хотя бы там увидеть какую-нибудь зацепку. Главный пограничник с радостью согласился и повёл съёмочную группу на второй этаж к себе. Войдя в кабинет, Сексенбаев профессиональным взглядом сыщика оглядел его и мысленно чертыхнулся: условия здесь были спартанские. Ни одной лишней бумажки на столе, ни одной личной фотографии – ничего. Впрочем, журналист понимал, что такое везение бывает только в книгах, поэтому особо и не рассчитывал, что компромат на Павлова будет так просто лежать у него перед глазами.
- Может, коньячку перед интервью? – радостно потёр руки пограничник, садясь за стол. – О, кстати, может, вы кушать хотите? Так мы мигом сейчас нарезочек всяких сделаем, салатик замутим. А?
- Нет, спасибо, - чуть улыбнулся Ануар и в следующую секунду услышал жалобное глотание слюны за спиной. – Давайте сначала отстреляемся по нашей беседе, а потом уже будем кушать и веселиться.
- Ну, как скажете, шеф! – воскликнул Павлов, и Сексенбаев даже вздрогнул от неожиданности. – Задавайте тогда вопросы, я весь внимание.
Ануар подождал, пока Алимбек подключит к камере микрофон, настроит звук и даст отмашку, после чего внимательно разглядел своего собеседника. Как же к нему подобраться? Невооружённым глазом видно, что Павлов – тёртый калач, и любой подозрительный вопрос срубит на полуслове. Разве только попробовать задать интересующие Сексенбаева вопросы в лоб. Вдруг сработает эффект неожиданности.
- По-моему, вы всё-таки проголодались, - засмеялся главный пограничник. - Вопрос забыли аж.
- Ну, что вы, - Ануар улыбнулся, собрался с силами и глубоко выдохнул. – Давайте начнём. Мой первый вопрос: зачем вам становиться наводчиком для тех, кто грабит фуры? Неужели Шеф так много предложил?
Весёлое выражение тут же исчезло с лица Павлова, и он побледнел, хотя и постарался выглядеть абсолютно невозмутимым.
- Я не понимаю, о чём вы, - сухо сказал он.
- Разве? – удивился Сексенбаев. – А мне кажется, что вы прекрасно знаете, о чём я. Давайте я ещё вопрос задам. Как зовут Шефа? Вы знаете его лично?
Лицо Павлова позеленело.
- Покиньте мой кабинет, - отчеканил он. – Я не желаю продолжать с вами беседу и запрещаю использовать материалы, отснятые здесь, в какой-либо передаче.
- А вот интересно, - словно не замечая реакции Павлова, продолжил Ануар, - а кто кого завербовал? Перегужин вас или вы Перегужина?
- Вон! – заорал пограничник, и Алимбек, слушавший запись голоса в наушниках, даже подпрыгнул от уровня децибел. Сексенбаев с усмешкой посмотрел на пограничника, у уголков рта которого образовалась пена, и поднялся.
- Я всё знаю, - добродушно сказал он. – Глупо теперь отрицать очевидное. Подумайте об этом. Если вдруг захотите диалога – вы знаете, как меня найти.
Павлов в ответ посмотрел бешеными глазами на журналиста. Ануар с достоинством выдержал взгляд пограничника и, издевательски кивнув на прощание, утянул с собой из кабинета ничего не понимающего оператора. Разумеется, Сексенбаев и не рассчитывал, что Павлов возьмёт и выложит ему всё, но зато журналист добился другой цели. Пограничник задёргался. Значит, сейчас он бросится звонить Шефу или посредникам, с которыми есть контакт, и расскажет об инциденте. Те, конечно, вынуждены будут принимать экстренные меры, и вариантов у них немного: либо убить непонятного журналиста с оператором, либо зачистить самого Павлова и, тем самым, обрубить ниточку. Первый вариант предпочтительнее, но в условиях цейтнота выгоднее убрать пограничника. Если Ануар всё правильно рассчитал, произойдёт это не позже, чем через два дня. И эти два дня журналист с Павлова просто глаз спускать не будет. Он возьмёт киллера с поличным, и пограничник, поняв, что его заказал Шеф, с радостью сдаст своего босса с потрохами. Всё элементарно и просто.
Если бы Ануар знал, насколько точно он всё предугадал, он бы самодовольно улыбнулся. Подождав несколько минут после ухода журналистов, Павлов схватился сначала за коньяк, а потом – после двух рюмок, выпитых залпом, - за мобильный телефон.
- Диспетчер номер три слушает вас, - приторно милым голосом ответила собеседница.
- Передайте Шефу, что у нас форс-мажор, - зачастил пограничник. – Журналист по фамилии Сексенбаев приходил с расспросами по поводу Шефа, ограбленных фур и Перегужина. Особо он ничего, я думаю, не знает, но какие-то догадки у него наверняка есть. Надо принимать меры.
- Ваша заявка принята, - сладко ответила диспетчер и отключилась. Крутанувшись на стуле, она посмотрела на сидящую напротив неё девушку лет двадцати пяти с большими глазами, пухлыми алыми губами и роскошными длинными волосами. Изящной рукой с первоклассным маникюром девушка подпирала идеальный во всех отношениях подбородок, а её ровные скулы медленно двигались, пережёвывая жевательную резинку. Будь в комнате другая обстановка, можно было бы подумать, что перед диспетчером сидит победительница какого-нибудь конкурса красоты. Но идеальная девушка явно была не из касты тупых кукол, а совсем даже наоборот.
- Катерина Александровна, вы всё слышали? – с уважением и даже некоторым страхом уточнила диспетчер. – Какие будут указания?
- Слышала-слышала, - задумчиво протянула Катерина Александровна. – Указания.… Готовьте задание для Железнова – это очевидно.
- На журналиста?
- На Павлова, - покачала головой девушка. – Журналист безвреден. Даже если он что-то захочет передать в эфир, его там остановят. А Павлов задёргался. Такое слабое звено нам не нужно. К тому же свою миссию он уже закончил. А бесполезные люди нам зачем?
- Незачем, - согласилась диспетчер, у которой всё равно не было другого выхода.
- Вот и отлично, - Катерина убрала руку из-под подбородка и придирчиво осмотрела свой маникюр.
За несколько тысяч километров от этого помещения примерно в это же время происходило нечто подобное – с той лишь разницей, что заказчик преступления вызвал исполнителя прямо к себе. Рожнов, сидя в своём кабинете в доме Зингера на Невском проспекте, ждал, пока к нему придёт его верный помощник в щепетильных делах. Помощник опаздывал, поэтому Рожнов немного нервничал. Он вообще любил пунктуальность и точность, хотя при этом уважал и творчество. Возможно, именно поэтому он в своё время заприметил паренька, который идеально сочетал в себе обе эти вещи. Глядя на этого человека и методы его работы, Рожнов раз за разом убеждался в том, что известное выражение про несовместимость гения и злодейство – ерунда. Живое доказательство обратного сейчас опаздывало на встречу.
- Прошу прощения, пробки, - раздался знакомый голос от двери. Рожнов повернул голову в сторону вошедшего и рукой показал ему на кресло.
- Садись, Артём, - улыбнулся он. – Пробки – это беда Петербурга. К сожалению, избавиться от неё мы не можем. По крайней мере, пока. Впрочем, я сказал это и тут же подумал, что ты-то наверняка уже в голове изобрёл какой-нибудь нестандартный метод борьбы.
- А то, - Везунов сел напротив Рожнова и тоже улыбнулся. – Достаточно взорвать пять-шесть машин в местах особого скопления транспортных потоков – и люди просто начнут бояться ездить по дорогам.
- Жёстко, - покачал головой Андрей Семёнович. – Но наверняка действенно. Как-нибудь надо попробовать.
- У меня всё готово, можем начать хоть сейчас, - быстро отреагировал Артём.
- Позже, - Рожнов достал из внутреннего кармана пиджака три фотографии и подал их Везунову. – Пока твоя работа заключается в том, чтобы найти и успокоить этих уважаемых людей. Они неожиданно исчезли из города, но за пределы области, насколько я знаю, не выезжали. Нужно достать беглецов.
- Нет проблем, - Артём мельком взглянул на снимки. – Срок?
- Месяц. Между сеансами успокоения должна проходить минимум одна неделя. Ну, и, разумеется, никакой связи между сеансами быть не должно.
- Вы меня даже обижаете, - хмыкнул Везунов. – Это подразумевается в моей работе по умолчанию. Месяц… Я готов был бы начать прямо с завтрашнего дня, но проблема заключается в том, что в месте, куда вы меня отправили, образовался аврал, который повесили догадайтесь на кого.
- Это уже не проблема, - успокоил его Рожнов. – С завтрашнего дня ты больше не работаешь в «Невских вестях». Надобности находиться там и контролировать процессы, происходящие в редакции, больше нет. Соответственно, и тебе там делать нечего.
- Наконец-то, - с видимым облегчением выдохнул Артём. – Если бы вы знали, как мне было в тягость писать всю эту проправительственную фигню.
- Да? – удивился Андрей Семёнович. – Странно, а мне нравилось, как ты писал. Если что – без работы не останешься.
- Не дай Бог, - Везунов постучал по деревянному столу и вернул фотографии. – Я знаю этих людей. Будьте уверены, через месяц спокойствие неотвратимо настигнет их.
- Я знаю, - кивнул Рожнов. – И, зная тебя, заранее им сочувствую.
И оба собеседника, понимая смысл сказанных слов, весело рассмеялись.

* * *
Этот понедельник для Злобина был тяжёлым вдвойне. Мало того что материалов в текущий номер Артём нахватал от души, так и непреодолимое желание поквитаться за Милану не давало спокойно работать, мыслить и даже просто сидеть на одном месте не двигаясь. С трудом дотерпев до окончания рабочего дня, парень выскочил из редакции. Гебберт снова кричал ему что-то вслед, но Артём снова ничего не расслышал. Надо быть сдержаннее, подумал парень про себя. Так редактор может и обидеться, а ругаться с ним при всех внутренних разногласиях не сильно хотелось. Злобин хотел было вернуться и выслушать Виктора Викторовича, но потом решительно отказался от этой идеи. Гебберт подождёт, а месть – нет. Тот, кто сказал, что месть – это блюдо, которое подают холодным, был неправ. Его надо подавать горячим и даже горящим – Артём именно это собирался сделать сегодня вечером.
Погружённый в свои мысли парень зашагал к остановке, абсолютно не замечая, как на него из машины смотрит Довгань, с которым они так и не помирились после словесной схватки в пятницу на планёрке. Убедившись, что Злобин сел в автобус, Андрей завёл автомобиль и аккуратно пристроился за новеньким «МАНом». Разумеется, радийщик был в курсе того, что случилось с Цветаевой, но ему на неё было наплевать. Она сама нарвалась на наказание, а вот это хамло Злобин должен получить по заслугам за то, что посмел оскорбить Довганя перед всеми журналистами газеты. Андрей и сказанное тет-а-тет оскорбление не простил бы, а тут целая толпа свидетелей. Он этого так просто оставлять был не намерен, поэтому и решил проследить за парнем. Чёткого плана мести у Довганя не было, и он надеялся на какой-нибудь счастливый случай: например, Артём пойдёт по тёмной безлюдной улице, и тогда его сзади по голове ударит какой-нибудь добрый человек (имелся в виду, разумеется, Андрей). Не до смерти, но так, чтобы вся дурь из мозгов у этого сосунка вылетела. Идеальным вариантом было бы вообще нападение каких-нибудь гопников – тогда никакие следы к Довганю вообще бы не привели. Уж о том, чтобы сами гопники чего-нибудь лишнего не сболтнули, Андрей бы позаботился. Но… хорошая мысля приходит опосля.
Радийщик так замечтался, что не сразу заметил, как Артём неожиданно вышел из автобуса не на своей остановке и отправился куда-то в сторону дворов, ведущих напрямую на объездную улицу к гаражным кооперативам. Побарабанив пальцами по рулю, Довгань решительно объехал дом, с обратной стороны которого шёл журналист, и припарковался неподалёку от выезда. Андрею хотелось верить, что Злобин не зашёл куда-нибудь к своей новой любовнице. Это тоже будет неплохо: компромат тогда попал бы к Цветаевой прямо в палату, и уже она разбиралась бы со своим благоверным. Однако, пока Довгань найдёт квартиру, в которую зашёл Злобин, тот успеет сделать своё дело и уйти. Так что вся надежда на то, что Артём сейчас выйдет из двора и пойдёт куда-нибудь в сторону гаражей.
Интуиция не подвела Андрея. Злобин появился в поле зрения через минуту и, действительно, отправился в направлении кооператива. Довгань не смог сдержаться и ухмыльнулся: всё складывалось как нельзя кстати. Достаточно только представить: парень пошёл в гараж за картошкой, упал в погреб и сломал себе ноги или шею. Несчастный случай – идеальный вариант. Осталось только аккуратно проводить парня до того самого погреба.
Андрей снова завёл машину и медленно поехал за Злобиным. Артём, казалось, вообще ничего не замечал вокруг, поэтому Довгань мог ехать хоть вплотную. Перебежав дорогу, журналист быстро прошёл через вход в кооператив, обменявшись рукопожатием со сторожем, и исчез в рядах. Андрей чертыхнулся и скорее, чтобы не потерять Злобина из виду, направился к входу, резко затормозив перед самым шлагбаумом.
- Куда прёшь? – закричал сторож, размахивая руками. – Не видишь, что ли, закрыто!
- Так мне машину поставить надо, - сыграл недоумённого водителя Довгань. – Я тут гараж снимаю теперь.
- Надо же, - быстро успокоился седовласый секьюрити. – Ладно, проезжай. Какой у тебя, кстати, ряд?
- Восьмой, - наугад брякнул Андрей. – Тридцать шестой гараж.
- Да ну?! – изумился сторож. – Потапыч гараж сдаёт. Совсем мозги пропил, старый хрен. Ладно, езжай. Как проехать, знаешь?
- Разберусь, - Довгань нетерпеливым жестом показал: мол, поднимай шлагбаум. Седовласый секьюрити закряхтел и медленно убрал преграду. Андрей, едва только места для проезда стало достаточно, резко ударил по газам и под неодобрительным взглядом сторожа помчался по главной дороге кооператива. Над гаражами нависли тяжёлые осенние сумерки, и Довгань боялся упустить журналиста в полумраке.
Ему снова повезло: Злобин быстро, но в пределах досягаемости, шёл по одному из рядов. Андрей затормозил и, не заезжая в ряд, дождался, пока Артём подойдёт к одному из гаражей и откроет его. После этого Довгань проехал по параллельному ряду и приблизился к месту, где сейчас был Злобин, с другой стороны. Припарковав машину метров за сто от гаража Артёма, Андрей тихонько подобрался к двери и аккуратно заглянул внутрь. Его взгляду открылась удивительная картина: журналист держал в руках две стеклянные бутылки, из которых торчали какие-то тряпки. Довгань не сильно разбирался в подобных вещах, однако догадался, что это, очевидно, коктейль Молотова.
Андрей в замешательстве отошёл от гаража Злобина и вернулся в машину. Зажигательная смесь – это круто, но что Артём собирается с ней делать? Неужели хочет отомстить тому водителю автобуса и сжечь его «ПАЗик»? Если так, то ай да Злобин! Впрочем, Довганю от этого только легче. Пусть этот недоумок сам станет преступником. А если его сразу же не схватят, Андрей обязательно даст знать компетентным органам, кто стал новым Геростратом. И совесть его будет чиста. Да и гражданский долг заодно выполнит. Глядишь – наградят даже за бдительность.
Радийщик даже хихикнул, представляя себе эту картину. В следующую секунду он посерьёзнел: Злобин вышел из гаража вместе с бутылками. Заперев дверь, журналист спрятал бутылки под куртку и быстро, стараясь не подскользнуться, направился к выходу. Не включая фары, Довгань медленно поехал за ним.
Артём быстро проскочил сторожа, а Андрей, подъехав, грубо выругался про себя: этот старый болван снова опустил шлагбаум.
- Давай открывай! – заорал он секьюрити.
- Чего орёшь? – сторож явно был удивлён, увидев Довганя снова. – Не нашёл гараж, что ли?
- Это какой кооператив вообще? – изобразил недовольного автолюбителя Андрей.
- Восьмой, разумеется, - старик медленно пошёл открывать шлагбаум.
- То-то я смотрю, всё не то здесь, - хлопнул себя по лбу радийщик. – Мне вообще-то седьмой нужен.
- Я так и подумал, - почему-то обрадовался сторож. – Наши кооперативы часто путают. Въезд в седьмой дальше, метров через пятьсот.
- Спасибо, - Довгань увидел, что Злобин садится в попутку и быстро уезжает. – Я лучше на стоянке сегодня поставлю машину.
Старый охранник ничего не успел сказать в ответ, как машина странного водителя рванула с места и резво покатила по дороге совсем в противоположную от седьмого кооператива сторону.
Артём, ехавший в такси в сторону автобусного парка, рукой прижимал обе бутылки с зажигательной смесью к себе, чтобы они не дай Бог не упали. Когда он только подумал про месть за свою любимую девушку, мысль об этих бутылках пришла ему в голову сразу же следом. Отец Артёма, большой любитель истории, тщательно собирал всё, что было связано с Вьетнамской войной. И эти две бутылки по примеру партизанского напалма он смастерил сам. Что входило в состав, папа никогда не рассказывал, но всегда подчёркивал: смесь очень горючая, так что её лучше даже не трогать. Злобин, хоть и любил отца, но его завет нарушил при первой же необходимости.
Водитель-частник домчал Артёма до автопарка за несколько минут. Злобин сунул ему в руку, не глядя, какую-то купюру и быстро вышел из машины. Подождав, пока такси уедет, журналист перешёл дорогу и встал недалеко от въезда в автобусный парк. Со стороны стоящий парень не привлекал никакого внимания, но Довгань, следующий за Злобиным по пятам, сразу догадался, что Артём встал на расстояние броска. Теперь нужно было просто сидеть неподалёку в машине и ждать захватывающего действа. Андрей так и сделал, проехав чуть дальше, развернувшись и встав так, чтобы ему было всё видно.
Ждать пришлось около получаса. Примерно через тридцать минут «ПАЗик» с номером девятьсот три, недовольно урча, подъехал к въезду и остановился. Водитель автобуса выскочил из салона и вытащил из него кондуктора чуть ли не за волосы. Девушка тоже не оставалась в долгу: в ход пошли кулаки и ногти.
- Как ты меня достала! – заорал на всю улицу водитель. – Психованная сучка с манией величия! Ты что же это думаешь: если я тебя взял к себе на работу, так, значит, можно безнаказанно брать из заработанного за день деньги на всякую херню?
- Да пошёл ты, старый козёл! – визжала в ответ девушка. – Мне нужна была эта косметика, и я её купила. Я не обязана тащить каждую копейку в семью. Среди этих денег и моя часть есть, понятно?
- Ах, ты не хочешь в семью копейку тащить? – отец аж задохнулся от возмущения. – Вот ты шалава подзаборная! А жрать ты на что будешь, а? Или ты думаешь, я свои деньги буду тратить на еду? Ошибаешься, лярва!
Пока водитель и кондуктор устраивали семейные разборки, Злобин медленно сделал по направлению к автобусу два шага и, достав из-под куртки бутылки, одну поставил на землю, а вторую подпалил. Огонь привлёк внимание водителя, и он уставился на парня.
- Тебе чего надо… - начал было он, но, заметив, что в руках у Артёма, предостерегающе поднял палец. – Э, парень, ты чего это?
- Это тебе за мою девушку! – крикнул журналист и с размаху бросил бутылку в автобус. Зажигательная смесь, ударившись о ступеньку, залетела в салон, и «ПАЗик» тут же вспыхнул изнутри. Кондукторша, увидев огонь, заорала от ужаса, а водитель, схватившись за голову, в остолбенении смотрел на то, как пламя быстро пожирает его машину.
Злобин схватил вторую бутылку и тоже хотел её подпалить, но тут заметил, как с территории автобусного парка выбегает сразу несколько человек с монтировками наперевес. Вся эта делегация направилась к Артёму явно не с дружескими намерениями. Оперативно оценив обстановку, Злобин раздражённо плюнул и вместе с бутылкой стал убегать. Толпа, однако, быстро догоняла его. Из последних сил Артём прыгнул в стоящую неподалёку машину и с изумлением уставился на водителя.
- Ты что здесь делаешь? – спросил он у Довганя. Тот хотел было сказать в ответ несколько нелицеприятных слов, но ему помешал звон разбитого заднего стекла, куда влетела одна из пущенных разъярёнными водителями монтировок. Громко выругавшись, Андрей завёл машину, и автомобиль, обдав осенней кашей подбежавших работников автопарка, резко стартовал с места и исчез в близлежащих переулках.
Проехав достаточное расстояние, Довгань ударил по тормозам, и машина встала. Артём, тяжело дыша от бега и адреналина, посмотрел на него с удивлением.
- Так что ты тут делаешь? – ещё раз спросил он.
- Мимо ехал, - мрачно буркнул Андрей.
- Ты стоял, - напомнил Злобин.
- Остановился посмотреть, что за пожар, а тут ты, - нашёлся радийщик и тут же пошёл в атаку. – Ты какого хрена вообще делаешь? Совсем, что ли, обалдел?
- Пусть знают, - до Артёма начало доходить, что он сделал, и на смену браваде пришла фаза обиды на весь мир. – Я отомстил за свою девушку. Так каждый бы поступил.
- Конечно, каждый, - передразнил его Довгань. – Каждый, у кого мозгов нет. Вообще сдурел.
Он раздражённо ударил ладонями по рулю и уставился в окно. Поступок Злобина был удобен для него только до тех пор, пока этот придурок не сбежал в его машину. А теперь получается, что Андрей – как бы соучастник преступления. Это совсем не входило в планы Довганя. И что вот теперь делать?
- Поехали в редакцию, - вдруг сказал Артём, и Андрей вздрогнул. Он что, всё это вслух сказал?
- Чего? – аккуратно переспросил радийщик.
- В редакцию, говорю, поехали, - повторил Злобин. – Я не могу бутылку вернуть на то место, где я её взял. Так что спрячу в тайнике, который я в «Эврике» нашёл.
- Да ладно, - Довгань не поверил своему счастью. План, разрушенный было Злобиным, им же был переведён в новое измерение. – Там где-то есть тайники?
- Есть, - Артём был слишком возбуждён, чтобы ограничиться этим словом. – За моим креслом в стене дырка прикрыта картиной. Там раньше Железнов, который сидел на этом месте до меня, хранил водку. Я одну бутылку початую нашёл, когда случайно тайник обнаружил. А где одна бутылка – там и две, верно ведь?
- Точно! – радостно воскликнул Андрей и воодушевлённо нажал на газ. Ну, вот Артёмка и подставился. Завтра к нему придут полицейские, которые быстро найдут и тайник, и бутылку с напалмом, на которой отпечатки Злобина. Уж Довгань-то постарается, чтобы это произошло как можно быстрее.
Предыдущий хозяин тайника, который сам же его и сделал, в этот момент сидел дома и пил шестой за сегодня стакан водки. Тяжёлая депрессия пришла к Железнову ещё после убийства Перегужина, но только сейчас она развернулась в его сознании в полную силу. Сергей неожиданно для себя осознал, что его, судя по всему, использовали. Ему тупо заплатили за убийство этого несчастного телевизионщика, который, возможно, вообще был ни в чём не виноват и Шефа даже не знал. Хотя Антон, конечно, дёргался, когда Железнов говорил ему о его связи с Шефом, но это ещё ничего не значит. В любом случае, Перегужин ведь так ничего и не сказал. И Сергей, убрав его, оборвал единственную ниточку, которая гипотетически могла вести к Шефу. И самое главное: после этого убийства Железнова больше никто ни о чём не просил. Не было ни писем, ни звонков от диспетчера номер три. А когда Сергей сам пытался выйти на людей по номеру телефона, равнодушный голос отвечал ему, что такого номера не существует. Как такое возможно, Железнов не понимал.
Поэтому теперь он просто каждый день устраивал загул в гордом одиночестве, постепенно пропивая все деньги, что у него были. Конечно, до конца было ещё далеко, но тенденция была налицо. К тому же, мать, недовольная тем, как себя ведёт её сын, без остановки пилила Сергея. Сейчас был небольшой тайм-аут, потому что мама ушла к соседке. Но Железнов был уверен: через час-полтора всё начнётся с новой силой.
Шестой стакан водки тоже не подействовал: Сергей чувствовал, что он по-прежнему трезв. Железнову было плохо, но не оттого, что он проник в квартиру к Перегужину и открыл все конфорки, а потому что гордость не позволяла примириться с тем фактом, что его использовали. Получается, Сергей не человек, который хочет найти и наказать Шефа за то, что тот, по сути, сломал ему жизнь. Получается, Железнов – простой наёмник. Наёмник и убийца нескольких человек, пусть кого-то он убил из самозащиты, а кого-то в результате дикого стечения обстоятельств. Ну… и Перегужина тоже.
Мысли окончательно съели мозг Сергея, и он, обхватив голову руками, тихонечко завыл. Потом Железнов вдруг вскочил и что есть мочи побежал в сарай. Остановившись посреди лопат и граблей, Сергей посмотрел на крюк, торчащий из потолка, к которому он всё никак не мог приладить плафон. Что ж, наверное, это судьба, и этот крюк предназначен для чего-то другого. Или для кого-то.
На изготовление петли из найденной тут же верёвки ушло около пятнадцати минут. Закрепив её на крюке, Сергей некоторое время стоял на стуле в некоторой прострации, держа петлю в своих руках, а потом решительно просунул в неё голову. Ну, как говорится, земля, прощай!
Звон разбитого в доме стекла заставил Железнова вздрогнуть и резко высунуть голову из петли. Это произошло очень вовремя: от движения Сергея стул качнулся, и мужчина рухнул на пол, больно ударившись мягким местом. Потерев ушибленную часть тела, Железнов схватил лопату и аккуратно стал двигаться по направлению к дому. Кажется, к нему забрались воры. Что ж, отложим суицид, для начала разберёмся с непрошеными гостями.
Но в доме никого не оказалось. Сергей внимательно осмотрел все комнаты и, наконец, зашёл на кухню. Его взору предстало расколотое на несколько больших и огромное количество мелких осколков стекло и обёрнутый в бумагу камень, лежащий на полу. Железнов аккуратно взял в руки булыжник и развернул послание. Уже по первым словам он понял, от кого оно.
- Твою мать, неужели нельзя было просто позвонить, - проворчал Сергей и углубился в чтение.
«Уважаемый Сергей!
Прошу извинить меня за то, что после предыдущего нашего делового контакта мы с вами как-то потеряли связь. На самом деле, очень уж большой необходимости в ваших услугах не было, и решено было пока вас больше не тревожить. Но, увы и ах, вновь возникла работа, которую сможете выполнить только вы. По сути, принцип работы тот же самый, что и в прошлый раз – с тем лишь уточнением, что в этот раз нужно устроить не несчастный случай, а имитацию ограбления. Важный нюанс: работу нужно выполнить завтра вечером, поэтому за срочность мною назначена дополнительная премия. Денежное вознаграждение, фото и координаты человека лежат в вашем почтовом ящике. Удачи!
С надеждой на дальнейшее сотрудничество, Шеф»
Железнов дочитал последние слова и облизнул пересохшие губы. Кажется, судьба даёт ему новый шанс найти этого Шефа и заставить ответить его за то, что Сергей стал убийцей и сломал себе всю жизнь.
Осмотревшись вокруг, Железнов взял из мойки кухонный нож и тщательно его вытер. Ограбление так ограбление. Но только теперь цель, кем бы она ни была, расскажет Сергею о Шефе абсолютно всё. А уж потом умрёт – нельзя же подводить человека, который платит тебе деньги.

* * *
- Насколько я уже привыкла к твоей наглости, я всё равно не ожидала тебя здесь увидеть, - Бобровская, и вправду, была сильно удивлена, увидев Акулина на пороге своего кабинета.
- Ну, если я вас изумил, то представьте, что случилось с теми, кто встретил меня по дороге, - привычно хмыкнул Женя и, не дожидаясь приглашения, сел за стол напротив Натальи Глебовны.
- Наглый и бесстрашный, - криво усмехнулась та. – Говори, раз пришёл. Может, расскажешь, каким макаром тебя занесло в Петербург во время рабочей недели, и чего вдруг ты вернулся обратно?
Этого Акулин рассказывать, разумеется, не собирался, хотя приключений и хватило бы на целый роман. Достаточно сказать, что добирался обратно Женя через Москву, Киев, Алма-Ату, Астану – и только затем на скоростном поезде приехал в Актюбинск. Поистратился на перелётах креативщик внушительно, поэтому в его карманах теперь гулял ветер. Зато теперь Акулин был уверен, что его следы затеряны. Правда, приезд в Актюбинск тоже, как стало понятно, оказался не лучшим вариантом – и опять-таки из-за отсутствия денег. Устроиться на работу Женя тут мог только в одном месте, поэтому и пришёл сейчас к Глебовне, как бы ему этого ни хотелось.
- Скажем так, у меня были неотложные дела, в которые я вас посвящать не намерен, - достаточно дерзко по сути, но добродушно по интонации, ответил Акулин. – Замечу лишь, что сейчас я уже со всем разобрался, и теперь готов работать тут в полную силу безо всяких отсылок к Петербургу.
- Ишь ты какой! – Бобровская достала сигарету и – вместо её привычного подкуривания и последующего тления в пепельнице – открыто засмолила. – А нету больше, знаешь ли, твоей должности. Упразднена в связи с ненадобностью.
- Значит, я буду работать журналистом-обозревателем, - предложил Женя. – По зарплате эта должность равнозначна, а статус – ну, так я за ним не гонюсь.
- А нет у меня вакансий! – вдруг взорвалась Глебовна. – Ты что же это думаешь, подлюка: можно так просто вот уезжать и приезжать, когда тебе вздумается?
- Нет, нельзя так просто взять и уехать, - съехидничал Акулин, но Бобровская не оценила шутки.
- Ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что тебе тут все будут потакать, - жёстко сказала она. – То, что ты приехал из культурной столицы России, совсем не означает, что перед тобой начнут дрожать и трепетать люди, которые здесь по десять-двадцать лет в журналистике работают. Умерь свой пыл. Это тебе на будущее совет. В этом городе тех, кто задирает нос выше положенной планки, не любят. И, если ты это не учтёшь, тебе будет очень тяжело на твоей новой работе.
- Спасибо за совет, - на лице Жени играла улыбка, которая должна была показать Глебовне, что парень контролирует ситуацию, хотя это, безусловно, было не так. - Означает ли сказанное вами, что вы меня на работу обратно не возьмёте?
- Конечно, не возьму, - фыркнула Бобровская и впервые за всё время, что Женя видел женщину в её кабинете, встала и стала нервно расхаживать взад-вперёд. – Мне такие безответственные разгильдяи не нужны. У нас тут ЧП на ЧП, ещё и ты берёшь и линяешь. А теперь тебе там от ворот поворот дали, и ты на задних лапках прибежал обратно: возьмите меня, пожалуйста! Но я не мать Тереза, кого попало в свой медиа-холдинг не беру.
Улыбка пропала с лица Акулина, и депрессия, насвистывая отвратительный мотив в его голове, постучалась обратно. Тон Глебовны его не обидел: Женя прекрасно понимал, что президент права на все сто и по сути, и по форме. Гораздо больше креативщика волновало то, что за дверью этого кабинета парня ждала неизвестность и почти наверняка безнадёга. Этого он позволить себе не мог, поэтому всё нужно было решать здесь и сейчас.      
- Ладно, - Женя вдруг снова улыбнулся, на этот раз широко, и быстро встал. – Нет так нет. В конце концов, каждый из нас со своей правдой, и втемяшивать свои варианты друг другу в голову мы точно не будем. Ни у вас, ни у меня на это нет времени, которое, как известно, деньги. За сим позвольте откланяться.
Креативщик отсалютовал и направился к выходу. Глебовна, ожидавшая унизительную мольбу, в недоумении застыла на месте. Что, неужели он так просто возьмёт и уйдёт?
- Кстати, - неожиданно развернулся Акулин. – Это правда, что вы задумали переименовывать газету?
- Допустим, - осторожно ответила Бобровская. – А что?
- Если решение по новому названию ещё не принято, советую слово «Импульс», - сказал Женя. – В нём хороший смысл заключён, да и с логотипом можно поиграть неплохо. К тому же, вашего прямого конкурента под названием «Резонанс» это несколько заткнёт за пояс. Резонанс возникает явно после импульса, а это значит, что вы впереди них как с чисто физической, так и с журналистской точки зрения. Дарю идею.
- Сядь, - неожиданно приказала Глебовна и сама быстро вернулась за стол. Акулин усмехнулся и аккуратно сел в ближайшее кресло. Кажется, его план, который заключался в том, что Бобровская всё равно не захочет отпускать так просто человека с работающим котелком, сработал. Нужно было только показать Глебовне, что он может работать на ходу и в таких экстремальных условиях – а значит, вдвойне ценный.
- Конечно, в «Эврику» я тебя не возьму, - задумчиво сказала Бобровская. – И ты меня, как я догадалась, понимаешь.
- Понимаю, - кивнул Акулин.
- С другой стороны, - Глебовна ещё секунду размышляла, оценивая будущую реакцию коллектива на её задумку, - в новую газету «Импульс» мне в любом случае потребуются журналисты, которые будут писать материалы по государственному заказу. Свободных людей среди имеющихся корреспондентов у меня нет, а значит, я могу предложить эту должность тебе.
- Писать госзаказ? Я? – Женя понял, что Бобровская решила покуражиться и как можно сильнее унизить его. – Вы точно этого хотите?
- Более того, - как будто не замечая реакции Акулина, продолжила Глебовна. – На этой позиции ты будешь получать двадцать пять тысяч тенге – минимальную ставку. А гонорары, которые обычно идут за статьи, из тебя будут вычитаться, поскольку твоя трудовая биография позволяет мне применить такую штрафную санкцию.
- Писать госзаказ за деньги, на которые в городе не проживёшь даже две недели, - парень почесал подбородок. – Это всё, или вы ещё придумали какую-нибудь пытку?
- Почему пытку? – Бобровская сделала вид, что обиделась, хотя в глубине души упивалась своей фантазией. – Это просто условия работы, которые я тебе предлагаю. Помимо того, что я уже сказала, есть ещё один пункт: любое нарекание со стороны Гебберта или Орлова станет мгновенным поводом тебя уволить. И, будь уверен, я им обязательно воспользуюсь.
- Я почему-то не сомневался, - Женя улыбнулся, но по вздоху было понятно, что ему сейчас совсем не до улыбок. – Хорошо, я согласен. Но тогда у меня в противовес будет одна маленькая просьба.
- Просьба? – Глебовна очень удивилась. – Ну, выслушать просьбу я могу. Говори.
- Оставьте мне хотя бы на пару месяцев квартиру, - попросил Акулин. – Иначе с такой зарплатой я очень быстро начну бомжевать, а бездомный журналист вряд ли положительно скажется на имидже холдинга. Даже если этот журналист – я.
Бобровская не выдержала и победно улыбнулась. Всё-таки она подмяла под себя этого строптивца. Что ж, можно и маленький пряник ему кинуть теперь.
- Хорошо, - кивнула Глебовна. – Можешь жить в этой квартире до первого марта. Но первого марта будь добр съехать со всеми вещами. Так тебя точно устраивают мои условия?
- Вполне, - Женя поднялся, только уже не так легковесно, как раньше. – Вы только Гебберту купите памперсов. Он описается от радости, когда узнает, в каком качестве я вернулся в газету.
- Молодец, не теряешь присутствия духа, - похвалила его Бобровская. – С Виктором Викторовичем я поговорю. Кошмарить тебя без дела он не будет. Но и прощать тебе твои выходки тоже не станет. Это понятно?
- Куда уж понятнее, - грустно усмехнулся Акулин.
- Щикааарно, - обрадовалась Глебовна. – Символично, кстати: у газеты ребрендинг – и у тебя тоже. Глядишь, начнёшь быть поближе к народу. Пора уже спускаться с небес на землю. Привыкай к этому городу. Это теперь твой дом.
От последних слов Жене почему-то стало ещё грустнее.
- Я учту, - процедил он и вышел из кабинета.
На негнущихся ногах Акулин вышел из приёмной и на лестнице столкнулся с Игорем Яковлевичем. Водитель, увидев Женю, нахмурился, а тот в ответ лишь виновато расставил руки в стороны.
- Ну, давайте, бейте меня, если хотите, - с неожиданной, в первую очередь, для себя, горечью сказал он.
Такая постановка вопроса несколько обескуражила его собеседника.
- Зачем машину нужно было угонять? – укоризненно спросил он.
- Так вышло, - только и смог сказать в ответ Акулин.
- Неужели нельзя было просто попросить? – Игорь Яковлевич махнул рукой и быстро зашёл в приёмную. Женя поджал губы и едва не заплакал. Да, кажется, в последнее время он наделал массу ошибок. Теперь придётся за них расплачиваться. За всё ведь нужно платить.
Выйдя на улицу (через внутренний проход к редакции Акулин идти не захотел), креативщик немного пришёл в себя от холода и сильной метели. Снег лез прямо в глаза, скрывая подступающие слёзы. Женя запахнул куртку и приказал себе собраться. И не из таких передряг вылезали. Впрочем, внутренний голос тут же ехидно напомнил Акулину, что такой задницы у него ещё не было, и парень совсем скис.
Неизвестно, что было бы с его душевным состоянием дальше, если б Женю не отвлекли заехавшая на редакционную стоянку полицейская машина с включенной сиреной и следователь Саша, вылезший из неё. Присутствие и того, и другого здесь было несколько аномальным, и Акулин, оставив депрессию на потом, подошёл поближе и поприветствовал следователя.
- Какими судьбами в наши пенаты? – поинтересовался он. – Объявление дать решили о ликвидации своего ТОО «Полиция города Актюбинска»?
- Очень смешно, - Саша был явно не в духе. – Вот тут у меня постановление на обыск редакции и на арест вашего сотрудника по имени Артём Злобин.
Женя едва сдержался, чтобы не упасть от удивления. Впрочем, на его лице не дрогнул ни один мускул.
- Ну, этого мерзавца, конечно, давно пора закрыть, - лениво протянул он. – Что он на этот раз натворил?
- Поступил анонимный сигнал о том, что Злобин причастен к поджогу пассажирского автобуса и что в редакции у него есть тайник, в котором хранится бутылка с зажигательной смесью, которую он не успел кинуть в автобус, в котором в тот момент были люди.
- Которые жили в доме, который построил Джек, - отстранённо произнёс Акулин.
- Что-что? – не понял следователь.
- Ничего, не обращай внимания, - Женя язвительно улыбнулся. – Значит, поступил анонимный сигнал – и вы тут же прискакали с санкциями на обыск и задержание? Орлы. Работаете быстрее, чем думаете. Только вам с вот этими бумажками сейчас надо убедить в своей правоте ещё одного человека. Поднимайтесь на второй этаж, там сидит такая милейшая женщина, но вы на неё внимания не обращайте: это секретарша. Пройдёте её, зайдёте в кабинет к президенту медиа-холдинга Наталье Глебовне и всё, что мне сейчас рассказали, ей повторите. Удачи, амиго.
Саша втянул голову в плечи и решительно ринулся в указанном Женей направлении. Два сотрудника полиции пошли вместе с ним. Акулин посмотрел на патрульную машину: остался только водитель. Если он каким-то образом самоустранится, можно попробовать спасти Злобина или хотя бы предупредить его о нависшей опасности. Креативщик уже начал было продумывать план отвлечения водителя, как мужчина вдруг сам пришёл ему на помощь, выйдя из машины и отправившись в сторону магазина – очевидно, за сигаретами. Женя, не теряя времени, набрал номер Артёма.
- Какие люди! – радостно закричал в трубку Злобин. – Я уж думал, больше тебя не услышу.
- У тебя есть две минуты, чтобы забрать из тайника то, что ты там вчера спрятал, и спуститься вниз, - отчеканил Акулин. – Иначе господа в погонах тебя запятнают. Время пошло.
Страх перед полицией подействовал на Артёма положительно, и он уложился за минуту. Сбежав по ступенькам вниз, парень с круглыми глазами подошёл к Жене и кивнул ему в знак приветствия.
- Откуда ты узнал? – испуганно спросил он.
- Всё потом, - быстро сказал Акулин. – Сейчас главное понять, откуда узнали полицейские. Давай-ка в темпе включай свой мозг. Кто мог тебя сдать?
- Довгань, - Злобин сокрушённо покачал головой. – Вот я дурак, сразу не догадался, что он напакостит при первой же возможности.
- Так, - Женя увидел, что водитель патрульной машины выходит из магазина. Значит, у них есть максимум минута. – У тебя есть десять секунд, чтобы сказать, кто такой Довгань и почему он хочет тебе подгадить.
- Да козёл он! – вспылил Артём. – Новый программный директор радиостанции нашей. Милану постоянно оскорблял, я вступился. Ну, и сцепились. А вчера, когда я… ну всё это сделал – он типа мимо ехал и меня типа спас. Я возьми и брякни про тайник. А он… сучара.
- Всё, рефлексии оставим на потом, - Акулин причмокнул. – Машина его здесь?
- Да, вон стоит с картонкой вместо заднего стекла. Это ему вчера один из водил монтировкой засадил, не успел, видимо, ещё новое поставить.
- Что ж, тем хуже для него, - Женя совсем забыл о своих проблемах. – Бутылку сюда давай.
- Что ты собрался делать? – Артём аккуратно, чтобы никто не обратил внимания, достал из-под куртки зажигательную смесь и передал её коллеге.
- Отводить от тебя подозрения, - Акулин стёр с бутылки отпечатки пальцев, быстро подошёл к машине Довганя и, отогнув картонку, кинул улику на заднее сиденье. Злобин только изумлённо покачал головой.
- Так нельзя, - сказал он, когда Женя снова приблизился к нему.
- Нет проблем, сейчас пойду и достану бутылку обратно, хочешь?
- Не хочу, - буркнул Артём.
- Вот и не выпендривайся, - Акулин заметил, как водитель полицейской машины вернулся, и похвалил себя за оперативность. – Пока есть время, рассказывай мне всё, что произошло, во всех деталях.
Когда взмыленный следователь Саша вернулся от Глебовны со своими помощниками, Женя уже успел вникнуть в ситуацию и окончательно доработать в голове стратегию отведения подозрений. Конечно, придётся немного соврать (да ладно уж, чего там: полностью наврать!), но это ведь ради друга.
- Вот ваш Злобин, - Акулин насмешливо показал следователю на Артёма. – Можете, конечно, его задерживать, да только он совершенно ни при чём.
- Мы разберёмся, - пообещал следователь и уже хотел дать знак своим спутникам, чтобы те надели на журналиста наручники. Но Женя предостерегающе поднял руку.
- Минуточку, - спокойно сказал он. – Когда случилось происшествие, о котором вы говорите? Вчера вечером? Дело в том, что Злобин чисто физически не мог оказаться на месте преступления в тот момент. Он встречал меня из командировки у меня дома. Я на него оставлял хозяйство, пока был в отъезде, и как раз вечером после шести мы сидели и отмечали удачные результаты моего творческого путешествия.
Саша переглянулся с полицейскими.
- Проверим, - уже не так решительно сказал он. – В любом случае, у нас есть постановление на обыск. Мы обязаны осмотреть как минимум рабочее место твоего коллеги.
- Не вопрос, - Акулин потёр глаз. – Только вы там ничего не найдёте. А знаете почему? Потому что ничего подобного у Артёма никогда не было и быть не могло. Я не очень хорошо разбираюсь в ваших полицейских штучках, но знаю, что подставляться и выписывать постановления на обыск и уж тем более арест из-за анонимного сигнала никто не будет. Значит, сигнал был на самом деле от конкретного человека, который дал свидетельские показания. И мне почему-то кажется, что этот человек сам всё устроил, а на Злобина решил всё свалить, потому что Артём ему был неприятен.
Следователь, несмотря на холод, ещё больше вспотел от напряжения.
- Кхм, - кашлянул он. – Вообще-то, у нас есть ещё свидетельские показания потерпевших, которые описали подозреваемого как молодого человека лет двадцати.
- И что? – недоумённо поинтересовался Женя. – А я вам на это скажу, что они просто обознались, так как за день перед ними прошло много людей, и от стресса у них в головах сформировался какой-то ложный образ. Тем более, что они там могли видеть в темноте. Я бы на вашем месте проверил на причастность к поджогу человека, который накапал на Злобина. Насколько я знаю, там ещё была машина, на которой уехал подозреваемый, и один из работников автопарка успел разбить ей стекло.
- Откуда ты знаешь? – встрепенулся Саша. – Я тебе об этом не говорил.
- Это моя профессия – всё знать, - хмыкнул Акулин. – Ведь было такое?
- Ну, допустим, - следователь выгнул шею от нетерпения. – И что?
- Вуаля, - Женя показал рукой на машину Довганя.
Саша удивлённо поднял брови и подошёл к автомобилю. Внимательно его осмотрев, следователь аккуратно отогнул картонку и, посмотрев в салон, удовлетворённо присвистнул.
- Мурат, зови понятых, - сказал он. – Касым, а ты найди мне этого Довганя. Сейчас я ему устрою зажигательную беседу.
Женя услышал, как Артём рядом облегчённо выдохнул, и даже улыбнулся. Всё-таки иногда подлости совершать тоже приятно. Особенно, когда все на них ведутся. Главное – не злоупотреблять.
Дальнейшие события развивались стремительно. Откуда-то с телекомпании Касым привёл разгорячённого Довганя, который начал размахивать руками и кричать, что это подстава. Саша, не привыкший к крикам, дал знак своим коллегам, и те быстро скрутили Андрея, уведя его в машину. По дороге Довгань недобро зыркнул на Злобина и Женю.
- Теперь он точно меня не простит, - задумчиво сказал Артём.
- Да не тронет он тебя больше, - удовлетворение Акулина сошло на нет, и депрессия вернулась, словно и не уходила никуда. – Он не дурак и теперь понимает, что с тобой шутки плохи. Побоится мстить. По крайней мере, пока.
Сказав это, Женя внешне равнодушно зашагал в сторону остановки. Артём посмотрел на спасшего его свободу друга и изумился: таким сгорбленным и обречённым он Акулина ещё никогда не видел. Но догонять и спрашивать Злобин не решился.
Рискуя навлечь на себя гнев редактора и тут же быть уволенным, Женя, тем не менее, решил не идти сегодня на работу. Нужно было забрать вещи из камеры хранения – парень ведь пришёл к Глебовне прямо с вокзала – и отвезти их в квартиру. И думать, как жить дальше. Если есть вообще необходимость жить.
Взяв из камеры хранения свою сумку, Акулин вышел на остановку и безразлично уставился на проезжающие автобусы. Теперь ему надо привыкать ездить общественным транспортом – больше его возить на машине никто не будет. Ну, что ж, заодно выполнит наказ Глебовны – будет ближе к народу. Хоть какая-то польза.
Внезапно Женю отвлёк от мыслей какой-то шум рядом. Парень повернул голову и увидел девушку-кондуктора с подкрашенным синяком, которая на матах и криках выталкивала из салона новенького «ПАЗика» пассажиров. Те возмущались, но выходили. Все, кроме одной бабушки, которая, судя по всему, не поняла, что автобус дальше не едет, и какой-то девушки, которая сидела в салоне, опустив голову.
- Чё расселись, дуры? – гаркнула на них кондуктор. – Ну-ка, живо выметайтесь. Автобус дальше не едет.
- Девушка, вы зачем хамите? – изумилась пожилая женщина. – Вы мне в правнучки годитесь, а разговариваете так, как будто я вам подружка!
- Иди в жопу, бабка! – хамка в фирменном бушлате схватила бабушку и тычками вытолкнула её из автобуса.
- Вот ты мерзавка! – от несправедливости и обиды женщина опустилась на заледеневший бордюр и заплакала. – Да чтоб ты сдохла!
- Не раньше тебя, коза старая! – фыркнула девица, и в этот момент произошло неожиданное.
Девушка, которая до этого тихо сидела в салоне и на которую должна была пасть следующая порция гнева, резко поднялась, подошла к кондуктору сзади и неожиданно с размаху воткнула ей в спину огромный нож. Лезвие, прошив бушлат, вошло в тело до самой рукояти. Кондуктор нелепо взмахнула руками, не понимая, в чём дело, и выпала из автобуса прямо на тротуар под всеобщее оханье и крики особо чувствительных пассажиров на остановке.
- Это тебе за мою маму! – с чувством сказала девушка. – Она умерла – и ты сдохнешь!
Выпалив последнюю фразу, соседка Цветаевой Александра села на ступеньку автобуса и, закрыв лицо руками, зарыдала.
Откуда-то появился бледный водитель, который, увидев, что стало с его дочерью, не стал прыгать с кулаками на убийцу, а лишь сел с ней рядом на ступеньку и закурил. Что случилось дальше, Акулин не увидел, потому что подошёл его автобус. Он, конечно, догадался, что это та самая бригада работников общественного транспорта, которым руководство автобусного парка, почему-то не желая их увольнять, выдало новую машину. Но, честно говоря, Жене было плевать. И на беспредельщиков в автопарке, и на то, что произошло на остановке потом. Ему сейчас было на всё плевать.
Из прострации Акулин вышел уже около двери в квартиру. Взъерошив волосы, парень снова попытался обрести себя. Получалось не очень. Но, по крайней мере, Женя начал понимать, что он делает. Достав из кармана ключи, креативщик хотел открыть дверь, но в этот момент ему помешала трель мобильного телефона.
- Здравствуйте, Женя, - раздался в трубке тихий женский голос. – Простите, вы меня, может быть, не знаете. Меня зовут Майя. Майя Финн. Извините ещё раз, просто я только сегодня вышла из больницы и в куртке обнаружила ваш номер телефона. А кто вы – не помню. 
- Здравствуйте, Майя, - Акулин внезапно понял, что он почему-то улыбается, и это удивило его даже больше, чем звонок девушки. – Всё нормально, мы с вами познакомились при достаточно странных обстоятельствах, но наверняка эти воспоминания у вас зарыты где-то в памяти. Если хотите, я вам напомню, как всё было, но не по телефону. Вы не против того, чтобы выпить по чашечке кофе сегодня или завтра?
- Нет, не против, - Финн была заинтригована. – Только давайте всё же завтра. Мне просто сегодня сыночка не с кем оставить.
- Я понимаю, - Женя был сама любезность. – Тогда завтра часиков в двенадцать я вам позвоню, и мы договоримся о месте встречи. Хорошо?
- Конечно, - Майя попрощалась и отключилась. Акулин посмотрел на телефон и хмыкнул: трубка тоже отключилась, что неудивительно – последний раз он её заряжал ещё в питерской гостинице. Ладно, вряд ли кто-то сейчас будет звонить ему. В крайнем случае, перезвонят потом.
А ведь жизнь продолжается, неожиданно подумал Женя. Внутренний голос тут же одёрнул его: мол, чего ты радуешься? Жизнь у тебя – полная задница. Тебе скоро есть будет нечего, а ты вдруг замечтался о какой-то девице, которая, между прочим, имеет сына и, скорее всего, замужем. Совсем, что ли, мозги атрофировались от пережитых за последние недели событий.
И всё же Акулин почувствовал, что наступил какой-то перелом. Кажется, дно пройдено, теперь пора подниматься вверх. Разве уже может быть хуже? Думается, нет. Поэтому пусть эта встреча с хорошей девушкой станет той опорой, от которой Женя сможет оттолкнуться вверх.
Успокоившись, креативщик открыл, наконец, дверь в квартиру и, войдя внутрь, обомлел. Перед ним с выпученными от изумления глазами стоял абсолютно голый парень. Они смотрели друг на друга несколько секунд, после чего Женя всё-таки решился нарушить молчание.
- Ты кто? – спросил он.
- Я? Я тут живу вообще-то, - невпопад ответил голый. – А ты кто?
- И я тут живу, - пожал плечами Акулин и тут же спохватился. – Временно. Мне Наталья Глебовна Бобровская до первого марта разрешила тут жить.
- Баба Ната? – изумился парень и, совершенно забыв о своём виде, сел на тумбочку в прихожей. – Ну, она совсем из ума выжила.
- Э-э-э, баба Ната? – непонимающе переспросил Женя.
- Ну, да, баба Ната, - подтвердил парень. – Я её внук – и вообще-то это моя квартира.
Акулин от неожиданности плюхнулся на тумбочку рядом с голым человеком. Что он там говорил себе о том, что хуже быть не может? Кажется, он ошибался.

* * *
- Ну, почему, когда ты так нужен, ты недоступен? – в лёгком отчаянии пробормотал Ануар и спрятал телефон в карман. Он звонил Жене, надеясь, что тот уже появился в зоне доступа и сможет дать ему практический совет по тому, как прищучить Павлова, потому что его план, похоже, не очень сработал. После вчерашнего разговора Сексенбаев целый день и весь вечер посвятил тому, чтобы проследить за пограничником. Однако убивать его никто так и не пришёл. Самое обидное, что и к Ануару с пистолетом за пазухой тоже никто не пожаловал. А это значит, что на его слова никто не повёлся. Конечно, парень знал: устранить Павлова могут и позже. В конце концов, даже на подготовку нужно какое-то время. Но, с другой стороны, медлить люди Шефа тоже ведь не могут. У них ведь не бюро добрых дел; чужой человек, знающий об их делах, не нужен. Поэтому если убийца и придёт, то наверняка сегодня.
В отличие от вчерашнего дня, когда он по пятам ходил за пограничником, Ануар сменил тактику. Теперь парень решил ждать Павлова у дома, сидя на лавочке недалеко от нужного подъезда. На такое решение Сексенбаева толкнули две мысли. Во-первых, гибель человека такого статуса – это большой скандал, поэтому о заказном убийстве и речи быть не могло. Убийца или убийцы могли бы сработать под несчастный случай, но дело опять-таки во времени, которого у преступников нет. Так просто ведь аварию не подстроишь. Остаётся инсценировка ограбления. А легче всего это сделать в подъезде, в котором, как уже успел заметить ждущий Павлова на улице Ануар, кто-то загодя выбил все лампочки. Значит, и ждать ловить киллера нужно здесь.
Вторая мысль была сугубо личной: Сексенбаев хотел провести сегодняшний день с Луизой и Светочкой. Парень сам не очень понимал, с чего у него вдруг возникло такое острое желание, но идти ему наперекор он не захотел, поэтому с самого утра повёл Тирмастэ с её дочкой (своей Ануар Свету пока так и не решался назвать) в «Мегу». Неожиданно для себя Сексенбаев и сам веселился, как ребёнок, на всяких аттракционах. Луиза, казалось, ничего не имела против, хотя и наблюдала за поведением своего молодого человека с некоторым удивлением.
Вот и сейчас Ануар думал не о Павлове и его судьбе. Мыслями парень был дома рядом с любимыми людьми. Была бы его воля, он бы уже давно свалил с этой холодной скамейки к Луизе с дочерью. Сексенбаев даже договорился с собственной совестью, убедив ту, что гибель пограничника, если такая состоится, никаким образом не будеть висеть на Ануаре непосильным грузом. И только природное любопытство заставляло парня сидеть перед домом Павлова и ждать, придут ли его убивать или нет. Ну, ничего. Вот сейчас Ануар убедится, что и сегодня пограничник останется жив (журналисту очень хотелось в это верить), и пойдёт спокойно домой, не думая больше о Шефе и его шакалах никогда.
Словно читая мысли Ануара, ему позвонила Луиза.
- Милый мой, ты где? – весело спросила она, но в голосе девушки Сексенбаеву почудилась какая-то… тревога, что ли.
- Да я уже заканчиваю с делами, скоро буду дома, - бодро ответил журналист, поглядывая по сторонам. Знать бы ещё, когда этот Павлов соизволит приехать. – А что такое? Ты уже соскучилась?
- Я уже с той секунды, как ты вышел за порог, скучаю, - нежно сказала Луиза. – Да и какое-то у меня сегодня ощущение на душе весь день...
- Какое? – насторожился Ануар.
- Неспокойно что-то мне, - призналась Тирмастэ. – Боюсь накаркать, но беду какую-то сердце чует.
- Ты вот давай вот это не выдумывай, - мягко пригрозил Сексенбаев. – Всё прекрасно. Я скоро буду дома. Ты мне веришь?
- Конечно, верю, - Луизу, кажется, не очень переубедили слова Ануара. – Только постарайся как можно быстрее приехать, хорошо?
- Разумеется, моя кисонька! – журналист хотел сказать ещё несколько ласковых слов, но в этот момент во двор заехала служебная машина Павлова. Пограничник несколько вальяжно вылез из салона и направился ко входу в подъезд.
- Всё, моё солнце, не могу больше говорить! – торопливо сказал Ануар. – Люблю, целую. Ещё увидимся.
- В смысле «ещё увидимся»? – не поняла Тирмастэ, но Сексенбаев быстро отключил телефон и стал внимательно смотреть за въездом во двор. По логике парня, преступники должны были вести Павлова прямо от работы. Следовательно, сейчас они должны заехать во двор и быстро направиться к подъезду вслед за своей жертвой.
Время шло, однако никто так и не появлялся. Ануар подождал пару минут, встал, потоптался на месте и медленно зашагал прочь. Кажется, он ошибся. Хотя, возможно, ребята придут за Павловым и завтра, но это уже не его проблемы. Он выходит из игры.
Журналист уже практически дошёл до угла дома, как вдруг неожиданно пришедший в голову вопрос заставил парня замереть на месте.
Если преступники вели Павлова от самой работы, то кто, когда, а главное, зачем выбил лампочки в подъезде?
Ануар развернулся и что есть мочи рванул к подъезду. Вот он дурак-то! Никто Павлова с границы не преследовал. Это, наоборот, опасно, потому что возможностей засветиться гораздо больше. Достаточно просто точно знать, когда пограничник выехал с работы, - и можно спокойно ждать его внутри подъезда.
Сам Павлов, даже не подозревая об опасности, поднимался по лестнице на последний этаж и костерил местную шпану на чём свет стоит. Мало того, что все лампочки в подъезде побили, так ещё и лифт сломали! И это, несмотря на то, что на подъездной двери стоит домофон. Правда, шпана сломала и его. Нет, надо всё-таки организовывать собрание жильцов и скидываться на консьержа. Иначе это безобразие никогда не прекратится.
Поднявшись на свой этаж, Павлов начал рыскать по карманам в поисках ключа. Связка нашлась почти сразу, а вот замочную скважину мужчина не видел в упор.
- Вам посветить? – неожиданно раздался голос над самым ухом.
От неожиданности Павлов резко развернулся и тут же получил сильнейший удар в нос. В следующую секунду человек в маске-шапочке толкнул пограничника к стене и, прижав его рукой, приставил к печени нож.
- Быстро говори, как выйти на Шефа, иначе подохнешь, сука, - тоном, не терпящим возражений, сказал налётчик.
- Я... я не знаю. Честно! – Павлов говорил чистую правду, но мужик в маске не поверил ему и с размаху врезал кулаком по животу. Пограничник согнулся бы от боли, но налётчик крепко держал его, поэтому Павлов смог только застонать.
- Да я, правда, не знаю! – чуть ли не заорал он. – Со мной связь идёт через диспетчера номер три. Если хотите, я дам номер телефона.
- Не надо, - мужик не ослабил хватку, но нож от печени убрал. – Кого знаешь из банды Шефа, кроме Перегужина?
- Знаю Адиля Ручкина, - Павлов подумал, что стратегия говорить правду может быть выигрышной. Главное – чтобы эта сволочь хотя бы немного расслабила руку. - Который владеет клубом «Паркер» на Октябрьском бульваре.
- Какая связь? – поинтересовался налётчик.
- Он меня завербовал, - признался пограничник. – У него все выходы на Шефа есть, я уверен. Он даже с ним по телефону напрямую разговаривал.
- Понятно, - мужик в маске вздохнул. – А теперь медленно, без резких движений, доставай бумажник и бросай его на пол.
- Хорошо, - Павлов решил, что, возможно, всё и обойдётся, и кинул портмоне вниз. – Это типа я должен ментам сказать: меня ограбили?
- Не надо ничего говорить, - налётчик вдруг улыбнулся. – Это ведь не ограбление, а просто его инсценировка. Прощай.
Прежде чем Павлов успел что-то сказать в ответ, мужик в маске быстро нанёс ему пять ударов ножа в живот. Пограничник захрипел и сполз по стене на пол. Налётчик убедился, что Павлов убит, положил нож в карман и взял с пола бумажник. После этого Железнов стянул с себя шапочку и вытер пот со лба.
- Душно тут у тебя! – сказал он, обращаясь к телу жертвы, развернулся, чтобы уйти, и замер.
На площадке рядом с ним стоял какой-то молодой человек. Он ошарашенно посмотрел на труп, затем перевёл взгляд на Сергея. Вылезшая некстати из-за туч луна осветила лицо Железнова, и парень изумился ещё больше.
- Я же тебя знаю, – пробормотал он.
- Тем хуже для тебя, - Сергей отошёл от шока первым и, сделав шаг вперёд, резко толкнул свидетеля прямо в лестничный пролёт. Парень с каким-то странным свистом полетел вниз, где-то в районе четвёртого этажа сделал сальто в воздухе и рухнул на пол. Железнов прислушался к подъездным звукам и, поняв, что больше никто не идёт по лестнице, быстро побежал к выходу. Быстрее молнии спустившись вниз, Сергей задержался у тела лежащего парня, засунул и сжал в его руке нож, а в карман свидетелю положил кошелёк Павлова. Всё, теперь точно никто не догадается, что Железнов здесь был. Всё ведь логично: человек ограбил и убил мужика, а потом споткнулся и слетел вниз. Судьба.
Насвистывая незамысловатый мотив, Сергей быстро вышел из подъезда, не увидев, как рука Ануара, сжимавшая нож, разжалась, и парень смог пошевелить пальцами. Пошевелил – и потом уже окончательно отключился.

Конец первой части