Если я назову свою приятельницу Валентину кошатницей, она не обидится. Может быть, ей даже будет лестно услышать в свой адрес такое определение: она не раз подчеркивала свою любовь к животным и, в особенности, к кошкам. Подозреваю, для нее все, кто не держит дома животных, заведомо их не любят и, того гляди, обидят. Так и хочется перед ней оправдаться, и поэтому в примечаниях я объясню, почему в моей квартире никто не мяукает, не тявкает [1].
Но вернемся к Валентине. Она совсем не похожа на ту пожилую женщину, жившую во времена моего детства в нашем доме и прозванную соседями кошатницей (тогда я впервые услышала это слово). К кошатнице, когда она выходила во двор с миской, наполненной едой, сбегались кошки со всей округи. И это соседями не одобрялось. То, что подкармливать и тем самым плодить бездомных кошек не стоит, они понимали интуитивно [см. примечание 2].
Так вот, Валентина не такая. Кормить кошек она не выходит. Просто эта добрая женщина подобрала как-то трех котят. Потом появился и четвертый. Особей каждого пола оказалось по паре. И все бы хорошо. Живет Валентина в двухкомнатной просторной квартире одна, получает пенсию, да и плату от жильцов за другую свою квартиру. Но стало жалко Валентине подвергать кошек стерилизации. Боялась, что летом в наш зной плохо они перенесут операцию. Пришла осень, а она не могла решиться, кого же отдать на «заклание», кошек или котов. И снова пришло жаркое лето, не лучшее время для операций… Есть, правда, еще одно объяснение такой нерешительности: операция – вещь затратная, а с деньгами у Валентины всегда почему-то туговато.
Прошло два года. Кошки Валентины систематически приносили потомство. Сначала она делилась своей радостью, сколько котят родилось у Клепы, сколько – у Фени, да кто пошел экстерьером в Кузю, а кто – в почти породистого Филю. Пару раз удалось и котят пристроить. Но вот кончились в городе «добрые руки», даже на рынке желающих взять бесплатно уже годовалых отпрысков перечисленных выше производителей не находится. Перестала Валентина своим знакомым озвучивать число новорожденных котят, но, кажется, количество кошек в ее квартире приближается сейчас к двадцати.
Прийти к Валентине в гости и точно пересчитать кошачьи «головы» просто немыслимо. Нет, она гостеприимна, как и раньше, но за время визита еще в тот период, когда котов было всего лишь одиннадцать, мы с другой моей приятельницей пропитались кошачьим ароматом ее квартиры до тошноты. Приятельница, которую Валентина посетила совсем недавно, сказала мне, что встречаться с ней можно теперь только на улице, так от человека разит кошками. Попыталась я пригласить Валентину в летнее кафе, но та отказалась прийти. Мол, единственные башмаки порвались, в них в приличном месте не покажешься, а новые купить пока не на что.
Денег теперь у Валентины катастрофически ни на что не хватает, так как она кошек в беде не оставляет и кормит их пакетированными деликатесами на три с половиной тысячи в месяц. (А может, лень варить для них что-нибудь дешевенькое, так сказать, эконом класса?) Опять осенью, которая вот-вот наступит, планирует Валентина стерилизацию двух особей из тех первых, четверых. Этих четверых и оставит у себя. А остальных куда? Говорит она о приюте, но есть ли у нас такой, где лишнего домашнего кота примут бесплатно? В Германии необдуманно заведенного питомца можно сдать под опеку, да только ты сначала заплати за него. Вот и стали потихоньку коты сбегать от Валентины. Почему-то дверь ее квартиры теперь иногда остается открытой, случайно, видимо. И с улыбкой Валентина говорит: «У меня несчастье – Барсик потерялся, любимый лечебный кот!» Странно, что эти «потеряшки» не спешат возвращаться к Валентине. Может, не так уж сладко им жилось в настоящей кошачьей коммуналке?…
Примечания
1. Детство мое прошло в коммунальной квартире. Там было три хозяина, три семьи. Мама сумела внушить нам с сестрой, что без согласия соседей заводить животных нельзя. А такое согласие мы, конечно же, не получили бы. Особенно от соседки тети Лизы, которая считала свою дочку очень болезненной и рьяно пеклась о гигиене, боялась лишаев, глистов и пр., и пр. И при всей жалости к бездомным котяткам или щеночкам мы не тащили их к себе. А вот дети другой нашей соседки Лидии Дмитриевны такие ошибки совершали. По крайней мере, дважды в их пятнадцатиметровой комнате, где жило четыре человека, появлялись кошки. Это было тайной, но по тому, как быстро закрывалась дверь их комнаты, чтобы кошка, не дай Бог, не выскочила в коридор, по специфическому запаху из нее, мы догадывались о новом жильце. Через какое-то время из-за кошачьего туалета в комнате (тогда это был песочек, магазины ничего не предлагали) сдавали нервы у отца этого семейства, и кошка выдворялась. Куда? Конечно, на улицу. А у нас с сестрой жили рыбки, щегол, чиж. Мирно, и никому не доставляя неприятностей.
Ответственное отношение к тем, кого приручил, возникло у нас с детства. Это заставляло взвешивать все за и против, когда решался вопрос о домашнем питомце, причем с учетом интересов «человеческих» членов семьи (например, мужа моей сестры, у которого была аллергия на кошачью шерсть). Другие поступали иначе: в одной знакомой мне семье, мама-аллергик пошла на поводу у маленькой дочки, разрешила взять кошку, а сама «села» на антигистаминные лекарства. Хватило ее не надолго. И кому были нужны такие жертвы?
2. Это сейчас экологи нас учат, что городская среда будет здоровой, если предоставить ее самой себе; она численность животных сама отрегулирует. Не надо вмешиваться! Яркий пример – в некоторых городах теперь проводят стерилизацию голубей, которые подкармливались туристами и так расплодились, что стали настоящей угрозой европейским архитектурным шедеврам.
Фотография из Интернета