Уехал и пропал. Сценарий мелодрамы не отформатиров

Начало девяностых.

Перрон вокзала. Утро.

Стоит солнечное утро. На небе ни единого облачка.
Длинный зеленый поезд, лязгая, останавливается на перроне вокзале. Многие народу на перроне.
Первым из третьего вагона выскакивает молодой человек. Был он высок ростом, золотистые волосы раскиданы по плечам. Одет молодой человек в джинсовую пару и кроссовки на ногах. Рубашка расстегнута на три  верхние пуговицы, потому что на улице царит жара. 
- Маша! Маша! – кричит он.
Молоденькая девушка, возраст ее около двадцати лет, скорее, миловидная, чем красивая, начинает пробиваться сквозь толпу встречающих. 
- Паша, Паша!
Паша обнимает ее и зарывается в золото ее волос.
- Машка! Как же я по тебе соскучился.
- И я, и я…
- Но я больше соскучился.
- Это еще неизвестно.
- Известно. Ты моя жизнь. Ты для меня, как глоток свежего воздуха.
Со ступенек вагона за счастливой парой наблюдает толстячок. Глаза его были внимательны. В своих руках он держит две толстые сумки.
Толстяк сходит с поезда и останавливается напротив целующейся пары. Паша и Маша целуются,  не замечая толстяка. Ростом он был ниже Паши, а вот расплылся он сильно, и, похоже, что окончательно. Под тяжестью двух сумок толстячок задыхается и дышит жадно. По возрасту, он ровесник Паши.
- А сумка? – неожиданно подпрыгивает он.
- Ой!.. – Маша отпрянула от Паши. – Сева. Как ты меня напугал.
Трое человек смеются.
- Ну, ты и даешь, Сева, - качает головой Пашка.
- Это ты даешь, - улыбается Сева. – Сумку-то, он забыл, бизнесмен.
- И правда, Паша, - укоряет своего молодого человека Маша. – Сумку забывать не следует.
- А я – счастливый человек, - улыбается Пашка. – Я знаю, что у меня ждет любимая девушка, а рядом находится верный друг. Он-то точно не забудет взять мою сумку.
Пашка поднимает сумку с перрона. Другой рукой он держит Машу за руку. Все трое идут по направлению к городу. 

Дом Севы. Утро.

Сева подходит к маленькому домику, который утопает в цветах. Он открывает калитку, и по дорожке, которая заросла травой, проходит в старый домик.
- Сева, Сева, - пожилая женщина отрывается от своих занятий с землей, она несется к сыну. Лопатка и грабли летят в сторону.
А сын, в свою очередь, несется к ней.
- Мама, мама…
- Сева…
Сын и мать обнимаются. Сын поднимает мать над землей. Мать тут же испугалась.
- Ой, я тебя испачкаю, - она принялась с тревогой смотреть на новый джинсовый костюм сына.
- Ничего страшного, новый купим, - улыбается Сева.
- Я тебя уже испачкала, - мать стряхивает с костюма сына земляные крошки, которые остались на его поверхности.
- Пройдем в дом, - улыбается сын.
- Конечно, конечно, ты, наверное, есть хочешь?
Вместе они проходят в маленький уютный дом. Небольшие комнаты, старая мебель, низко нависший потолок. Все удивительно уютно. Даже жужжание мух над головой.
Сева снял обувь и сел на стул. Тут же закрыл глаза и развалился. Мать не замечая этого, продолжает колдовать над плитой. Там закипает кастрюля. Она ловко разделывает лук.
- Я тебе приготовлю салат, какой ты и любишь, - мать отрывается от своего занятия.
Замечает, что голова ее сына низко склонилась.
- Сева, Сева, - мать подходит к сыну и трогает его за плечо.
Он не просыпается. Только голова его склоняется на другой бок, а из кармана выпадает фотография. Мать подхватывает ее на лету, успевает, и подносит к своему носу, близоруко щурится. Качает головой.
- Так я и знала, она…
Мать снова прячет фотографию в карман.
На фотографии изображена девушка Маша, которая ушла со своим парнем.

Комната Паши. Вечер.

Сейчас Маша лежит на кровати возле окна. Комната небольшая, похожая на пенал, в ней едва –едва установлен необходимый минимум мебели.  Лежит Маша вместе с Пашей. Паша улыбается, и, одновременно, смотрит на нее. Одеялом герои скрыты по самую шею. 
За окном комнаты раздаются детские голоса. Солнце еще не успело сесть, оно низко нависло над горизонтом, освещая странным светом небольшую комнату, обклеенную дешевыми обоями, на которых понавешены модные плакаты с изображениями голливудских героев и красоток в бикини. Эти плакаты  явно выдраны из каких-то журналов. 
- Ты устал? – спрашивает его Маша.
- Не очень, - отвечает Паша. – Да совсем забыл…
Он поворачивается, протягивает руку к сумке, которая стоит на полу, и достает из нее коробочку. Затем Паша снова повернулся к Маше и протянул ей коробочку.
 -     Память совсем худая стала. Это тебе.
- Это что? – взяла она коробку.
- А ты открой…
Маша открыла коробку. И ахнула.
 - Вот это да!
 В коробке лежит золотое кольцо. Кому-то оно могло показаться простым, но только не Маше. Она вынула кольцо из коробочки и приняла надевать кольцо на палец. Оно подошло, словно бы, и сделано было для ее пальца.
- Это тебе… - Паша слегка заикается от волнения. – Я подумал…
- Какое красивое кольцо… - Маша смотрит на кольцо. Оно изящно смотрится на ее пальце. – И мне впору… Так что ты подумал?
- Почему бы нам и не повернуть наши отношения в официальное русло. Не думаю, что это испортит наши отношения, но нам будет приятно. И на тебя никто не будет показывать пальцем.
- Ты мне делаешь предложение?
- Вроде того…
- Вроде того… - улыбается Маша. – Или все-таки, ты делаешь мне предложение?
- Делаю, - твердым голосом произнес Паша. – Я хочу, что бы ты стала моей женой. А кольцо – это знак, что мы обручены. 
- И я хочу, что бы ты стал моим мужем.
Маша бросилась к нему на шею. Они принялись целоваться.
- Ты меня задушишь, - говорит Паша. Он откинул голову на подушку.
- А жена всегда душит своего мужа. Ты что не знал об этом?
- Ты мне еще не жена.
- Уже жена, - целует его Маша. – Остались пустяки, оформить наши отношения перед людьми.  А перед Богом мы давно уже муж и жена…
- Когда, кстати,  поженимся?
- Еще не знаю.
- Тогда у меня есть предложение. Подавать заявление пойдем после нашей новой поездки. Тогда и денег будет больше, и времени.
- Я согласна…
Маша принялась снова целовать Павла. Паша не отстраняется от Маши.

Квартира отца Семена. День.

      Хмурые тучи стоят над городом. Кажется, вот-вот начнется дождь.
Мама Севы идет мрачным районом. Он застроен двухэтажными домами, которые называются бараками. Штукатурка на этих барках давно облупилась.  В один из этих домов мать Севы и заходит.
Грязный подъезд. Квартира на первом этаже. Дверь в нее не закрывалась. Она вообще повисла на одной петле. Мать Севы открыла ее, и смело вошла в квартиру.
Комната в сюрреалистическом виде. Стол, заставленный бутылками. За столом сидит мужик, обросший многодневной щетиной. На мужике рваная майка. Он выпучил свои глаза на мать Севы. Узнал ее.
- Петровна!
Мужик попытался улыбнуться.
- Давно не виделись.
Мать Севы подцепила стул ногой и подвинула его к себе. Села на него. Мужичок даже обрадовался ей:
- Петровна! Денег нет? – быстро обнаружил он причину своей радости.
- Есть, - Петровна раскрыла сумочку. – Сколько тебе?
- А сколько есть?
- Стольника хватит?
- Вполне.
- Держи! – мать Севы протянула ему сотню.
Мужичок жадно держал в своих руках сотню. Он не верил своему счастью.
 - Петровна… Ты… Ты… Человек! – мужик мнет в своих руках сотню. – Тебя сам бог послал.
- Но есть одно дело… - начала Петровна.
- Говори. Я все для тебя сделаю. Не ради сотни! А для тебя.
Мужик встает из-за стола. Он пытается обнять свою гостью. Петровна отстраняется. На лице ее  написано презрение.
- Не надо так не надо.
Мужик возвращается на свое место.
- Помнишь, когда я родила от тебя сына, я не просила у тебя помощи?
- А у нас сын?
- Ты и этого не помнишь.
Мужик морщит лоб.
- Помню… Ну, конечно, помню. Так как, наш Мишка себя чувствует?
- Его зовут Семен.
- Точно, Семен. В честь твоего деда.
- Хоть, это помнишь. Ему нужна твоя помощь.
- Говори, Петровна.
- Дело серьезное.
- Говори, Петровна. Видел я нашего Семена. Красавец –сын! Весь в меня. Говори, Петровна!
   
 Рынок. День.

Паша и Сева стоят за прилавком. У них две торговые точки. Друг напротив друга. Товарищам легко переговариваться.
 Вокруг прилавков ходит народ. Он присматривается к товару. Иногда Сева и Паша продают комплекты постельного белья.
- Сегодня хороший день, - говорит Павел. – Надо это отметить.
- Может быть, и лучше, - говорит Семен.
- Да ладно тебе! Мне и так нравится. Деньги есть, и ладно.
К прилавку Паши подходит женщина.
- Сколько?
o Сойдемся с вами в цене, - улыбается Пашка. – Это самый лучший текстиль.

Небольшое кафе, предназначенное для работников рынка. Вечер.

Сева и Паша сидят за столиком.  На столе колбаса и початая бутылка водки. Сам столик стоит в небольшом кафе, расположенном прямо на территории рынка.
- Хорошо в этот раз товар продается, - говорит Сева.
- Да, - кивает головой Паша. – Почти весь товар и продали за сегодняшний день.
- Надо бы нам еще вложиться в покупку товара. Есть шанс заработать много денег. И вообще, сейчас нам «прет». И будет очень хорошо, если и дальше нам будет везти. Я чувствую, сейчас наше время.
Паша снова наполняет рюмки водкой.
- Ты меня, словно, и не слушаешь? – в голосе Севы слышатся недовольные нотки.
- Слушаю.
- Сейчас наше время. Нужно вложить в товар все деньги. Понимаешь, все?
- Да, наверное. Только после свадьбы…
Рука Севы дергается. Водка проливается на стол.
- Свадьба. Какая свадьба?
- Женюсь я. Кольцо помнишь, какое ты купил?
- Помню. Оно понравилось Маше?
- Очень понравилось. Я решил сделать ей предложение. Она его приняла. Пора думать о свадьбе. Нет, ну ты, конечно, будешь у нас свидетелем. Это решено. А свадьбу мы решили сыграть после нашей новой поездки.  Так что, Сева, теперь не время вкладывать деньги в новый бизнес. Мне деньги на свадьбу понадобятся. Сам понимаешь, то, се. Короче, придется потратиться.
- Жаль…
- Ты жалеешь, что я женюсь?
- Нет, конечно. Просто я присмотрел ларек. Ахмед продает его по сходной цене. Ларек – это, может быть, начало нашего нового бизнеса. Тут не до свадьбы.
- Маша, Маша, - крикнул Паша.
Маша действительно входит в кафе. Паша привстал и махнул рукой.   Маша подошла к их столику. Хозяйским взглядом оглядела мужскую трапезу.
- Так, так, выпиваешь, Павел Владимирович?
- Я это… немного только. За удачу! Сегодня она улыбалась нам широкой улыбкой.
- Выпиваем, Маша, - сказал Сева. – Но как же и не выпивать? День у нас сегодня удачный.
- А кто-то обещал меня сводить в кино?
- Забыл, Маша. Но я сейчас. – Паша встал на ноги. Но его качнуло, он едва устоял на ногах.
- Так… Так… - Маша все поняла. – Значит, кино отменяется.
- Маша, но, прости ты меня. В кино можно, и в следующий раз ходить. Не хвалят фильм.
Паша достал из вазы дешевые пластиковые цветы и протянул их Маше.
 - Это в знак того, что я признаю свою вину.
- Не надо мне твоих цветов. Пошли уж лучше домой, Павел Владимирович.
- Пошли, - кивает головой Паша.
- Не забывай, вам завтра в поездку. 
- Не забуду.
- И цветы верни на место.
- Поставлю.
Паша вернул цветы на место.
Сева смотрит им вслед. Он выпивает одним махом стакан водки.
- Везет же, дураку!
В его глазах читается злоба.

Дом Севы. Тот же вечер.

Сева рыдает на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Мама слушает его рыдания, сидя в своей комнате. Лицо ее каменное. Она шепчет:
 - Ничего, сынок, будет и на твоей улице праздник.
Она берет в руки нож и колет себе лезвием палец. Появляется кровь. Мать смотрит на свой палец.
 
Комната Паши. Утро.

Паша собирает сумку. Маша подает ему вещи. Солнце глядит в окно.
- Хватит, хватит, - отказывается Паша.
Маша сует в сумку сверток.
- Бери!
- Маша, мы поедим в вагоне – ресторане.
- Бери! Еще отравитесь.
- Маша, уже нет места в сумке.
- Бери.
Маша кладет сверток в сумку. Паша неожиданно перехватывает руку Маши и прижимает  Машу к себе.
- Паша! – в голосе Маши послышались укоризненные нотки. – Не о деле ты сейчас думаешь.
- Как раз о деле я  думаю.
Паша начал целовать Машу в губы. Сумка лежит на кровати.

Дом Севы. То же утро.

Сева собирает сумку на кухне. Ему помогает мать.
- Ничего, не забыл Сева?
- Вроде ничего, - Сева трясет сумку, показывая, что она полная.
- А мои пирожки?
- Ой, и точно.
- Всегда ты такой забывчивый.
Мама направляется к столу, на которой стоит тарелка с пирогами.
- А я для тебя постаралась. Напекла горяченьких. Как ты любишь.
Мать падает на пол. Сева наклоняется над ней.
- Мама, мам?
Лицо матери было белым, как мел.
- Как ты? –  Сева встал на колени.
- Ничего, сынок. Все нормально, - шепчет мать.
- Я вызову «скорую», - говорит Сева.
- Не надо. Мне уже лучше. Помоги мне встать, - протягивает она руку.
Сева помогает маме оказаться на ногах. Одной рукой она упирается в его плечо. Другой рукой опирается на стол.
- Мне уже лучше. Проводи меня до постели.
Сева провожает ее до постели. Сам помогает матери лечь  в постель, укутывает мать пледом.   
- Принеси валерьянки.
Сева бросается на кухню к холодильнику.

Вокзальный перрон. Полдень.

На перроне Паша вглядывается  вдаль, прикладывая руку ко лбу. Народ идет на поезд. Севы нет.  Маша стоит рядом с ним с ним.
- Я так волнуюсь, - говорит она.
- Да ну, ерунда.  Сева меня никогда не подводил. Придет и на этот раз. Был бы у меня сотовый телефон, я бы позвонил.

Дома Севы. Полдень.

Сева сидит на постели матери.
 - Мне ровно пятнадцать капель, - говорит мать. Она лежит, закутанная одеялом.
Сева капает валерьянку. Затем протягивает стакан  матери. Та выпила валерьянку.
- Тебе лучше? – поинтересовался Сева.
- Да, конечно.
- Может быть,  вызвать скорую?
- Не надо. Обойдемся и без скорой. Ты принеси нитроглицерин. Он в сумочке.
Сева мчится в прихожую. На ручку двери висит большая хозяйственная сумка. Сева роется в ней.  Достает пузырек с таблетками. Несет его матери. Она принимает таблетки. Улыбается.
- Сева, сынок, - голос ее все еще звучит слабо. – Мне уже лучше. Спасибо тебе, сынок.
- Мама, мне надо ехать… - голос Севы звучит неуверенно. – У меня дела.
- Да, да, конечно.
- Но если ты хочешь, я с тобой останусь.
- Нет, не надо. Мне уже лучше.
- Тогда я поеду.
- Конечно, конечно, поезжай, сынок. Твоим друзьям без тебя никак. Ты такой умный у меня, сынок.
- Ну, что ты такое говоришь?
- Правду, сынок, правду. Иди, сынок!
Мама перекрестила Семена.
Сева хватает сумку, при этом пирожки остаются на столе. Он выскакивает из калитки. Мать тут же встает с постели. Смотрит на часы и улыбается.
 - Опоздал!

Перрон. Полдень.

Поезд уже медленно тронулся. Паша все вглядывается вдаль.
Никого.
- Прыгай, прыгай! – кричит  Маша.
- Сейчас, сейчас, - Паша остается на перроне. – Он еще может успеть.
- Мужчина, поезд уйдет, - сказала Паше проводница.
Она удаляется вместе с вагоном.
 - Сейчас, сейчас, - Паша бежит за поездом.
 - Ну, как хотите, - буркнула проводница. – Если опоздаете, вы и будете виноваты.
- Эх, - Паша махает рукой. – Может быть, он меня еще догонит. – Паша бросается вслед за своим вагоном.
Догоняет его, вскакивает на площадку, затем поворачивается, при этом он еще и отодвигает проводницу. Она недовольна:
 - Мужчина, что вы делаете!
- Прощай, Маша, - кричит Паша.
- Почему, прощай! – бросилась Маша по перрону вслед за вагоном. – Почему?
Но ее голос утонул в грохоте поезда.
- Что? – Паша поднес руку к уху, показывая, что он ничего не слышит.
- Приезжай поскорее! – Маша бежала за вагоном до самого края перрона.
- Передай Севке, что я его буду ждать, - кричит Пашка. – Если он опоздал, пускай догоняет на такси.
- Мужчина! – проводница грубо толкнула Пашку в плечо. – Вывалитесь, а отвечать мне.
- Друг не приехал.
- А мне, что с того! Ваш билет?
Пашка протягивает билет.
- Так бы сразу. Место шестое. Пройдите, пожалуйста.
Пашка подхватывает сумку и пробирается по вагону.
Он доходит до своего шестого места.
- Привет, земеля! – улыбается его сосед. В этом соседе вполне можно было узнать того мужчину, к которому приходила мать Севы.
- Здорово, коли не шутишь, - Паша садится на свое место.

Пустой перрон. День.
 
На перроне находится только Маша. Низко опустила голову. Внезапно на перрон буквально влетает Сева. Сначала его фигура кажется мелкой, но по мере его приближения, фигура укрупняется.
- Опоздал, опоздал, - кричит он. – Виноват!
- Опоздал, - говорит Маша, к которой он подбежал. – Ты – очень хороший друг. – В голосе ее слышится плохо скрытая ирония.
- Но у меня это… - Сева запыхался.
- Что?..
- Мама заболела.
- Извини, не знала.
Короткое молчание.
- Что мне делать?
- Не знаю, - Маша пожимает плечами.
- Ничего страшного не произошло, - Сева улыбается натужной улыбкой. – Паша завтра же приедет. Правда?
- Правда, - говорит Маша.
- Он и без меня справиться. Это я проиграл, а не он. Тебя проводить.
- Я – по магазинам.
- Так мне тоже надо. Мать-то болеет.
Две одинокие фигуры уходят с перрона. Дворник метет перрон, и совершенно не обращает на них внимания.

В вагоне поезда. День.

Паша вытаскивает из сумки пакетик с едой и раскладывает еду на столике.
- А может? – сосед вытаскивает из пакетика бутылку, держа ее за горлышко.
- Я вообще-то, не пью.
- Правильно,  что ты не пьешь с незнакомыми людьми. А можно и познакомиться. Виктор! – сосед протягивает руку.
- Павел, - ответил на рукопожатие Паша.
- Теперь мы знакомы! – лицо соседа растянулось в улыбке. – Оказывается, это так не сложно для двух мужиков.
- Теперь мы знакомы, - подтвердил и Паша.
- Выпьем? За знакомство не грех и выпить.
- И закусим.
Паша заканчивает доставать из пакетика свою еду.
- Правильно. И выпьем. Дорога до Москвы дальняя.

Поезд. Вечер.

В тамбуре поезда стоит Паша с соседом.  Паша едва держится на ногах. Он держится за Виктора.
- Мировой ты парень, Виктор! – язык Паши заплетается.
- И ты тоже мировой парень, - говорит Виктор. – Кстати, нам сейчас сходить.
- Да-да, - подтверждает Паша. – Моя сумка. Где моя сумка?
- Да вот же она, под ногами, - подсказывает Виктор.
- Точно, - слегка заикнулся Паша. – А твоя где?
- А я так путешествую. Зачем обременять себя вещами.
Поезд останавливается. Маленькая станция. Несколько огней едва ли могли осветить ее. Паша и Виктор вываливаются из вагона.

Перрон провинциальной станции. Ночь.

  Оказались они на  безлюдном перроне. Виктор потащил Пашу куда-то в сторону. Тот почти и не сопротивлялся.
- Куда мы? – заплетается его язык.
- Сюда, - подсказывает Виктор.
Они входят в небольшой перелесок. Свежий воздух освежает Пашу.
- Где я?
- Там, где надо.
- А ты кто? – Паша неожиданно выворачивается. Он оказывается лицом к лицу с Виктором.
- Твой убийца!
Дальше действия Виктора приобретают профессиональный характер. Он бьет Пашу ножом в живот. И толкает его тело в темноту.
 В тот момент они находятся на берегу реки, и тело Паши камнем падает вниз. Короткое падение. Темная вода поглощает его тело.
Следом полетела и сумку, которую быстро выбрасывает Виктор.
Туда же летит и нож.
Виктор смотрит вниз.
- Петровна будет довольна.
Он разворачивается и возвращается на перрон.
- Мужчина, мужчина, - слышит он за своей спиной.
Виктор оборачивается.
К нему подходят два молодых милиционера. Лица их бледны, их освещают яркие прожектора.
- Да?
- Ваши документы!
Милиционеры походят совсем близко к Виктору.
- Сейчас, сейчас, - он медленно лезет в карман. – Где они?
Из темноты, на станции надвигается товарный поезд. Он был уже совсем близко.
- Где же они?
- Поторопитесь!
Виктор спрыгивает с перрона. Он перебегает линию, и неожиданно поскальзывается.
- Ааа! – из горла его вырывается крик.
Поезд загудел и миновал  маленькую станцию, затерянную посреди Москвой и крупным областным центром…
- Черт! – говорит один милиционер второму. – Соскребать его.
- Не наша это работа, - говорит второй милиционер.
 
                Вторая серия.

Перрон провинциального города. День.
 
Снова толпа встречающих ждут людей, выходящих из поезда. В этой толпе находятся  Маша с Севой. Поезд остановился. Из вагонов вылезают люди. Сева и Маша высматривают Павла.
Из вагона все вышли.  Маша бросается к вагону. Она хочет вскочить в вагон, но проводница ее останавливает:
- Девушка, вы куда?
- Там еще должен быть один человек!
- Там нет никакого!
- Неправда!
- Маша, Маша, - за ее спиной возник Сева. – Может быть, Паша опоздал на поезд. Такое бывает. Сколько раз. Поставщики с товаром задержались. Или еще чего-нибудь.
- Звони! – твердо сказала Маша.
- Кому?
- Своим поставщикам!
- А… это конечно.

Переговорный пункт. День.

 Сева, о чем –то говорит по телефону в кабинке. Маша стоит рядом, но содержание разговора она не слышит из-за толстого стекла. Сева заканчивает разговор и выходит из кабинки. Достает платок и вытирает капельки пота, которые проступили на его лбу.
Маша тут же набрасывается на него:
- Ну что там?
- Да ничего.
- Как ничего?
- Не было в Москве Паши.
- Как не было?
- Так не было.
- Надо идти в милицию. С ним что-то случилось!
- Надо… - соглашается Сева.
- Вот видишь, и ты тоже чувствуешь!
- Что я чувствую.
- Что, с Пашей что-то случилось.
- Ничего я не чувствую.  – Сева пытается улыбаться. – Я просто перестраховываюсь. Пойдем.

Отделение милиции. День.

Милиционер в форме капитана, на его усталом лице сохраняется выражение полнейшего равнодушия.
Маша кипятиться:
- Пропал человек! – она говорит, чуть сбивчиво. – Его надо искать! Срочно! Прямо сейчас! Его уже нет несколько дней!
Поток слов у Маши иссякает. Начинает говорить капитан:
- Девушка, вы понимаете, о чем вы только что здесь сказали?
- Понимаю, - кивает головой Маша.
- Вы нам что предлагаете? Искать иголку в стоге сена? Нет! Не то вы нам предлагаете. Давайте, разложим все по полочкам. Может быть, он вовсе и не пропал вас жених. Может быть, он только для вас пропал?
- Что вы имеете в виду?
- Ваш жених попросту мог сбежать от вас.
- Вы… вы ничего не понимаете, - Маша задыхается от возмущения. – Я буду на вас жаловаться.
- Да, пожалуйста.
- Товарищ капитан, - в разговор вмешивается Сева, который стоит тут же за спиной у Маши. – Но он действительно пропал!
- Так что с того! Он когда уехал?
- Позавчера.
- Если через месяц не придет, тогда приходите, и пишите заявление. Я у вас его приму. А сейчас, чего вы волнуетесь? У нас и не такое бывает!
- Значит, через месяц, - Семен первым встает со стула.
- Значит, через месяц.
- Тогда мы придем через месяц. Пошли, Маша.
Семен и Маша выходят из отделения милиции.

Кабинет капитана. День.

Капитан остается в кабинете один.
- Шалагин! – кричит он. – Шалагин!
В кабинет появляется младший сержант. В руке он держит хрустальный графин. Он наливает капитану из этого графина. Капитан выпивает, и тяжко вздыхает.
- Совсем обнаглели граждане. А мне разгребай за ними их дерьмо. Два дня нет человека, и уже волнуются.  Эх, и жизнь пошла проклятая! Еще, Шалагин!
Подчиненный снова слоняет графин.
Капитан выпивает второй стакан водки.
- А, может, это любовь?
- Какая любовь, товарищ капитан?
- Настоящая любовь, Шалагин.

Улица. День.

Маша идет, словно слепая по улице, заросшей деревьями. Ветки деревьев склонились настолько низко, что иногда приходится нагибаться, чтобы пройти по улице. Сева молча бредет за ней следом.
- Это все ты! Ты!
Маша поворачивается и вцепляется в футболку Севы. Он молчит.
- Ты! – повторяет Маша. – Ты!
- Понимаешь, мама… - бормочет Сева. Он пятится назад.
- Ты! Ты!.. – Маша на него наступает.
Маша  начинает рыдать, уткнувшись в грудь Севы. Тот ее обнимает.
 - Может быть, - бормочет Сева, - все еще и обойдется. Может быть, капитан и прав. Паша еще вернется. В пути произошла задержка, да мало ли еще чего…   
- Пошли! – Маша отстраняется от Севы.
- Куда?
- Каждый в свою сторону. Я – туда. А ты – туда.
Маша рукой показывает направления.
- Значит, я уже не нужен?
- Пока нет. Спасибо тебе за все.
Маша твердо шагает в  том самом направлении, которое она сама же и указала.
 
В общежитии. День.
   
Маша заходит в  обшарпанную дверь, над которой висит табличка «Общежитие».
- Ты куда, Сивова?
Дорогу Маше преграждает толстая женщина, внешне похожая на гору мяса.
- В комнату, - лепечет Маша еле слышно.
- В чью комнату?
- К Паше.
- Твоего Паши неделю нет, а ты идешь к нему в комнату. Непорядок! Ступай обратно!
- Но Алла Анатольевна! Вещи-то мне свои можно забрать.
- А откуда я знаю, что это твои вещи?
На глазах Маши появляются слезы.
- Ладно, ладно, честная ты, Сивова, это я вижу. Заберешь свои вещи. – Голос женщины немного добреет.
- Спасибо, Алла Анатольевна.
Они ступают по коридору, похожему на все общежитские коридоры вместе взятые – запах хлорки, масляные стены, полураздетые люди обоих полов, попадающиеся им на встречу.
- А жених твой где?
- Не знаю.
- Это все бизнес! Говорила я ему, не занимайся бизнесом. До добра не доведет. А он не слушался. А он не слушался.
Женщина, похожая на студень, остановилась  возле дверей, загремела ключами, уверенно выбрала нужный ей ключ, и открывает дверь.
- А ты, Севакова, не плачь, - уступает она дорогу Маше. – Паша – парень хороший. Но ты, красавица, лучше себе найдешь. Вон как Сева на тебя смотрит. А Сева, не смотри на то, что он толстяк, мужик надежный. Это я тебе говорю!

Квартира Маши. Вечер.

Маша открывает своим ключом обшарпанную донельзя дверь и входит в узкую прихожую. С облегчением ставит тяжелую сумку и начинает снимать кроссовки. Из-за дверей, ведущих в комнату, появилась растрепанная голова мужчины. Ему явно было уже за пятьдесят лет. Он тут же вышел в коридор, поправляя спортивные штаны, вытянутые на коленках.
- Явилась, не запылилась!.. Здравствуй дочка! Давно тебя ждал! И вот дождался!
- Папа, хватит!
В голосе Маши звучит усталость.
- А вот не хватит! Бросил тебя твой, хахаль! Бросил!
Приговор отца звучит, как обвинение. В голосе его слышалось удовлетворение.
Маша прижимается спиной к стенке. Кажется, даже стала меньше ростом.
- Он не бросил! Он пропал!
- Вот –вот! Пропал! Я и говорю, бросил! Что одно, что другое! Хрен один! И ты сразу же ко мне бежишь.  Что дальше делать будешь?
- Его ждать.
- Жди-жди! Только не дождешься. Есть еще предложения?
- Работать.
- Уже хорошая мысль.
Маша неожиданно сгибается, затем бросается в ванную. Низко над ней наклоняется. Ее тошнит. Дверь она не закрывает. Над ней тут же повис отец.
 Маша поднимает свою голову.
- Ты никак еще не одна пришла?
- Папа, я беременна, - голос Маши звучит слабо.
- Я понял, - злорадно произнес отец. – И что теперь делать будешь?
- Рожать. Это же его ребенок. И твой внук!
- А жить на что?
- Папа!
Маша вытирается полотенцем. Она хочет пройти, но отец не пропускает ее.
- Ты будешь делать аборт! – говорит он твердо. – Будешь! Если хочешь здесь жить!
- Тогда я уйду! – упирается в его грудь Маша.
- Иди! Только тебе некуда идти. Иначе бы, ты не пришла ко мне.
Маша отходит внутрь ванной комнаты.
- Правда глаза режет, а, дочка!
- Уйди, - говорит Маша.
И отец отступает.
- Решаем так, - говорит он, - или вступаешь в законный брак, или аборт! Я не злодей, не против ребенка, но только я за такого ребенка, который рожден в законном браке!
- Папа, я устала, - Маша проходит в свою комнату.
- А я не сейчас от тебя требую ответа. Ты думай, думай, дочка. Это иногда полезно, так говорят!
- Папа, это его ребенок, - Маша садится на стул и протягивает ноги.
- А мне не важно, чей это ребенок, - отец нараспашку открывает дверь комнаты. Она сильно ударяется о стенку. – Меня интересует одно! На что вы будете жить! Он точно тебе не заплатит деньги! Точно! Думай дочка! Время еще есть.
Отец резко выходит из комнаты, оставляя Машу одну.

Большой  московский рынок. День.

 Сева идет по его рядам. Кивком головы здоровается со всеми продавцами. Подходит к самому горластому мужичку с копной волос.
- Ашот, здравствуй!
- Здравствуй, Семен Иванович.
- Пашу моего не видел?
- Пашу? – Ашот задумался на одно мгновение. Потом говорит твердо. – Не видел! И никто не видел. Иначе я бы слышал, Семен Иванович.
- Спасибо тебе, Ашот. – Сева поставил сумку на прилавок. – А товару мне, как всегда. Но в два раза больше, - хитрым голосом произнес Семен.
- Что же так?
- А я ларек купил.
- Вах! Поздравляю тебе Семен Иванович. Я говорю же тебе, что ты большим человеком станешь.
- Постараюсь, Ашот Грачикович.
- Хорошая у тебя, память Семен Иванович.      

Дом Семена.  Вечер.

      За окном сгущаются сумерки.
Семен сидит у себя дома. На столе дымится тарелка супа. Но Семен смотрит куда-то в пустоту.  Тарелка супа его сейчас совсем не волнует.
- Ты, что, Сева? – говорит мать. – Борщ, какой ты и любишь. Или тебе сметанку надо? Мало сметанки я положила?
- Не надо мне сметанки.
- Мяска подложить? Мяско хорошее, парное, прямо с рынка. Денег ты мне много даешь. Могу мяска самого лучшего покупать.
- Не надо мяска!
- Самогончика, может, тогда? Такое дело сделал! Купил ларек! Не грех и обмыть!
- Не надо.
- А хороший самогончик. Свойский!
- Ну, давай, мать!
Мать выходит из кухни в коридор, достает там бутылку самогона и возвращается обратно.
- Картошечка сейчас подойдет с грибами. Знаешь, какие грибы! Одни только  белые! Сама набирала. Загляденье, а не грибы! Для самогончика картошечка как раз!
- Давай, и картошечки.
Мать достает сковородку с картошкой. Сева наливает себе стакан и выпивает его залпом.
Мать садится напротив него и внимательно смотрит на сына.
- Нельзя так пить такой самогон. Грех это. Вкуса не почувствуешь! Что у тебя случилось, сынок?
- Будто ты не знаешь. Партнер у меня пропал. И друг, заодно. Лучший.
- Уже три месяца назад пропал.
- Мама, он же лучший друг.
- А может тебя, что-то другое волнует?
- Может, и что-то другое волнует.
- Или, кто-то?
- Или кто-то.
Сева снова наполнил себе стакан самогоном. Мама задерживает его руку.
- В пьяном виде и делать предложение?
- Какое предложение? – Сева со стуком ставит стакан на стол.
- Самое главное в жизни предложение. Предложение руки и сердца.
Сева краснеет.
- Я знаю, - продолжала мать. – Ты любишь Машу. Мне она тоже нравится.  Из Маши получилась бы хорошая невестка. Так что, - мать отодвигает бутылку самогона, - делай ей предложение смело.
- Когда?
- Не поздно еще. Сейчас и делай.
- Ну…
- А ты не робей. Только знай, Маша беременна.
Сева встает из-за стола.
- Это будет мой ребенок.
- Тогда это будет и мой внук.
Сева бросается в комнату. Он носиться по комнате, собираясь. Время от времени он кричит:
- Мама, где мой галстук?
- На месте, где же ему еще быть? – отвечает мать из кухни.
- Ага! Нашел!
- Вот и хорошо.
- А рубашка. Та самая, праздничная.
Мама входит в комнату, открывает бельевой шкаф и показывает на рубашку, которая висела на самом видном месте. Сева тут же схватил рубашку.
  -  На месте рубашка. Где же ей еще быть. Тут же и костюм висит, - подсказывает  мать.
Семен надевает рубашку и костюм. Мать завязывает ему галстук.
- Горе ты мое, горемычное.
- Мыть, мы заживем скоро!
- Хотелось бы верить.
- Заживем!..
Семен крутится перед зеркалом, довольный своим  внешним видом.
- Возьми такси! – командует им мать. – Заедь в цветочный киоск. Купи роз. Самых лучших. Не скупись. В магазине, в хорошем магазине, купи хорошего шампанского, не скупись! И коробку конфет. Самых лучших, не скупись!
- Хорошо, хорошо, - кивает головой Сева.
- Не жалей денег! – подсказывает мать.
- Хорошо.
- Надо бы мне с тобой идти.
- Не надо!
- Справишься ли?
- Справлюсь.
Мать крестит Семена.
 - Хорошо бы…

Дома Маши. Вечер.

Семен предстает перед обшарпанной дверью, как настоящий джентельмен: в одной руке он зажимает букет роз, в другой пакет. Он нажал на звонок. Слышатся шаркающие шаги. Дверь открывается.
- Сева?
Отец Маши удивлен. Он подтягивает свои вытертые трико.
- Дядя Вася… Маша дома.
- Где же ей еще быть?
- Можно к ней?
- Какой вопрос. Проходи.
Отец Маши пропускает Севу и кричит:
- Маша, к тебе пришли!
Маша появляется  в дверях:
- Сева… Заходи, пожалуйста…
- Заходи, - подмигивает дядя Вася. – Только обувь снимай!
Он указывает пальцем на потрепанные тапки.    

Дома Маши. Вечер.

Отец прислушивается к разговору за дверью. Сначала разговор протекает в мирном тоне, а затем голоса все усиливаются, а под конец они становятся совсем громкими.
Отец Маши едва устраняется от двери, потому что из нее тут же выскакивает Сева - красный, как рак.
- Дядя Вася, я делал ей предложение…
- Я все понял Семен, - пожимает ему руку дядя Вася. – Я еще поговорю со своей дочерью. А сейчас, иди.
- Иду, - говорит Сева и закрывает за собой входную дверь.
Отец Маши тут же вбегает в комнату дочери:
- И как же это понимать?
- Папа, Паша жив. Я это чувствую. Понимаешь меня? Чувствую. Мои чувства меня не обманывают.
Маша сидит с ногами на кровати. Отец встает над нею.
- Дура ты, дура! – повышает свой голос отец. – Как рожать будешь?
- Так и буду! – Маша поднимает свою голову, сжимает кулаки. – Бывают же матери одиночки.
- А… - отец махает рукой на свою безнадежную дочь и выходит из комнаты.
Маша тут же зарывается лицом в подушку, и рыдает. По пол комнаты рассыпан букет роз.

Дом Севы. Вечер.

Сева лежит на кровати. Мать сидит рядом с ним и гладит его по голове.
- Ну-ну… Что случилось?
- Она верит,  что Паша живой.
Сева мнет ладонями подушку.
- А ты? –  мать гладит его по плечу. – Ты сам в это веришь?
- Нет, не верю. Если бы, он был жив, то он бы уже появился.
- Ну и слава богу! – перекрестилась мать. – Пусть земля ему будет пухом. А ты любишь Машу?
- Люблю.
- Значит, готовься к свадьбе.
- Как?
- А как все готовятся. Я уговорю Машу, это уж будь уверен.
Мать Севы выходит из комнаты. Семен продолжает лежать в такой позе.

Дом Маши. Вечер.

Мать Семена входит в квартиру.
- Ты что, Петровна? – пропускает ее отец Маши. – Сначала твой сын приходил, затем ты…
- Есть дело… Можно пройти к твоей дочери. – Мать Семена не просила, а почти требовала.
- Проходи, - отец Маши пропускает в комнату дочери мать Севы.
Она входит в комнату и уверенным шагом направляется к постели. Маша все еще плачет, зарывшись в подушку.
- Ну-ну, дочка! – мать Севы гладит Машу по голове.
- Вы… - Маша поднимает голову от подушки.
- Я, дочка.
- Зачем вы пришли?
- Затем, что бы поговорить с тобой, дочка!
- Но я уже все сказала Севе.
- Не все, дочка.  А я хочу сказать тебе самое главное.  Сева тебе любит. По-настоящему. И другой мужчина тебя так любить не будет. Это уж поверь моему опыту, дочка.
- Но я люблю Пашу.
- Любишь… Я тебе верю, любишь… Редкая эта любовь, настоящая… Но его нет. Паши нет, понимаешь. Я – колдунья. Совсем – совсем немного. Не с ним ты найдешь счастье, а с моим Севой, дочкой. Ему родишь ребенка. Знаю, не его ребенка. Но он будет сыном моего Севы. А потом, Бог даст, будут и еще дети. Какие ваши годы? Молодые вы еще!
Голос матери Севы звучит обворожительно, он обволакивает со всех сторон Машу, и ее слезы постепенно высыхают. 
Отец Маши с удивлением прислушивается к тому, что происходит в комнате дочери.
Продолжает звучать  обворожительный голос матери Севы.
Ты же умная. Ты же все понимаешь.
Понимаю.
Голос матери Севы и Маши становятся тише.
Затем мать Севы резко выходит из комнаты. Отец Маши еле-еле успевает отскочить в сторону, иначе бы его ударило дверью.
- Слушаешь,  это хорошо, - мать Севы говорит тихо, но уверенно.
- Ты прям, действительно, колдунья, Петровна, - восхищается отец Маши.
- Есть немного. Пройдем на кухню. У нас есть важный разговор.
… На кухне отец Маши достает из холодильника бутылку водки.
- Не надо, - покачала головой мать Севы. – Завтра нам предстоит сложный день.
-   И чего там сложного?
- К свадьбе надо готовиться, новый родственник.
- А Паша?
- Какое сегодня число?
- Двенадцатое.
- А у тебя на календаре восьмое. Непорядок.
 Отец Маши встает и отрывает лист календаря.
- Вот так и Паша, - говорит мать Севы. – Он, как и эти листы календаря, уже в прошлом.
- Ну, ты даешь, Семеновна. – Отец Маши выбрасывает лист календаря в мусорное ведро.
- У тебя молодые, конечно, жить не будут. Тесно, грязно. Придется мне потесниться.
- Ну, ты даешь!
- Платье. Маше нужно новое платье. – Мать Семена не слушает его.
- Да есть у нее.
- Свадебное платье. И туфли. Есть у нее новые туфли? – Отец Маши молчит -  Значит, ей нужны новые туфли. Моему обалдую костюм. Все расходы, расходы.
- А когда свадьба планируется?
- Да, когда? Лучше всего в пятницу. Гулять так, гулять. Целых три дня.
- Ну, ты даешь! За такое и выпить не грех.
- После выпьешь! Денег, конечно, у тебя нет.
- Да какие у меня деньги, Семеновна!
- Вот и я говорю, все расходы, все расходы…

Комната Севы. Вечер.

Мать входит в комнату Севы. Тот уже спит. Мать трогает его за плечо. Сева неохотно открывает глаза.
- Все нормально, - сообщает мать. – Завтра несете заявление в загс. Подписываете его задним числом.
Сева вскакивает с кровати.
- Ты что?
- Я не шучу. Маша дала согласие. А жениться тебе надо быстрее, пока живот невиден. Люди начнут лишнее говорить. Разговоры нам не к чему.
- Я… я… - Сева обнимает свою мать. – Ты самая лучшая мать на свете!
- Ты только будь счастлив! – улыбается мать.
- Буду, обязательно буду.

Квартира Маши. Утро.

Рассвет едва брезжит за окном.  Маша  встает с кровати. Не одеваясь, в ночной рубашке  подходит к столу, достает из него альбом. Затем садится на постель и открывает альбом.
На всех фотографиях Маша была с Пашей.
Слезы текут по лицу Маши. Маша шепчет:
 - Паша, прости.
Осторожный стук в дверь. Отец приоткрывает дверь.
- Маша, еда готова. Тебе сегодня предстоит трудный день.
- Да-да.
- Так что лучше тебе поесть.
- Я иду, иду.
Отец выходит из комнаты. Маша закрывает альбом.
- Паша, - шепчет она. – Я тебя всегда буду помнить.
В коридоре уже стоит Сева. Цветы он прижимает к груди.
- Вот… - говорит отец… - И жених пришел. Пойду на кухню. Вам поговорить надо.
Маша и Семен остались одни в коридоре.
- Вот! – Сева протягивает скромный букет белых цветов в целлофановом кулечке. – Это тебе…
- Спасибо. – Маша прижимает букет к груди.
А Семен неожиданно обнимает ее. Маше некуда было отклониться от его объятий в тесном коридоре.
Сева страстно шепчет.
- Ты поверь мне, я так люблю тебя. Больше самой жизни. Я тебя буду беречь, любить. Я все для тебя сделаю. Ты и так выглядишь, как царевна, а я тебе шубу куплю… Шубу… Да все, что ты захочешь, куплю!
- Я тебе верю, верю.
Семен целует Машу в губы.
- Я так этого хотел, так это хотел!
- Задушишь же меня! – морщится Маша.
- А… Извини…
Семен выпускает Машу из своих объятий, и она идет на кухню. 

Парадный зал ЗАГСА. День.

Торжественная церемония в самом разгаре. Сияющее лицо Севы и грустное лицо Маши с натянутой улыбкой.
- Согласны ли вы, Мария Германовна Бархоткина взять в мужья Семена Петровича  Симунина?
- Да, - голос Маши слегка дрожит.
- Семен Петрович Симунин, согласны ли вы взять в жены Марию Германовну Бархоткину?
- Да, - голос Семена звучит твердо.
- Обменяйтесь кольцами.
Семен надевает на палец Маши кольцо.

Выход из загса. День.

 Семен держит за руку Машу. Гости им аплодируют. Народу собралось достаточно. Толпа почти вся одета очень просто и вычурно. Семен неожиданно обнимает Машу и целует ее. Крепко –крепко. Гости снова аплодируют им.

Ресторан. Вечер.

Разгар свадебного торжества. Узел галстука Семена уже развязан. Он смотрит мутными глазами на все происходящее в зале.
  Маша ковыряет вилкой в салате. Тамада развлекает гостей. Они уже находятся в таком состоянии, что им все равно.
- Сейчас новый конкурс, - говорит тамада.
Гости ковыряются в салатах.
Неожиданно к Семену подходит гость, из очень сильно подгулявших. Гость еле-еле стоит на ногах.
- Сема, там твоя мать?
Семен сразу же встрепенулся.
- Что, мать?
- Она упала. Вроде, как ей плохо.
- Где упала, - Семен хватает гостя за узел галстука. Лицо его краснеет.
- В коридоре, - отвечает он.
Семен отталкивает  стул, бросается в коридор. Маша следует за ним.
В зале продолжает звучать музыка. Никто уже не обращает внимания на жениха и невесту.
В коридоре прохладно. Собралась небольшая толпа. Семен врезается в нее. Люди охотно расступаются. Мать лежит на полу. Семен склоняется над ней.
- Скорую! – говорит Маша.
- Уже вызвали дочка, - отвечает ей пожилая женщина.
Лицо матери бледное, губы синие. Они дрожат.
- Семен, - голос матери еле слышен.
- Что? – Семен наклонился.
- Я тебя люблю.
- И я тебя.
- Семен…
- Что?
- А это я его… - говорит мать совсем тихо, так что ее слышит только Семен.
- Кого?
- Пашку.
- Что ты говоришь?
- Это я Пашку… заказала. Твоему папаше непутевому. Он его и убил. А сам попался. Семен… - Сил у женщины не хватило, чтобы договорить фразу.
- Молчи, мама.
- Семен, будь счастлив!
Голова матери Семена откидывается на пол. А глаза стали стеклянными.
В коридор входят люди в белых халатах.
- Разойдитесь, разойдитесь, - врач наклоняется над матерью Семена.
Он даже не стал брать ее за руку.
- Все, - врач встает.
Семен плачет.    

Ресторан. Вечер.

Три женщины осторожно шепчутся в коридоре. Все три женщины в диких нарядах, и с диким макияжем на лице.
- Это все потому, что рано свадьбу сыграли. Пашка-то всего три месяца назад пропал.
- Вот Бог их наказал.
- Да глупость все это. Ведьма она была. Вот Пашку-то и погубила. А затем, ты права, Бог их наказал.
- И все вы не правы, - говорит еще одна женщина. – Все она правильно сделала. Я бы тоже так ради своего сына поступила. 

Улица возле ресторана. Вечер.

Сева шагает за носилками, покрытыми белой простыней. Маша идет за ним. Носилки погружают в машину скорой помощи. Машина трогается с места. Семен застывает на месте. Только губы его дрожат.
Люди из коридора ресторана выглядывают на улицу. Их интересовал главным образом Семен. Они глядят на него.  Затем возвращаются  обратно. Один из гостей – толстый мужчина – оповестил всех.
- Все еще стоит там.
- А со свадьбой, что делать? – спрашивает его одна из женщин в диком наряде.
- Все, кончилась свадьба.
- А продукты?
- Что, продукты? Собирать их надо. Не этим же, чтобы, они достались…
Ресторанные работники уже кидают жадные взгляды на продукты.

Улица возле ресторана. Вечер.

Маша взяла Семена за руку.
- Сева, пойдем домой.
            Куда?
- Надо идти домой.
- Да-да.
Они разворачиваются и направляются к стоянке машин.

Дома  Севы. Ночь.

Сева в коридоре своего дома обнимает Машу и прижимает ее к себе. Она не сопротивлялась.
- Теперь ты моя жена, - Сева целует Машу в щеку.
- Да-да, - Маша сейчас была полностью во власти Севы.
- Я буду любить тебя всегда, - Сева поднимает Машу на руки и несет ее в свою комнату.
Он кладет Машу на кровать.

Дом Севы. Утро.

Маша открывает глаза. Семена нет. Прикрываясь одеялом, она проходит в большую комнату. Сева в майке и трусах сидит за столом, на котором стояла уже почти пустая бутылка водки.
Маша подходит к столу и берет бутылку в свои руки.
- Зачем? – уставил на нее пьяные глаза Сева.
- Мы теперь, муж и жена. И прошу тебя, больше этого не делай.
- Я мать поминаю.
- Успеешь еще помянуть. А сейчас нам надо думать о нашем ребенке.
- Надо, - Сева мотает головой в знак согласия.
- Иди лучше спать, - советует ему Маша.
- Пойду, - соглашается с нею Сева.
Маша подает ему руку. Сева отказался:
- Я сам.
- Хорошо, сам.
- Я тебя люблю, - Сева волочит ноги, но все же доходит до постели. Ложится. – И сделаю все, что бы у нас было хорошо.
- Я тебе верю, - Маша еще больше закутывает Севу одеялом. Он захрапел.
- Горе ты мое, горе, - погладила Маша его по голове.

Старое кладбище. День.
 
Стоит плохая погода.
Немного народу собралось возле свежевырытой могилы. Могильщики ждут, когда Сева произнесет речь над гробом. Он – в черном костюме и в галстуке – забирается на могильный холм.
- Мама! Спасибо тебе! Я буду всегда тебя помнить. И я все сделаю для того, что бы ты гордилась мной.
Сева слезает с могильного холмика. Подходит Маше.
- Ну, как я?
- Очень хорошо.
Старушки в черных платьях тоже стоят в толпе и шепчутся.
- Хороший сын. Мне бы такого.
- И она была хорошая мать.
- И невестка хорошая.
- Она уже брюхатая.
- А все равно! Какая красавица. Моему обалдую бы такую!
- Хватила! Твоему обалдую, и такую…
Могильщики сноровисто опускают гроб в землю. Люди кидают землю в могилу.

Дом Севы. Вечер.

Сева приходит домой.  Еще не успел снять куртку и ботинки, как услышал женский плач. Не снимая ботинок, он бросается в комнату. На полу остаются грязные следы. Плачет Маша, забившись в угол, и свернувшись в комочек.
Сева садится на краешек кровати и прижимает к себе Машу.
- Ну, что случилось? – голос его нежен.
Маша вытирает слезы.
- Все нормально.
- Я же вижу, что не все хорошо. Его вспомнила?
- Я и не обещала тебе, что забуду Пашу.
- И не забывай. Только не надо расстраиваться сильно. Тебе рожать скоро.
Сева привлекает к себе Машу, прижимает ее к своей груди.
- Не надо плакать, глупая. Я все сделаю для тебя все, чтобы ты никогда не плакала.

Дом Севы. Ночь.

Ночная тишина. В ней слышен только свист сверчков. Маша неожиданно вздрагивает. Сева тут же оборачивается.
- Что?
- Кажется, уже.
- И пора, давно, пора.
Сева надевает тапочки и включает свет.
- Я сейчас вызову скорую.
Он бросается в комнату, где стоит телефон. Хватает трубку, набирает номер.
- Здесь женщина рожает. Адрес. Адрес… Четвертая Лагерная, двадцать три дробь шестьдесят восемь. 

Улица. Ночь.

Скорая стоит возле крыльца дома Севы. Санитары выносят на носилках Машу. Сева следует за ним.
- Как ты себя чувствуешь?
- Ой, - стонет Маша.
Санитары невозмутимо делают свою работу.
Носилки заносят внутрь «скорой помощи». Сева бросается к врачу – пожилому человеку, в не очень чистом белом халате.
- Что с ней, доктор?
- В принципе, все нормально. Но «скорую» вы вызвали вовремя. Залезайте в кабину, если хотите.
Сева лезет в кабину.

   Коридор больницы. Ночь.

 Сева ходит по коридору, что-то бормоча себе под нос. Коридор освещают лампы дневного света. Из дверей появляется медсестра.  Сева бросается к ней. Сестра улыбается.
- Мальчик. Три кило пятьсот грамм. На вас очень похож, папаша…
- Мой сын. Мой сын.
- Как назвать-то его надумали?
- Пашей.
- Павлом, значит, что ж, хорошее имя! – улыбается медсестра. – Идите сейчас домой, папаша. Сейчас вы все равно ребенка не увидите.
- А когда?
- Завтра. И то в лучшем случае. Идите домой. Я же вижу, что вы устали.
- Хорошо, хорошо.

Больница. День.

 Матери показывают своих детей в окно, отцы смотрит на них снизу.  Они что-то кричат. Но вряд ли их можно услышать сквозь толстое больничное стекло.
Сева тоже кричит. Маша не понимает, но она кивает головой, делая вид, что она все слышит.
А Сева кричит следующее:
- Я купил второй ларек. Затем я буду строить магазинчик. И все это ради вас…
Маленький Паша в своем кульке мирно спит…
- Ой, и счастливая ты, Машка, - качает головой соседка по палате.
- Еще бы! – говорит вторая. – Такого мужа отхватила. Не то, что наши, пьяницы, прости господи...
- Но и ты сама-то, Галка, не больно хороша, - говорит соседка по палате.
- А я и говорю. Нам ЗДЕСЬ жить. А ты, Маша, с таким мужем скоро в Москву переедешь. Помяни мое слово – переедешь!
- Ладно вам.
- Помяни мое слово – переедешь…

               
Наше время.

Трасса. День.

Огромный джип с огромной скоростью мчится по дороге. Гаишник в форме лейтенанта кивает ему жезлом. Джип проскакивает мимо.
- Совсем обнаглел, - говорит гаишник в рацию. – Седьмой – седьмой! Мимо нашего поста миновал джип « Тойота» серебристого цвета. Остановите его.

Следующий пост Гаи. День.

Джип остановился, и сотрудник милиции с погонами капитана подходит к нему. Тонированное стекло медленно ползет вниз.
Пожилой капитан застывает на мгновение, только затем спрашивает.
 - Ваши документы?
За рулем сидит подросток. Лет тринадцати – четырнадцати. На носу огромные солнцезащитные очки. Какая-то модная маечка на нем надета.
В салоне сидят три девицы, вряд ли старше самого водителя. Они постоянно хихикают. Лица их раскрашены. Салон автомобиля сотрясают модные ритмы.
- Ну, что там? – подросток недовольно кривит губы.
- Ваши права! – берет капитан под козырек.
- Таких прав будет достаточно? – подросток протягивает стодолларовую купюру.
- Ваши права! – не замечает этого жеста капитан.
- Ну, ты и обнаглел. Вот тебе еще сто баксов.  Что еще надо? Или этого мало?
- Вылезай из машины, щенок! – капитан произносит эти слова таким тоном, что подросток тут же сникает.
Он вылезает из машины.
 -  Ну, что надо!
- Пройдем,  - капитан махает рукой в сторону своей будки.
- Зачем?
- Там узнаешь.
Они заходят в «стакан».
Подросток делает недовольное лицо.
- Сколько тебе лет?
- Ну, пятнадцать.
- А не выглядишь ты на пятнадцать. Куришь?
- Это не ваше дело.
- Точно, не мое. Снимай штаны!
- Вы что извращенец!
- Снимай штаны, щенок! И без разговоров.      
 
Роскошная дача. Рублевка. День.

На зеленом лужку играет девочка в белом платье. Она переставляет кукол. Лет ей, может быть, десять. Женщина, в которой можно узнать Машу, смотрит с умилением на девочку. Мужчина, в котором можно узнать Семена, читает газету. И откладывает ее резко.  Он еще больше пополнел. Но это ему даже идет. Солидный мужчина!
- Что случилось, Сева?
- Бензин дорожает. Буртовский опять наезжает на нас. НАТО продвигается к границам России. Все так же, как и всегда.
Звонит телефон. Семен берет трубку.
- Да-да, - кивает он головой. – Сенатор Симунин. Он самый. Павел Семенович – мой сын.
Маша тут же обращает на него свой взгляд. Семен вскакивает со стула.
- Сейчас я приеду!
- Что с Пашей? – спрашивает Маша.
- Попал в милицию!
- Как?
- Очень просто. Это ты дала ему возможность угнать мой джип?
- Он сам его угнал. Это ты его учил водить машину.
- Вот и попал в милицию.
- Но он же не виноват?
- Виноват! – Семен выходит на балкон, завязывая галстук. –  Он управлял машиной, не имея на то никаких оснований. И мне придется платить за него штраф.
- Папа, папа! – кричит девочка, гуляющая на лужайке. – Я бабочку поймала.
- Молодец, Маша.
Маша встает из-за стола и поправляет галстук.
- Ты так и не научился его завязывать.
- Это ты неправильно его завязываешь, - Семен снова чуть-чуть распускает галстук. – Я поехал.
- Без водителя?
- Да уж, как ни будь, сам справляюсь.
- В Москве ужасные пробки.
- И мы не лыком шиты.
- Только ты не слишком укоряй Пашу!
- Опять! Опять! Я буду его корить, буду ругать!

Салон автомобиля. День.

Семен сидит за рулем огромного джипа. Паша сидит, сжавшись на переднем сидении. Джип едет на огромной скорости по подмосковному шоссе.
- Как ты мог? – нарушает молчание Семен.
- Папа…
- Что папа?
- Этот капитан меня выпорол!
- Что-что, он сделал?
- Выпорол меня… Ремнем по заднице!
Семен рассмеялся. Паша смотрит на него недоуменным взглядом.
- Правильно сделал! Это он за меня сделал! Молодец капитан!
- И денег он не взял!
- Тоже правильно сделал! Так и нужно поступать.
- Но остальные же берут.
- А это уже не твое дело. Учись лучше. Кстати, что у тебя в дневнике?
Пашка обиженно  шмыгает носом.
- Правильно, две двойки за год. Две двойки! Это же уму непостижимо! И что дальше делать будем?
Пашка молчит.
- Что делать будем? – повторяет Семен.
- Ну, ты же устроишь меня в институт. А мне и не сейчас поступать. Только через пять лет!
- А без папы, что бы ты делал?
Пашка снова шмыгает носом.
Семен сворачивает к огромному дому.
 - Правильно! Без папы ты учился бы в ПТУ! И то, в лучшем случае.

Дом Семена. День.

Маша уже ждет их возле калитки. Пашка сразу же выскакивает из двери машины.
- Мам, он меня выпорол! – обнимается он с матерью.
- Семен, что произошло? – Взгляд Маши устремлен на Семена.
- А, - Семен обнимает Машу. – Капитан его выпорол ремнем по попе.
- Семен, это же безобразие! Этого так нельзя оставлять! – говорит строгим голосом Маша. – Этот  капитан нарушил закон. Ты должен принять меры.
- По-моему, это просто правильный воспитательный прием. Пашку давно пора выпороть!
- Что ты говоришь!
- Да, ладно, - Семен потянулся всем телом. – В конце – концов, ничего страшного не произошло. Могло быть и хуже, учитывая то обстоятельство, что наш сын взял без спроса машину и превысил положенную скорость до восьмидесяти  километров. Понимаешь, хуже!
Паша со своими родителями проходят в дом.
- Теперь так! – останавливается Семен. – Паша идет в комнату и читает «Войну и мир». Вам ЭТО произведение велели читать летом?
- Это.
- Вот и читай! От корки до корки!
- Но папа! Оно же толстое, как кирпич!
- А Интернет я отключу. Как и компьютер. А когда прочтешь «Войну и мир», то мы с тобой поговорим.
- Но, папа! Сейчас лето!
- А это тебе наказание. Ступай, -  подталкивает Семен Пашу. – Лев Николаевич тебя ждет.
- Какой Лев Николаевич?
- Маша, наш сын совсем не грамотным растет. Кто написал «Войну и мир»?
- Толстой.
- А как его звали – величали?
- Я понял, понял, его звали Лев Николаевич.
- Иди и читай. Ужин тебе принесут в комнату.
- Сева, но так нельзя! – пытается возразить Маша.
- А это непедагогично. Ступай! – Сева легонько подтолкнул Пашку. – Пускай это и непедагогично, зато очень действенно.
Паша, обогнав родителей, быстро взбегает по дубовой лестнице.

Спальня Семена и Маши. Вечер.

Сева уже лежит на широкой супружеской кровати, он снова читает газету. Маша сидит перед зеркалом. Она накладывает на лицо маску. Еще и распекает своего мужа.
- Чего ты так на Пашку напал? Он всего лишь подросток! Мало ли чего в таком возрасте сделаешь? Сам что ли ошибок не совершал?   
- Маша, я читаю.
- Тебе не интересно, что я говорю?
- Очень интересно.
- Машу, ты так не ругаешь.
- Маша не дает мне поводов так ругать.
- Маша  – ТВОЯ дочь!
- Маш, о чем ты говоришь. Мы же договаривались с тобой. – Сева с досады отбрасывает газету. – Пашка – мой сын. Он мне дорог, как и Маша. И вообще, тихо!
В самом деле, во время этого разговора, Сева понижает голос.
 - Дети могут услышать.
- А я устала. И в своем доме, я хочу разговаривать так, как я хочу! – в голосе Маши слышаться капризные нотки.
- Маш, чего ты хочешь? Шубу? Я куплю тебе шубу. Сейчас лето, все равно скидки в магазинах.
- А ты только и можешь мне покупать шубы со скидкой, машины со скидкой, фитнесс – зал, и тот со скидкой.
- Ты же не посещаешь фитнесс – зал.
- Поэтому и не посещаю, что мой муж - скупец.
- Понятно, ты хочешь ходить в фитнесс – зал. И непременно, в самый лучший.
- Да уж!
- Но я же не миллионер. Всего лишь сенатор! Пойми! Сенатор очень сильно отличается от миллионера.
- И не можешь купить абонемент для жены, раз ты сенатор?
- Могу, - вздыхает Сева.
- Тогда, купи!
- Ты требуешь?
- Иди, сюда, - Маша манит его пальцем.
- Лучше ты ко мне!
- Пойду! Только тебе газета дороже, или жена?
Сева вздыхает, но откладывает газету.
Маша смеется и бросается в их супружескую кровать. Она обнимает Семена
- Дай, хоть очки снять! – говорит Семен.
- А вот и не дам! В очках ты мне нравишься больше! – целует его Маша.

Супружеская спальня. Глубокая ночь.

Семен вздыхает. Маша лежит с широко открытыми глазами. Оба супруга лежат на спине.
- Семен.
- Что?
- Тебе не кажется, что у нас не все, как у людей.
- Конечно, кажется.
- Вот видишь… - говорит Маша.
- У нас все гораздо лучше, - прерывает ее Семен. – Посмотри, у кого такой дом, такие доходы. Да и дети у кого такие?
- Про детей ты вспомнил в самый последний момент!
- Опять язвишь! Ну что тебе надо?
- Сама не знаю.
- Зато я знаю, чего мне нужно сейчас в первую очередь.
- И что же?
- Поспать.
- Счастливый ты человек. Ну, ладно, - Маша поворачивается на бок. –  Не буду больше тебя пытать. Спи!

 Выход из элитного спортивного клуба. День.

 Из дверей выходят роскошные женщины, красивые, как с обложки журнала. Одна из них Маша. Их ждут у входа блестящие машины самых престижных марок. Модели машин тоже самые модные.
- Предлагаю, - говорит одна из женщин, - сходить в ресторанчик. Отметить машкино причастие к спорту.
- Только не в то кафе, где жирная пища, - говорит другая женщина.
- Я знаю одно хорошее место, - говорит первая женщина. – По машинам.
- Мне нужно мужа предупредить, - говорит Маша.
- Какая ты старомодная. Давай мне свой телефон.
Маша протягивает подруге телефон. Та быстро набирает номер.
- Сева, - начинает она разговор приторно сладким голосом. – Не узнал? Как не узнал, дорогой! Это же Клава. Какая Клава.
- Давай, давай, - вырывает из рук подруги телефон Маша. Но подруга не дает это сделать.
- Шучу, шучу, Сева, - продолжает подруга. -  Это Юля. Как какая Юля? Подруга Машки! Сойту - моя фамилия. Редкая финская фамилия. Узнали. Ну, наконец-то! Машка сейчас у любовника… Да-да, снова шучу… Глупый я человек. Чего поделать, такой уж я родилась.
- Дай телефон! – Маша вырывает телефон из рук подруги. Голос ее звучал строго. – Это я!

Офис Семена. День.

На лице Семена написано непонимание.
- Что там у вас происходит? – Сева сидит у себя в роскошном офисе.
- Все нормально.
- Шутница у тебя подруга.

Возле элитного спортивного клуба. День.

Маша продолжает разговор с Семеном.
- Есть немного. – Маша погрозила Юлии кулаком. Та улыбается. – Мы в кафе поедем.
- Будь осторожна.
- Ну, конечно.
- Помни, шесть подушек безопасности еще ничего не гарантируют.
- Да, помню я, помню.
- И возвращайся скорее домой.
- Это уж, как смогу.
- Мы будем тебя ждать.
 Подруги встали у машины Юлии – самой престижной модели.
Ну, и муженек у тебя, - говорит Юля. Я бы с таким не за что не смогла…
- А тебе и никто не предлагает.
- Ох, и язык у тебя, Мария.
Подруги усаживаются на роскошные сидения автомобилей.
- Трогай! К Илье Ильичу! – приказывает Юлия водителя.
- К кому? – не понимает Маша.
- К «Обломову», - поясняет ей Юлия.
Машина мягко трогается с места.   

Парковка возле ресторана.  День.

Машина Юлии останавливается возле ресторана.
- Здесь самое лучшее место во всей Москве, - говорит Юлия.
Подруги вылезают из машины. К ним тут же подскакивает бомж.
- Люди православные! Дайте мне на хлебушек. Совсем есть нечего.
- И здесь достали! – фыркает Юлия. – Совсем от них деться некуда.
- Мне совсем немного надо! – бомж протягивает свою грязную ладонь.
- Нет мелочи.
- Постой! – Маша залезает в свою сумочку.
- Иди-иди! – торопит бомжа Юля.
- Вот! – Маша протягивает купюру в пятьсот рублей.
- Ты что офигела! – Юля вырывает купюру из рук Маши. – Мишка, - говорит она водителю – Дай ему десять рублей.
Мишка вылезает из машины. Был он высок ростом. Больше похож на медведя. Он потянулся и бомж сжался.
- Десять рублей – это, конечно, хорошо. Но их еще и заработать надо.
Бомж сразу же сгорбился.
- Ладно, - сжалился Мишка.  И протянул бомжу десятку.
- Спасибо, -  тот склоняет голову.
- Пошли, - говорит Юля Маше. – Чего ты! Бомжей не видела.
- Пошли, - идет Маша.
Они входят в кафе.

Дом Семена. Ночь.

Посредине ночи Маша просыпается и садится на постель.
- А! – она сдувает прядь волос, которые попали на лоб.
- Чего случилось? – бормочет сквозь сон Сева.
- Нет, ничего! – отвечает Маша. – Просто кошмар приснился.
- Спи спокойно. Сон – это только сон.
- Я сейчас, - Маша встает с кровати. – Только водички попью.
Она проходит в ванную комнату и смотрит на себя в зеркало.
- Этого не может быть, это сон! Всего лишь. Да, точно сон.
Она брызгает водой на стекло, и изображение Маши размывается.
 А из зеркала на Машу смотрит Павел. Нет, не тот Павел, которого она знала много лет назад, а Павел, похожий на того бомжа, которого она видела у ресторана, как две капли воды…
- Это он, - говорит Маша. – Это он…
Из глаз ее катятся слезы.
Семен входит в ванную и включает свет.
- Ты чего?
Маша утирает слезу.
 - Все нормально, просто приснился кошмар. Иди спать.

Дом Семена. Утро.

Семья хозяев завтракает в гостиной.
 За спинами хозяев стоит женщина в аккуратном белом фартуке.    Сева читает газету. Маша ковыряет ложкой в каше.
- Мама, - говорит Маша. – Ты обещала сегодня сводить меня в магазин и купить мне белое платье.
- И мне нужны джинсы новые, - говорит Пашка.
- Мы в вашем возрасте таких вещей не имели. И не мечтать о них не могли, - говорит Сева, не отрываясь от газеты.
- Это когда было? – спрашивает Пашка.
- Не так давно, - не отрывается от газеты Сева.
- В прошлом веке. И даже тысячелетии, - фыркает Пашка.
- Хорошо хоть, с математикой у тебя все в порядке, - Сева перелистывает газетную полосу.
- Мам! – канючит Маша.
- Сначала мне джинсы! – говорит Пашка.
- Я сегодня не могу, - говорит Маша.
- Это еще почему?  - спрашивает Сева.
- У меня сегодня… - Следует легкая пауза. - Встреча с Юлией.
- Опять эта Юля! – Сева был явно недоволен.
- Противная тетка, - высказывается и Пашка.
- Дай пять, сын! Хоть в чем-то мы с тобой согласны! – улыбается Семен. 
- Мам, платье! – все еще канючит Ксюша.
- Попрошу не трогать мою подругу, - говорит Маша. – И вообще, все ваши дела мы отложим на завтра. Сегодня я пойду в фитнесс –зал.
Маша и Пашка утыкаются обиженно в свои тарелки. Сева ничего не замечает – он продолжал изучать газету.

Парковка возле ресторана. День.

Маша останавливает машину возле ресторана и подходит к швейцару – здоровенному мужику. У того отсутствующее выражение на лице.
- Я  была здесь вчера.
- Ну, и что?
- У меня странная просьба.
- Я вас слушаю.
- Мне нужен… попрошайка, который крутился здесь.
- Он у вас что-то украл?
- Нет, то есть, да… украл.
- Будьте внимательны. Вряд ли вы чего-нибудь найдете. Но, если хотите…
- Я хочу, хочу…
- Люба, - орет швейцар.
Как из –под земли появляется молодая женщина в замызганной куртке, явно не по погоде одетой. На ногах ее были страшные ботинки, и весь вид этой женщины свидетельствовал об одном – она нуждается, и нужда ее - выпить очередную бутылку водки.
- Сергеевич? – спрашивает она.
- Где Безымянный?
- Так выходной у него.
- Он нужен ей, - швейцар кивает в сторону Маши.
- Зачем?
- Он обокрал ее.
- Безымянный? Нет. Это не возможно. Он честен, как последний дурак.
- Поговори мне еще! – швейцар сжимает локоть Любы со всей силой. – Проводи ее.
- Это далеко, - говорит Люба Маше.
- Я на машине.
- Испачкаю, ведь ее.
- Ничего.
Люба и Маша садятся в автомобиль. Люба с завистью осматривает салон дорогого автомобиля.
- Муж, наверное, подарил? – спрашивает Люба.
- Муж, - Маша заводит мотор.
- А у меня нет такого мужа, - искренне вздыхает Люба.
Маша трогает машину с места. 

Автостоянка. День.

Безымянный ходит по автостоянке и просил деньги. Как раз водитель отсчитывает ему купюры.
- Безымянный, - окликает его Люба. Он оборачивается. – К тебе пришли!
Безымянный оборачивается. Застывает на одно мгновение. Смотрит на Машу. И неожиданно бросается бежать.
- Точно, украл! – кричит Люба. – Странно. Это на него не похоже.
Люба бросается бежать за Безымянным. Машка следует за ней.
Они оказываются в каких-то подворотнях. Люба устает, она останавливается.  Маша продолжает бег.
 Какая-то помойка. Дальше хода не было.  Бомж застыл. Маша бросается к нему:
- Пашка! Пашка!
- Как вы меня назвали? – голос бомжа дрожит.
- Пашей. Павлом. – Маша хватает его за руку. – Не надо только больше бежать. Я не могу больше догонять.
На глазах Паши появляются слезы.
- Я не помню, как меня зовут.
- Раньше тебя звали Пашей.
- Пашей. Павел. Красивое имя.
- Да, красивое имя.

Начало девяностых годов.

Река. Ночь.

Темная вода смыкается над телом Пашки.  Во всей этой черноте виднелась одна красная струя – кровь, что текла из раны Пашки.
Тело погружается и снова всплывает на поверхность воды…

Берег. Утро.

Несколько угрюмых подростков разного возраста выходят на берег реки. Одна девушка и два юноши в очень простой одежде. Они подходят к воде. Раздается девичий крик. Юноши подходят к девушке.
- Ты чего кричишь, Любка!
- Там! – указала девушка, в которой легко можно было узнать Любку, которая проводила Машу. Только она была намного моложе. Любка – не очень красивая, но миловидная девушка. Глаза ее васильковые, в них застыло наивное выражение. А тело стройное.
Юноши смотрят туда, куда указывает рука Любки.
На берегу лежит темный предмет.
Юноши и девушка приближаются к нему. Предмет приобретает очертания человеческого тела. Они не пугаются распростертого человеческого тела, засыпанного наполовину песком.
- Мужик! – говорит один юноша.
- Труп, - говорит второй, который был посмелее.
Он принялся обшаривать карманы трупа. Заняло это немного времени.
- Ничего нет, - юноша встает над трупом.
- Кто же выкидывает труп с деньгами, - здраво рассуждает второй.
- Надо мамке сказать, – говорит Люба.
- А чего говорить, труп и есть труп.
- Нет, надо. А вдруг он живой.
- Поступай, как знаешь, - юноша теряет интерес к телу. Они идут по линии реки. Любка бежит вглубь леса.

Заимка. Утро.

Небольшой домик, спрятанный в лесах. Они подступают почти к самому забору. Из-за этого во дворе дома и днем темно.

Дом. Утро.

Пожилая женщина варит варенье на кухне, когда туда влетает Люба.
- Мам, мам!
- Ну, чего тебе, неугомонная? – женщина спрашивает и строго, но и любя.
- Там, там! – тянет ее Люба.
- Что?
- Человек… на берегу реки. Говорят, что мертвый.
- Ну, пойдем, посмотрим, - женщина явно с сожалением отрывается от варенья. С собой она берет котомку, которую вешает на плечо.

На берегу реки. Утро.

Женщина нагибается над человеком. Щупает его пульс.
- Он живой. Только ему очень плохо. Петр, Васька, - зовет женщина юношей, которые неподалеку удили рыбу.
- Ну, чего? – спрашивает Петр – он постарше.
- Несите его в дом.
Петр и Васька хватают тело за руки и ноги. Они несут его в дом. Женщина и Люба следуют за ними.
- Мам, он будет жить? – спрашивает по дороге Люба.
- Это одному Богу известно. Но и я чего-нибудь сделаю.
- А трупяк тебе понравился, - оборачивается Васька.
- Типун тебе на язык, Васька, - кричит мать.
- В каком смысле типун? Любка и в самом деле втюрилась в этого утопленника! – говорит Васька.
- Он еще не труп, - дает ему мать легкого подзатыльника. – И я постараюсь, чтобы он выжил.
- Ну, ну… - говорит Васька. – Если он выживет, то обязательно поженится на Любке.

Баня. День.

 Женщина совершает над человеком какие-то движения. Человек закутан по самую шею в одеяло. В своих руках она держит пучки неведомой травы.
- Уди, уйди, болезнь! Уйди! – говорит женщина. – Уйди!
Она устает. Пот течет по ее лицу.
 - Уйди болезнь. Навсегда уйди. Он не твой, не твой он!

Баня. Вечер.

Она усталая сидит на стуле в той же бане. Волосы прилипли к ее лбу. Вообще из матери в этот момент будто бы все выжали. Она не кажется такой сильной женщиной.
 Люба смотрит на нее. В ее взгляде читается вопрос.
Женщина гладит ее по голове.
- Теперь все зависит от Бога. Если Бог захочет, он будет жить. А я сделала все, что от меня зависит.
- Спасибо тебе.
- За что дочка! Это пусть он спасибо скажет. – Она кивает в сторону человека. – Если поправится.   

Баня. Ночь.

Люба смотрит на лицо человека. Неожиданно тот открывает глаза. Люба вздрагивает. Взгляд незнакомца мутный.
- Пить? – он говорит тихо. Люба не слышит его.
Она вынуждена наклониться.
- Что?
- Пить…
Теперь Люба расслышала.
- Нельзя тебе. Моя мамка сказала. А она знаешь, какая знахарка. К ней из самой Москвы ездят.
- Пить…
- Нельзя.
- Немного…
- Ладно.
Люба берет тряпку, опускает ее в бочку с водой, потом подносит тряпку к губам незнакомца. Она выжимает тряпку. Капля воды попадает на губы незнакомца.
- Спасибо.
Он снова впадает в забытье. 

Баня. Утро.

Дверь открывается. Входит мать. Люба дремлет, сопит носом. Женщина подходит к человеку, который жадно дышит.
- Эх, Любушка, голубушка, жив твой жених, и будет жить.
Люба спит. И улыбается. Мать гладит ее по голове.
 - Неужто, я и в самом деле нагадала, и это ее жених?   

Баня. Ночь.

За окном уже темно.
Человек открывает глаза, когда рядом с ним сидела мать. Она что-то вяжет.
- Где я?
- На заимке.
- Где?
- Лесничиха я. Живу далеко от людей. И дети мои рядом со мной живут. Трое их. Петька старший, затем Люба. И Васька – меньшой.
- Хорошо… Я понял… А я кто?
- Это тебе, мил-человек, самому надо вспомнить.
- Не помню. А как вы меня нашли?
- На  берегу реки.
- Не помню, как там я оказался. Не помню.
- Злые люди сделали с тобой очень плохое. Я не врач. Люди зовут меня знахаркой. Но я скажу тебе. Ударили тебя ножом. И очень умело. 
- Не помню.
- Ты есть хочешь?
- Хочу, - человек откидывает голову на подушку.
- Любка, - зовет женщина. – У нас есть бульон куриный. Пеструшку только сегодня оприходовали. Бульон куриный, он самый полезный. Силы добавляет. А силы тебе сейчас очень нужны.
В баню входит девушка и застывает на пороге.
- Любка, иди сюда и накорми нашего гостя.

Баня. Утро.

Паша отдает пустую миску из-под  бульона и улыбается.
- Мне это… - он смотрит на Любу.
- Я поняла. Люба, выйди.
Мать лезет под кровать.

Баня. День.

Люба и Пашка разговаривают. Люба сидит на кровати.
- Вы, правда, ничего не помните?
- Нет.
- И как вас зовут?
- Нет.
- Не думала, что так бывает.
- А вот бывает.
- Это вас из-за любви, наверное?
- Ну, не знаю.
Пашка улыбается.
- Наверное, из-за любви. Ведь вы красивый.
Пашка краснеет.
В баню входит мать.
- Выходи, Любка. Буду лечить нашего гостя.
- Мама, можно остаться?
- Это еще, зачем? Где это видано, чтобы молодая девушка у мужчины все видела.
- А ты можешь все видеть?
- Я могу. Ведь я – врач. А врачу от Бога положено знать устройство человеческого тела. Иди, иди.
Люба с неохотой выходит.
- Хорошая она, - говорит Пашка, когда Люба закрывает дверь бани.
- Переворачивайся! – ворчит мать.
Пашка переворачивается.
Мать поднимает рубашку. Осматривает своего гостя.
- Скоро, наверное, встанешь.
- Хорошо бы.
- И куда пойдешь?
- Не знаю…
- Вот я не знаю, куда ты пойдешь.
Мать достает большую трехлитровую банку и достает оттуда мазь.
- Горе одно с тобой. Несчастный ты человек, - растирает мать мазь по телу.
- Почему? Я же выжил.
- Потому что ты потерял свою личину, самого себя.
Пашка задумывается.
- Я еще все вспомню. Все еще верну.
- Вряд ли.
- Верну!
- Знай одно, что человек, который это сделал, враг тебе.
- Я это запомню.

Баня. Вечер.

 Люба кормит Пашку с ложечки. Он сидит, упираясь лопатками на подушку.
- Не надо, - Пашка перехватывает ее руку. – Я сам.
- Как хочешь, - Люба дает ему тарелку с супом.
Рука Пашки дрожит, но он берет тарелку и начинает ложкой хлебать суп. Люба внимательно смотрит на него.
- Ну, пролил, - укоряет она Пашку.
- Извини, - Пашка прекращает хлебать суп.
- Ладно, - Люба вытирает рубашку Пашки тряпкой. – Ешь, давай.
- Руки слабые.
- А уже сам ешь. Значит, скоро поправишься.
- Хорошо бы…

Двор. Ранее утро.

Люба выходит на двор. Ее глаза тут же расширяются. На крыльце бани стоит Пашка. Руками он держится за перила.  Да и как он стоит! Того и глядишь, подует ветер, его и сдует. Но стоит! Лицо Пашки бледно. Сосредоточенное выражение на нем. 
- Ты что?! Ты что!?
- Вот, встал…
Люба хватает Пашку за руку.
- Спасибо, - благодарит тот.
И делает еще шаг вперед. Только на этот раз он спотыкается. И упал бы, если бы Люба его не поддержала.
- Я сам, - говорит Пашка.
- Ты еще слаб.

Дом. Кухня. День.

Мать смотрит за всей этой картиной из окна. Васька хихикает за ее спиной. Мать показывает ему кулак.
- Поняла?
- А я чего? Это Любка.
- Чего, Любка?
- Ну… она влюбилась в нашего гостя.
- И правильно сделала. Человек он хороший.
- Ну, ты даешь, мать. Он даже имени своего не помнит. Как ты можешь определить, хороший он человек, или плохой.
- Ему просто от злых людей досталось.
- Мать! – в дом вбегает Петька. – К нам джип едет.
- Какой джип?
- Большой и красивый.
- Ладно, - говорит мать. – Встретим этот джип.

Двор. День.

Люба и Паша стоят посреди двора.
 -     Идем обратно в баню, - говорит Люба.
- Идем, - соглашается с ней Пашка. – Устал я.

Баня. День.

Они входят внутрь. При этом Люба держит Пашку. Хорошо, что весил он совсем нечего.
- Устал? – Люба сажает его на кровать. Ее пружины скрипят.
- Устал, - признается Паша.
Он дышит тяжело и часто.
- Ничего, мы с тобой будем теперь часто ходить, расходишься, - успокаивает его Люба.
- С твоей помощью, наверное, расхожусь.
Пашка пытается улыбнуться. Но улыбка получается похожей на гримасу.
- Ложись.
- Устал я уже лежать. Можно посидеть?
- Ну, сиди, - разрешает Люба.

Двор. День.

Как только за Пашкой и Любой захлопнулась дверь бани, на двор въезжает огромный блестящий джип с тонированными стеклами. Такому джипу любое бездорожье ни почем. Поэтому он и добрался до этих мест. Мотор в последний раз промычал и заглох.

Кухня. День.
 
 Петька и Васька были в восторге.
- Какая машина!
- Классная машина!
- Я обязательно куплю такую, когда вырасту.
- А я первым куплю. Даже круче машину.
- Ступайте в заднюю комнату! – вмешивается в разговор мать.
- Но, мама… - возникает Васька.
- Ступай, я сказала!
  Петр подхватывает под руку брата.
- Пройдем.
Мать одобрительно кивает головой.
- Вот это правильно.
Братья выходят из кухни.

Двор. День.

Мать выходит на крыльцо, встречать своих гостей. Из машины выходят гости. Их было трое. Двое крупных мужчин и Семен.
- Чего вам надо? – спрашивает мать.
- Твой рецепт, - говорит мужчина в дорогом пиджаке.
- Я уже вам сказала. Не дам я вам рецепта! В первый раз сказала, и во второй раз тоже повторю.
- Жаль! У тебя есть последний шанс.
- Я уже все сказала!
Мать преграждает путь гостям.
- Уезжайте.
Семен улыбается.
- Мы хотим вам заплатить вам деньги.
- Уходите.
- Большие деньги. У вас же есть деньги. Им нужно образование.
- Я уже все сказала.
- Нам неприятно это делать. Но…
Один из братков бьет мать по лицу. Она падает.

Баня. День.

Пашка и Люба наблюдают за всем из окна.
Пашка успел зажать рот Любке. Она видела, что мать оказалась на земле после  удара.
- Не надо. Не надо! Это плохие люди.
Люба кусает его за руку. Но кричать не стала.
- Они… Они…
Люба зарывается в грудь Паши.
- Нам надо уходить!
- А Васька? А Петька?
Губы Любы побелели и дрожали.
- Нам надо уходить. А с ними все будет в порядке.
- Ты обещаешь?
- Да.

Двор. День.

Семен стоит над матерью.
- Ты… ты…
Губы Семена трясутся.
- Вот и все. Ты ее убил.
- Случайно, - бандит скребет затылок.
- Случайно! Случайно! В дом! – приказал он браткам. – Там ее дети. И искать рецепт.
- Что с детьми делать?
- А то сам не знаешь.
Братки идут в дом. Семен ждет на улице.

Двор. День.

Павел и Люба вылезают из лаза. Люба оглядывается.
- В лес, - шепчет Павел.
Они ползут по направлению к лесу.

Двор. День.

Бандиты выходят из дома.
- Там были дети, - говорит бандит Семену. – Два пацана. Были, - губы его скривились в ухмылке.
- Были. Убийцы! – Семен хватается за голову.
- Они свидетели. Есть и еще одна девка, - говорит бандит.
- Искать! – Семен бросается в дом.

Дом. День.

В доме Семен принялся все ворошить, не обращая внимания на трупы. Все вещи летели на пол. Происходил обыск.

Двор. День.

  Братки ищут по двору.
Один из них идет в баню. Открывает дверь. Баня была пустая.
- Ушла девка, - констатирует бандит.
 
Дом. День.

Бандит входит в дом.
- Не нашел я девку.
Там уже царил полный бардак.
- И я ничего не нашел. Ничего! – Семен ходит по осколкам битой посуды. – Зачем ты ее убил?.
- Кто же знал, что твоя знахарка такая хлюпкая. Ладно, - сказала браток. – Уходить надо. Обойдемся без твоего рецепта.
- Ты обойдешься, а я – нет!
- Чего уж там! Не получилось у тебя. Напортачили только. Убирай теперь, - скривился бандит.
- Это у нас не получилось?
- Ты чего мне, предъяву объявляешь?
- Да нет… Просто деньги вы не отработали.

Лес. День.

 Люба плакала в плечо Пашки. Они сидят в кустах. Пашка накрыл ее своей рубашкой. Над кустами начал заниматься дым.
- Это все, - бормочет Пашка.
Люба отрывается от его плеча.
- Гады! Гады! – начинает она кричать.
- Успокойся, - Пашка ощутимо встряхивает ее. – Успокойся. И скажи, зачем они приходили?
- Я не знаю.
- Ладно, не хочешь говорить, потом скажешь.
Пашка прижимает к себе Любу.
- Им рецепт нужен, - хлюпает Люба.
- Какой рецепт?
- Тот самый, что поднял тебя на ноги.
- Я понял.

Заимка. Утро.

Пашка и Люба ходят по пепелищу. Это все, что осталось от крепкого и низенького домика. Остатки вещей она собирает в узелок. Он почти полный.
Пашка садится на бревно, усталый и потный.
- Надо уезжать!
- Надо, - говорит Люба. Затем она достает пачку денег.
Пашка совсем не удивляется.
- Откуда они? – голос его звучит ровно и удивительно бесцветно.
- Мамкин тайник. Никто про него не знал, кроме меня.  Куда едем?
- В Москву.
- А чем там будем заниматься?
- Чем придется.
- Я давно хотела съездить в Москву.
- Вот и придется съездить. Сядем на дорожку. Помянем твоих братьев. Как их звали?
- Петька и Васька.
- Пусть земля будет пухом Катерине, Петру и Василию.

Железнодорожная станция. День.

 Пашка и Люба одеты уже чуть лучше. Понятно, что они купили эту одежду совсем недавно. На Пашке простая курточка и Люба тоже одета по-простому. Но видно, что Павел уже поправился. Или старается делать вид, что он поправился.
 Люба выходит из помещения вокзала.
- Деньги кончились, - огорчается она. – Только на билет их и  хватило.
- До Москвы доедем, а там уже…
- Что там?
- Разбогатеем.
Люба согласно кивает головой.
- Я тебе верю.
- Мне и надо верить, - улыбается Пашка. – А вон и наш поезд.
Из тумана показывается голова поезда. Немногочисленные его пассажиры собрались на платформе.

Наше время.

Улица. День.

Продолжается та же сцена.
- Пашка. Паша, родимый, - Маша обнимает Пашку.
- Я и не знал, что меня Пашкой зовут, - говорит Паша.
- Женщина, вы ошиблись. Его не Пашкой зовут.
Люба все же успела добежать, а теперь она довольно грубо оттолкнула Машу.
- Я не ошиблась, - твердым голосом сказала Маша. – Его зовут Пашка.
- Как бы, его не звали,  он – мой муж!
- Это правда? – спросила Маша.
- Ну…Я ничего не помню. Даже, кто вы, я вспоминаю смутно...
- Да-да, я его жена! Уходите отсюда женщина. И больше не возвращайтесь.
- Я уйду, - Маша кивнула головой.  – Уйду, только вы скажите, как его зовут.
- Николай, Александр, Андрей, вам-то какая разница?
- Его зовут Павел, Павел, запомнили вы это.
- Павел, - повторила Люба. – Фифа ты эдакая! Я буду звать его Павел.
Она довольно грубо оттолкнула Машку.
 - Ступайте, чтобы я больше вас не видела.
   Маша пошла прочь. Люба подошла к Пашке.
- Безымянный, ты чего?
- Мне кажется, что я почти вспомнил эту женщину.
- Почти!  Почти не считается! Пошли лучше домой.
- Но я.
- Помнишь, в каком виде я тебя нашла?
Павел бредет следом за Любой.

Небольшая квартирка. Ночь.

 Облезлые стены. Горит ночник. В свете этого ночника отражается вся скромная обстановка комнаты.
Пашка не спит.
Он вспоминает лицо Маши.
Оно стоит перед его глазами.
- Паша, Паша, я тебя люблю, - вспоминает он.
- Меня зовут Павлом, - шепчет он.
И вспоминает дальше…
Летний луг. Яркий солнечный день. Они лежат с Машей на этом лугу, в самой гуще травы. На голове Маши венок. Губы Маши растягиваются в  довольной улыбке.
- Когда поженимся, - говорит Маша, - сколько у нас будет детей?
- Десять, - решительно говорит Пашка.
- А не мало?
- В самый раз!
Пашка крепко целует Машу в губы. Она переворачивается на спину. Пашка приблизился к ней.
- Давай приступим к этой работе! – шепчет Пашка.
- К какой такой работе? – не понимает Маша.
- Ну, к этой самой. К работе с детьми.
- Какой ты скорый!
- Привыкай. Такой уж я…
Люба толкнула его в бок локтем. Из воспоминаний Павла мы снова переносимся в его квартиру.
- Ты чего?
- Да так.
- Неужели ты подумал, что все, что сказала эта женщина правда?
- Но я действительно ничего не помню.
- Ты помнишь главное. Меня. И нашего ребенка.  А остальное тебе надо забыть.
- Но меня зовут не Коля.
- А какая разница, если теперь ты Коля. По документам.
- Но у меня было прошлое. Мое прошлое! – Павел подчеркивает слово «мое».
- А теперь есть настоящее. И будущее.
- Но я не хочу заниматься нашим бизнесом.
- Дорогой мой. А если бы не наш бизнес, где бы ты теперь был? Спи!  Сон – он, как лекарство, все, как рукой снимет!
Люба повернулась к Паше и начала его гладить.
- Коля, ну?
Паша отворачивается.
- Я спать хочу.
Люба поворачивается на спину.
- Ну, и спи.
 
Квартира Павла. Утро.

 Люба в застиранном, но вполне приличном халатике возится на кухне. Там сидит десятилетняя дочь,  которая уминает манную кашу. Дочка больше похожа на Пашу. Волосы заплетены во множество мелких косичек.
Сама кухонька маленькая, но чистенькая. Мебель старенькая, но еще вполне надежная.
Пашка входит на кухню.
- Папа, доброе утро! – улыбается девочка.
- Здравствуй, Маша.
- Маша? - неожиданно спрашивает Люба.
- А что такое? Нашу дочь зовут Машей.
- Да, мама, я Маша, - улыбается девочка.
- Просто я подумала, какой умный твой папа, если решил тебя так назвать. Хорошее имя.
- Спасибо тебе, папа! – Паша низко наклонился. Маша целует его в щеку.
- Что у нас на завтрак?
- Каша, ты не видишь что ли?
- Очень вкусная каша, - говорит Маша.
- Давай, кашу.

Кухня. День.

 Только нет на ней Маши. А взгляд Паши смотрит в никуда.
- Чего сидишь? – на кухню входит Люба.
На ней уже бомжовский наряд. И лицо приняло прежний вид, как у вечно пьяной дуры. 
- Работать не будешь – денег не будет, - она говорит довольно злобно.  – Денег не будет – еды не будет.
- Я не хочу так работать! – заявляет Паша.
- Так, опять та же история! – Люба положила руки на бока.
- Мы же хотели так работать только первое время. А прошло уже десять лет. И ничего не изменилось, - Паша тоже говорит на повышенных тонах.
- И за эти десять лет мы купили эту квартиру. Двухкомнатную! – говорит Люба. -  Не в самом плохом районе столицы! А ты хочешь опять в канализационный коллектор! Так ступай, а мы с Машей останемся здесь. Кстати, вспомни про Машу. Она учится в хорошей школе. А за эту школу надо платить. Или ты хочешь, чтобы твоя дочка не получала знания?!
- Нет- нет.
- Тогда вставай.
Пашка встает со стула. Он прошел в комнату и принялся переодеваться из старого халата в грязную одежду.
Он засовывает руку в карман и находит там бумажку. Достает ее. Это номер телефона.
- Маша, - шепчет он, - Маша.
Паша запоминает номер и сует бумажку обратно в карман.

               

     Салон автомобиля. День.

       Маша едет на машине по центру города.
 В машине, кроме Маши, которая сидит за рулем, находятся Пашка и Ксюша. Они сидят на заднем сидении. Ксюша вертит в руках куклу. Пашка слушает плеер. В такт музыки он кивает головой. Их не волнует проблема пробок.
А Маша недовольно стучит ладонью по рулю.
- Ну, скорее же, скорей. И чего ты делаешь! – ругается она в адрес того водителя, который вылез, откуда-то сбоку.
- Мама, - говорит Пашка. – Ты точно, не философ.
- Почему?
- Философы никуда не торопятся.
- Начитался книжек.
- Давно знал.
Раздается звонок телефона. Маша вынимает трубку и подносит ее к уху.
- Это я.
Голос глухой и такой знакомый.
Маша молчит.
Движение машин начинается. Машина Маши тоже медленно трогается. Телефон все еще прижат к ее уху.
- Ты меня не узнала?
- Узнала. Я сейчас не могу разговаривать.
- Когда сможешь?
- Вечером.
- Хорошо. Я позвоню вечером.
Короткие гудки.
- Ма, это кто звонил? – спросила Ксюша.
- Одна тетя.
- Какая тетя?
- Неважно. Думай лучше, какое платье тебе купить.
- Белое, как у феи.
- Хорошо, такое и купим.
- И сумочку к платью.
- Купим и сумочку, - автоматически отвечает Маша.

Улица. День.

Пашка выходит из телефонной будки. Он улыбается. На него тут же налетает Люба.
- Чего не работаешь?
- Извини…
- И куда звонил?
- Никуда.
- Не ври мне, Безымянный. Иди, и работай!
Пашка снова идет на стоянку с протянутой рукой. Кажется сзади, что он стал меньше ростом. Любка смотрит ему вслед и качает недовольно головой.

Дом Севы. Вечер.

Вся семья за столом. Ужинают.  И снова звонит телефон.
- Это у тебя, - замечает Сева.
- Наверное, Юля.
Маша подхватывает телефон и выходит в коридор, где ее никто не может услышать.
- Да.
- Это я. Человек, которого вы назвали Пашей. Кажется, я начинаю вспоминать. Нам надо встретиться.
- Когда?
- Прямо сейчас.
- Это невозможно.
- Но другой возможности может уже не быть.
- Ладно, хорошо. Я сейчас буду.
- Только где?
- Будьте в своей машине возле того ресторана.
- Хорошо.
- Я буду ждать.
Короткие гудки.
Маша возвращается в гостиную.
- Ох, уж эта Юлия. Все ей неймется.
- Что? – вздыхает Сева. – Семейный вечер подходит к концу?
- Я нужна Юле. У нее новая неприятность. Как всегда бросил очередной поклонник. Ну, и разумеется, слезы и истерика. Я должна быть с ней.
- Прежде всего, ты должна быть с семьей.
- Это правильно, - Маша целует Севу в щеку. – Но иногда и со своей подругой. Особенно в те моменты, когда ей плохо.
- Иди, иди, - ворчит Сева. – И не забывай, что у тебя есть муж и дети.
- Я это помню всегда, - Маша выходит из гостиной.

Стоянка возле ресторана. Вечер.

Маша сидит в машине.
Судя по всему, Пашка опаздывает. Машка неторопливо стучит пальчиками по рулю.
Дверь резко открывается. Маша от неожиданности вздрагивает. Появляется лицо человека. Маша не сразу же его и узнает.
- Кто вы?
- Это же я.
Пашка садится в машину.
Одет он в скромненький, но аккуратный костюм.
- Теперь ты не узнала меня?
- Пашка.
Голос Маши дрожит.
- Я…
Они сидят в машине. Явно не знают, что говорить. Маша вцепилась в рулевое колесо. Играет тихая музыка из приемника.
Молчание нарушает Паша.
- Я еще не все вспомнил. Но многое. Теперь я уверен, что меня и в самом деле зовут Павлом… Скажи лучше, как ты?
- Я замужем.
- За этим толстячком, которого я тоже вспомнил? Я еще не вспомнил, как его зовут.
- За ним. Его зовут Сева. И он твой лучший друг… То есть, он был твоим лучшим другом.
- Я этого не помню. Но, наверное, вспомню. Ты счастлива?
- Не знаю. У меня двое детей.
Снова неловкое молчание.
- У меня одна дочь. Ее зовут Машей.
- А моего сына Пашкой.
- Вот как!
- Он – твой сын!
- Вот как!
- Ты понял, что я сказала.
- Еще не совсем… Получается…
- Да-да, Пашка, получается так.
Пашка хватается за голову.
- Но как же так? Как же так?
- Ты уехал тогда. А я осталась беременной. Никакого выхода. Я ждала тебя, ждала, но уже не было надежды. И тогда Семен. Ты же знаешь, Семен меня всегда любил, но он уважал наши чувства. А тут… Он сделал мне предложение, и я… понимаешь, я любила тебя. А тебя не было.  – На глазах Маши появляются слезы. – Вот и вся моя история. Банальная, не правда ли?  - Маша вытирает слезы. Теперь ее голос звучит бодрее. -  Лучше скажи, что случилось с тобой.
- Меня ударили ножом, потом сбросили в воду. Если бы не Люба, то мы с тобой не разговаривали.
- Люба – эта бомжиха?
- Почему бомжиха? У нас есть квартира. Правда, маленькая двухкомнатная. Но нам ее вполне хватает. И московская прописка.
- А как же твой внешний вид, тогда?
- А… - махает рукой Пашка. – Это бизнес.    
- Значит, ты людей обманываешь?
- Я занимаюсь бизнесом. Пусть небольшим, но доходным. В твоем голосе я слышу осуждение, оставим это. А ты, как в Москве оказалась?
- Сева стал сенатором.
- Ого! Карьера! Я и смотрю по машине, что ты не бедствуешь.
- В твоем голосе я тоже слышу осуждение. Давай оставим это.
- Давай.
Пашка неожиданно обнимает Машу. А она и не сопротивляется. Он стал крепко целовать ее.

Дом Семена. Вечер.

Сева сидит за монитором компьютера. На лице деловое напряжение. Но если чуть повернуть камеру, можно заметить, что Сева раскладывает пасьянс. И раскладывание пасьянса складывается не в его пользу.
Звонит телефон. Но никто не торопится подходить к трубке.
- Есть кто-нибудь в этом доме?
Никто ему не отвечает, а телефон продолжает звонить. Ударом по клавише, Сева уничтожает весь пасьянс и подходит к телефону.
- Да? – голос его не на шутку раздражен.
- Здравствуйте, господин сенатор? Где ваша супруга?
Юля лежит на кожаном диване. На ней роскошный халат. Она лежит на животе.
- Маша у тебя.
- Как у меня. Вы ничего не напутали, господин сенатор?
- Да нет, я несколько минут назад слышал от своей супруги, что она уехала к тебе. Это все слышали. У тебя горе, и все такое прочее.
- Тьфу на вас. Никакого горя у меня нет, и не предвидится.
- Может быть, Маша  еще не приехала?
- Я ее и не жду. Вы ошиблись, господин сенатор. Ну, ладно в следующий раз позвоню.
Сева остается стоять с трубкой в руке, в которой слышались короткие гудки. 
- Что за черт! – Сева набирает номер Маши.

Салон автомобиля. Вечер.

Паша отрывается от Маши. Она тоже отстраняется от него. Снова берется руками за руль.  Короткое молчание.
- Я чего-то не так сделал?
- Все так.
- Не знаю, что на меня нашло.
- Все правильно. Я так долго ждала этой встречи. Можно еще меня поцеловать. Вот так вот, как сейчас!
И снова Паша обнимает Машу и начинает ее целовать. Маша, в свою очередь, обнимает его.
Звонит телефон. Маша не обращает на него внимание. Они целуются, а телефон звонит. Маша лезет в сумочку и отключает телефон.
- Хорошо, - отодвигается она от Паши. – Так хорошо мне давно не было. С того самого момента, когда ты меня в последний раз поцеловал.
- И мне. Я все вспомнил. Вот сейчас вспомнил.
Паша хватается за голову, которую низко склонил.
- Что с тобой? - Маше гладит его по волосам. Они были все еще русые, только уже не такие густые. И в них была видна седина.
- Мне сейчас очень плохо. Ведь ты была бы мне сейчас жена. Только сейчас я понял, что мне не хватало в этой жизни. Тебя! – повторяет он.
- И мне тебя не хватало. Каждую ночь снился.  – Рука Маши продолжала гладить волосы Паши. - У тебя плешь появилась.
- А! – Пашка усмехается. – Все эта ерунда. Плешь, возраст, артериальное давление. У меня все это время не было тебя.
- Но вот я появилась. Покатаемся?
- Чего нам еще остается? Покатаемся! Только давай так покатаемся, чтобы запомнить на всю жизнь.

Улица. Ночь.

Машина на полной скорости катится по Москве. В лобовом стекле виднеются отражения ночных фонарей и ярких витрин. Маша и Пашка улыбаются, как маленькие дети. В салоне автомобиля играет тихая лирическая музыка, которая вполне соответствует моменту.
Раздается неожиданно милицейский свисток.
Маша растерянно:
- Кажется, это нам.
- Да, скорость превысили мы основательно. Тормози!
Маша останавливает машину. Милиционер довольно машет жестом.
- Я выйду и поговорю, - говорит Пашка.
- Но права у меня.
- У меня есть другие права. Права мужчины!
Пашка вылезает из машины и направляется к милиционеру.
Маша не слышит, о чем он говорит с милиционером. Милиционер доволен  разговор. Затем они с Пашкой начинают разговаривать на повышенных тонах. 
Маша улыбается. Она  вылезает из машины. Подходит к милиционеру.
- В чем дело, товарищ майор?
- Я – лейтенант.
У милиционера на погонах сверкают действительно две звездочки.
- Значит, будете майором.
- Спасибо, конечно, гражданка. Но вы нарушали скорость. И этот гражданин пытался дать мне денег.
- Что, все сотрудники Гибдд стали честными?
- Мы можем разойтись  с вами по-хорошему, если…
- А, понятно, вам этого мало.
Маша вытаскивает деньги, и протягивает их гаишнику.
- Теперь  у меня к вам нет претензий.
Милиционер сует деньги в карман и козыряет.

Салон автомобиля. Ночь.

Маша управляет машиной и смеется.
- Смотри на дорогу, - Пашка угрюм. – А то разобьемся.
- И сколько ты ему предлагал?
- Смотри на дорогу!
- Ну, все же, сколько?
- Все мои деньги.
- Этого точно мало.
Маша заезжает в темный переулок. Сюда не проникал свет фонарей, а свет фар она выключает. Горят только автомобильные приборы.
- Зачем мы сюда приехали?
- А мы не сюда приехали. В этом доме моя квартира. Зайдем в гости. А то все в машине, неудобно же.
- Кофе попить?
- А хоть и кофе.
- Зайдем.
Маша и Павел вылезают из машины.

Квартира Маши. Ночь.

Маша открывает дверь квартиры. Пропускает Пашу. Он входит в квартиру. Маша входит следом за ним. Она включает свет. Паша видит квартиру и свистит.
- Роскошно у тебя.
Маша снимает обувь.
Паша становится на колени, подхватывает Машу на руки.
- А кофе?
- Я давно не видел свою любимую женщину, какое кофе?
Паша несет Машу в комнате.

Квартира Маши. Ночь.

Маша и Паша лежат в постели. Маша щелкает выключателем ночника.
- Что будет с нами дальше? – спрашивает Маша.
- А я не хочу об этом даже и думать.  Мне хорошо и сейчас.
Маша целует Пашу в губы.
- И мне хорошо. Но мне надо идти.
Маша вздыхает.
Паша поднимает голову от подушки.
- Мне тоже. Совсем забыл.
- Жена ждет?
- Жена.
- И меня муж.
- Но мы еще увидимся?
- Обязательно увидимся.
Маша целует Павла в губы.

Квартира Павла. Ночь.
 
Люба стоит возле дверей. Руки упирает в бока, ноги расставила на ширине плеч. Павел входит в квартиру и подносит палец к губам:
- Маша спит!
- Ладно, - таким же шепотом говорит Люба, в ее шепоте явно звучали злые нотки, - я с тобой после поговорю. Спать будешь на кухне. Я там поставила раскладушку.
- Хорошо.

Дом Семена. Ночь.

Сева бушует в коридоре:
- Ты где была?
Он встречает свою жену тоже в коридоре, который был больше раз в десять, чем коридор квартиры Паши и Любы.
- Судя по всему, ты уже знаешь, что я была не у Юли.
Голос Маши звучит спокойно, и чуть радостно.
- Знаю.
Голос Семена звучит раздраженно.
- Я требую от тебя ответа. Где ты была все это время?
- Хорошо, - Маша присаживается на тумбочку. – Не буду тебе врать. Я встречалась с Пашкой.
 Семен дает пощечину Маше. Наотмашь. Со всей силы.  Голова Маши качается в сторону, она едва удерживается на тумбочке. Маша встает и подносит ладонь к раскрасневшемуся лицу.
- Пашка – надо понимать, это тренер по фитнессу?
- Нет, Семен, ты не понял. Пашка – это Павел.
- Понятно, что Пашка – это Павел.
- Ты не понял ничего. Этот Павел – твой друг! Твой погибший друг. И мой жених.
Сева бледнеет, трет ладонью в районе груди.
- Ты что говоришь?! Ты меня обманываешь!
- Это правда!
Сева садится на стул, а рукой массирует грудь в районе сердца.
- Этого не может быть. Ты не врешь?
- Сева, А ТЫ ЧЕГО БОИШЬСЯ?
- Ничего я не боюсь! Просто твой рассказ… он звучит очень невероятно. Такого просто не может быть. Павел погиб много лет назад.
- Пропал, а не погиб! Как ты его не пытался похоронить, а он – живой!  И потом, вспомни, Сева! Пашка, это твой друг. И мой жених.
- Я это помню, помню.
- Я имею право к нему уйти. Я думала, что забыла про него, пыталась это сделать.
Маша проходит в гостиную. Сева следует за ней.
- Но нет. Видно бывает любовь на всю жизнь. Пашка – это такая моя любовь. И с этим ничего не поделаешь.
- У вас с ним что-то было?
- Тебя сейчас только это волнует?
- Ну, нет.
- Я тебе отвечу правду…
- Ну!
- Да, было. Я была тебе верной женой. Была. До сегодняшнего дня, когда я снова встретила Пашку.
Сева устало садится в кресло. Он все еще держится за сердце.
- Этого не может быть!
- Завтра поговорим.
- Нет, нет, сейчас. Невероятно! Пашка нашелся! Я рад этому Пашка нашелся!  Вообще, Пашка, как он, где он?
- У него все хорошо. Он занимается бизнесом, не таким масштабным, конечно, но бизнесом. Живет здесь, в Москве.
- Невероятно. Нам надо с ним встретиться. Он все-таки, мой друг.
- Я это помню. А еще он человек, с которым изменила твоя жена.
- Я это понял. У тебя есть его телефон?
- Он забит в мобильный. Ты собрался к нему звонить? Но не сейчас, конечно. Или ты собрался устроить разборку своему другу? Сразу же скажу – лучше этого не делать.  И не звонить к нему сейчас.
- Почему «и не сейчас?». Хотя бы, телефон узнать можно сейчас?
Маша протягивает мужу свой сотовый телефон.
- Пожалуйста.
 
Квартира Павла. Утро.

Паша просыпается. Люба сидит на табуретке. Паша привстал на раскладушке.
- Можешь, ничего не говорить.
- Я и не говорю.
- Ты любишь ее, я знаю.
- Кого?
- Не надо мне врать. Ее, ту женщину. Машу.
- Откуда ты знаешь ее имя?
- Случайно, несколько раз во сне, ты вспоминал ее. Называл ее имя.
- Я не помнил ее.
- Это тебе так кажется, а в твоем подсознании она жила всегда. И она тебя тоже любит.
- Поздно меня любить, все уже поздно…
Раздается звонок телефона.
- Подай телефон! – Пашка сидит, держась за голову.
- Не бери телефон. Я чувствую, тебе грозит опасность.
- Мне ничего не грозит.
Телефон продолжает названивать. В качестве звонка была выбрана модная мелодия.  И Люба протягивает телефон мужу:
- Как хочешь…
- Да, - говорит Паша в телефонную трубку.
- Это я, Семен – муж Маши. Твой друг.
- Семен?
- Ты чему удивляешься?
- Голос у тебя стал другим. Каким-то властным, что ли…
- Ты даже не спрашиваешь, как я нашел твой номер телефона?
- Наверное, Маша подсказала.
- Именно она. Я так хочу с тобой встретиться. Ты когда сможешь?
- Сегодня днем.
- Хорошо. Тогда где?..
- Где тебе будет удобно.
- Мне все равно, Пашка.
- Тогда подъезжай к моему дому. Записывай адрес…

Квартира Павла. Утро.

Паша вертит трубку в руках после разговора, хотя уже слышались короткие гудки. Люба вырывает трубку из его рук.
- Я все слышала! Не ходи!
- Это еще почему?
- Помнишь, каким я тебя нашла?
- Помню. А к чему ты это сейчас говоришь?
- К тому, что вряд ли, тут обошлось без твоих старых дружков!
- Сева… Да глупости все это. Он безобидный, как ребенок.
- Паша! Люди меняются.  А некоторые, к сожалению, меняются только в худшую сторону.
- Это не про Сему.
- Тогда, почему он меня не пригласил?
- Так, наверное, не знает о тебе.
- А про номер телефона он знает? Пойми, Сема, - Люба садится на раскладушку.
Свою речь она закончить не успевает. На кухне, потирая глазки от сна, появилась Маша.
- Мама! Папа! Вы, почему меня не будите?
- Совсем забыла! – Люба в буквальном смысле хватается за голову.
- Мне в школу пора. Вы чего, ругаетесь?
- Почему, ругаемся? – спрашивает Паша.
- Ну, вы забыли меня разбудить.
- Бывает, - Люба встает с раскладушки и обнимает дочь за плечи. – А в школу, это ничего, что ты опоздала. Ты же у нас отличница. Наверстаешь свое.

Офис Севы. Утро.

 Сева широким шагом вошел в свой офис.
- Пригласите мне Кабанова, - велит он секретарше.
Он не успел сесть, как на пороге появляется человек по фамилии Кабанов. Цивильный костюм не может скрыть его звериную натуру. Руки человек держит по швам, но во всем чувствуется, что он не привык подчиняться. Это один из бандитов, что были на заимке у Любы.
- Слушаю Вас, Семен Сергеевич.      
Семен протягивает бумажку.
- Узнать мне все про обладателя этого телефонного номера, в как можно более короткий срок.
- Слушаюсь.
Кабанов выходит из кабинета и подмигивает секретарше.

Двор дома Павла. День.

Павел выходит из подъезда. Его уже ждет роскошный джип с тонированными стеклами. Он стоит возле самого подъезда. Там сидит Сема на заднем сидении. На носу блестят очки. Галстук распущен, но не совсем развязан. Человек в аккуратном костюме Кабанов держит открытой дверь.
- Прошу вас! – пропускает он Павла.
Павел садится на кожаные подушки автомобиля.
Он внимательно смотрит на Семена. 
- Так вот, какой ты стал! – восхищено произносит Павел.
- И ты изменился сильно.
- Да только не в лучшую сторону. Одна твоя машина стоит дороже, чем вся моя квартира.
- Не прибедняйся! Сейчас московская недвижимость в цене. И давай говорить о деле.
- Деловым ты стал.
- Мне пришлось стать деловым. Давай говорить о деле.
- Давай. Ты помнишь лесную заимку?
Семен краснеет.
- Какую лесную заимку?
- Ты должен ее помнить. Лесничиха с двумя пацанами и одной дочкой.
- Мы ее не нашли.
- Это дочь  - моя жена.

Квартира Павла. День.

Люба видит, как ее муж сел в машину. Она принялась ходить по квартире…

В машине Севы. День.

Семен совсем распускает галстук.
- Неожиданный поворот событий.
- Так бывает. Ты хотел говорить о деле. Так поговорим о деле.  Чего ты хочешь?
- Чтобы, ты не трогал мою жену.
-   В смысле?
- Я хочу, чтобы ты даже и думать, не смел о том, чтобы с ней спать!
Лицо Семена белеет. На лбу появляются капли пота. Семен не замечает их.
- Она – живой человек. Это ты у нее спроси!
- Ты не виляй, Пашка, хвостом. Машка – теперь не твоя. Она теперь моя жена. Запомни! Моя!
- Я не могу тебе ничего сказать положительного. Я люблю Машу, - Паша произносит эти слова твердым голосом. –  Всегда ее любил. И ты помнишь, что она была моей невестой.
- Да когда это было!
- Очень давно. Это верно! Но я ее люблю и теперь!
Семен вылезает из машины. Паше следует за ним.

Квартира Павла. День.

Перед глазами Любы всплывает лицо человека, который стреляет в ее мать.
И снова его лицо. Он – в аккуратном костюме держит перед Пашей дверь автомобиля, затем аккуратно ее закрывает. Это лицо Кабанова.
В окна задувает ветер. Он разметывает занавески.
Люба закрывает окно. 

Во дворе дома Павла. День.

Семен и Павел стоят возле машины.
 - Чушь! Все это чушь! Любовь – не любовь! У меня есть семья! И я и не хочу, чтобы ее разрушали!
- У меня ведь тоже есть семья.
- Вот и постарайся ее сохранить.
Кабанов стоит от них на почтительном расстоянии. Павел смотрит на него внимательно.
- Знакомое лицо.
- Ты что?
- Это я про охранника.
- Кабанов – надежный человек. Я вынужден поставить ультиматум.
- Это тот бандит, что был с тобой тогда.
Раздается звонок телефона. Сема вытаскивает мобильник из кармана.
- Это я… Да-да, встречаюсь с ним… Возле его дома…

Салон автомобиля Маши. День

Маша задает вопросы, а одной рукой она держит руль.
- Я сейчас приеду. Ничего не предпринимай. Говори адрес.

Возле машины Семена. День.

Семен поворачивается к Павлу.
 - Она хочет приехать! – говорит Сема.
- Пускай!
Семен говорит по телефону.
- Да-да, записывай адрес.
Он прикрывает трубку ладонью.
  - Я ее знаю,  все равно на своем настоит. Она за рулем находится, знаешь, как гоняет.
- Уже знаю, - шепотом говорит Пашка.
- Моя жена  - настоящая гонщица.
- Можешь, ею гордится.

Квартира Павла. День

Люба лезет наверх, на полку. Там лежали разные инструменты и банки с вареньем.  Она откладывает их в сторону. Берет руками сверток. Что-то тяжелое лежит в промасленной бумаге. Люба напрягается прежде, чем снять  сверток.  Несет его на стол. Начинает медленно его разворачивать.

Возле машины Семена. День

Семен хлопает Павла по плечу.
- Ездил?
- Было дело.
- Вчера ночью?
- Именно.
- Наш пострел везде поспел. Итак, ты оставляешь Машу?
- Не могу.
- Тогда я вынужден буду применить свои меры.
- Крутые?
- Не надо шутить. Ты не знаешь, насколько крутые меры я могу применить.
- Да уж догадываюсь.
- Ты занимаешься мошенничеством. Это раз. Хотя и этого раза хватит. Лет на пять тюрьмы. А еще - живешь под чужим именем.
- Я не помню своего настоящего имени. Точнее, не помнил до вчерашнего дня.
- Ну, это ты не мне будешь говорить. Итак, ты оставляешь Машу?    

Квартира Павла. День.

Люба развернула перед собой сверток. В нем - пистолет и обойма.  Люба не решается взять пистолет в руки. Протягивает, и отдергивает их, а затем все же берет его в руки.
Люба неуклюже вставляет обойму и смотрит на маленький снимок. Он стоит в рамке на столе. На снимке изображена вся ее семья. Маленький снимок, лица на котором едва видны. Затем обертывает пистолет газетой.
Идет в комнату.
Маша рисует старательно, высунув язык. Люба смотрит на нее. Во взгляде ее любовь. Газета под мышкой.
Маша рисует. Люба не видит, чего она рисует.
А мы видим.
Маша рисует папу и маму. Они держат за руки Машу и улыбаются. 

Возле машины. День.

Семен и Павел продолжают стоять друг напротив друга.
- Значит, - сказал Павел, - если я не откажусь от Маши, то ты меня - в тюрьму.
- Ты меня правильно понял.
- А как же наше прошлое?
- У меня есть настоящее.
- Почему у меня нет такого настоящего. Ты знаешь?
- Все зависит от тебя.
- Именно поэтому ты со мной тогда, в последний раз, и не поехал?
- Ты на что-то намекаешь?
- Еще, как намекаю. Ездил я с тобой, и ничего со мной не случалось. А тут поехал один, и сразу же на меня напал мужик с ножом.
- У меня мама тогда  заболела.  Только и всего.
Они стоят возле машины. И не замечают, как из подъезда появилась Люба.
Она шагает прямо к дорогому джипу.

Возле машины. День.

Паша берет Семена за лацкан дорого пиджака.
- И все же я хочу знать, почему она так неожиданно заболела.
Паша принимается трясти Семена. Лицо его раскраснелось.
- Я хочу знать! Понимаешь ты это, или нет? Потому, что этот мужик с ножом загубил всю мою жизнь.
- Кабанов! – хрипит Семен.
- И твою жизнь! Понимаешь ты это?! Твою жизнь. Ты стал убийцей!
Кабанов вклинивается между друзьями и отталкивает Павла. Семен держится за горло.
 - Все это надо доказать! У тебя нет доказательств. А у меня они есть.

Двор дома Павла. День.

Люба достала пистолет из газетного свертка. Выпрямляет руки.
Первой ее замечает Павел.
- Люба! – кричит он. – Не надо.
Разворачиваются Кабанов и Семен. Теперь они тоже видят Любу.
- За мать! – произносит Люба.
Раздается первый выстрел.
 -  Кабанов!
Это кричит Семен. Он смотрит на свой пиджак. Его прорвала пуля и медленно из пулевого отверстия начинает вытекать кровь. Семен пытается зажать кровь руками, но у него не получается. Руки делаются черными от крови. А ноги подкашиваются. Семен падает на колени.
- За Петьку и Ваську!
Раздался еще один выстрел. Кабанов успевает уйти из-под пули. Он достает пистолет и стреляет. Люба падает. Она делает третий выстрел. Шепчет окровавленными губами:
- За Петьку, за Ваську.
Кабанов начинает медленно заваливаться.
 - Лесничиха, лесничиха, - шепчет он.
Сзади взвизгивают тормоза.
Это во двор въезжает машина Маши.

Двор дома Павла. День.

Пашка медленно встает с асфальта и сразу же бросается к Любе. Она лежит на асфальте. Пистолет лежит в стороне.
Маша выскакивает из автомобиля. Она видит – Семен лежит на асфальте.
Люба пытается улыбнуться:
- Ты теперь свободен.
Голос ее звучит слабо.
- Зачем ты это сделала?
- Он тогда… На заимке…
Люба впадает в забытье.
- Да, да, это он!
- Мои братья и мать. Они отомщены, - Люба приходит в себя.
- Я вызову «скорую помощь».
- Помнишь, тогда бандиты…
- Молчи Люба.
- Мне уже все равно… А тебе надо знать… Они тогда… за рецептом приходили. Мамкин рецепт, древний. Я записала его. Он в сахарнице спрятан. Тебе он пригодится. Маша… У нее есть мои способности.
- Молчи Люба.
- Он тебе еще пригодится.

Двор дома Павла. День.

Маша наклоняется над Семеном:
 - Нет, нет!
Она берет его голову в свои руки.
 - Нет!
- Все… Все… - на губах Семена появляется кровь. Он пытается улыбнуться. Но как не пытался, это у него не получалось. – Скажи ему, что я виноват… То есть, не я. А моя мать. Это она наняла того мужика… Ну, который… - Семен поперхнулся.
- Семен, ты, что такое говоришь?
- Я… я правду говорю. Всю жизнь мучился. Но любил тебя. Не мог без тебя. Потому и молчал. Теперь все… Уже все…
- Скоро приедет скорая, и все будет хорошо! Все еще будет!
- Врешь ведь. И хорошо врешь… Пашку я любил. И Ксюшу. Заботься о ней. Она нуждается в тебе. И Пашка нуждается в тебе.
- Семен!..
- Не надо. У меня сил мало. Заботься о них. А жениться я тебе не мешаю. Пашка – на нем и женись. И нашему Павлу нужна сильная мужская рука.
- Семен!
- Я тебя любил. Всегда. И люблю!
Семен снова поперхнулся. А потом тело его вытягивается и застывает.
Маши начинает плакать.
- Семен, Семен! – продолжает она тормошить тело Семена.

Возле машины Семена. День.

А Люба продолжает говорить с Пашей.   
- Я тебя люблю. Береги Машу.
- Люба!
- Я все знаю. Ты ее больше любишь. Люби. Но только так люби, чтобы, тебе не было стыдно.
- Люба!
- А я его все же наказала! Наказала!
  Люба впадает в забытье. И Пашка прижимает ее к груди.

Двор дома Павла. День.

Уже начинают потихоньку собираться зеваки всех возрастов, когда во двор влететает скорая помощь. Из машины выходит пожилой врач, и бросается к Любе и Пашке. Он буквально отрывает Пашку от тела Любы и щупает ее пульс.
- Все! – выдыхает врач.
И направляется к Семену и Маше. Щупает пульс.
- Я уже бессилен помочь.
Во двор влетает вторая машина «скорой помощи».

Первый кабинет следователя. День.

Павел сидит в кабинете. Напротив него, за столом сидит молодой человек в аккуратном костюме. На Павле тоже костюм, только скромный. Человек в костюме задает Павлу вопрос:
- Значит, вы не знаете, откуда у вашей жены пистолет системы Макаров?
- Не знаю.
- И почему она стреляла в уважаемого человека, сенатора, тоже не знаете?
- Не знаю.
- Как вам хорошо. Вы ничего не знаете.
- Поймите, господин следователь. У меня голова кругом идет.
- А вы с сенатором, почему разговаривали?
- Так это друг мой. Давно с ним не виделись. Вот и говорили.
- Друг… Понятно… Подпишитесь под протоколом.

Второй кабинет следователя. День.

Маша в черном платке сидит в кабинете. По обстановке видно, что хозяин кабинета поднялся выше по служебной лестнице, чем следователь, допрашивающий Павла. Это видно и по его костюму. Маша постоянно прикладывает платочек к глазам.
- Я вынужден вам задать этот вопрос. Он очень неприятен и для меня самого… - На носу следователя аккуратные очки в золоченной оправе. – Была ли у вашего мужа любовница?
- Что вы такое говорите! Семен был семьянином. Примерным.
- Я понимаю, вам неприятно, Мария Германовна, но я – следователь, и обязан задавать подобные вопросы. Я вам очень сочувствую, Мария Германовна.
Следователь продолжает что-то писать. Маша вытирает глаза платком.
- А у вас был любовник? – отрывает следователь голову от протокола.
- Нет, - голос Маши дрожит. Но она повторяет. – Нет. Как вы такое могли подумать?
- Такая у меня профессия. Всех подозревать. Простите меня, Мария Германовна. Вам еще воды налить?
- Пожалуй, не надо.
- Тогда неприятная процедура, называемая допросом, закончилась. 

Коридор прокуратуры. День.
 
Павел идет по коридору. Вид у него явно потерянный. Мягко открывается дверь кабинета следователя, и из нее выходит Маша. Она не сразу же обращает внимание на Павла. Зато он застыл, как вкопанный.
- Ты… - Паша немного удивлен.
- Уйди, - говорит ему Маша, которая заметила Павла.
Она разворачивается. Но Паша дотрагивается до ее плеча.
- А как же все, что между нами было.
 Маша разворачивается.
- Уйди, мне сейчас плохо.
- А ты думаешь, что я в этом виноват?
- Все равно, уйди, Паша,  мне сейчас плохо. Прошу тебя, как человека.
Маша идет по коридорам прокуратуры, отделанными в евростиле. Ей навстречу попадаются равнодушные люди. Как правило, мужчины молодого возраста с папочками под мышкой.
А Паша продолжает идти за ней.
- Ты думаешь, только тебе плохо…
Похоже, что Маша совершенно не слушает его.
- Нет, - продолжает Паша. – И мне плохо. Я тоже потерял свою жену. Да, я любил ее меньше, чем тебя. Но я любил ее.
- Причем, здесь наша любовь?
- А при том, что, у нас есть шанс все начать сначала. Сначала. Не понарошку начать, а по-настоящему.
- Паша, уйди.
- Ведь ты меня любишь, я это знаю. Любишь, и только меня одного… 
Маша выходит на улицу. Паша выходит вместе с ней.

Кабинет следователя. День.

Следователь, который допрашивал Машу, смотрит из окна. Из помещения прокуратуры выходит Маша, а следом за ней идет Павел. Он пытается что-то доказать Маше. Жестикулирует активно руками. Следователь, разумеется, не слышит, о чем говорит Павел.
Он улыбается.
- У него не было любовницы, зато у тебя был любовник.
Маша садится в машину.
Водитель резко трогается с места. Павел остается на месте.
Следователь теряет к нему всякий интерес, к тому же, закипел электрический чайник.

Улица. День.

Маше открыл дверь водитель крупногабаритных размеров. Павел наткнулся на него, как на скалу.
- Мы еще с тобой поговорим, - кричит Павел.
Маша не отвечает ему.
- Поговорим, поговорим, - говорит водитель.
Он мягко отталкивает Павла, а сам садится за руль. Машина медленно трогается с места. Павел остается один. Он смотрит вслед машине. 

Комната дома Семена. День.

Маша сидит в кресле, куда она забралась с ногами. Она уже не плачет, но уткнулась лицом в подушку. В комнату входит Пашка, одетый в черный костюм, который необычно видит на подростке, до этого одетом исключительно в джинсы и футболку.
Он дергает мать за руку. Она поднимает глаза.
- Мам, я прочитал «Войну и мир».
- А…
Маша явно не понимает, о чем он говорит.
- Папа, будет доволен?
- Да-да.
- Мам, пойдем! – Пашка дергает Машу за рукав. – Сегодня папу будут хоронить.
- И в самом деле, надо идти.
- А как он узнает, что я прочел книгу?
- А он узнает, узнает, - Маша встает с кресла.

Кладбище. День.

 Скромный гроб. Юркие могильщики опускают его в землю. Рядом с Павлом стоит дочка. На ней черный платок. Она держится за руку отца, хотя лицо ее бледно. 
Немногочисленные старушки переговариваются.
- Бедная девочка.
- Конечно, говорят, у отца-то есть любовница. До дочки ли ему будет.
- Это у покойницы был любовник. Он ее и убил, прости ее грешную.
- Мама, мама! – неожиданно закричала Маша в тот самый момент, когда гроб опускали в землю. – Мама!
Протяжный крик оглашает кладбище. Старушки в черных платках еще пуще плачут. Девочка повернулась и уткнулась в живот отцу. Тот принялся гладить ее по головке, сняв с дочери платок.
Могильщики принялись быстро закапывать землю.
- Все хозяин, - главный могильщик подходит к Павлу.
Бабушка в черном платке появляется из-за спины Павла, и протягивает могильщику пакет. Могильщик кивает головой и начинает пятиться назад.

Дом Семена. Ночь.

Из-за двери слышен слабый плач. Маша проходит мимо по коридору. Он был освещен всего лишь светом одной лампы, было довольно темно, но Маша шла уверенно, поскольку коридор ей был хорошо знаком.
Плач доносится из комнаты Паши.
Маша приоткрывает дверь. Пашка плачет, уткнувшись в подушку. Маша присаживается к нему  на кровать. Она принимается гладить его по волосам.
- Не надо! – неожиданно грубо говорит Пашка.
- Паш, ты чего?! – отдергивает свою руку Маша.
- Это, ведь, правда, правда, все говорили в толпе, по дороге с кладбища, - скрипит зубами Пашка.
- Какая правда? Что ты имеешь в виду?
- То, что ты изменяла отцу! – выкрикивает Пашка. Он встает с кровати. Хоть в комнате и темно, но можно увидеть его злое и бледное лицо. – Он тебя любил, а ты ему изменяла!
- Паш, ты чего?
- Уйди, от меня. Уйди! Ты не мать мне! Отец тебя так любил! Так любил, а ты!
Маша встает с кровати.
- Я тоже любила его. И вообще, сейчас нам всем плохо. Твоей сестре даже хуже, а она ведет себя лучше тебя. Крепись, ты же мужчина.
Маша аккуратно закрывает дверь. Паша кричит ей вслед:
 - Да, я мужчина, мужчина! Поэтому я и любил своего отца. 

Квартира Павла. Вечер.

Вещи разбросаны в беспорядке по комнате.
Павел сидит на кровати у дочери и разговаривает с ней.
- Папа, а наша мама была самой лучшей мамой на свете?
- Ну, разумеется.
- А она сейчас на небе?
- Разумеется.
- И все равно мне без нее очень и очень плохо.
- Мне тоже.
- Папа, а можно вернуть нашу маму?
- Нет, нельзя.
- А почему?
- Я не знаю, дочка.
Маша шмыгает носом.
- А наша мама сейчас видит нас?
- Конечно.
- Папа…
Маша низко склонила голову.
- Что?
- А ты не найдешь другую маму? – Маша задает этот вопрос тихим голосом и с низко склоненной головой.
- Ну, что ты, Маша! – Паша гладит ее по голове.
- А другие папы находят других мам.
- Другие находят. Так бывает, только этого ты сейчас не поймешь.
- Только, если ты найдешь маму, то обещай, что она будет не злой.
- Маша, спи!
- Спасибо тебе, папочка!
Маша ложится на постель и заворачивается в одеяло.
 - Спокойной ночи.
Павел щелкает выключателем и выходит из комнаты. Он идет на кухню и начинает пить воду прямо из-под крана.

Улица. День.

Серое здание. Дверь с надписью «Паспортный стол» и с указанием приемных часов. Паша входит в эту дверь.

Паспортный стол. День.

Кабинет, заставленный казенной мебелью. Равнодушная женщина в толстых очках.
- Что у вас, гражданин?
- Я паспорт потерял.
- Штраф придется платить.
- Я знаю.
- Заполняйте бланки, - женщина протягивает Павлу какие-то бумажки.
Он достает из кармана ручку.

Помещение гаража. День.

Пашка разговаривает с водителем. Он явно уже устал отвечать на вопросы Пашки. Но отвечает. При этом он протирает ветровое стекло автомобиля.
- Так где? Где это произошло?
- В Новокосино. На окраине.
- А улицу ты знаешь?
- Ну, конечно.
- А квартиру, где жила эта женщина?
- Седьмая что ли? – водитель  дышит на ветровое стекло. – Да, точно седьмая. А улица… Вроде бы, Футбольная. Да, точно, Футбольная.
- Ну, спасибо тебе.
- А ты, что, ехать туда задумал?
- Просто так спросил. Спасибо!
Пашка быстро отходит от автомобиля. Водитель озадаченно смотрит ему вслед.
 -  А все же зачем?

Кабинет Семена. День.

Павел входит туда и достает ключ из стола. Открывает ключом сейф и достает оттуда пистолет. Пистолет он кладет в карман своей куртки. Карман объемный, так что, пистолета не очень видно.
Затем Пашка выходит из кабинета.

Двор дома Семена. День.

Павел пробирается к автомобилю и открывает его. Это все тот же джип. Пашка вставляет ключ в замок зажигания. Автомобиль заводиться, как и положено заводиться дорогому автомобилю. Пашка выводит машину со двора.

Гараж. День.

Водитель достает сотовый телефон. И набирает номер.
- Мария Германовна.

 Салон автомобиля Маши. День.
                Маша сидит за рулем.
В салоне автомобиля звучит модная мелодия из мобильного телефона.
- Это ты Василий. Чего –то случилось? – берет она трубку сотового телефона.

Гараж. День.

Водитель держит трубку у уха.
- Ничего, - отвечает водитель. Он сосредоточенно морщит лоб. Видимо, он пытается подыскать правильные слова. – Только Пашка…
Повисла  короткая пауза

Салон автомобиля Маши. День.

 Она резко выворачивает руль. Ей сигналят соседние машины. Их водители недовольны маневром Маши.
- Чего Пашка? Чего? Говори скорее!
- Вы не волнуйтесь, Мария Германовна, - слышится голос водителя. – Пашка спрашивал тот адрес, где убили его отца.
- И только?
- И только.
- Ты сказал ему?
- Да.
- Ну, и дурак.
- Я случайно. Марья Германовна.
- Потом разберемся. Где он сейчас?
- Не знаю.
- А…
Маша паркует машину к краю тротуара.
Набирает  снова чей-то номер.

Гостиная дома Семена. День.

Звонит телефон.
Нянька Маши подходит к телефону. На ней аккуратненький костюм.
- Это я.
- Добрый вечер, Марья Германовна.
- Где Павел?
- Н-не знаю, - голос няньки слегка дрожит.
- А…
Маша в машине бросает трубку. Нянька растерянно держит трубку в гостиной. Маша продолжает играть в куклы. 
 
Двор дома Павла. День.

Пашка резко тормозит машину, хлопает дверью изо всех сил, и входит в подъезд. Во дворе в этот момент никого нет, поэтому Пашка входит в подъезд незамеченным.

Квартира Павла. День.

Раздается звонок в дверь. Павел жарит на кухне яичницу. Тут же сидит и Маша.
- Папа, звонок! – говорит она.
- Я слышу, слышу, - Павел прямо в фартуке выходит из кухни. Ругается по дороге от кухни до входной двери. – Кого еще там принесло.
Он открывает дверь.
- Вы к кому, молодой человек?
- К вам.
Губы Пашки дрожат.
- Ко мне? Но я вас не знаю, - спокойно говорит Павел.
Пашка делает шаг назад и вырывает пистолет из кармана.
- Сейчас узнаешь! Это тебе за отца!
Маша бежит по коридору.
- Папа, папа, кто это?
Маша вырывается вперед. Теперь она заслонила собой Павла.
- Ой, дядя! Какой взрослый дядя, а в игрушки играет, – Маша не испугалась. Она не понимает, что пистолет настоящий.
Минутная пауза, в течении, которой Паша все еще держит пистолет на изготовке.
- Какой красивый пистолет! – говорит Маша. – Как настоящий!
Павел смотрит в глаза Пашке. 
Пашка опускает пистолет, и сам опускается на корточки. Его всего трясет. Паша все еще стоит, ошеломленный всей этой сценой.
- Папа, - говорит Маша. – А этот дядя похож на тебя. Он совсем, как ты, только моложе.
- Что? – не расслышал ее Павел.
Маша бежит по ступенькам.  Она видит, что ничего страшного не произошло. Силы покидают Машу, и она опускается на ступеньки.
Павел растерян.
А Маша – маленькая говорит:
- Папа, папа! Это тетя такая красивая, я хочу, что бы у меня была такая мама!
Маша – большая, наконец, находит в себе силы встать и подойти к двери.
- Паша, что ты только что наделал!
- Так это Пашка? – спрашивает Павел.
- Это Пашка, - говорит Маша – большая. – Собственной персоной. Слава Богу, что я успела.
- Я ничего не наделал, - Пашку сотрясают рыдания. – Я ничего не мог сделать. Ничего!
- И правильно, потому, что это твой родной отец! – Маша – большая встает со ступенек. Она подходит к сыну и  гладит его по голове. – Да, Павел, - обращается она к Павлу –большому, - знакомься, это твой сын.
Минутная пауза. Только Пашку сотрясают беззвучные рыдания. А все остальные участники этой сцены безмолвно застыли.  Павел первый собирается с духом.
- Пойдем домой.
Он помогает подняться Паше. Тот сейчас еще ничего не соображает.
- Там и поговорим.
- Правильно, - соглашается с ним Маша – большая.
- Отец, - говорит Паша.
- Отец, - повторяет Маша - большая. – Родной отец. – Она хватает Павла за руку и крепко ее сжимает.
- Значит, у меня теперь есть брат, - радуется Маша – маленькая.
- И сестренка, твоя ровесница, - Маша – большая гладит Машу – маленькую по голове. – И тоже Маша.
 Маленькая Маша задумывается.
 -  А это ведь даже больше, чем мне бы хотелось: брат. Еще и сестра! – радуется Маша – маленькая.
- Пойдем домой, - говорит Павел.
За всеми четверыми закрывается дверь квартиры Павла.

                Конец.