Искушение (По мотивам игры «S.T.A.L.K.E.R.»)
На границе, где воют собаки и плачут львы,
Где послушное солнце ложится в объятья неба…
Шероховатые стены заброшенной квартиры сплошь пестрели оборванными обоями, тёмными пятнами копоти и выбоинами от пуль. Мягкие, но настырные солнечные зайчики отражались в битых осколках стекла на полу и неудержимо плясали на старых стенах, создавая мимолётную иллюзию жизни, которой никогда не суждено стать реальностью. Затхлый, эфемерный запах пустоты и тления метался внутри комнат, подталкиваемый лёгким прикосновением ветерка, который иногда врывался в помещение, чтобы потревожить старые, оборванные занавески на окне, прикоснуться к небрежно брошенным журналам на полу и умчаться дальше, мимо сорванной с петель двери в тёмный подъезд, где тоже царила пустота.
Он нагнулся, провёл чёрными, мозолистыми пальцами по скопившейся за долгие годы пыли на упавшем книжном шкафу и, не мигая, смотрел, как она падает вниз, клубясь, закручиваясь в затейливую спираль и постепенно рассыпаясь на мелкие частицы, чтобы осесть безвозвратно на грязном, запыленном полу. Когда-то он босиком бегал по этим комнатам, радуясь каждому мгновению, чувствуя, как родительская забота окружает его, обволакивает нежностью и лаской, оберегает, наполняет яркими красками каждый жаркий апрельский день. Он любил этот дом. Его бодрящий запах свежесваренного кофе утром, его приятную прохладу и полумрак комнат, когда на улице жарко палило полуденное солнце. Уют и весёлый перезвон посуды на кухне вечером, когда вся семья собиралась на ежедневный ритуал, означающий окончание ещё одного дня – ужин. Он помнил белую скатерть на столе, блестящие и холодные столовые приборы, цветную посуду и прозрачные хрустальные вазы, наполненные сладостями. Он помнил белые, тонкие руки матери и прикосновение горячей, мужественной ладони отца. Но однажды, когда он проснулся в очередном светлом, солнечном дне, что-то изменилось. Дом замолчал, он перестал играть с ним и радовать своими запахами. Его верный друг замкнулся в себе, бросив мальчишку одного, наедине со своими страхами. Именно тогда что-то в нём надломилось, и он почувствовал себя одиноким. А вскоре всё закрутилось в бешеной круговерти происходящего – тревожное сообщение по радио, высказанное диктором монотонным, безжизненным голосом и неизвестность… На не так давно радостные лица людей легла хмурая тень и в глазах поселилась страшная боль.
Разбросанные вещи на полу, распахнутые настежь дверцы мебельного шкафа, дрожащие руки матери и злые, торопливые окрики отца… Белый, с синей полосой вдоль всего борта автобус, битком набитый молчаливыми, встревоженными людьми и их глаза, в которых навсегда поселился страх…
И всё исчезло. Со временем стали стираться вспоминания об этих комнатах, об этом доме и людях, которые здесь жили. Новые впечатления поглотили собой его старую жизнь, а по прошествии лет полностью её вытеснили, оставив непонятную тоску и чувство безвозвратной потери. Но странное, щемящее чувство чего-то утраченного никогда его не покидало, и вот сейчас он пытался вспомнить нечто важное, то, что он твёрдо знал когда-то, но позабыл сейчас. Он прислушался. Её звонкий, радостный смех снова тревожил слух, отражаясь от стен и кружась, обтекал его со всех сторон, пробуждая давно забытые воспоминания, и он поддался искушению вспомнить. Среди бумажного мусора на полу он заметил то, что искал. Её смех зазвучал ещё громче и, сделав неуловимый пирует, поселился в поднятом им предмете. Его пальцы с нежностью провели по выцветшей фотографии с изображением улыбающейся семейной пары в белых халатах на фоне Четвертого энергоблока. И время остановилось. И по жёсткой, чешуйчатой щеке потекла вполне человеческая слеза.
Но хлёсткий звук выстрела разорвал звенящую тишину, порвал невидимые путы, которыми он был прикован к этому месту.
- Тьху, вот же погань! – Сталкер пнул носком ботинка вяло шевелящееся тело излома и зло сплюнул. – Я ему башку прострелил, а он ещё трепыхается.
- М-да… — Задумчиво протянул его напарник. – Они твари живучие. Мне вот интересно, что он забыл в этой заброшенной квартире?
- Жрать захотел, вот и забрёл сюда ненароком, за крысами поохотиться…
Старые, выщербленные стены комнаты склонились над ним в последнем вздохе. Тяжёлое дыхание становилось всё слабее с каждой минутой, но внутри он ликовал – после долгих лет он снова оказался дома. Дом был стар, но он снова принял мальчишку.
На границе, где воют собаки и плачут львы,
Где послушное солнце ложится в объятья неба,
Я тебе подарю ломкий стебель травы,
Тонкий запах смолы и немного хлеба…
Иллюстрация «Зона, я не могу тебя забыть!..». Художник Александр Вороненко.
(с) Эдуард Стиганцов