Отслуживший в армии солдат, будучи студентом института, выручает девятнадцатилетнего паренька Петю. В благодарность Петя знакомит своего спасителя со своими товарищами-ворами и затем приводит его на воровскую сходку.
Познакомился я с ним случайно. В Пушкинском парке.
Августовским вечером после ужина в кафе «Пирожок», что в Пушкинском парке, я решил немного подышать прохладным вечерним воздухом, и пошел не прямо на выход, а по периметру парка. Пройдя метров сто, впереди себя я услышал возбужденные голоса. В отдаленном от людей и наиболее темном месте аллеи (между двумя далеко стоящими фонарями) стояло трое молодых людей и громко ссорились. Подойдя ближе, я понял, что двое напирают на одного, и вот-вот вспыхнет драка.
Не знаю, то ли с генами мне это передалось, то ли это я приобрел в процессе своего взросления, но я всегда защищал слабых. Если сейчас начнется драка, то двое могут здорово избить одного. Этого допустить я не мог.
Хлопцы были года на два-три моложе меня. И один из двоих уже ударил того, на кого они наседали. Прижатый к дереву парень в атаку не пошел. А те двое, почувствовав его слабину, совсем разъярились:
- Мы тебе сейчас покажем, козел! – кричали они и отвратительно матерились.
Конечно же, я вмешался:
- Хлопцы, в чем проблема?
- Иди, иди своей дорогой! Без тебя разберемся!
- Ребята, вы ведь не правы, - говорю спокойно, - прижали парня к дереву и качаете права. Он же не может в таком положении даже сдачи дать.
- Проходи, а то и ты получишь!
Двое нападавших уже повернулись ко мне и даже сделали шаг мне навстречу. Оставаясь на месте, и скрывая свою боязнь, по-прежнему спокойно выдаю:
- Не нарывайтесь. Предупреждаю, вам будет очень и очень плохо.
Тем временем парень, которого ударили, видя, что на него не обращают внимания, подскочил к одному из нападавших, врезал его по голове кулаком и отскочил на безопасное расстояние. Обидчики кинулись было за ним, но тот ловко обкрутив их, выскочил около меня на аллею. Обидчики в нерешительности остановились.
- Побежали! – крикнул мне парень.
- Зачем? – и громко, чтобы слышали те двое, обращаюсь к ним, - Хлопцы, угомонитесь. Теперь вы квиты, и нас, - показываю на убежавшего от них парня, - уже двое.
Поворачиваюсь и иду к ожидающему меня парню. Поравнявшись, тихо говорю:
- Пошли, не мандражуй, идем спокойно только шире шаг. Внимательно осматривай правую сторону парка, а я буду следить за левой стороной, чтобы вовремя засечь напавших на тебя.
Обидчики некоторое время шли за нами с правого боку от аллеи, а потом исчезли за деревьями, и пока мы шли к выходу, больше не появлялись.
На входе в парк было светло и людно. Брест-Литовский проспект шумел автомобилями и скрежетал и визжал трамваями, которые переезжали здесь с одной стороны проспекта на другую. При выполнении двух расположенных рядом поворотов обечайки колес трамваев цеплялись за рельсы и издавали эти неприятные звуки.
Тут мы уже не боялись внезапного нападения. Остановились.
- Как же тебя зовут, герой? – спрашиваю парня, протягивая ему ладонь.
- Петя, - ответил и добавил, - Петя я, Волк.
Наши ладони соединились в рукопожатии.
- Александр, - и подумал, что фамилия Пети больше похожа на кличку.
- Спасибо, что выручил меня.
- Да, ладно уж. За что же это они тебя прихомутали?
- Я и сам не знаю. Шел себе, а они прицепились.
Вообще-то меня не очень интересовало, из-за чего возник конфликт. Спросил я об этом Петю просто для поддержки разговора. Но Петя не стал мне открываться. Ну и не надо.
- Что ж, Петя, давай прощаться. Мне нужно на другую сторону перейти и идти по улице Полевой.
- А мне тоже туда. Пошли вместе.
- Раз уж тебе тоже туда, то пошли.
По дороге Петя рассказал мне, что сам он из Белой Церкви. Приехал поступать в КПИ. Живет сейчас на улице Полевой в общежитии №3.
- Вот и чудесно, - говорю, - я тоже там живу. Уже год проучился в КПИ. Так что до самого общежития будем идти вместе.
- А ты, Санька – смелый мужик. Не побоялся и, честно говорю, спас меня. Эти сволочи могли бы и подрезать. Я теперь твой должник. В случае чего, обращайся ко мне за помощью. В Белой Церкви все знают Петю Волка. У меня там такие друзья – кому хочешь, шею скрутят.
- Да, прекрати ты, Петя, этот лепет! - не придавая значения его словам, успокаивал я его.
Хотя, по правде сказать, при разговоре с обидчиками Пети я ожидал более серьезных, даже драматических событий, и был чрезвычайно доволен удавшейся мне маленькой психологической победой, и тем, что все обошлось без рукоприкладства.
Тем временем мы уже вошли в вестибюль общежития. Жил я на первом этаже, и, прощаясь, снова протянул руку Пете:
- Всего тебе хорошего, Петя. Пойду отдыхать. Да и тебе не мешало бы сделать то же самое.
- Да, Саня, конечно. До свидания, - пожимая мою ладонь, проговорил Петя, и мы расстались.
С первого сентября в КПИ начались занятия. После двух-трех дней учебы нас, студентов первых и вторых курсов, по сложившейся уже в стране традиции, на целый месяц отправили в колхозы, помогать собирать урожай.
Вернувшись с сельскохозяйственных работ, преподаватели стали интенсивно начинять нас знаниями, наверстывая образовавшуюся нехватку часов в учебных программах. Понимая это, студенты с головой окунулись в работу. Корпел над практическими и теоретическими заданиями и я.
За все это время я не встречался с Петей, и даже забыл о его существовании. Он сам напомнил о себе.
Примерно в середине октября, часа в четыре-пять дня, в самый разгар самоподготовки в нашу общежитейскую комнату вошел студент из старших курсов и попросил меня пройти к вахтеру:
- Иди, там тебя парень ждет.
Мне никак не хотелось прекращать занятия по самоподготовке, которые проходили у нас в комнате. Что ни говори, а групповые занятия отнимают меньше времени. Один что-то нужное вспомнит, другой подскажет правильный ход решения, третий тем временем заглянет в учебник и, зачитав не поддающийся нам шаг доказательства теоремы, выведет нас из тупика. Конечно, мозги в это время должны работать как хронометр, то есть, успевать осознавать и схватывать всю эту информацию.
Все мои друзья-одногруппники были здесь, в комнате. Из внешних друзей у меня был только один – Боря Корниенко с красивой рыжей шевелюрой. Спрашиваю у студента, попросившего меня пройти на проходную:
- А парень, что ждет меня, рыжий?
- Да нет. Ну, я побежал.
Кого это нелегкая принесла, подумал я с тоской. Схожу, посмотрю.
- Хлопцы, - обращаюсь к своим сотоварищам, - вы пока передохните, а я сбегаю, посмотрю, кто там меня ждет.
Подойдя к проходной и увидев ожидающего парня, я чертыхнулся. Меня ждал Петя Волк.
- Саня, друг, здорово! – с расцветшим от улыбки лицом и с ликованием в голосе произнес Петя.
- Здравствуй, Петя, - сухо и хмуро произнес я, - Ты поступил в КПИ?
- Нет, Саня, пролетел.
- А каким же образом ты здесь оказался? – спрашиваю не очень приветливо.
- Санька, да ты что, не рад, что ли?
- Ой, Петя, после колхозных работ в институте такая загрузка, что Света Божьего не вижу! Так что говори, чего ты от меня хочешь, да я пойду в комнату, там меня ребята ждут. Будем продолжать занятия.
- Нет, Санька, я твой должник. Сейчас мы пойдем, и я тебя познакомлю сначала со своими братками из Белой Церкви, а потом – с киевскими. Мои товарищи – это и твои товарищи. Они возьмут тебя под защиту.
- Петя, что это за бред сивой кобылы? Не надо мне никакой защиты. Никто на меня не собирается покушаться. Сейчас у меня завал в учебе, хвостов куча. Короче, Петя, мне сейчас не до твоих друзей. Вот разделаюсь со своими учебными долгами, тогда и с товарищами твоими познакомлюсь.
- Саня, я им пообещал, что приведу смелого мужика. Они не верят, что ты меня спас от тех уродов, которые могли меня на цугундер насадить. А потом, сегодня у нас не просто встреча с киевскими братками. Погиб один наш общий товарищ, и мы встречаемся, чтобы его помянуть. Лучшего повода показать тебя – не пожелаешь. Так что, Саня, иди, одевайся и поехали. Нас уже ждут.
Я слушал Петину лексику, смотрел на его широкий приплюснутый нос, и тут до меня дошло, почему Петя говорит «братки, цугундер» и другие блатные слова: Петя - вор! И Волк – это таки не фамилия, это и на самом деле Петина воровская кличка!
В памяти вдруг отчетливо возник образ Паши Харченко, моего одногруппника по Армавирскому машиностроительному техникуму. Тогда, будучи еще совсем зелеными юнцами, мы спорили с ним о воровской жизни.
У Паши не очень ладилось с учебой, за что его грозились отчислить из техникума.
- Подумаешь, не очень-то и большая потеря! – храбрился Паша.
- Пашка, ну что ты мелешь? Ведь если тебя выгонят из техникума, у тебя никакой профессии не будет! Как ты будешь обеспечивать свою жизнь? А когда женишься, семью ведь надо будет кормить! – доказывал я, уговаривая его, серьезней взяться за учебу.
- Буду воровать, карманы чистить! – в запале отвечал Пашка. – И себя обеспечу, и семью.
- Хорошо, - говорю, - представь, Паша, что ты уже классный карманник. Чистишь карманы в общественном транспорте. Вытащил кошелек у мужика, а когда тот обернулся, ты узнал в нем своего хорошего знакомого, например, меня. Я тебя тоже узнал. Обрадовался, стал разговаривать с тобой. А ты… что в такой ситуации ты будешь делать?
- Да брось ты, Сашка, свои фантазии! Не бойся, не встретимся мы с тобой.
Уговоры мои на Пашку не подействовали. Его так и отчислили из техникума за неуспеваемость. Где он теперь, и как сложилась его жизнь, я не знал.
- Ну, чего ты задумался? – прервал ход моих мыслей голос Пети. – Иди скорее, одевайся.
Все ясно. Петя зовет меня на воровскую сходку. Интересно, как же она происходит? Надо бы побывать, посмотреть.
- Хорошо, Петя. Иду одеваться.
Через двадцать минут мы уже сидели в трамвае шестого маршрута и ехали в сторону Нового рынка (бывший Евбаз), что возле площади Победы. Там нас ожидало человек шесть друзей Пети. Петя познакомил меня с ними и тут же скомандовал:
- А теперь садимся на девятку и чешем до Артема. Давайте поживее, а то время поджимает.
От площади Победы до улицы Артема езды минут десять-пятнадцать. За это время я успел осмотреть всех Петиных товарищей. Это были развязные и наглые ребята в возрасте восемнадцати-двадцати лет. Они держались группой, а мы с Петей сидели поодаль от них, и я наблюдал, как они громко, почти крича, разговаривали, не обращая ни на кого никакого внимания. Наверное, слегка «под газом», подумал, и не ошибся. Кто-то из пассажиров сделал им замечание по поводу их чрезмерно громкого общения. Они тут же взорвались:
- Кому это мы мешаем? А ну, выходи на следующей остановке!
Пришлось вмешаться. Встал со своего места и подошел к группе. Тихо, чтобы слышали только они, говорю:
- Ребя, мы ведь по делу едем. Зачем нам эти кренделя, которые могут увести нас в сторону?
- А тебе, что, больше всех надо? – проорал постарше из них.
- Вы что, забыли, что нас на Глыбочице ждут? – говорю, пропуская мимо ушей прозвучавшую угрозу.
Не знаю, чем бы все это закончилось, но мы уже подъезжали к нашей остановке «Улица Артема». Тут и Петя подошел, и уже выходя из трамвая, все стали уговаривать расшумевшегося парня успокоиться.
Нам нужно было перейти на другую сторону улицы. Петя в обнимку с продолжавшим шуметь парнем, а за ними и все остальные шли впереди меня. Петя что-то доказывал шумевшему собеседнику, размахивая свободной рукой, а тот в свою очередь тоже азартно что-то возражал и размахивал обеими руками.
Но вот группа, а за ней и я, вошла в скверик в начале улицы Глыбочицы. Вдруг Петя круто развернулся и пошел мне навстречу. Я продолжал идти. Подойдя ко мне вплотную, Петя прошипел:
- Какого черта ты полез не в свое дело?
И, размахнувшись, врезал мне пощечину.
От неожиданности этого его действия я застыл на месте. В голове вихрь мыслей в поисках варианта адекватного ответа с моей стороны. Не знаю, сколько прошло времени, вижу только, что вся воровская компания уже окружила меня. Зарежут, сволочи, промелькнуло в голове. Как же мне быть?
Убегать было уже поздно, да и нельзя было показывать свой испуг. Ведь шпанью только покажи, что ты их боишься – тут же сомнут, растерзают и затопчут!..
Откуда это пришло ко мне? Видимо, сам Господь Бог послал мне с неба решение. Двумя руками распахиваю на себе рубашку, и с открытой грудью, громко крича:
- А-а-а, суки! Вы крови захотели! Нате, бейте меня! – я пошел на Петра.
О чудо! Шпанье отступило от меня, и Петя тоже сделал шаг назад. А я, держа руками полы распахнутой рубашки, продолжал все так же громко:
- Хочешь крови, Петя? Бей своего товарища, на, бей!
Это так обескуражило Петю, что он на мгновение застыл с открытым ртом, а потом быстро подошел ко мне.
- Санька, ну, прости ты меня! Погорячился я! – прокричал он, кидаясь ко мне и обнимая меня.
Видя такой оборот дела, и немного успокоившись, рассерженным тоном говорю:
- Что за викидоны, бить своих друзей ни за что, ни про что?
- Я же тебе сказал, что погорячился. И еще раз вот при всей братве прошу у тебя прощения.
Мы снова стояли в окружении братвы. И я снова мучился в поисках ответного действия. Мне уже расхотелось куда-либо идти с этой компанией. Ведь и впрямь могут со мной сделать что угодно, вплоть до поножовщины. А мне оно разве надо? Но отказаться от этого сейчас, в окружении его головорезов, после того, как Петя дважды попросил у меня прощения? Этого они уж точно мне не простят.
- Ладно уж, прощаю. Но и ты намотай на ус: прежде чем ударить товарища, подумай хорошенько. Ну что, ребя, пошли. А то нас уже заждались, наверное.
Все со вздохами облегчения хором согласились со мной, и мы пошли. Но сначала к зданьицу кафе-столовой, что стояло в скверике. Там же был и небольшой продуктовый магазинчик.
- Зачем, - спрашиваю у Петра, - мы туда идем?
- Да нехорошо явиться на поминки с пустыми руками. Возьмем водки и закуски. Нас же, видишь, какая орава?
- А по сколько сбрасываемся?
- Саня, не егози, все уже заметано.
Трое парней из нашей компании зашли в магазинчик и, быстро отоварившись, вышли.
Теперь уже мы пошли к конечной цели. Улица Глыбочица, извиваясь, спускалась на Подол. Пройдя пару изгибов, Петя скомандовал повернуть налево, и наша группа стала подниматься в гору. Метров через сто мы уперлись в низенькую небольших размеров хатку.
- Это здесь, - сказал Петя. – Я сейчас пойду и доложусь, а вы подождите пока тут.
Он постучал в закрытую дверь. Дверь открылась, и Петя исчез в темном дверном проеме. Дверь снова закрылась. Оглянувшись, обнаружил, что солнце уже спряталось за горой. Над Подолом нависли сумерки. Нас обступила тревожная тишина. Братва тоже притихла.
Наконец дверь открылась, и из хаты вышел Петя в сопровождении одного из хозяев, который пригласил нас:
- Заходите, братки, заходите.
Мы по очереди стали спускаться в полуподвал. Повернув налево и пройдя крохотный коридорчик, оказались в небольшой комнате. Сразу справа от нас у стены стоял стол. Дальше, в углу комнаты к этому столу примыкали еще стоящие в ряд два стола, образуя с ближним от нас столом букву «Г». Да и сама комната была Г-образной. В трех метрах прямо от нас уже была стена, заканчивающаяся посредине комнаты. Сама же комната справа уходила за эту стену, за которой, видимо, была спальня.
За теми дальними от нас столами на лавках сидели разных возрастов мужчины и парни. Человек двадцать. На столах стояли бутылки с водкой, стаканы и несколько тарелок с нарезанной вареной колбасой, хлебом и солеными огурцами. Ближний к нам стол был свободен.
Комнату слабо освещала тусклым светом электрическая лампочка без абажура, свисавшая с потолка над дальними столами. На маленьких оконцах не висело ни одной занавески, стены комнаты были голыми.
- Рассаживайтесь за этим столом, - пригласил сопровождающий нас человек.
Не раздумывая, я прошел за двумя парнями из нашей группы и сел за стол у стены, чтобы мне лучше было обозревать всю здешнюю компанию.
В торце дальних столов сидел худощавый, небольшой комплекции мужчина лет сорока пяти со стрижкой темных волос на голове под полубокс и с ярко черными, будто крашеными усами. По бокам столов сидели крепкие мужики. Ближе к торцу тоже сорока пятилетние, а дальше – все моложе и моложе. Юнцы восемнадцати – девятнадцати лет сидели за столом, примыкавшем к нашему.
«Главарь», – подумал я о мужчине с усами.
Пока я разглядывал обстановку в комнате и присутствующую компанию, наши ребята расставили на столе бутылки с водкой, своими ножами нарезали хлеба и колбасы и разложили закуску на принесенные сопровождавшим нас человеком тарелки. Принес он нам также стаканы и тарелку соленых огурцов.
Когда на нашем столе приготовления были закончены, мужчина с усами встал с наполненным водкой стаканом и стал говорить:
- Братаны, сегодня мы похоронили нашего храброго товарища. Он всегда, во всех наших делах проявлял смелость, смекалку, всегда честно выполнял свои обязанности, когда мы шли на дело. В этот раз он показал еще одно так нужное каждому из нас качество. Он защитил своих четырех товарищей! И за это поплатился жизнью! Гады мусора оборвали его молодую жизнь всего на двадцать шестом году… Поклянемся, что мы отомстим за него!..
Вся братва дружно с шумом встала со своих мест и, звеня стаканами, проникновенно и громко скандировала:
- Клянемся, клянемся, клянемся отомстить!
Я тоже встал, правда, с некоторым запозданием, т.к. не знал ритуала, и, когда гремел этот многоголосый хор клятвы, почувствовал, как на спине под рубашкой кожу между лопаток обдало холодом.
Все выпили. Выпил и я. Сели. Стали закусывать и вполголоса обсуждать этот случай, поведение в нем своих подельников и качества погибшего товарища.
Из дальних столов до меня доносился лишь рокот людского говора, а рядом сидящие уже мои, по словам Петра, товарищи с сожалением роняли:
- Да, Крест был хорошим братаном…
- Всегда приходил на выручку…
- Смелым и решительным был…
- Царство ему небесное…
Я вяло жевал варенку с хлебом и несмел спросить, на какое дело ходил Крест, где и как его убили. В общем-то, меня это особо и не интересовало. Только подумал: «Если парни воруют и грабят, то почему они живут в таких, как эта хатка, убогих условиях?» Тогда мне в голову не приходила мысль, что я нахожусь на самом низком воровском уровне, что есть еще высшие уровни, на которых братаны уже не воруют, а только пользуются наворованным.
Главарь снова встал. Но перед тем как это сделать, мы встретились с ним взглядами. Мне почему-то показалось, что смотрит он на меня как на жертву.
- Братаны! Поклянемся, что за каждого нашего убитого товарища мы будем убивать двоих! – и он снова выразительно посмотрел на меня.
В этот раз я не опоздал. Я уже знал, что ответ нужно давать, стоя. Все снова встали с наполненными стаканами и рявкнули:
- Клянемся, клянемся, клянемся за одного нашего убивать двоих!..
Я тоже шевелил губами и что-то пытался выражать своей мимикой, но энтузиазма, того воодушевления, с которыми произносились эти слова остальными, у меня не было. Более того, после обмена взглядами с главарем, в меня закралось чувство обеспокоенности, я бы сказал, даже страха. Этот страх усилился после громкой угрожающе прозвучавшей клятвы воровского сборища. Наверное, подумал я, с одним, кого нужно убить, главарь уже определился. Да и Петя со своей шпаной объегорили меня, как безграмотную тетю Фросю. Завели сюда, чтобы отдать меня на уничтожение.
В памяти возникла картина недавней ссоры с Петей. Так вот оно в чем дело! Вот почему Петя и его свора не стали меня бить и быстро помирились со мной! Меня нужно было доставить на это сборище здоровым и невредимым. А если бы завязалась драка, то я мог бы убежать или Петины братки могли бы меня подрезать…
Все снова сели, выпили и стали закусывать. То же самое сделал и я. Нехотя закусывая, я все-таки призвал себя не падать духом, не терять контроля над ситуацией, и отогнал на некоторое время от себя мрачные мысли.
Во время закусывания я все время чувствовал на себе взгляды главаря, но не смотрел на него. Боялся встретиться с ним взглядами. Но вот он встал, держа в правой руке стакан с водкой, в третий раз.
- Братаны, жестокость мусоров перешла все границы! На их жестокость мы теперь будем отвечать вдвойне! За нашего Креста сегодня же мы лишим жизни двух мусоров! Клянемся!
- Клянемся, клянемся, клянемся!.. – гремел у меня в ушах грозный многоголосый ответ.
До меня еще не доходило, что клятвы эти меня совершенно не касаются. Выросшее до предела напряжение нервов не покидало меня. Но вот до сознания моего дошло, что я – не жертва! Жертвами будут милиционеры. Можно было бы и вздохнуть облегченно. Но тут же меня стал мучить вопрос, как же мне поступить? Я ведь был сейчас участником сговора об убийстве двух человек!..
От этих тревоживших мыслей отвлек меня голос Пети:
- Санька, выходи из-за стола. Самое время подойти сейчас к Пахану.
- Зачем подходить?.. – возразил с сомненьем.
- К чему этот твой мандраж? Я просто покажу тебя ему, и все!
- Нет у меня никакого мандража! Просто лишнее это.
- Пошли, пошли, да и пойдем уже отсюда.
С нетерпением ожидал я конца этого спектакля. И, услышав от Петра, что мы сразу же и уйдем, согласился:
- Пошли, раз уж ты так хочешь...
Не только мы, но и некоторые другие члены банды стояли в очереди к Пахану. Стало ясно, что мероприятие заканчивается. Мы постепенно продвигались к Пахану. Вот и наш черед.
- Батя, я уже говорил тебе о нашем новом товарище. Вот он – Саня-Студент, - представил меня Петр.
Батя скользнул по мне взглядом, а потом, внимательно смотря мне в глаза, сказал:
- Волк дал тебе, Студент, отменную характеристику. Да и мне ты понравился. Желаю успехов! – и протянул мне правую руку.
- Спасибо, - говорю с поклоном головой и твердо жму руку Бати.
На этом все и закончилось. Слава Богу, в эту ночь, ни на какую операцию, связанную с грабежом, а тем более, убийствами, шпанье меня не пригласило.
Под гнетом ожидания, что вот-вот сейчас в общежитейскую комнату войдет ликующий Петя и предложит поучаствовать мне в каком-нибудь воровском деле, я прожил до Нового 1964 Года. Но все было спокойно. Спокойно до сих пор. И, слава Богу!
Судьба, видимо, распорядилась так, чтобы я исчез из поля зрения Пети-Волка. Может, потому, читатель, что в ноябре 1963 года общежитие наше закрыли на ремонт, а студентов, в том числе и меня, расселили по другим общежитиям. А, возможно, что Пети не повезло, и, будучи в каком-либо воровском деле (вскорости после нашей встречи с Паханом), его прихомутала милиция?
Ваш ФАС.
26.12.2010