О Валере я уже писала. Он живёт в Болгарии, куда нас, меня и моего мужа Виктора, забросила судьба. Валера раньше был обычным человеком: пил, курил, занимался бизнесом, менял женщин. Потом с ним произошла авария, в которой погиб человек. Валера лишился водительских прав, машины, здоровья и покоя. От него ушла жена. Он должен был лишиться дома, потому что дом был заложен. Над Валерой нависло сразу много бед, и он молил Бога о помощи. Бог, судя по всему, услышал его молитву, и с этим человеком произошла некая таинственная трансформация. Он перестал пить, курить, увлекаться женщинами, стал слышать голос Бога и видеть невидимое. Он общался с Богом так, как будто Бог находился среди нас, земных людей. Валера мог повергать людей в крайнее удивление, говоря: «Господь запретил мне пить (курить, работать, заниматься бизнесом)». Или: «Иисус Христос сказал мне, чтобы я за руль не садился». Валера время от времени пророчествовал, и иногда его пророчества удивительным образом сбывались, но порой происходили какие-то осечки, или пророк нуждался в стажировке и то, что должно было сбыться, терялось где-то в лабиринтах Мирозданья.
В Болгарии мы с Виктором вернулись к своему увлечению молодости – ходили по горам и зимой катались на горных лыжах.
Я училась ездить на стареньком «Ситроене», и Валера иногда был моим инструктором. Один раз Валера предложил съездить в Монастырь святого Стефана, который находился в горах, не так далеко от посёлка.
Утром я подъехала на машине к дому, где жили Валера с его мамой. Ситроен-Берлинго с грохотом и скрипом подкатил к их покосившемуся забору, и, подёргавшись несколько раз, заглох. Этот Ситроен никак не хотел меня слушаться.
Я увидела во дворе худую, длинную фигуру Валеры. Он смеялся, услышав звуки, которые издал мой автомобиль. Валера кормил бобами двух своих тощих котов — маленького рыжего и большого чёрно-белого, будто бы одетого во фрак. Когда хозяева постились, котам тоже приходилось соблюдать пост. На худой шее чёрно-белого кота болтался, как галстук, купленный мною ошейник от блох, отчего кот был похож на интеллигента. «Блохастый интеллигент» - обозвала я его. Кот, надеясь получить что-нибудь кроме бобов, так ласкался к Валеркиной руке, как будто хотел проникнуть внутрь неё. Я тайно от Валеры подкармливала котиков мясным консервированным кормом. Валера не позволял, утверждая, что "от этой гадости" у котов расстройство желудка. Коты, завидев меня, радостно бросились навстречу.
Старенькая мама Валеры, Баба Данче, приветствовала меня словами: «Бог дал добро!». Она крошила в миску хлеб для кормления птиц.
Ожидая своего "инструктора", я немного поговорила с Бабой Данче на русско-болгарском языке. Со стороны моя речь, конечно, звучит смешно, недаром Валера надо мной смеётся, когда я говорю по-болгарски. Но это единственная возможность пообщаться с его мамой: она не говорит по-русски.
Мы с Валерой пошли к машине, и маленькая сгорбленная старушка-мать шла следом: если мы уезжали, она всегда стояла у калитки и крестила удаляющийся автомобиль.
Валера сказал, что дорога к монастырю опасная, и сам сел за руль.
Я впервые видела Валеру за рулём и искоса наблюдала за ним. Хотя Господь ему «запретил» водить машину, на этот раз, видимо, «разрешил». Всё-таки ехали мы в Храм.
Дорога к монастырю, (вернее было бы сказать, «бездорожье к монастырю») начиналась сразу за городком и круто уходила вверх. Это была узкая земляная полоса, вся в рытвинах и ямах, кое-где в «дорогу» были вмурованы камни. Такая "дорога" была проходима разве что для внедорожника. Автомобиль скрежетал брюхом об ухабы и натужно выл. Валера мастерски вёл машину, где осторожно и плавно балансируя, где рывком перескакивая с ухаба на ухаб и взлетая по наклонной осыпи. Я мысленно сняла шляпу перед его водительским навыком.
Перед самым крутым подъёмом мне захотелось выйти из машины и идти пешком. Но, к счастью, толкать автомобиль руками не пришлось.
Преодолев многочисленные горки, мы доехали до монастыря святого Стефана.
Появились домики, раскидистые деревья, маленькая церковь. Припарковавшись, мы пошли по тропинке к строениям. Пахло свежескошенной травой: во дворе монастыря молодой монах небольшого роста косил траву бензокосилкой. Его ряса, чёрная шапочка и даже лицо были припорошены мелкими травяными опилками. Кроме монаха, в этом монастыре был ещё пожилой дядька-послушник. Мы поздоровались с ними и пошли в храм.
Двор заканчивался постройкой в два этажа — для паломников. В одной из комнат Валера жил годом раньше, и тогда, кроме него, в монастыре был только кот. Кот пропал, зато по двору гуляли несколько курочек. Именно в этом месте с Валерой начала происходить та духовная трансформация, которая так изменила его жизнь.
В храме никого не было. Бросив в «кассу» стотинки, мы взяли свечи, зажгли их, постояли перед иконами. Валера стал молиться. Я вышла во двор.
Во дворе лежал большой, продолговатый, украшенный разъеденными временем барельефами, камень. Это был то ли фрагмент какого-то древнего строения, то ли камень для жертвоприношений ещё со времён язычества. Храм был построен в честь святого Стефана — первого христианина, убиенного за веру. Вблизи храма покоились два десятка старых могил. Я бродила между ними, читая надписи на замшелых надгробиях.
Вокруг находились горы, поросшие густыми лесами; сквозь деревья, играя листвой, пробивались длинные лучи солнца. Далеко внизу виднелись очертания посёлка. Небо было упоительно-синим, вся природа ликовала, наполненная светом и жизнью. А возле храма - могилы, как свидетельства того, что чья-то жизнь уже закончилась.
Я как будто находилась на границе двух миров - того и этого. Я подумала, что последнее время моя жизнь вообще проходила на границе двух миров...
Ко мне подошёл Валера.
Мы спустились по тропинке к часовенке с источником. Сидя на скамейке возле этой часовенки, Валера рассказал о том, что с ним происходило в предыдущем году в этом монастыре, как он выстрадал покаяние и обрёл веру в Бога. Он прочитал мне на болгарском языке все свои четыре молитвы, которые знал наизусть. Для меня это был момент доверия. Без попытки сопротивляться его теориям, которые мне представлялись надуманными. Без иронии по поводу его пророчеств.
Какие-то перегородки, разделяющие нас, пропали, и пришло ощущение, что мы оба, и монастырь, и всё вокруг являлись частью одного-единого целого...
А я в порыве доверия рассказала ему Псалом 90 на церковно-славянском языке.
Так же, как когда-то Алёше: мы ехали в метро от Университета, и сын пожаловался мне, как трудно ему приживаться в общежитии среди ребят, которые выпивали, курили в комнате, сквернословили, по ночам играли в компьютерные игры. Я ему посоветовала: «Лёша, тебе нужно выучить Псалом 90 и читать, когда тебе плохо». И, стоя рядом с ним и держась за его плечо, рассказала ему Псалом 90 «Живый в помощи Вышнего» под гул и стук колёс мчащегося поезда. Это как раз заняло время от одной остановки до другой. Дней через десять Лёша сказал: «Мама, а я выучил Псалом 90!»
Валера стал говорить о Господе, убеждать меня, что Родина души - там, на Небесах, рядом с Отцом Небесным, и что душа всегда туда стремится. Мне хотелось в это верить.
Потому, что, если в это не верить, то как тогда смириться с тем, что Лёши больше нет?
Во дворе монастыря монах закончил косить и сидел возле храма весь в комочках травы. Валера заговорил с ним по-болгарски, представил меня ему; он встал и пожал мне руку. Оказывается, в Болгарии монахи не боятся пожать руку женщине. Монаха звали отец Серафим. Он был ещё молодой: в длинных чёрных волосах и в бороде не было видно ни одного седого волоса. Отец Серафим оказался добродушным и застенчивым. Он рассказал о себе: от рождения его звали Стефан. Став монахом, он получил имя Серафим в честь Серафима Саровского. Но потом оказался-таки в монастыре святого Стефана. Это казалось маленьким чудом.
Пока Валера разговаривал с отцом Серафимом, я сидела, как бы растворившись в этом пространстве, и мне не хотелось никуда уходить.
На обратном пути Валера ловко спускал машину, проезжая колёсами по высоким точкам дороги, чтобы нигде не посадить её «на брюхо». Я думала, какой он бывает разный: только что был эдаким старцем - отшельником, уставшим от жизни и мечтающим поскорее оказаться в Царствии Небесном, и вот стал азартным «шумахером».
Мы въехали в посёлок...