Домой, домой…
Сидя в рабочей машине отца, Юля не смотрела по сторонам и не слушала, о чем он говорил с водителем. Прижавшись к спинке сидения машины, она вдруг поняла, что совсем не хочет домой. Сейчас ей необходимы положительные эмоции, а не стрессы, которых в их семье было предостаточно. Она вдруг вспомнила прошлый год…
Тогда в училище неожиданно нагрянула санитарная проверка. Отменили последние две пары, и Юлька помчалась домой, вспомнив, что обещала маме выгладить целую гору белья. Снимая пальто в прихожей, она услышала странный хрип из своей комнаты. Открыв дверь, она увидела отца, с искаженным от злобы лицом, душившего маму за горло на Сашкиной кровати.
- Отпусти! – завопила Юлька. Она схватила тяжелый старинный утюг, стоявший на полу у двери – бабушкин еще, который нагревался углями, и с силой бросила его в отца. Утюг пролетел мимо его головы и упал на табурет, разбив его вдребезги. От ужаса и страха за маму дочь готова была на что угодно. - Что теперь будет? Ведь я могла его убить или попасть в маму?! - пронеслось в ее сознании.
- Убирайся от нас! Мы тебя не любим! – закричала Юлька, помогая маме подняться. - Мы тебе не рабы! Сколько раз обещала, но сейчас я обязательно напишу в «Комсомольскую правду». Увидишь!
Николай Михайлович поднял утюг и, отшвырнув дочь к столу, ушел из дома. Позднее мама рассказала, что возвращаясь с работы, отец увидел ее возле дома беседующей с соседом. Сосед часто ремонтировал маме старую швейную машину – она ему и пожаловалась, что опять шов петляет. Вот и все! А на следующий день, когда Надюшка с мамой играли во дворе, а Юлька разучивала на баяне новое произведение, отец решил заняться воспитанием сына. Проверяя Сашкин дневник, он наткнулся на двойку по геометрии и на замечание учителя. Отец снова стал орать: «Ты когда, мерзавец, учиться будешь»?! – и ударил Сашку дневником по лицу. Этого показалось мало, и он тут же вытащил ремень из своих брюк и хлестнул сына по спине. То, что Сашка молчал, распаляло родителя все больше и больше.
Играя на баяне, Юля ничего не слышала, но когда в мелодию вальса ворвался Сашкин крик, бросилась в большую комнату и схватилась за ремень, пытаясь вырвать его из отцовских рук. Ремень предательски ускользнул и отец со всего маху, ударил Юльку.
Впервые в жизни, он решил расправиться и с ней. От неожиданности Юля не почувствовала боли. Удары сыпались вперемешку с бранью: «Ты на отца, сволочь, поганая?! На отца?! Я научу вас уважать родителей! Вы у меня по струнке ходить будете, дармоеды»! Пытаясь вырваться, она запнулась за половик и упала. Взбесившийся отец бил ее ногами, не давая встать, и наверно убил бы, если бы в этот момент не вошел дядя Федя с мамой и Наденькой.
- С ума, что ли сошел, Михалыч?! – закричал дядя Федя, - да я сам привлеку тебя к ответу!..
Весь вечер мама ухаживала за Юлей, обещая найти комнатку и уйти от деспота. Когда отец уснул, Юлька тихонько вышла из дома и постучала к тете Фисе, вызвав своими синяками у пожилой женщины гнев и слезы. Всю ночь, причитая и прикладывая к «бедной Юленьке разные примочки, тетя Фиса не сомкнула глаз. Наутро, ругая соседа, на чем свет стоит, посовещавшись с Марией Ильиничной, она проводила Юлю « до подруги» в Закамск.
Два месяца Юля жила в семье Анечки, окруженная заботой ее родителей - школьных учителей, пребывавших в шоке от поступка отца семейства.
Отец дважды приезжал за ней, уговаривая простить и вернуться домой. Но, по совету Аниных родителей, Юля была тверда. В третий раз отец обнял дочь, уронил голову ей на колени и заплакал. Сердце Юлечки дрогнуло.
Они вернулись домой. Отец дал обещание никогда не поднимать руку на нее. Скромным и сердечным родителям Ани, он дал слово навсегда обуздать свои нервы. Поблагодарив за заботу о дочери, отец оставил дружной семье подруги большой торт и фрукты. Взять предложенные им деньги, они категорически отказались. С тех пор «папочка» стал более сдержан, особенно при Юльке. Так и было, но недолго.
Воспоминания были тяжелыми. Юлька отодвинулась от окна машины, к которому прильнула и посмотрела на отца. Он был спокоен. Где-то в глубине души она надеялась, что напуганный ее болезнью и после разговора с врачом, отец изменится и в семье воцарится мир. Как все-таки здорово, что у них есть свой дом и даже – отдельная комната, - ее и Сашки!
Подъезжая, Юлька тепло оглядела свой дом. Он, правда, похож на одуванчик - яркий, желтенький, обрамленный кустами и деревьями.
Дома никого не было. Отец, не скрывая радости, показал дочери все кастрюли с приготовленным ароматным обедом и сразу поехал на объект – Николай Михайлович любил свою работу и, несмотря на крутой нрав, пользовался заслуженным уважением коллектива. Взглянув на бледную, худенькую дочь он мягко произнес:
- Юля, в буфете в графине твое лекарство. Не забудь выпить столовую ложку за полчаса до еды. Отдыхай. Я на работу.
Есть Юльке не хотелось.
- Ох, какой добренький. Ага, испугался за меня. Надолго ли? - подумала девушка.
Она была единственным человеком в семье, который не боялся его. Сколько раз, защищая свою мать, рыдая от злости и слабости, она кричала отцу в лицо, что напишет о нем в газету и попросит защиты от его жестокости. Только она могла выпроводить из дома засидевшихся допоздна пьяненьких друзей отца, и только к ней он иногда прислушивался.
Надо сказать, что Николай Михайлович выделял старшую дочь среди других членов своей семьи и относился к ней строго, но с нежностью. Он ревновал ее так же, как жену, за редкую девичью фигуру, грацию, ясные выразительные глаза, и легкий открытый характер, который, на его взгляд, граничил с распутством. Любое внимание на обеих со стороны особ мужского пола вызывало в нем ярость. Многогранные способности дочери, ее ум и сознание, что она такая одна – единственная, его дочь, ставили его в тупик. Где-то там, в глубине души, от этой мысли замирало и болело сердце…
Юлька выскочила следом за отцом и бросилась к Рексу, разрывавшему душу обиженным лаем. Она обняла его за шею, нашептывая ласковые слова и позволяя псу благодарно лизать щеки.
- Ну, все, Рекс! Люблю, люблю. Мне некогда.
Дома она обошла комнаты, будто не видела их сто лет, отметив порядок и чистоту в каждой мелочи. Затем порылась в отцовских книгах в надежде найти что-то новенькое и почитать. - Нет, пока не до чтения. Столько пропустила! Юлька надела ситцевое красное в белый горошек платье, сняла чулки и медленно прошлась босиком по тканым бабушкиным половикам, которые мама стелила в их комнате.
Давно прошло время обеда. Юлька посмотрела в окно. На улице было пустынно, и только листья берез и тополей кружились, гонимые ветром и падали на землю. Деревянные дощечки узкого тротуара растрепались как тряпки, и раскрыли черные щели. – Не могли же они за два месяца так постареть. Просто раньше она этого не замечала. Девушка открыла форточку и отшатнулась. В комнату влетел холодный воздух и запах жухлой травы.
Не раздеваясь, Юлька забралась под теплое одеяло и окунулась в мягкую подушку – это тебе не больничная постель - подумала она и, предвкушая бурную встречу с Наденькой, вспомнила одну историю…
Ох, уж эти одуванчики!
Как-то весной, в выходной день, отец ушел на работу, объявив жене, что приедет с рабочими устанавливать газовую колонку в ванной комнате.
Пока Николай Михайлович был на работе, принялись за уборку: мама мыла окна, Юлька вытирала их до блеска скомканной газетой.
- Мам, а мы повесим новые шторы? А то в такие чистые окна с улицы все будет видно, как в кино.
- Вот помоем последнее окно и повесим.
- Чур, я пол мыть не буду, - сказала Юлька, спрыгнув с подоконника. – Пусть Сашка моет.
- Тебе не стыдно? Он у нас и так, как раб, - парню тринадцать, а он каждый день уголь ворочает, отапливая дом. Слез не могу сдержать, когда смотрю на это. И почему у отца нет к нему жалости? Ведь парень учится! Наливай чистую воду и начинай мыть в маленькой комнате. Я потом помогу. Не позволяй только Надюшке в таз залезать. Пусть с куклой возится или посади ее на кровать и тряпочки дай.
- Ладно. Пожалуйста, не вешайте шторы без меня. Мам, а вон машина подъехала. Папка с рабочими. Они какую-то огромную штуковину тащат.
Мария Ильинична побежала открывать дверь. Через кухню в ванную комнату прошли двое незнакомых мужчин. В руках они держали что-то непонятное, но тяжелое.
- Мать, не готовь пока ничего. Тут возни много. Сначала закончим все, потом пообедаем, – сказал, проходя следом, отец.
Вскоре и это окно, и пол, который вымыла мама, сверкали чистотой. Осталось повесить шторы. Сашка влез на стул, поставил на него маленькую табуретку и стал цеплять тюлевые занавески. Надюшка вертелась тут же под ногами и приподнимала тюль.
- Юля, опять она прибежала! Забери ее, займи чем-нибудь. Не дай бог, гардина сорвется! – в сердцах сказала Мария Ильинична и строго посмотрела на девочек.
Юлька взяла сестренку на руки и, глядя в окно, удивлённо воскликнула:
- Смотри, кукла! Видишь, какие жёлтенькие цветочки, как солнышко. Я только сейчас заметила, что одуванчики расцвели.
Глаза девочки сверкнули огоньками, и она закричала:
- Я хочу одуванчики! Юлечка, нарви мне одуванчики, - обхватив сестру за шею и отталкиваясь ногами, Надюшка пыталась сойти на пол.
Сашка посмотрел на них и загадочно произнес:
- Это что! Вот в трампарке этих цветов целое поле. Парни вчера за ними через забор перелезали, когда шли после тренировки. Красота! Море целое. Высокие!
- Юлечка, давай попросимся в парк, - скорчив умильную мордочку, Наденька просительно посмотрела на сестру.
- Завтра сходим. Сегодня я устала и есть хочу.
- А я не хочу! Сейчас сходим, - в комнату заглянул отец, довольно потирая руки.
- Что за шум? Мать, накрой-ка нам. Потом покажу, как включать.
- Сынок, справляйся один, – заторопилась Мария Ильинична, - мужиков накормлю, потом вас. Юля, унеси Надюшку отсюда. Дай книги, что ли…
Разложив перед малышкой детские книги с яркими картинками в другой комнате, Юлька стала помогать брату - ей не терпелось увидеть, как преобразится их комната.
Когда отец ушел провожать рабочих, раздался мамин голос:
- Ребята, мойте руки и за стол.
В комнате, где Юлька оставила сестру, никого не было. Раскрытые книги лежали на полу. Юлька внимательно осмотрела каждый закоулочек, заглянула в шкаф, за диван, осмотрела спальню родителей и уже хотела звать Сашку, как наткнулась на маму.
- Что вы не идете? Еще дел не… а где Надюшка? – мама удивленно оглядела комнату.
Юлька подняла на маму глаза. Они вместе осмотрели все подряд. Куда она могла спрятаться? Поняв сразу ситуацию, Сашка выскочил на закрытую веранду и тоже осмотрел каждый угол, даже в конуру к Рексу залез. Рекс стоял, высунув язык, и смотрел на друга немигающими глазами.
- Надя, Наденька!.. – встревожено звал Сашка.
Мама и Юлька кинулись в огород, но и там ребенка не было. У калитки они столкнулись с отцом. Увидев бледное лицо жены и испуганное лицо дочери, Николай Михайлович понял, что случилось что-то ужасное.
Юлька не помнила, какие страшные слова кричал отец, как они разбежались в разные стороны, подняв на ноги всех соседей из ближайших домов, как те умчались по улицам.
В этом отдаленном от центра района города люди знали не только друг друга, но и беды, и чаянья каждой семьи, проникая в них душой и сердцем, как в свои. Девочки нигде не было.
Наконец, обессиленные и уставшие ругаться, родители отправили детей домой, а сами пошли к дяде Феде-милиционеру, жившему в их квартале. Дядя Федя был закадычным другом отца и часто бывал у Никитиных в гостях. Вся семья относилась к нему уважительно и сердечно. По дороге дядя Федя расспросил маму, о чем говорили дети, что могло заставить ребенка убежать из дома. Немного подумав, он резко повернул в другую сторону.
Спустились сумерки. В доме стояла гробовая тишина. Юлька вытирала слезы, представляя страшные картины, а Сашка то и дело выходил к собаке с вещами сестренки.
- Нюхай-нюхай – настойчиво просил он, - Рекс не берет след. Маленький еще. – заметил он, вернувшись.
В доме снова воцарилось тишина, а за окнами становилось совсем темно.
Вдруг скрипнула калитка, и раздались шаги. На пороге появился отец. Он держал спящую дочку на руках, прикрывая ее кителем дяди Феди. Милиционер, выглядывая из-за его плеча, приложил палец к губам, снял обувь и на цыпочках прошел на кухню. В руках Марии Ильиничны были сникшие длинные одуванчики.
Озорницу положили на кровать и уселись за стол. Взрослые выпили по рюмочке для снятия стресса и рассказали историю поисков.
Оказывается, беглянку обнаружили на территории трамвайного парка, спящей в пустом вагоне. Дядя Федя убедил сотрудников, что за такими красивыми цветами ребенок может пролезть в любую щель. Искать вызвались еще три человека, и тщательно осмотрели каждый квадратный метр. Догадаться, что ребенок заберется в вагон, и подумать не могли. Однако Надюшка спала там, свернувшись калачиком и крепко зажав цветы в руках. Слава богу, не простудилась, - погода была очень теплая.
Чтобы встревоженные соседи успокоились, и перестали раздражать стуком Рекса, охранявшего дом и лаявшего звонко и заливисто,
Сашка повесил на забор записку: «Не стучать! - все дома. Спасибо».
Юлька сладко потянулась и посмотрела на часы. Время приближалось к шести вечера. Быстро переодевшись, Юля направилась в сторону детского сада.
- Юлечка! Тебя домой отпустили!? – навстречу к ней бежала Наденька в коротком синем пальтишке, белом берете, съехавшем на бок, и белом шарфике, вылезшем из-под воротника. Мария Ильинична еле поспевала за ней.
- Юля! Не смей ее поднимать! Тебе нельзя. Наконец-то ты дома, доченька! – поцеловала она Юльку.
- Юлечка, а мы пирожки купили! Много.
- Ну, пошли, девчата. Пошли домой. Как ты себя чувствуешь? – снова поцеловала мама Юльку. – А отец все с Сашкой воюет. Нет у них миру…