Именно эту фразу произнесла Лола, когда Джо положил ей руку на колено. «Не заставляй меня плакать», - сказала она. Дело было в кинотеатре под открытым небом на окраине города, во время ночного сеанса. Шел фильм под названием «Дьявол с глубины 10000 футов», и впереди, на огромном экране, гигантское рогатое чудовище как раз перешагнуло через Бруклинский мост и схватило яростно отстреливающийся военный корабль. Призрачное сияние экрана заливало ряды автомобилей, поблескивая на их хромированных частях.
- Ну, плакать тебе точно не придется, - улыбнулся Джо, демонстрируя ровный ряд ослепительно-белых зубов. - Я ведь не шутил вчера. Ну, насчет предложения. Вот, посмотри-ка.
Сунув руку в карман шикарного твидового пиджака, он извлек на свет маленькую черную коробочку. В это время чудовище на экране как раз принялось терзать зубами крейсер с той же легкостью, с какой мальчишка обгладывает кукурузный початок. Из соседнего автомобиля донеслись одобрительные крики.
- Ну, не хочешь открыть?
Лола колебалась. Она прекрасно знала, что по Джо сохнут все окрестные девчонки – знала и то, что он нередко пользуется плодами их благосклонности. Именно поэтому ее раздирали сомнения. Но тут Джо вновь пустил в дело свою фирменную улыбку, способную растопить лед даже самого неприступного сердца, и дрожащие пальцы Лолы приняли коробочку. Крышка была достаточно тугой и раскрылась со щелчком.
Конечно же, внутри на бархатной подушечке лежало кольцо. В отблесках экранного света блеснул камень, напоминающий маленькую пойманную звезду. Подбородок Лолы едва заметно задрожал. Она хотела заплакать, но сдержалась. И губы ее, четко очерченные темно-красной помадой, прошептали лишь одно слово: «Да».
Венчание состоялось через месяц, в церкви Святой Марты на Проджект-стрит. Был вторник, 17 июля 1959-ого, 11:30 утра. Погода стояла солнечная, умеренный северо-западный ветер лениво шевелил листву старых платанов во дворе церкви. Все эти подробности Лола стремилась сохранить в памяти, чтобы в будущем без труда можно было восстановить события одного из самых счастливых дней в ее жизни. Джо выглядел просто шикарно в своем новеньком черном смокинге. Он здорово напоминает Элвиса, думала Лола. Возможно, поэтому она в него и влюбилась – его прическа, и бакенбарды, и овал лица... Действительно, вылитый Король рок-н-ролла. К тому же, Джо сегодня представлял собой живое воплощение веселья. А вот его родители не разделяли подобного оптимизма. Лола знала, что она им не нравится, да пожилая чета и не пыталась это скрывать. «Она не достойна нашего Джо», - вот что говорили их холодные взгляды, полные презрения. А в глазах приглашенных подруг светилась самая настоящая зависть. «Только не плачь, - твердила себе Лола, - не вздумай заплакать».
И она действительно не плакала. Не плакала на протяжении десяти лет семейной жизни, которую при всем желании нельзя было бы назвать счастливой. Нет, в деньгах они никогда не нуждались – Джо выбился в люди и стал адвокатом в преуспевающей конторе, а Лола преподавала историю в колледже. Дело было в другом. Несмотря на приличную должность, Джо пристрастился к выпивке и в пьяном угаре любил дать волю кулакам. Несколько раз Лоле действительно крепко доставалось, так что по лицу расползались темные пятна синяков, а губы оказывались разбиты в кашу. Но она не плакала. Даже когда муж возвращался посреди ночи пьяный в стельку и перепачканный губной помадой. Периодически наступали действительно тяжелые дни, во время которых Джо подолгу пребывал в состоянии запоя, подвергаясь ощутимому риску лишиться работы. В такие моменты частенько заявлялись его родители и пытались наставить сыночка на путь истинный. В отношении Лолы их ненависть при этом только росла. «Вот до чего ты довела нашего сына, стерва! Жизнь рядом с тобой настолько невыносима, что Джо вынужден топить горе в вине - а вместе с горем там же он топит и свое счастье!» Все это Лола без труда читала на их лицах. Но она не плакала.
Однажды ее знакомая, вынужденная подрабатывать уборщицей в дешевом отеле на краю города, рассказала Лоле, что Джо частенько наведывается в их заведение и снимает там номер на один вечер. «Он водит туда женщин! – шептала подружка, всем своим видом выражая осуждение. - Ты ведь не можешь не замечать! Это повторяется почти каждую неделю. Отвратительно! До чего способны опуститься некоторые люди! Надеюсь, милостивый Господь однажды покарает всех этих извращенцев, вырвет им кишки и заставит жрать собственное дерьмо!»
На протяжении длительного времени Лола старалась игнорировать подобные сплетни. Но даже самый прочный утес однажды может рухнуть, методично подточенный набегающими волнами. Так же произошло и с ее терпением.
Был четверг, 8 октября, ее маленькие золотые часики показывали 23:15. Она стояла на автомобильной стоянке и смотрела на двухэтажное здание отеля. В темноте ярко переливалась неоновая вывеска с надписью «Отель Сан-Паломино». Свет горел во многих окнах, но Лолу интересовало только одно. Оно тоже было освещено, и на мгновение в нем промелькнул женский силуэт, стаскивающий с себя блузку. Именно этот номер сегодня снял Джо. Его жена тщательно старалась сохранить в памяти каждую деталь окружающей обстановки, как и в день их свадьбы. Такие моменты нужно помнить. Десять лет назад началась их супружеская жизнь, и сегодня она закончится.
Элен, ее верная подруга, тайком передала Лоле запасные ключи от номера. «Это омерзительно! Так низко! Ты должна положить всему этому конец, дорогая!» Лола устало кивнула и начала подниматься по лестнице на второй этаж. В коридоре царил полумрак – некоторые лампы не горели в полную силу, а лишь натужно мерцали, словно заходясь в агонии. Сапоги Лолы уверенно ступали по старой выцветшей ковровой дорожке. У двери 77-ого номера она остановилась. Именно это число было выбито на ключе, который она судорожно сжимала в руках. Она долго колебалась перед тем, как сунуть его в замочную скважину – так же долго колебалась она и в тот вечер, когда Джо протянул ей коробочку с кольцом. Затем из-за двери долетел взрыв задорного женского смеха, и Лола решилась. Щелкнул отворяемый замок, и легкий толчок заставил дверь медленно распахнуться.
Ее муж, изрядно разжиревший и полысевший за последние годы, возлежал на широкой кровати в объятиях двух полуобнаженных девиц. На полу валялись бутылки из-под виски и упаковки презервативов. Лола была готова к подобному зрелищу, но все равно ощутила прилив жгучей ненависти, почувствовала, как ее губы начинают дрожать. Эмоции усилились, когда в распутных девицах она опознала собственных учениц, которым преподавала историю. Памела и Сью. Обе были отличницами, родители ими гордились.
Ключ выпал из разжавшихся пальцев и звякнул об пол. Только сейчас присутствие Лолы оказалось замечено. Джо разинул испачканный помадой рот и вытаращил глаза, как будто увидел перед собой призрак Гитлера. Нимфетки завизжали и бросились собирать свою одежду. Они тоже узнали Лолу. Ни слова не говоря, шмыгнули мимо нее, мигом растворившись в полутьме коридора и оставив в номере лишь сладковатый запах духов да второпях оброненный лифчик.
Лола подошла к кровати, на которой валялся Джо. Он напоминал выползшего на берег тюленя – жирный, беспомощный и жалкий. Неужели у нее когда-то хватило ума отдать свое сердце этакому кретину? Он наполовину сполз с кровати и попытался встать во весь рост. Куда подевался тот Джо, которого она любила? Это существо ничем не напоминало человека, за которого Лола выходила замуж. И именно тогда она дала волю слезам. Первая капелька скатилась по бледной щеке и сорвалась с подбородка. Ее муж с трудом выпрямился и попытался зафиксировать тело в вертикальном положении.
- Не вздумай орать, - промямлил он, заправляя рубашку в брюки, - иначе мигом рот заткну. Я мужик, сечешь? И бабы меня все еще хотят.
Слезинки скользили по лицу Лолы, странно поблескивая в свете единственной лампы.
- Помнишь ту ночь? – прошептала она. - Ночь в кинотеатре под открытым небом, когда ты подарил мне кольцо? Я тогда сказала: не заставляй меня плакать!
Джо вдруг закашлялся, ощутив болезненную резь в горле. Своей дрожащей рукой расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но это не помогло. Ему показалось, что из комнаты вдруг выкачали весь кислород.
- Знаешь, что я имела в виду? Знаешь, почему росла без родителей? Я никогда об этом не рассказывала, но сейчас расскажу. Мой отец был ученым, работал на правительство. В те годы люди были буквально одержимы ужасом перед растущей мощью Советского Союза. Угроза новой мировой войны и все такое...
Мужчина не удержался и рухнул на пол к ногам жены. Где-то внутри его тюленеобразного тела рождалась жгучая боль, заставлявшая каждую клеточку содрогаться в конвульсиях. Джо почувствовал, как распухает и вываливается изо рта непослушный язык.
- Так вот, старине Трумэну пришла в голову замечательная идея изобрести какое-нибудь новое чудо-оружие, сам факт существования которого позволил бы Америке вырваться вперед в гонке вооружений. И работа эта свалилась на таких ребят, как мой отец, а уж он-то всегда доводил дело до победного конца. Ты ведь читал комиксы в детстве, правда, дорогой? Какое оружие может быть эффективнее, чем старая-добрая раса сверхлюдей?
Поднеся руку к глазам, Джо увидел, что его плоть отвратительным образом вздувается и набухает, а затем словно начинает плавиться, наподобие тающего парафина. Буквально через несколько мгновений кожа и жир бурой жижицей стекли с его руки, обнажив розоватую мякоть мышц, но и они быстро становились дряблыми и начинали расползаться. Глаза Джо лопнули и вязкой кашей потекли по щекам.
- Папочка ставил эксперименты на людях, и даже родную дочь не пожалел. С тех пор мои слезные железы выделяют летучий токсин, напоминающий сенильную кислоту, но гораздо более смертоносный. Впрочем, ты ведь и так уже все понял, правда, милый?
Ее муж не смог бы ответить при всем желании – большая часть плоти уже слезла с его тела, обнажив бьющийся в агонии скелет, кое-где еще обтянутый последними тающими мышцами. Внутренние органы, вывалившиеся из лопнувшего живота, бурлили и пенились на полу, словно подгорающая яичница.
- Я сбежала из чертовой лаборатории, так как не желала быть орудием войны. Я не желала убивать, и дала себе клятву – больше никаких слез. А ты... Ты заставил меня эту клятву нарушить!