Случается и такое…
Ближайшая «скорая» была закрыта, и сторож отправил девушек в дежурную больницу. До больницы добирались целый час. В приемном покое, не выслушав до конца объяснений, их попросили подождать. Долго подруги наблюдали, как оказывали первую помощь пьяным, избитым и прочим пострадавшим.
Наконец, в начале одиннадцатого, когда Юлька стала белой, как бумага, а Галка громко цокая каблуками по полу, измеряла приемный покой аршинными шагами и тихо плакала, вышел врач, просивший их подождать.
- А вы что сидите? О чем слезы? – глянув на Юльку, он закричал – Носилки! Быстрей! Рассказывай, что с ней случилось.
Юльку осторожно положили на носилки. Шумно всхлипывая, Галка развернула сверток, где должны были лежать Юлькины туфли, и протянула врачу стеклянную банку, в которой было содержимое из эмалированного таза.
- Вот. Ее вырвало вечером. Целый таз!..
По дороге домой, Галка вспоминала маленького худенького старичка в белом халате, который тихонько давил Юлечке на живот своими худыми пальцами и приговаривал: «Мы еще потанцуем».
Старичок-профессор не оставлял своим вниманием Юлю. Однажды, присев у ее постели, он сосредоточенно осмотрел ее и, наконец, сказал, что надо бы готовиться к операции.
- Я ни за что не дам себе резать живот! Я выпрыгну из окна с этого этажа.
- Вот оно как?! Третий этаж все-таки, - улыбнулся доктор, прищурив веки. – Тогда придется подумать…
На следующий день Юльку смотрели сразу несколько врачей. Они долго совещались, а потом сказали, что организм молодой и при интенсивном лечении и диете справится с болезнью сам.
Юлька давно проснулась, но глаза открывать не хотела. Она лежала и прислушивалась к ровному дыханию своей соседки. Вкусно пахло яблоками.
Опять к Верочке приходил Максим, – подумала она, – где это он берет столько яблок? Вот она, любовь! Ведь стипендия малюсенькая, а яблоки каждый день приносит. Принесет, сядет на стул в белом халате практиканта и смотрит, как Верочка, сидя на кровати, откусывает своими жемчужными зубками спелое сочное яблоко и медленно его жует. Сколько же этот Максим будет ей яблоки носить?
Верочка работала на телефонном заводе. С высоким вихрастым Максимом она познакомилась в колхозе на уборке картофеля, когда студенты политеха и молодежь с телефонного завода встретились в поле.
Круглым мраморным лицом, раскосыми глазами девушка напоминала Юльке фарфоровую статуэтку японки, - которая стояла на комоде за слониками в комнате у крестной. Гладкие черные волосы Верочка завязывала на затылке хвостом и только перед приходом Максима распускала по плечам. Счастливая! Скоро Верочку выпишут…
Юлька слышала, как девушка шумно надела тапочки и, шлепая ими по полу, быстро прошла мимо ее кровати в коридор. Подходило время передач.
– Неужели Максим второй раз пришел сегодня? - она сладко потянулась и открыла глаза:
- Тетя Наташа, вы спите?
- Сплю, - ответили с кровати справа.
Юля засмеялась, оглядела палату и быстренько пересела на постель к полной женщине лет сорока.
- Верочка убежала вниз - Максима ждет. А к вам сегодня придет кто-нибудь?
- Ты мне зубы не заговаривай. Тебе же запретили вставать, а ты все бегаешь. Кровоточащая язва желудка – не шуточки! Ведь это опасно! Скажи спасибо, что не оперировали. Вот мать придет, я ей скажу.
- Все-все. Ложусь уже.
Юлька забралась в свою постель и приложила руку к желудку - побаливало. - Неужели я могла умереть? - не настроенная снова возвращаться к печальным событиям, она укрылась плотнее казенным одеялом и задремала…
- Юль, Юля! – раздалось над головой – К тебе девочки пришли. Из училища. Спишь, что ли? – говорила Верочка, легонько похлопывая девушку по щеке.
- Тебе, золотко, выходить нельзя. Я приведу их в палату. Хорошо?
Юлька облокотилась на подушку и замерла в ожидании. Целый месяц она в больнице, прошло лето, и начались занятия. Как она соскучилась по подругам…
Дверь в палату приоткрылась, и показались две русые головы: одна, обрамленная крупными локонами, спадающими ниже плеч. Ее нежное круглое лицо, маленький вздернутый носик, близко посаженные серые глаза, над которыми вспорхнули, словно два крылышка брови, выражали удивление и радость. Другая девичья голова - с низкой челкой и длинными прямыми волосами, под Марину Влади - французскую кинозвезду выглядела свежо и гармонично, повторяя прической и Юльку. Матушка-природа наделила девушку русской красотой, подарив большие серо-синие глаза, пухлый ротик и чуть вздернутый прямой нос. Обе девушки оглядели палату и тихо протиснулись в дверь, как будто она больше не открывалась, представ перед Юлькой во всей своей девичьей красе.
- Здравствуйте! – одновременно кивнули они.
- Девчонки, - прошептала Юлька.
Девушки бросились обнимать и целовать подругу.
- Господи, она такая хрупкая, что вы раздавите ее в своих объятьях! – рассмеялась тетя Наташа, оглядывая стройных, очаровательных Юлькиных подруг.
- Из сумки не торопитесь выкладывать – ей многое нельзя. А вот мед - хорошо, молодцы, что принесли. Общайтесь. Не обращайте на нас внимания. Анисимовна в углу спит, топором не разбудишь. Все ж деревенские сильнее нас!
Подруги ничего не слышали и, осыпая Юльку поцелуями, шептали ей что-то на ухо, смеялись, обнимая за шею, гладили ее волосы и снова что-то шептали. Вдруг одна из девушек тряхнув крупными локонами, серьезно произнесла:
- А Юрия Львовича перевели директором в музыкальное училище в другой город, в области. Жалко, да? Мы уже наревелись.
Юлька сразу представила своего любимого педагога по гармонии и хору – коренастого крепыша со жгучими черными глазами, итальянца по национальности, Юрия Львовича Чезарри. Историю его появления на Урале никто из студентов не знал но, кто бы у него не учился, обязательно влюблялся и в предмет, и в учителя. Сколько маленьких шалостей Юрий Львович прощал Юльке, сколько хитростей! Плохо, что его не будет. Не услышит она больше его упреков: «Юля, опять на вашей голове беспорядочный хаос? Но, черт возьми, он вам идет!» - неужели она его не увидит? Нет, таких знатоков хоровой музыки больше нет!
- Перед отъездом он попрощался с курсом и пригласил к себе в училище с концертом. Тебе привет от него и от всех остальных – говорила одна.
- Все ждут, соскучились. Ведь целое лето не виделись! Сентябрь скоро кончится, – подхватила другая. – Теперь у нас новый педагог. Из Ленинграда.
Подруги пересели ближе и, совсем прижались к Юлькиному уху…
В коридоре кто-то загромыхал ведром и, через минуту на пороге встала, как изваяние, полная и пышногрудая санитарка Даша. Ее больничный халат не запахивался и был туго подпоясан, открывая цветастое домашнее платье. Она грозно свела широкие белесые брови и воинственно отчеканила:
- Девчата, а ну забирайте гастроном и по домам! Поздно уже. Битый час тут околачиваетесь! Мед оставьте, он ей полезен, остальное – в сумку!
- Валюш, Анечка! Привет всем. Меня скоро выпишут, – утомленно пробормотала Юлька.
- Полежит еще, – усмехнулась Даша, обнаружив ямочки на румяных щеках. Она настойчиво выпроводила растерянных девушек за двери и, подойдя к окну, подобрала подол халата. Тяжело вздыхая, Даша залезла на подоконник:
- Красота-то, какая! Ну-ка, прячьтесь под одеяла – палату проветрю. Бабушка, закрой плечи-то, застужу еще!
Она открыла форточку и, прильнув к окну, тихонько запела:
Называют меня некрасивою.
Так зачем же он ходит за мной?
И в осеннюю пору дождливую,
Провожает, провожает…
- Нет, голубчик, получишь ты у меня, – она протерла рамы и подоконник краем тряпки, и шумно бросив ее в ведро, спрыгнула с подоконника.
- Вер, как там дальше-то?.. – девушка тихо посапывала. – Ничо себе! Заснула.
Даша перенесла ведро на середину палаты, слегка отжала тряпку и стала мыть пол. Возле Юлькиной кровати она прошептала:
- Юль, тоже спишь? Вот дают! Перед ужином-то…
Юля не спала. Она просунула руку под подушку и, нащупав записку от Бориса, снова стала вспоминать эмоциональный рассказ Даши, о первой встрече с ним в приемном покое…
- Молодой человек, целый час сидишь. К кому пришел-то?
Юноша среднего роста, с тонкими чертами лица, сидел на стуле возле стола, склонив свою русую голову, и сосредоточенно о чем-то думал. Рядом с ним на столе стоял солидный портфель.
- Не слышишь, что ли? К кому пришел-то? – чуть громче повторила Даша, протирая влажной тряпкой узкую скамейку вдоль окна. Она подошла к столу и заглянула юноше в лицо:
- Подними сумку. Может, кого позвать? Кто лежит-то, какая палата?
Молодой человек встал, одернул серый в крапинку свитер и протянул руку к портфелю. Затем смущенно достал из него большой бумажный кулек, свернутый конусом и протянул санитарке:
- Передайте, пожалуйста, в девятую палату Никитиной. Она очень любит такие конфеты.
- Юлечке?! – Даша заглянула в кулек и всплеснула руками.
- Ты с ума сошел! Да она ест, как младенец - тертое, жидкое, а ты? Наверно кило два шоколадных притащил. Нет? Забирай-ка все немедленно!
Юноша побледнел:
- Она что, так себя плохо чувствует?
- Да, нет. Нельзя ей пока, поправится. Неси домой, – мягко добавила Даша. Слава богу, без операции обошлось.
Молодой человек высыпал все конфеты на стол, нашел среди этого сладкого дорогого пиршества свернутую бумажку и сунул ее в карман узеньких брюк.
- Угощайтесь, - он быстро направился к выходу.
- Стой! Так у нас не уходят. – Даша смахнула со стола конфеты обратно в кулек и подбежала к юноше. - Ты не волнуйся. Ее профессор лечит, самый главный. Я скажу ей, что ты приходил. Ты, видно, парень хороший. Как зовут-то?
- Борис.
- Я немного возьму конфет, докторов угощу, а остальное ты забери.
Борис торопливо вышел, зажав в Дашиной руке записку, которую санитарка сразу прочитала: «Юлечка, поправляйся, пожалуйста. Я скучаю без тебя. Скоро приду. Борис». Записка стала хорошим снотворным – коснувшись ее рукой, Юлька засыпала. Но, сейчас она не спала - она думала. Думала, что день сегодня не был до конца счастливым потому, что до сих пор она не видела Бориса. Как она давно его не видела – целую вечность! Разве могла она, слабая, бледная, в больничном халате, спуститься к нему, как Верочка к своему парню? Нет, нет, и нет! Он должен видеть ее красивой. Хорошо, что она не выходила. Если он любит ее, то все поймет правильно.
Впервые она увидела Бориса на танцах в Доме офицеров в прошлом году. Он привлек ее внимание не своей оригинальной внешностью, какой-то тайной, а тем, что всегда танцевал только «дамский танец» и никогда сам не приглашал девушек. В глубине души, Юльку тянуло к нему, но унижаться перед парнем она не собиралась. Она никогда не приглашала его на «дамский» и только посмеивалась, как девушки наперегонки бежали к нему.
Нежная, всегда модно одетая, приходящая на танцы ради танцев, а не знакомств, Юля имела массу поклонников и воздыхателей, которые, при первом аккорде оркестра, мчались к ней. Прикоснуться к ее фигурке, и танцевать с ней было большой радостью. Кстати, танцам – любым у нее можно было поучиться. Домой Юлька уходила в сопровождении целой ватаги соседских парней и двух подруг.
Девчонки давно заметили, что юноша часто останавливает свой взгляд на Юльке и следит за тем, с кем и как она танцует. Они разузнали, что молодой человек студент второго курса медицинского института. Что его отец преподает в университете, а мать - детский врач, и что приехали они в Пермь из Прибалтики. Семья серьезно увлекается лыжами, а Борис замечательно играет в составе студенческой футбольной команды. На танцы ходит редко, и то за компанию с друзьями.
Такая характеристика еще больше прибавила плюсов стройному, элегантному юноше.
Однажды, удивив друзей и знакомых, он сам пригласил Юлю на танец и, когда закончилась мелодия, проводив ее на место, сразу ушел. Юлька вспыхнула от обиды и огорчилась – она чувствовала его волнение, и вдруг…
– Ну и пусть! В следующий раз пригласит, ни за что не пойду, – решила она.
При выходе из клуба, она увидела его у края тротуара на улице. Он, подошел к ней и, взяв за руку, просто сказал: «Юля, давай завтра встретимся. Я куплю билеты в кино, на пять часов. Пойдешь?» - девушка кивнула, а подруги раскрыли рты…
– Жду у «Родины», - добавил он, обернувшись.
В тот вечер она прошептала маме, что у нее появился настоящий друг, самый прекрасный на всем белом свете, почти принц.
А разве можно в него не влюбиться? Сильный, нежный, солнечный какой-то. К его русым волосам с длинной челкой, разделенной пробором хотелось прикоснуться, зеленые миндалевидные глаза с поволокой тянули к себе, как омут. Юльке же больше всего нравился его голос - мягкий баритон, заставляющий вслушиваться.
В юноше не было бравады, высокомерия, как у других парней. Он был прост и дружелюбен со всеми. Он никогда не дрался, но пользовался уважением сверстников, что делало его совсем уж загадочным. Девчонки страшно завидовали Юльке и не понимали, что он нашел в этой наивной девочке.
Зато все парни называли Юльку «статуэткой». Они провожали ее влюбленными взглядами и любому обидчику могли дать так, что мало не покажется. О себе Юля говорила словами популярной актрисы – «Я некрасива, но чертовски мила»! Конечно, так она говорила, набивая себе цену, а в душе сама удивлялась, что Борис выбрал именно ее. Она всегда была совершенно независима. Ей нравилось его покровительство и уважение к ней. Ну, а в случае чего Юлька могла постоять не только за себя: с Сашкой натренировалась!..
Не успела Юлька подумать, скоро ли ужин, как услышала зычный Дашин голос:
- Ужинать!
Дни в Александровской областной больнице, тянулись медленно. Лежа в постели и глядя на серо-белую гладь высокого потолка, с круглой цветочной лепкой в центре, Юлька все чаще отдавалась воспоминаниям. Память рисовала самые светлые страницы из ее семнадцатилетней жизни. Вот и сейчас она ясно представила, как в прошлом году, в это же время Борис встречал ее после занятий. Они спешили в парк Горького, чтобы покататься на качелях-лодочках, от которых у Юльки захватывало дух и замирало сердце. Потом они собирали осенние букеты, рассказывали друг другу смешные истории из своей студенческой жизни и Бориска – так она его называла, осыпал ее кленовым дождем, смеясь над тем, как она щурилась, увертываясь от острых ломких уголков листвы. К остановке они шли долго, держась за руки, пропуская трамвай за трамваем, придумывая причины задержаться.
Нынче осень стояла ясная и спокойная. Она не торопилась менять свой наряд и все еще дразнила красками. Казалось, бабье лето в третий пришло в гости.
Когда Юльке разрешили вставать, она понуро подходила к окну палаты и смотрела в небо, на нем все реже и реже появлялось солнце. Она любовалась кронами высоких тополей и берез, из-под которых как из волн выныривали фигурки людей. Чем быстрее люди шли, тем хуже становилось ее настроение. - Идут куда-то, спешат. У каждого полно интересных и важных дел, а тут нудная, бесконечная скука. Юля смотрела на деревья и цвет листвы, меняющийся на глазах, и мечтала быстрей выбраться из этого заточения. Девушке почему-то хотелось, чтобы шли дожди. Только они были созвучны ее настроению.
Профессор Евгений Иванович, о котором говорили в больнице – «величина», первое время часто навещал девушку. Когда Юлька пошла на поправку, он передал ее другому врачу, а сам заглядывал редко. Сегодня он пришел какой-то грустный и поникший. Присев на стул возле ее кровати, он хрипло сказал:
- Я пришел прощаться.
- Меня выписывают?! – радостно воскликнула девушка, садясь в постели.
- Лежи, лежи. Я посмотрю. Тебя выпишут через три-четыре дня, если анализы хорошие. Я уезжаю к дочери. Не желает она больше оставлять меня одного. Наверное, правильно, с внучатами мне веселей будет. Так и не послушаю твои песни. Ты ведь у нас соловей, говорят? – продолжал он, ощупывая Юльке живот и переворачивая ее с боку на бок.
- Вот что, девка! Никаких острых блюд: жирного, копченого, соленого. Каждый день будешь пить коньяк с медом. Просто чудо, что мы обошлись без операции! Испугался я, когда пригрозила - выпрыгнешь, - улыбаясь, он одернул Юльке рубашку и прикрыл одеялом.
- Пить будешь по столовой ложке, натощак. Я отцу всё сказал. Он тебе и коньяк самый лучший приготовил – армянский.
- Как же я буду на занятия ходить «под мухой»? – игриво спросила Юлька. Ей хотелось подбодрить старого профессора. – Меня выгонят из училища.
- Не надо притворяться. Вот кокетка! И меня, старика, решила с пути сбить? Вы, певуньи, такие, - он усмехнулся в усы и добавил, – главное - диета! И стрессов поменьше. Хотя, какие у тебя стрессы? Разве, любовь? - он встал и оглядел больных:
- До свиданья, дамы! Выздоравливайте. Знаменитой станешь, на концерт пригласи, – обернулся он в дверях и весело подмигнул Юльке.
Больше она его никогда не видела. Как не видела Верочку, неделю назад вприпрыжку убежавшую за своим Максимом.
Пребывание в больнице превратилось для Юльки в вечность, а последние три дня стали просто невыносимы. Ей они казались бесконечными. Ежедневные посещения родных и друзей уже не прибавляли девушке оптимизма. Сколько же она пропустила занятий! Там кипит жизнь, звучит музыка, а здесь уныло и грустно.
Беспокоилась Юлька за маму и Сашку – без нее некому было дать отпор отцу. Только она могла повлиять на него, и была бесстрашной в спорах и скандалах. Юлька не могла понять, как умный, образованный, уважаемый друзьями и подчиненными человек, в семье превращался в тирана. Мама говорила, что после своего первого визита к Юльке в больницу отец испугался, что может потерять дочь и как-то притих. Девушка пристально вглядывалась в ее печальные глаза, но мама сразу переводила разговор на самые приятные темы – о Надюшке, ее проказах, про училище, соседских парней и девчонок, про Сашку.
Ходили разговоры, что в этом году училище будут переводить в другое здание. Интересно, где оно будет – ближе к дому или дальше?
Юлька вспомнила, что девчонки нашептали ей на ухо о новом учителе из Ленинграда с дипломом консерватории. Их «охи» и «ахи» бесили ее – Молодой красавец, модно одет, вылитый князь Мышкин из кинофильма «Идиот»!
- Ты не представляешь, какой он прекрасный музыкант! У него своя, неповторимая манера игры на фортепиано. Все девчонки голову потеряли. И стыд тоже. Засыпали записками, назначая свидания, а одна прямо написала: «Хочу от Вас родить ребенка»! Вот дает?! – наперебой говорили подруги.
Юлька слушала и злилась – пожалуйста, не успел Юрий Львович уехать! Слезы проливали - ой, как мы будем без него жить, и хор училищный не зазвучит, и потеряем мы свою «пальму первенства» на городских и областных смотрах, и в Госах-то некому будет поддержать. Решили даже новому учителю бойкот устроить, чтоб знал - у них любовь одна, Юрий Львович! И другой не будет!
Предатели! Устроили маскарад, а теперь кому-то там проходу не дают. Уж она, Юлька, не будет подстраиваться под всех, не выйдет! Это ж надо так врать, лицемерить?! Не хватало ей за кем-то бегать. Никакой гордости!..
Нескончаемо медленно прошли еще три дня. Наконец, во время обхода, девушка услышала, что анализы хорошие и завтра ее выписывают.
Утром Юльку как ветром сдуло…