Мне вчера дали свободу. Что я с ней делать буду? Владимир Высоцкий.
ЗАРОЖДЕНИЕ традиционного менталитета россиянина, обусловленность происхождения и развития национального характера великоросса природными условиями страны достаточно убедительно показаны в «Курсе русской истории» Василия Ключевского. Отталкиваясь от его модели национального характера россиян, прошедшего через века истории, через татарское иго и православно-крепостнический абсолютизм, нетрудно вывести и чаадаевские грустные суждения, и горький вздох поэта: «Страна рабов, страна господ!»
Впрочем, наличие у народа двух враждующих национальных психологий типично не только для Великороссии. В России - одна, возводимая еще к варягам, психология управляющих, другая - психология управляемых, объединяющая Пугачева и чеховского Фирса. В Англии – это психологическая субординация Принца и Нищего, Робин Гуда и Макбета, аналогичные примеры имеются во Франции, в Германии и т.д.
Тем не менее, для каждого народа можно указать наличие некоторых типичных для психологии большинства нации черт: самоуверенность поляков, дисциплинированность немцев и т.п. Между тем, переход любого общества через фазу тоталитаризма вызывает такую переделку национальной психологии, что, по нашему мнению, нужно говорить не о национальном, а о социальном менталитете, имеющем наднациональный характер. Для всех без исключения фашистских и коммунистических обществ ХХ века таким сверхнациональным явлением стал социально-психологический феномен Маленького человека.
ДОБРОЕ слово и кошке приятно. Надежда и страх владели рабами, возносившими хвалу Верховному правителю. Генеральный секретарь, как султан, привыкший к постоянной лести, обращал свое благосклонное внимание лишь на того, кто умел угодить его самолюбию лучше других, - конкуренция между льстецами шла воистину не на жизнь, а на смерть. Чтобы не превратиться в лагерную пыль, ах, какими только пышными титулами не осыпали его приближенные: «корифей всех наук», «лучший друг советских физкультурников», «гениальный организатор побед пролетариата», «великий полководец всех времен и народов»!..
История – баба ехидная: подождала, усмехнулась, дунула посильней – прошлогодней листвой разлетелась мишура восторженных эпитетов, почетных званий, лестных титулов; мир разглядел наконец рябое лицо коммунистического Чингисхана и содрогнулся в душе своей.
Но один сталинский титул История сохранит за ним по праву – Великий Мичуринец!..
СОВЕТСКУЮ державу строить, как известно, пришлось почти с нуля. До Сталина Россия не строилась, а сама росла.
Не по Марксу начинался коммунизм, не в самых развитых капиталистических странах, - в самом слабом звене лопнула цепь. Пусть и не готовы были большевики к февральскому самоубийству самодержавия, но сумели перехватить власть у болтунов-демократов.
Конечно, Владимир Ильич, решительно отвергнув все гипотезы Маркса, смог подвести под неожиданный исторический катаклизм теоретическую базу, его партия огнем и мечом подавила сопротивление страны, теперь нужно было превратить ее в крепость, в форпост мирового коммунизма.
Товарищ Ленин заварил кашу, но расхлебывать ее пришлось другому. Средневековые фантазеры оставили в наследство много проектов земного рая, кое-что завещал перед смертью Великий теоретик, но Россия, обескровленная сначала мировой, а потом гражданской войной, лежащая во мгле и развалинах, была отнюдь не идеальной стройплощадкой.
Приступив к устройству коммунистического плацдарма для будущих побед, Вождь пролетариата столкнулся с серьезной проблемой: кирпичи были не одинаковы, все разного размера, из различной глины, кое-кто уже успел побывать в деле, а всякий каменщик знает, каково строить из старого кирпича. Хуже того, часто имели кирпичи личное мнение, где им лучше лежать, а отдельные зазнавшиеся экземпляры даже осмеливались давать Верховному прорабу советы по архитектуре и технологии кладки стен.
Прав был Наполеон: хотя маленькие люди помогают решать большие вопросы, но призванный историей вождь не должен обращать внимания на их слова.
Короче говоря, срочно требовалось нестандартное, новаторское решение: как обеспечить ритмичное снабжение гигантской стройплощадки стандартным кирпичом. Сложнейшая проблема была вскоре разрешена – нет таких крепостей, которые бы не взяли большевики! Ответ вождя был мудр и заключался в двух словах: искусственный отбор! Перед партией была поставлена революционная задача - создать практически и поставить на высоту организацию селекции человеческого материала в масштабах страны.
Надо признать: Верховный зодчий и его сподвижники действительно смогли в сжатые сроки создать систему искусственного отбора материала по требуемым параметрам – многие впоследствии изучали ценный опыт и добивались не худших результатов – от Гитлера до Пол Пота. Усатый вождь, сочетая воспитание с наказанием, показал себя селекционером мирового класса – в течение всего двух десятилетий им был выведен искомый гибрид Маленького человека с идеальными характеристиками.
Этот стройматериал превосходил все ожидания! Он не отличал своего от чужого, с легкостью мог отдать последнюю рубашку и считал семью буржуазным пережитком. Он знал свое место, сидел, где положено, шел, куда пошлют, не лез не в свое дело и не совался, куда не просят, не спорил с теми, кто его перетаскивал и укладывал, и даже производил себе подобных, - словом, для построения нового общества был идеальным материалом. Иногда встречался, разумеется и небольшой брак, но в целом производство вполне устраивало потребности строительства.
«Акакий Акакиевич был смешной идиот», - в этом Коба был полностью согласен с Н.Г. Чернышевским. Новый тип Маленького человека, в ходе серьезной опытной работы выведенный Иосифом Виссарионовичем на территории СССР, в принципе отличался от дореволюционных маленьких людей, годных лишь на то, чтобы после смерти бегать в виде привидения и выпрашивать у прохожих свою шинель. Он шел в дело, независимо от пола, национальности и возраста.
Правда, он часто жестоко пил и работал спустя рукава, но Системе не мешал.
Маленький человек жил, как все.
Все строили коммунизм – и он строил, не задавая вопросов. Так было проще и спокойней. Кое-как, без души, по инструкции, он исполнял свои обязанности, и счастлив был у себя в гараже, на даче. Он тянул срок до пенсии, и собирался начать жить для себя в шестьдесят. Он трудился от сих до сих, и рабочий класс никогда не волновало, нужна ли его работа. Об этом пусть думает начальник – у него голова большая. Ты начальник – я дурак, тебе за это платят, а мне - по барабану.
Однако свои маленькие права он знал твердо и бросался в бой, если кто-то пытался их ущемить, - писал жалобы в райкомы и редакции, хотя для него всегда было проблемой поставить под доносом собственную подпись. Подозрительная завистливость пролетария вечно мучилась от ощущения, что его недооценивают, обходят или обманывают, - отчего-то он почти всегда чувствовал себя дураком, утешая себя тем, что он маленький.
Таковы были – общеизвестные и привычные с детства - условия некоего негласного договора между Системой и Маленьким человеком. Входил, кстати, в условия договора и подразумевавшийся пункт, что Маленький человек мог, собственность у нас народная, - не зарываясь, конечно, - тащить с работы все, что плохо лежит, не мешая то же самое делать и начальству.
Его двоичное мышление знало только два цвета: белый и черный. Он привык делить людей на своих и врагов и свято верил, что наше дело правое. Он умел кричать в нужный момент «ура!», он научился привычно отворачиваться, когда бьют другого, он легко закрывал глаза на абсурдность происходящего. Он знал, что в СССР строится бесклассовое общество и не удивлялся усилению классовой борьбы по мере приближения к окончанию строительства. Абсурд его не раздражал, мешали шибко умные, болтуны. Для них имелось точное определение вождя – гнилая интеллигенция!
Он никогда не стремился наверх, интуитивно чувствуя, что внизу безопаснее. Он привык считать недостатками ум и талант, ему всегда помогали выжить совсем другие качества – умение молчать, хитрость, а порой и умение донести.
Для него не было нужды задумываться о сути вещей. За семь десятилетий он привык к своему бытию, к своей камере, к топчану и параше, к вечным шагам надзирателя за стеной; зона его обитания немногим отличалась от зоны заключения. Поэтому свобода выбора его пугает.
Он никогда не любил тяжелых фильмов и занудных книг, а о боге вспоминал лишь на чьих-то похоронах. Порой, напившись, он куролесил и буянил, злобствовал и дрался не помня себя, порой трезвел и затихал, надолго уходя в себя, но вспышки внезапной агрессии, выплескивавшейся из него на начальника, на продавщицу в магазине или на случайного прохожего, происходили независимо от того, пьян или трезв был Маленький человек.
СПОРЫ о менталитете нации, о национальном характере, на мой взгляд, часто бессмысленны. Независимо от того, какое культурно-историческое наследие имелось у России в конце 20-х или у Германии в 30-х годах двадцатого века, независимо от того, что немец был трудолюбив и педантичен, а русский мечтателен и предприимчив, страна Толстого и Пушкина была низринута в пропасть тоталитарного общества так же легко, как страна Гете и Гегеля.
Вслед за Россией тот же крестный путь переделки народного самосознания и стирания особенностей национального менталитета прошли Китай, Польша, Португалия, Италия, Вьетнам, Румыния, Япония, Кампучия. Тоталитаризм нес с собой набор небывалых психических установок и стереотипов, новых образцов мышления и поведения, нередко уродующих сами основы личности.
«ПОЧТИ все советские люди – психические больные, - писал в своих недавно опубликованных дневниках Юрий Нагибин. – Их неспособность слушать, темная убежденность в кромешных истинах, душевная стиснутость и непроветриваемость носят почти патологический характер. Это не просто национальная особенность, как эгоцентризм, жадность и самовлюбленность, как у французов, это массовое психическое заболевание. Проанализировать причины довольно сложно: тут и самозащита, и вечный страх, и надорванность физическая и душевная, изнеможение души под гнетом лжи, цинизма, необходимость существовать в двух лицах: одно для дома, другое – для общества».
Так и было. Ущемленность, психическая изуродованность для советского гражданина были социальным стандартом, нормой, такой же, как в Китае для женщины считалась идеалом маленькая нога, для достижения этой цели сызмала стиснутая деревянными колодками. Многим ли отличается, например, Ельцин от Косыгина или Соложеницын от Демьяна Бедного?
Нагибин прав: действительно, «почти все советские люди», - коммунисты, беспартийные, диссиденты, – все, за исключением детей, несли в себе следы мощной обработки, промывки мозгов, постоянных испытаний на лояльность Системе. Великому Мичуринцу было важно не только соответствие кирпичиков идеологическому образцу, необходим был запас прочности – Система должна была функционировать постоянно, поэтому над жизнью каждого дамокловым мечом довлела вечная угроза «отбраковки».
…И КОГДА наконец рухнула система, на 40 лет пережив своего создателя, Маленький человек, смысл жизни которого заключался в том, чтобы быть верным кирпичиком Державы, сильно затосковал. Оказавшись на свободе, он не стал господином своей судьбы. Он всегда шел по пути наименьшего усилия, никогда не стараясь думать и выбирать, поэтому освобождение для него стало трагедией.
Как там, у Пастернака:
«…телегою проекта
нас переехал новый человек…
А сильными обещано изжитье
последних язв, одолевавших нас».
Сегодня Маленький человек не понимает происходящего с ним и со страной. У него сгорели не только сбережения на книжке, - обесценились все прежние навыки и представления, несостоятельным оказался весь прежний опыт. Он ощутил себя объектом какой-то несправедливой, чудовищной инфляции, погорельцем или обворованным, жертвой кораблекрушения или иностранного заговора. Он не верит, что развал страны был неизбежен экономически, он убежден, что СССР погубили чьи-то происки. Пусть его обидела сама история, но ненавидит Маленький человек тех, в ком видит ее воплощение.
Сейчас у него не хватает нужных знаний, чтобы сориентироваться в новых условиях. Он не видит последствий своих поступков через полгода - год, и совсем не готов за них отвечать. Умело хозяйствовать, плыть в море чужих интересов, ориентироваться в инструкциях и законах, самостоятельно принимать решения ему явно не под силу. Он панически боится будущего – пусть раньше оно было нищим, но предсказуемым, безопасным. А сегодня Маленький человек обнаружил, что его прогнозы не сбываются, надежды не имеют под собой опоры.
За годы советской власти в сознании Маленького человека напрочь была выкорчевана система общечеловеческих моральных ценностей. Кодекс строителя коммунизма, кое-как вызубренный им под нажимом, приучил его иметь две морали – одну для демонстрации единства с Системой, другую - для домашнего употребления. Нынче у него нет ни компаса, ни паруса, ни руля – он лишился и веры, и привычек, и убеждений.
ПОЖАЛУЙ, нам надо с большим уважением отнестись к трагедии, какую переживает Маленький человек: это великая трагедия утраты смысла жизни.
Маленький человек по-прежнему не приемлет иноземных слов и сложных объяснений и не в состоянии чему-то снова учиться. Он никогда не умел критически смотреть на вещи, его нетрудно запутать и обмануть. Он легко попадается на любой крючок, он готов пойти на поводу у каждого. Поэтому авторы универсальных лекарств и простых рецептов, сторонники решительных мер и сильных действий, уверенно обещающие Маленькому человеку помочь разрешить его проблемы, пользуются у него оглушительным успехом.
Сегодня в охоту на Маленького человека вышли многочисленные фюреры и пророки, экстрасенсы и основатели финансовых пирамид, агенты по сбыту чудо-лекарств и политические проходимцы. Боюсь, что рано или поздно простодушие Маленького человека может обернуться причиной больших потрясений и великих кровопусканий…
СЕГОДНЯ маленький человек – важнейшая проблема, доставшаяся России от ее тоталитарного прошлого. Да, в нашу жизнь уже шагнуло новое поколение, которому не пришлось на себе испытать прелести сталинско-сусловских мичуринских методов, - молодое, свободное, уверенное в себе. Но рядом с ним по-прежнему бродит осунувшийся и угрюмый Маленький человек. Он страшен – в нем живет вечная угроза возврата прошлого.
Излечить Маленького человека от ностальгии по прошлому, Россию – от тоски по рабству, - труд великий. Найдутся ли сегодня в обществе силы, способные на него, ответит лишь время…
Новосибирск, 1993.
“«Совок» ругали за то, что человек там был винтиком. Большие надежды возлагали на идею прав человека. Но она так и осталась красивым словосочетанием из «их» жизни. В итоге под речи о диктатуре закона построили систему, в которой маленький человек не может найти правды нигде: ни в выбранных им самим органах власти, ни в милиции, ни в прокуратуре, ни в суде. Остаётся только одно – писать в газету”. Сергей Феклюнин («Московский комсомолец» , 26 июля 2006 г.).
Сергей, прочла с большим вниманием и интересом Ваши размышления о Маленьком человеке. Очень точно всё Вами схвачено. Написано 20 лет назад, но трагедия этого "героя" только усугубляется. И в этом смысле Ваши прогнозы:"что рано или поздно простодушие Маленького человека может обернуться причиной больших потрясений и великих кровопусканий…" оправдываются, как это ни печально. С уважением. Татьяна Волковская 08.10.2013 22:44.