Я стоял и смотрел на здание напротив. Едва ли не каждый час оттуда падали люди. Они выходили из окон. Возможно, их кто-то толкал. Они падали и разбивались, как бокалы вина. Внизу тут же собирались дикие собаки. Всего за несколько минут асфальт очищался от останков летуна. Даже винная кровь слизывалась почти начисто. Правда, цвет улицы уже давно был не серым, а лилово-зеленым. Говорят, в этом здании много и часто выпивают. Даже в течение рабочего дня.
Говорят люди слева и справа от меня. Они тоже периодически встают и подходят к окну. Обычно, раз в час, чтобы посмотреть на очередное паденье. Некоторые из них даже увольнялись и переходили работать в соседнее здание. Через какое-то время я наблюдал их полет.
Через какое-то время я уже не думал, что их кто-то толкает. Они сами, свободно, с улыбкой делали прыжок из окна. А иногда собирали аплодисменты из соседних окон, совершив необычный прыжок. Кто-то сделал сальто, кто-то сыграл на свирели начало «Полета валькирий», кто-то выпрыгнул с парашютом и показал драматическую сценку на тему неудачливого десантника... все они уходили с улыбкой. Вниз. На корм жирным собакам, уже с трудом вмещавшим в себя, но пока еще продолжавшим жрать. Чуть позже они начали уносить тела в свои норы. Чуть позже запах стал немного докучать, и нам в офис поставили кондиционер. Подержанный, снятый за бесценок с одного из помещений здания напротив по причине запустения мест. Что, кстати, почти сразу же изменилось; но я слышал, как управляющий того здания говорил нашему «режиссеру» (чем, по сути, должен заниматься директор): «С такой падучкой кадров им особых условий не нужно. Падучкой, ха-ха».
И люди продолжали падать. Собаки внизу постепенно выработали систему: перестали бегать скопом за добычей, назначили сторожевых и даже организовали едальню поблизости. Чуть позже продумали меню: наскучившая сырость плоти преобразовалась в стильные закуски и бульоны; на улицу начали заезжать туристы. Они сидели за столиками и наблюдали, как падают люди, потягивая особо популярный коктейль «Терракотовый сон». Кто-то из наших приносил его в офис. Сам я не пил, но, понюхав, предположил, что в нем есть водка, лайм, буквально сплэш текилы и малиновый сироп. Меня смущал сироп, скорее всего это была засахаренная кровь. Та самая, лилово-зеленая. Мне вспомнился один хрестоматийный вампир из неизданного черно-белого фильма. Он описывал свою трапезу любопытному человеку: «Так вот, потчевал я филейной частью тунца под сливочно-лимонным соусом; его сопровождал картофель, запеченный с розмарином; рядом со мной стоял поднос с хрустящими шафрановыми гренками и сырная тарелка, на которой мне в этот раз особенно понравился лунный карпатский...» Человек удивлялся: «Но ты же вампир!» И вампир ухмылялся: «Конечно. Это эвфемизмы, перевод. Мне будет скучно, а тебе еще скучнее слушать, если я скажу: на обед у меня была кровь, кровь, кровь, и кровь... и запил я все это кровью». Так и здесь. Красивая подача – «Терракотовый сон» невыспавшейся крови.
За всё время, что я проработал здесь (а прошло примерно столько времени, чтобы не раз представить себя на месте летающих типов напротив), вокруг сменилось немало протянутых рук. Большинство уходило туда, прямиком в заведенье собак под комической вывеской "Кафе У людопада". Собаки даже развили идею шоу, которую пробовали исполнять отдельные падающие личности. Теперь в программе появились: синхронный массовый прыжок дельфином, драка в воздухе, погоня с целью изнасилования, заказное игровое падение. Последнее было настолько популярным, заказы собирались за несколько недель. Недавно видел, как сбрасывали одного режиссера. Он ругался, высокие нотки в голосе неприятно щекотали уши. Наконец, его столкнули, и уже в воздухе он рвал глотку: «ваше благородие, госпожааа...», и мощным шлепком оформил коду. Туристы ликовали. Сразу побежали делать новые заказы. И неважно, настоящий это был режиссер или подделка. Их манило само представление. Собаки научились понимать чувства людей и продавать им не вещь, а эмоцию.
А люди продолжали падать. И смотреть. Но мысль о том, что, быть может, всё не так, и на другой стороне всё иначе, чем на этой, не покидала меня ни один день. И вот, я подал заявление. Меня перевели в соседнее здание. Там всё было так же, только без кондиционера. А еще там всё разрешали. Не было запретов. Здесь я хотел бы заметить, что сам я – обычный клерк, менеджер, недостаточно хорошо разбирающийся в менеджменте процессов. Не потому что я дурак, просто у меня пока это не получается, есть куда стремиться. Но я и не являюсь носителем какого-то особенного мозга. Поэтому очень подвержен многим факторам, и полная свобода создает вокруг меня ощущение небезопасности. Мне кажется, я просто не умею контролировать себя. И я заметил, в этом здании все такие.
У нас было всё: ром, самбука, бессчетные ящики пива и бочки вина; амфетамин, соли, опий, «сюрпризы по венам», ЛСД, грибы... кофе и чай. И печенье. Сутки напролет мы играли в гольф, бильярд, баскетбол. Даже старый пластиночный автомат стоял в холле, чаще всего по нему крутили «Осьминог» Сида Баррета и «Боги и Монстры» Ланы Дель Рей. «Никто не сможет забрать мою душу. Я живу как Джим Моррисон, устроивший себе сокрушительный выходной». Это был девиз нашей работы. Мы уже не покидали её никогда. Мы работали всегда, полные сутки. И, кажется, мы перестали спать...
____
«Терракотовый сон», с улыбкой подумал я, выходя из окна. Зеркальное здание напротив отражало солнечные лучи; марево казалось таким живым и близким, словно это некий портал, в который тебе достаточно окунуться – и новая жизнь. И что в ней? Для такого как я... обычного клерка.
Шагнул. Полетел. Одна мысль. Надеюсь, я вдохновлю собак на название нового блюда или коктейля. Нет, две, пока можно успеть. Надеюсь, в новой жизни я буду собакой... Шлепок.