Степан Григорьевич Писахов
(1879—1960)
На центральной площади Зальцбурга, родине Моцарта, перед Большим фестивальным дворцом установлен громадный шар с фигурой человека на нем. Этот шар символизирует традиционные музыкальные фестивали, проводимые в честь Моцарта.
Точно такой же шар, только выполненный изо льда и северного сияния, можно было бы установить и на центральной площади Архангельска великому русскому сказочнику Степану Григорьевичу Писахову.
Конечно же, славы у него меньше, чем у Моцарта. И это не вина его, а наша с вами беда. Писахову слава не нужна. Она нужна его книгам и его изумительным сказкам. Эти сказки даже в нашей стране знают разве что старики. Ими еще полста лет назад зачитывалась вся страна. Дело в том, что гениальную музыку надо исполнять, а гениальные книги издавать, и тогда культуру не станут оккупировать гоблины и прочие нелюди.
Будущий сказочник родился 13 (25) октября 1879 г. в многодетной купеческой семье Григория Михайловича Пейсахова и Ирины Ивановны, урожденной Милюковой, строгой староверки. Мальчик рос в атмосфере староверческих правил жизни, что предполагало усвоение им псалмов и духовных стихов. Его бабушка Хиония, потомственная поморка, знала великое множество сказок, а ее брат, дед Леонтий, был сказителем-профессионалом.
Отец, желавший сделать из сына ювелира, не одобрял и даже преследовал тягу Степана к живописи и чтению. Приходилось читать тайком под кроватью. Самой любимой книгой стал «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский», а позже романы Достоевского.
Окончив в 1899 г. городское училище, Степан сбежал из дома на Соловки. Работал рубщиком леса, после чего подался в Казань, поступать в художественную школу. На экзаменах срезался и уехал в Петербург. Там поступил в художественное училище технического рисования и прикладного искусства барона Штиглица.
Несколько лет юноша занимался живописью, сутками пропадал в Эрмитаже. Мать присылал ему в годы учебы и в последующие годы скитаний ежемесячно 10 руб. За 3 года Писахов овладел профессией живописца, а также учителя рисования и художника-прикладника, однако не закончив курс обучения и не получив никакого диплома или аттестата, в 1905 г. ушел из училища.
С одним лишь мольбертом Писахов больше двух лет скитался по свету — от Новой Земли до Александрии. Побывал в становище М алые Кармакулы и в Новгороде, в Иерусалиме и Вифлееме, в Турции и Сирии, Греции и Египте. Бывал и писарем у архиерея, и паломником, и бродягой в толпе бродяг; совершенствовал мастерство в Римской Академии и Парижской «Свободной Академии», с успехом выставлялся в Риме.
Опаленный всеми солнцами и обожженный всеми ветрами земли, в 1907 г. художник вернулся в Архангельск. «Как будто глаза прополоскались! Где деревья, красивее наших берез?»
Зимами Писахов работал в столичной мастерской художника Я. Гольдблата, а летом на Карском и Белом морях, на Печоре и на Пинеге, откуда привез 2 цикла картин: «Северный лес» и «Старые избы».
Как большой знаток Севера, он участвовал в экспедициях по поиску Г. Седова и Р. Амундсена, исследовал землю саамов, был участником открытия на Югорском шаре, Маре-Сале и о. Вайгач первых станций радиотелеграфа.
Серебристые и золотисто-жемчужные пейзажи Писахова вызывали восторг у посетителей художественных выставок в нашей стране (Архангельск, Петербург, Царское Село, Москва) и за рубежом (Берлин, Рим).
В Петербурге художник получил Большую серебряную медаль, удостоился похвалы И. Репина. В 1916 г. впервые были напечатаны его этнографические исследования.
В первую мировую войну Писахов служил ратником ополчения в Финляндии, а затем в Кронштадте.
После Февральской революции работал в Кронштадтском Совете рабочих и солдатских депутатов, оформлял первомайскую демонстрацию 1917 г.
Демобилизовавшись в 1918 г., вернулся в Архангельск. Впечатления от увиденного и пережитого просились на бумагу, и художник стал писателем.
Он начал с очерков о своих современниках («Самоедская сказка» и «Сон в Новгороде»), опубликовал их в газете «Северное утро». Однако продолжения не последовало, т.к. газету вскоре закрыли.
Тем временем в Архангельске открылась персональная выставка его картин. Больше года в городе хозяйничали интервенты, потом их выбили части Красной Армии. Позже Писахову не раз припомнили его «белое» прошлое, когда он спокойно выставлялся и печатался в местной прессе. Хотя с приходом новой власти в его жизни ничего и не изменилось. Он за 2 года подготовил 5 своих выставок; по заданию Губисполкома привел в порядок архангельские музеи; для московского Музея Революции сделал зарисовки мест боёв с интервентами на Севере, а для Русского музея — зарисовки памятников архитектуры на Мезени и Пинеге; участвовал в комплексной экспедиции в Большеземельскую тундру; собирал материалы для этнографической экспозиции Севера на первой Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промысловой выставке в Москве.
За картину «Памятник жертвам интервенции на о. Иоканьга» на всесоюзной выставке «10 лет Октября» художник был премирован персональной выставкой в Москве. Две его картины украсили кабинет «Всесоюзного старосты» М.И. Калинина. Поскольку за живопись практически ничего не платили, Писахов четверть века преподавал рисование в школах Архангельска. Многие его ученики потом без добавочной художественной подготовки поступили в художественные вузы.
Известность Писахов снискал как автор изумительных, поистине неповторимых сказок. Его еще в юности на Новой Земле поразили бесхитростные ненецкие сказки про добрых людей, «которые только любят и не знают ни вражды и ни злобы. Если они перестают любить, сейчас же умирают. А когда они любят, они могут творить чудеса». Свои сказки Писахов высасывал не из соски литературных кружков и коммунальных кухонь, а из набухшего вымени недоенного русского фольклора, бродящего по бескрайним пастбищам Севера.
В сказках от имени Сени Малины из деревни Уймы, северного Мюнхгаузена, Писахов врал самозабвенно. Правило у него было такое: «в сказках не надо сдерживать себя — врать надо вовсю». У него северное сияние дергают с неба и сушат, перекидываются как снежками замороженными словами и песнями, на звездном дожде варят пиво, за рыбой ходят, не выходя из бани, на самоваре на Луну летают… При этом и литературоведение не забывают: «Вот я о словах писаных рассуждаю. Напишут их, они и сидят на бумаге, будто неживы. Кто как прочитат. Один промычит, другой проорет, а как написано, громко али шепотом, и не знают».
Сочинять и рассказывать свои сказки Писахов начал еще в 14 лет — первой стала «Ночь в библиотеке».
Поначалу придуманное не записывал, любил импровизировать. Первая опубликованная (по совету тоже архангелогородца, выдающегося фольклориста и сказочника Б. Шергина), сказка «Не любо — не слушай…» появилась в 1924 г. в сборнике «На Северной Двине», издаваемом архангельским обществом краеведения. После этой сказки на страницах местной печати появились и стали знаменитыми «Морожены песни», «Северное сияние», «Звездный дождь».
В 1935 г. несколько его сказок увидели свет в столичном журнале «30 дней» под заголовком «Мюнхгаузен из деревни Уйма». За три с небольшим года в этом журнале Писахов опубликовал более тридцати сказок.
В конце 1930-х гг. в Архангельске вышли две книги Писахова, вобравшие 86 сказок. В 60 лет Писахова с триумфом приняли в Союз писателей. Вместо обсуждения писаховских сочинений, А. Фадеев и А. Караваева читали их своим коллегам и те помирали со смеху. В ГИЗе подготовили книгу, но началась Великая Отечественная война, и стало не до сказок. Как он не умер с голоду — непонятно. У него не было ни учительской, ни возрастной пенсии. Пальто донашивал еще отцовское.
После войны Писахов отдал в Архангельское издательство рукопись из ста сказок. Через два года из них отобрали девять и выпустили тощую книжицу. Ее писатель отослал И. Эренбургу с просьбой как-то посодействовать ему, но только через 8 лет в издательстве «Советский писатель» появилась первая «московская» книга Писахова. С ней к писателю пришла и всесоюзная известность. Письма ему приносили с адресом «Архангельск, Писахову».
80-летний юбилей писателя широко отметили в Архангельске. Не скупились на поздравления и елей, благо, он ничего уже не стоил. Назвали его «северным волшебником слова».
Через полгода, 3 мая 1960 г. Писахова не стало.
Уже после смерти опубликовали путевые очерки, рассказывающие об освоении Арктики, об экспедициях в Заполярье, заметки и дневники писателя.
В XX в. остатки древнерусской культуры можно было найти только на Севере. И в этом смысле, Писахова, как и его друга Б. Шергина, можно рассматривать не просто как поморского самородка, а как волшебное звено, связывающее древнерусскую культуру с сегодняшней не уничтоженной, слава Богу, пока Северорусской культурой.
На Севере писатель не забыт. С 2006 г. в д. Уйма проводится праздник «Малиновые зори». В 2007 г. в Архангельске открыт музей Писахова, а в 2008 г. памятник (автор С. Сюхин).