Т Е Л О С В Е Т А
Да простит меня искушенный читатель за это повествование. Я отдаю себе отчет, что не обладаю необходимыми способностями, для того, чтобы достаточно полно живописать некоторые события, участником которых мне пришлось стать. Несмотря на нарушенную хронологию и неточности в деталях, давность происшедшего внесла свои коррективы, могу заверить, что все нижеизложенное имеет место быть и тому есть здравствующие свидетели, они, собственно, и уговорили меня взяться за перо. Да и еще. Они же настояли на изменении имён.
1. ВСТРЕЧА
Так вот. Есть у меня приятель – Денис. Хотя мы знакомы достаточно давно, но кроме редких встреч в кругу общих друзей, никаких дополнительных симпатий друг к другу не проявляли, так привет; пока; как дела? В тот раз мы встретились в поезде, ехали группой заинтересованных лиц на курсы связанные с восточной медициной. За окном середина лета, мероприятие должно проходить в живописной местности, на краю небольшого провинциального городка, в бывшем заштатном Доме Культуры.
Настроение у всех было прекрасное. Лично меня огорчала только одна мысль: как устроиться с достаточным комфортом в деревне. Этот вопрос для меня всегда актуален, ну не умею я жить в палатке, или, скорее, просто не хочу функционировать без элементарных удобств. И боги в очередной раз сжалились – Денис предложил остановиться у его знакомого, но предупредил: человек, мол, непростой, самобытный, по сути, доморощенный ученый, работающий в области экспериментальной физики, какие-то там опыты с оптикой и голографией. Если повезет - получишь необычные впечатления.
Хозяин ждал нас у калитки. Было непонятно, он вышел нас встречать или просто давно здесь стоит, опираясь на затейливую палку.
- Словно посох странника, - решил я, - а может это оружие в опытных руках?
Остатки его волос, с обильной проседью, были собраны в хвостик. Лицо, лишенное даже признаков растительности, не выражало никаких эмоций, чем он напоминал индейского вождя. Винтажная одежда, ладно сидевшая на нем, выглядела очень опрятно.
Дом, в котором он жил, имел всего одну гостевую комнату, и этот факт заставил меня извиняться, так как Денис был с подругой, и я обеспокоился оказаться в роли гостя, который то ли хуже то ли лучше того самого татарина. Впрочем, выбора не было и, в итоге, я не смог отказаться от чрезвычайно любезного приглашения.
Вечером, когда мы пришли после вводной лекции по курсу прижиганий «мокса», Михаил Васильевич – так звали хозяина, лишь вскользь поинтересовавшись нашими делами, предложил ужин. Это было очень кстати, так как весь день едой был, только, чай с легкими закусками. Не имея привычки плотно ужинать, я, однако, съел немало рисовой каши, обильно приправленной сушеными грибами и тушеными овощами. Досадуя на собственное обжорство, я пробурчал что-то вроде:
- Плотный ужин поздно вечером: все одно как яд.
- Зачем еду хулишь. - на мою бестактность, тихо ответил хозяин и добавил, - Что если слова материальны?
Немало времени прошло, прежде чем я начал понимать, что именно имел ввиду Михаил Васильевич. Так же, не мог я знать, что три последующих дня изменят мои представления о том, каким все является на самом деле.
А в тот момент, чтобы хоть как-то сгладить неловкость, возникшую от моего нелепого замечания, я обратился с вопросом:
- Михаил Васильевич, позвольте полюбопытствовать, в чем суть Ваших экспериментов?
- Каких еще экспериментов? - Михаил Васильевич перевел взгляд с меня на Дениса, помолчал, и, вставая из-за стола, с едва уловимой улыбкой на губах, ответил:
- Что ж, пойдем, - широким жестом указав на дверь, ведущую в соседнюю комнату.
2. ОПЫТ
Это было нечто. Приглушенный свет, отсутствие окон и куполообразный потолок делали помещение похожим на планетарий во время «лекции о бесконечном космосе». Когда мы вошли, Васильевич закрыл за собой дверь и предложил сесть прямо на пол, почти в центре комнаты. На указанном месте лежал коврик, цвет его был настолько белым, что казалось, будто он светится изнутри. Сам хозяин уселся напротив, метрах в полутора. Поза его вызывала уважение, совершенно естественно, без напряжения, он сидел со скрещенными ногами,
- Видимо, он в этом очень тренирован, - подумалось мне, - Возможно, мне необходимо сделать то же самое, - я попытался повторить, но ничего не вышло.
- Не напрягайся, - спокойно и дружелюбно поправил Михаил Васильевич, - сядь как тебе удобно, главное держи спину прямой.
По просьбе Михаила Васильевича, я закрыл глаза и сосредоточил внимание на дыхании, прислушиваясь к новым ощущениям. Выдыхая как можно глубже, но без напряжения, я, как никогда ранее, отчетливо почувствовал биение сердца. Его толчки отзывались во всем теле. В какой–то момент появилось ощущение, будто все мое тело раздулось и начало наливаться тяжестью, становясь все более неподвижным.
Казалось, что сейчас даже доски пола не выдержат и лопнут под моим весом. Затем, неожиданно, все исчезло. Нет ни тела, ни носа, ни уха, ни мыслей. Полная, абсолютная пустота, только нить понимания того, что кто–то это все осознает, была натянута сквозь неё. А когда еще и она лопнула, возникло непередаваемое состояние похожее на шок, с той огромной разницей, что вместо испуга было ощущение, будто я сунул два пальца в розетку и энергия, предназначенная для целого города, вошла в меня. От неожиданности я запаниковал и, пытаясь «вернуться», открыл глаза и увидел мерцающий образ. В центре комнаты, между нами, находилось возвышение сантиметров тридцать - сорок, внешне похожее на огромный кусок хрусталя и на нем, вернее, над ним, будто из одной точки, из центра к краям, почти мгновенно, раскрылась и засветилась человеческая фигура.
-О, голография! – это все, что я смог выдавить из себя.
Особенно поражал размер и плотность изображения. Человек в полный рост. Забавным было то, что, несмотря на мою ужасную память на лица, я понимал, что не раз встречал, того, чей прообраз здесь проявился.
- Не совсем голография, скорее совсем не голография. Это ты и есть, - прервал мой анабиоз голос Михаила Васильевича. Затем образ растворился в свете, а свет в одно мгновение вернулся в ту же условную точку, которая, в долю секунды, погасла.
- На первый раз достаточно, - подытожил Михаил Васильевич. Встал и быстро вышел. Я на автопилоте последовал за ним
В ту ночь меня совершенно не волновало, что спал я на одной, хотя и очень большой, кровати со своими спутниками. Возможно, переживания не желая отпускать мой ум, решили дать волю воображению и подарили мне необычный сон:
3. СОН
Будто я в бескрайнем поле иду - бреду, куда глаза глядят. Без цели и задачи. Вдруг как из под земли выскочил предо мной жеребец, конь не конь, но здоровенное, мощное парнокопытное. Дышит так, что из ноздрей пар валИт, от духа его трава вокруг качается. Посмотрел на меня и молвит человеческим голосом:
- Вижу я, заплутал ты. Садись на меня, довезу туда - куда надо.
Диво то, конечно, дивное, но мои давние убеждения и во сне проявили себя.
- Негоже человеку ездить на живых существах. Всё одно, что отца инвалида оседлать, - ответил я.
- Да ты для меня – что тот комар, садись не парься, - настаивал конь.
Делать нечего, взгромоздился я на него, но не стал садиться на спину, а примостился на крупе, решив, что так я буду меньше всего обременителен. Почувствовав мою странную посадку, мой любезный перевозчик встал на дыбы и так и побежал, как спринтер, просто на задних ногах, забавно мотыля передними. При всей странности этого грациозного бега, было заметно, что мы все время прибавляем в скорости.
Даже те немногие явления, которые возникали вокруг, превращались в полосы света, которые быстро таяли позади. Куда мы мчались было совершенно непонятно. Возможно, не ближе чем за тридевять земель. Долго ли, коротко ли мы так скакали - бежали, но всему бывает конец.
- Приехали, - произнес мой конь и мы остановились.
Сказал бы поэт: - Что за чудный вид открылся пред нами.
А ведь и да. Окруженное фантастическим по своему окрасу лесом, пред нами простиралось озеро. Гладь его искрилась как россыпь бриллиантов в свете тысячи лун. Небесный свод над ним был чист и ясен. Свежая прохлада его манила, словно лоно девы юной: войди, окунись, и изысканное блаженство постигнет тебя.
Чего, спрашивается, уговаривать. Я тут же нырнул. И в самом деле, ощущения были невероятными. Будто все ментальные и физические невзгоды разом покинули меня. Очистившись, я вспомнил о своем чудо-коне.
- Заходи, - говорю, - я тебя помою.
- Спасибо, но не положено мне здесь нежиться, дел по горло, - отвечает.
Не долго думая, я как то изловчился и затащил его в воду и давай его, как Мойдодыр, намывать и натирать. Вдруг его мощное тело рассыпалось на мириады пузырьков, вода забурлила, закружила, и из центра озера, взметнулся вверх могучий ствол древа. Такой покой и умиротворение я испытал от созерцания его, что склонил голову в почтении. Лишь потом заметил, что не один я принимаю процедуры. Вокруг немало другого народа и все как один с обожанием смотрят верх на крону…
Звук будильника, как удар ниже пояса, всегда неожиданно и неприятно. Что поделаешь, пора вставать, другая явь – другие заботы. Но каким-то загадочным образом, сон оставался со мной, просто перестал быть основной реальностью. За завтраком хотелось поболтать на эту тему, но лимит времени и необходимость спешить, так занимала всех присутствующих, что я решил оставить свой рассказ для более подходящего момента.
Во время дневной лекции я почувствовал себя как – то болезненно и, решив, что меня одолела духота помещения, я незаметно выскользнул на улицу. Вне здания дневная жара оказалась еще более злой. Поразмыслив пару минут, я принял решение, поискать какое - нибудь кафе, лучше с кондиционером, посидеть там, попить чая. Еще в 80-е годы я много путешествовал по Средней Азии и не раз убеждался, что обильное питьё некрепкого зеленого чая – единственное, всегда доступное средство, эффективно помогающее переносить летнее пекло. Наведя справки у случайных прохожих, я через десять минут сидел в местном баре. Небольшое помещение было вполне опрятным, были даже белые скатерти на столах.
Я взял целый чайник кипятка, один пакетик чая, пирожок с капустой и принялся читать почту в телефоне. Минут через десять, какое - то шестое чувство подсказывает прислушаться к разговору аборигенов, сидящих через столик от меня. Слов разобрать я не мог, однако, по каким–то косым взглядам, резким телодвижениям, другим невнятным признакам, я себе надумал, будто за мной следят и явно с недобрыми намерениями. Решив прогнать шизофреническое беспокойство, я попробовал переключить внимание на висящий под потолком телевизор.
Местный канал передавал новости, как вдруг поток заурядной информации приобрел зловещий оттенок. Как я не старался, я не мог понять, что именно так сильно напрягает во вполне дружелюбном дикторе. Вывод меня ошеломил. Ведущий из телевизора вещал не на широкую аудиторию, а обращался лично ко мне. Не вспомнить темы, да, поверьте, она и не важна, обычная болтовня про погоду и урожай, но именно моя вовлеченность стала определяющей. Посетители бара, телеведущая и даже мухи приобрели другое значение.
Непривычное, невнятное, но ощутимое чувство, будто за тобой следят. Следит весь мир, смотрит глазами всех существ. Оказаться во власти тотального внимания – задача не для слабонервных, а я никогда не принадлежал к числу отчаянных героев и реально струсил. Вот только отступать было некуда. Для начала решил ретироваться из бара. Но даже по пути в клуб, там как раз были занятия и все друзья, я шарахался, то от собак, которые, защищая свое право на чьи – то объедки, обещали выгрызть мою душу, то стая голубей, взявших на себя роль шаманов Вуду, начинали яростно кружить у моей головы. Я отдавал себе отчет в том, что все вокруг обычные явления, но, одно дело быть зрителем в кино, а другое стать персонажем и киномехаником одновременно.
Знакомые лица друзей, торжество привычек над свежестью ощущений, вернули мне мой обычный мир и я, с великим облегчением, перевел дух. Как позже оказалось ненадолго.
Денис, сукин сын, похоже, знал или, по крайней мере, имел представление, о качестве моих переживаний. Когда по пути к дому Михаила Васильевича я завел разговор о ментальных событиях минувшего дня, он многозначительно ухмыльнулся и сказал:
- Я не получал опыта такой силы, хотя давно общаюсь с Василичем, но я тебя предупреждал, что нужно быть готовым к необычным событиям. Впрочем, каждый получает столько - сколько может унести, все зависит от способностей.
- Спасибо, успокоил, - съязвил я. А сам подумал: - Вот уж действительно: чем дальше в лес, тем сложнее выбираться. Может сменить место ночлега?
Рассуждая так и нуждаясь в реабилитации после давешнего казуса в конце ужина, я уже ходил по магазину, собирая с прилавков приличную корзину достойного угощения. Страх и любопытство вступили в борьбу за принятие решений, и пока я размышлял, мы уже пришли к знакомой калитке. Что ж, как говаривал мой отец: - Хочешь, не хочешь, а жениться надо.
Все эти мысли подтолкнули меня к более внимательному отношению к событиям у Михаила Васильевича и к его жилищу. Быт его был необычен, отсутствие привычных вещей, таких как телевизор, компьютер или хотя бы радио, никак не указывали на отсутствие средств, так как мебель, посуда, предметы гардероба, да и сам дом были очень добротными и явно не самыми дешевыми.
Более всего вызывало недоумение полное отсутствие печатной продукции. Ну как изобретатель или ученый может обходиться без компьютера или специальной литературы? Что касается его самого, то совершенно невозможно было определить его возраст. На мой взгляд - мужчина лет пятидесяти, но приветливая сдержанность, почти полное отсутствие эмоций и своеобразная завершенность во всем скорее присущи глубокому старцу. Вот поди ж ты, разберись.
Да тут еще, стоит отметить, что те немногочисленные реплики и замечания, которые он отпускал, часто шли в разрез с канвой бесед нашего небольшого коллектива. Лично у меня создалось впечатление, что он слышит, или если хотите, видит мои мысли.
4. МЕТОД
- Чему Вас учат на этих курсах? – не обращаясь ни к кому лично, а как- то у всех сразу, спросил Михаил Васильевич после очередного плотного ужина.
- Лечить, точнее, восстанавливать нарушенную энергетику, - браво отрапортовал Денис, - если хотите, можно сказать устранять страдание.
- Очень хорошо, - казалось, что Михаилу Васильевичу очень понравился ответ, - и что, любое страдание можно устранить?
- Если подойти комплексно, то, безусловно – да, - решив принять участие в разговоре, подключился я.
- А старость, болезнь и смерть победить сможете? – не унимался хозяин.
Воцарилось неловкое молчание.
- Видимо старик боится приближения своей кончины, - про себя подытожил я.
Чай допивали в полной тишине. Каждый был занят своими мыслями.
- Что, готов продолжить танец света и теней? – спросил Василич по окончании чаепития, и, честное слово, я почувствовал, как его взгляд проник сквозь мои глаза и, отразившись от внутренней поверхности черепа, заставил трепетать сердце.
- Само собой, - с напускной решимостью и каким - то внутренним вызовом, твердо ответил я.
В этот раз моя проекция не так сильно смутила меня. Эка невидаль – голограмма.
- Ты понимаешь, что происходит? – спросил Михаил Васильевич.
- Конечно. – небрежно ответил я.
- Скажи: «я понимаю», – поправил Васильевич, и его непроницаемое лицо стало ещё более отрешенным.
Чтобы не отвлекаться, я закрыл глаза и, желая угодить, очень четко произнес:
- Я понимаю!
Вначале послышалось какое – то бормотание, а затем звук, словно щелкнули пальцами. Вновь меня подхватила волна энергии и, не открывая глаз, я, в полумраке комнаты, как бы со стороны, увидел сам себя, сидящего напротив. Михаила Васильевича оставался позади. Осмотревшись, я определил, что я теперь вовсе и не я, а тот тип, в виде голограммы. Стало жутковато и забавно одновременно.
Постепенно пришло осознавание: это полный восторг – быть частью радуги. Но руководил феерией не я, без лишних пояснений, мне дали знать, что и спать пора, и за полночь уже. В обратном порядке, почти мгновенно, я обрел свое привычное тело. Впрочем, это была только часть бесценного подарка, свалившегося на меня этой ночью. Видимо не я один получал необычный опыт. Уже под утро, лежа в постели, я услышал, как, после душа, возвращается в постель Марина, так звали девушку Дениса.
4. ЖЕНЩИНЫ
Здесь хочу внести некоторую ясность, с самой юности своей, я, следуя семейной традиции, всегда был в свЯзи не более чем с одной дамой. И так уж сложилось, в кругу ближайших друзей, что девушка друга – табу, даже обсуждение каких – либо личных интимных тем не приветствовалось. Я, собственно, не претендую на роль нравоучителя, или там, сексолога. Эти незначительные отступления и комментарии необходимы для более точной передачи сути происходящего, которая, в итоге, поможет мне, хотя бы частично передать общий «вкус» происшедшего.
С Мариной я был едва знаком. До поездки я видел ее пару - тройку раз и только рядом с Денисом. Помнится, про себя отметил: высокая, стройная, с правильными чертами лица, идеальный профиль и безумно красивые руки. Тонкие, длинные пальцы, с аккуратным маникюром, каждый раз они забирали все мое внимание. Я получал эстетическое наслаждение, рассматривая совершенство форм и изящество линий. Марина все время ими что–то делала.
Накрывала на стол, резала, вытирала, убирала и почти никогда не останавливалась, постоянно заботясь обо всех окружающих. Длинные, окрашенные хной волосы, ниспадали на плечи, придавая розовый оттенок перламутру ее безукоризненной шеи. Разворот плеч и небольшая грудь могли бы привести в восторг любого Кутюрье. Ее немногословность скрывала природную мудрость, которая проявлялась в виде коротких, но ёмких и точных ответов на любые вопросы или ситуации. Может, в тот момент я не видел всех этих качеств, а узнал о них позже, но какая - такая разница, если все это сложилось в одно чудесное проявление пространства – МАРИНУ.
Не берусь объяснять причину, почему в постели, которая объединила троих, Марина оказалась посредине, я этого не знаю. Я просто лег поближе к краю, накрылся своим одеялом, и отвернулся, желая быть максимально корректным при сложившихся обстоятельствах.
Так вот, пришла Марина и, в почти полной темноте, со стороны ног, стала пробираться к своему ложу. Денис, громко сопел во сне и, возможно он слишком натянул на себя их одеяло, быть может, сыграли роль другие обстоятельства, но Марина оказалась рядом со мной, под моим покрывалом. Эта огромная кровать, в мгновение ока, превратилась в Прокрустово ложе.
Возможно, аромат хорошего мыла оказался определяющим, но в тот момент я почувствовал,… извините, но нет, «чувствовать» предполагает орган того самого чувства… просто все мое я погрузилось во флюиды расходящиеся от свежего, молодого тела. Я боялся пошевелиться, иначе Прокруст, тут как тут, – все «исправит», а мне нравилось находиться в этом состоянии смутной надежды. Когда ее колено коснулось моего бедра, я словно вновь потерял девственность. Ушедшая в прошлое полнота радости от близости, как, неведомая до селе, территория блаженства увлекла каждую клетку моего тела
.
Стоит упомянуть, что сентиментальность эта не нарочитая, происходило все это со зрелым мужчиной, которому было уже под сорок. Наверно не лишним будет добавить следующее: Есть у меня давнишний друг, так он, при наличии жены, всегда имел любовницу, или две, при этом с удовольствием развлекался «на стороне» от их общего внимания.
Его способности комфортно находиться во всем этом пользовались у меня полнейшим уважением. Я же не имею наклонностей к подобным приключениям, бывая в компаниях с доступными, или даже откровенно активными, дамами, всегда избегал случайных связей. Каждому свое. Так что, мою избыточную чувственность, можно объяснить только в ключе последних событий.
Позвольте продолжить описание той чудной ночи, которая, как поворотная веха, развернула всю мою личную жизнь. Итак, я замер от случайного прикосновения, и тихий вопрос, словно ветер от крыла бабочки коснулся моей шеи:
- Ты спишь?
В различных изданиях пишут, что у хорошего любовника все тело женщины может быть эрогенной зоной. Мужчины, мол, более примитивны, достаточно чувственна только их крайняя плоть. Однополые забавы мужчин я не хочу даже рассматривать. Что же касается лично меня, то я и не знал, что район шеи так напрямую связан с центром удовольствия.
Сладостная истома растеклась от мочки уха до затылка и по плечам до кончиков пальцев. Я осторожно повернулся и, приподнявшись на локте, легкими прикосновениями губ начал целовать ее лицо. Когда руки Марины обвили мою шею, наши губы встретились. Этот поцелуй был бесконечным, мои руки скользнули вдоль ее тела до ягодиц и я подтянул ее к себе, чтобы как можно плотнее прильнуть к ее упругому телу. Очевидно, мы становились слишком шумными. Это пугало и заводило одновременно.
- Идем на пол, - предложил я.
И мы, как пара змей, соскользнули вниз. Постепенно раздевая друг друга, мы, от каждого прикосновения, испытывали искры радости, веером наполнявшие наши тела. Прижавшись животами, мы сели на полу. Ее ноги обвили меня за талию и, когда я вошел в нее, словно двойная спираль блаженства распрямилась внутри нашего союза, пройдя сквозь все тело снизу вверх, через темя вырвалась наружу, озарив бледным светом все вокруг. Впрочем, возможно, это была проделка ранней зари, скользнувшей взглядом сквозь окно. Ни фрикций, ни семяизвержения, а полное расслабление и покой, как наивысшая форма достижения, стали финалом этого чудного соития.
Крадучись, как два завзятых вОра, мы вернулись на кровать, и я уснул, не успев закрыть глаза. Вместо сновидения, ко мне пришли бессчетные радуги, замкнутые в колечки, забавно кружащие вверху.
Так как меня не смогли разбудить к завтраку, подъем был быстрым. Едва надев штаны и рубашку, я выбежал на улицу догонять Марину и Дениса. Весь день я был словно пьян. Плохо соображал, неадекватно реагировал на любые внешние проявления. Меня не покидали переживания ночи, и я не видел ничего вокруг. Не зная как правильно себя вести в данной ситуации, я старался избегать прямых контактов, но точно знал, где сейчас Марина и что она делает, остальное меня просто не интересовало.
Она же была, как всегда, спокойна и расслаблена. И, черт побери, честное слово, я начал сомневаться: может очередное яркое сновидение - наваждение я принял за явь. К вечеру того дня, я был совершенно опустошён, как африканский барабан из тыквы.
- Я вижу, сегодня ты подготовился к выходу, - глядя на меня, сказал Михаил Васильевич.
Даже не пытаясь понять, что он имеет в виду, я просто кивнул головой. Неразрешенная ситуация нагоняла на меня смертную тоску. В голове пульсировала только одна мысль: как поступить правильно, не выпустив из рук свою синюю птицу.
Помогая относить немытую посуду, я задержался на кухне, чтобы выпить воды. Вошла Марина, и, глядя куда – то в сторону, тихо сказала:
- Подожди немного и у нас все будет хорошо. Только, пожалуйста, давай не будем торопить события.
Эти простые слова, словно стакан свежей воды, для умирающего от жажды, вернули меня к жизни. Не мог я тогда знать, что моя следующая встреча с Мариной окажется близко, но очень не скоро.
В этот раз я с полным доверием, почти с удовольствием выполнял все указания Михаила Васильевича. Любуясь своим телом из энергии и света, я все еще находился под впечатлением слов Марины, кода, вдруг, мне в грудь уперся посох Васильевича. Слова его прозвучали как приговор:
- Если хочешь получить Марину, то придется выполнить одну важную работу. Один человек уже ждет тебя. Необходимо помочь получить то, что так нужно для всех нас.
Ты готов?
Как знак обреченного согласия, я лишь передернул плечами.
- Тогда иди. Следуй на звук. Звук начало всего, - своим посохом Михаил Васильевич столкнул меня с места, - вот тебе гостинец, негоже ходить в гости без подарка, передашь его моей драгоценной учительнице, зовут ее бабушка Мачик,- сунул мне в руки миниатюрный, но изящный ларчик, - только не заглядывай внутрь. Вылетит, не поймаешь, - добавил он.
5. ПУТЬ
Необычайная легкость движений волновала как вино, каждый шаг уносил меня на метры. Я пролетел сквозь открытую заднюю дверь и в три прыжка оказался у края леса, из чрева которого исходил тихий, но очень низкий и глубокий гул.
- Да, чуть не забыл. Ни в коем случае не оглядывайся и не останавливайся, иначе – пропадешь, - донеслось напоследок.
Было совершенно не сложно определить направление движения, так как стоило мне повернуть не в нужную сторону, как тут же звук резко становился тише. Чем – то занятие это напоминало «охоту на лис» у радиолюбителей. Кроме возможностей бежать со скоростью оленя, удивляло чувство завершенности во всем. Остались позади прежние, обычные беспокойства по любому поводу.
Я заметил это, когда на моем пути попалась действующая свалка бытовых отходов. Мало того, что хорошо видеть в темноте помогал свет полной луны, теперь самые неприглядные кучи мусора выглядели, словно завершенные картины художников эпохи возрождения, прежняя вонь сменилась обилием разнообразных информационных запахов. Единый вкус восприятия делал все легким и приятным.
Казалось, ничто теперь не сможет нарушить эту гармонию. Так, наслаждаясь старым миром на новый лад, я прошел – пролетел довольно далеко. Занималась заря. Ведущий меня звук заполнил все пространство, и я понял: прибыл. Пейзаж оказался, прямо скажем, нетривиальным. Посреди дремучего леса, возвышалась огромная скала. Две речушки, сливаясь у ее подножья, оставляли небольшой островок, на котором росла огромная раскидистая ива. Вплотную к отвесной стене, позади дуба, стояло строение, словно небольшая веранда опиралась на поросший мхами камень. По камням перебежав через широкий ручей, я оказался у грубо сколоченной двери. Я постучал.
- Входи, входи касатик, - немолодым, но каким-то чистым и приятным голосом позвали из хижины.
За первой дверью оказался небольшой коридорчик и следующая дверь, которая была встроена прямо в стену скалы. Толкнув ее, я оказался в совершенно темном помещении. На пустом столе горела лампадка. Длинная и темная одежда стоящей неподалеку женщины сливалась с мраком, от этого казалось, что лицо и руки просто висят в воздухе.
Едва заметная, неподражаемая улыбка играла на ее лице. Так могла бы выглядеть постаревшая Мадонна Леонардо да Винчи, почему–то пришло мне на ум. Возможно, дело было в ее уравновешенном и спокойном облике.
- Здравствуй внучок, извини, если тебе темновато, но я зажигаю свет, лишь для гостей, мне он совершенно не нужен. Слепая я. Ты присаживайся к столу, а я подам угощения, - в могильной тишине помещения, ее тихий голос прозвучал, словно шелест листьев.
- Здравствуйте бабушка Мачик, - запоздало промямлил я, - вот, Михаил Васильевич велел передать Вам, - я протянул ей коробочку, которую всю дорогу не выпускал из рук. Старушка взяла ларчик двумя руками, сделала пару шагов в глубину помещения и совсем исчезла в темноте. Постепенно я стал различать некоторые предметы обихода, окружающие меня. Рельеф видимой части пола и одной из стен говорили о принадлежности к природной пещере.
Неожиданный, для таких мест, сухой воздух был наполнен ароматами сухих ягод и трав с оттенком непонятного мне, но очень приятного запаха, как будто жгли благовония или ладан. Кроме небольшого столика из неструганных досок и пары низких табуретов я ничего так и не разглядел. Как рыба выпрыгивает из воды, так Мачик шагнула из темноты, неся в руках небольшой глиняный кувшин.
- Пока я буду готовить, скажи мне милок, зачем ты ко мне пожаловал? – вопрос застал меня врасплох. Я почему – то был уверен, что она лучше меня знает, зачем я здесь.
- Видите ли, дело в сложных взаимоотношениях с женщиной…- начал я.
- Это ты про Марину.., - оживилась старушка, - свезло тебе сильно. Не упусти свой шанс. Смотри, только не сожги раньше времени лягушачью кожу, - какими-то загадками заговорила Мачик и глаза ее сверкнули.
- Вы это о чем? – насторожился я. Поди пойми ее, может шутит так, а может и нет?
Снисходительно оценив мою реакцию, она продолжила:
- В свое время Адам и Ева достаточно долго бездельничали в Раю, по нашим меркам, можно сказать: вечно. Но когда они получили знание о том, что Рай это конечно не плохое, но не самое лучшее и почти бесперспективное место, а счастье, или чувство полноты - это не завершенное действие, а совершение действия, отправились в мир деяний, то бишь на Землю.
Немало потомков их прошли верным путем реализации, но вот в нынешние времена встретить настоящего Человека - большая удача. Вот ты повстречал Марину, все одно как в лотерею выиграл, а сумма выигрыша теперь, зависит от тебя самого.
- Не совсем понятно, на Земле семь миллиардов человек, так о чем собственно разговор?-
хотя слова о Марине были самыми важными, я решил сместить акцент беседы.
- Да и с людьми–то как раз и проблема, - вздохнула Мачик, - уже во времена Диогена, он днем с огнем не мог найти человека. А сегодня исчезла сама возможность испытывать настоящую человеческую природу. Люди уже не знают, что такое человек в действительности, я имею в виду психологическое начало, а не, как все себя воспринимают, биологически. Сейчас человеческая раса как таковая стоит на пороге исчезновения. Все те, кто нёс мир и радость, покидают эту землю, а все больше различных демонических существ, приняв человеческий облик, заводят безумный хоровод. И нет у них выбора.
- Я считаю, что разумные люди всегда могут сделать правильный выбор…- начал было я.
- Если ты считаешь, что ты разумное существо, тогда ты безумное создание, - весело засмеялась старушка. И так искренне она хохотала, что я тоже начал смеяться и это веселье, как лучший комментарий, помогло мне понять, что именно хотела сказать мудрая Мачик.
К этому времени она закончила смешивать свое снадобье в горшочке и сказала:
- Теперь отведаешь моего угощения, и я расскажу, зачем именно ты здесь.
Мачик положила на стол ларчик, который я ей принес, аккуратно, двумя пальцами сдвинула крышку и высыпала содержимое в кувшин. Содержимое зашипело, как шампанское в бокале, над сосудом заискрились лопающиеся пузырьки, темно – синий свет, словно дым, стал подниматься над горлышком.
- Миша дал тебе способность обходиться без обычной еды и питья, а я помогу тебе с защитой. Вот, дыши, - она поднесла кувшин к моему лицу. Вдохнув, я почувствовал, как темно-синяя волна ворвалась в меня, и быстро, сверху вниз окрасила все тело.
А когда остальное содержимое Мачик опрокинула мне на голову, я как киношный оборотень, почувствовал плавное, но полное преображение. Изучая свой новый формат, я начал рассматривать свои мощные синие конечности. Это были не совсем человеческие руки уже, а большие обезьяньи кисти с когтями льва. Густая шевелюра рыжих волос торчала во все стороны. Лицо вытянулось так, что оскалившись, я видел огромные клыки и длинный острый язык. Мощный торс и кривые, сильные ноги были под стать остальному облику.
- Вот теперь ты по - настоящему готов. Ты должен всегда помнить: - Каждое существо, сообразно своему состоянию, порождает вокруг себя характерную только для него объективную реальность,- как бы подвела итог Мачик. Она явно была очень довольна своей работой,
- Тебе предстоит найти Изначальный Мелонг – зеркало знания, показывающее: каким ВСЁ является на самом деле, оно совершенно необходимое в наше время. Как найдешь, сразу, не мешкая, неси ко мне, а затем, я скажу, что делать дальше. Не ты первый, не ты последний отправляешься на поиски. Надеюсь, успеем все собрать ко времени.
А теперь пора. Как выйдешь за порог, шагов через двадцать, там, где стекаются ручьи, найдешь лодку, садись в нее. Весел в ней нет, но они и не нужны, течение само тебя доставит. И запомни: раньше времени не смотри на свое отражение – на это нужно разрешение. Сегодня луна благоволит, и Священный Дракон будет в хорошем настроении, - Мачик вложила мне в руки кувшин с притертой крышкой и добавила: - В каждой сфере своя пища. Как увидишь Его Святейшество, передай ему вот этот кувшин и произнеси: «(текст закрыт правообладателем)»,
6. ДРАКОН