грабли в руки и – грабь награбленное…
Как раз был канун Первое мая –дня трудящихся и рабочей солидарности.
Неизвестно какими причинами руководствовалось наше начальство, но с завтрашнего дня, на целый день раньше все уходили в бессрочный отпуск, с оплатой две третих.
Кризис — господа! Бригада, сварщики, слесаря и токарь состояла из восьми человек. Четверо были свободны, один из них пенсионер, остальные взяли кредиты на большую сумму, машина, две квартиры, обучение сына и лечение дочери и теперь им не расплатиться вовек.
А расходиться то не хотелось.
—Раньше мы на праздники эти ходили в лес – сказал Груздев, бригадир,— листьев тогда были в кулак.
Мастер сказал – Было распоряжение, чтобы весь коллектив присутствовал на митинге.
—А это вам хрена – сказал Котельва—сварщик: —на демонстрацию ходи, а денег получай все меньше и меньше.
—Тогда вообще все проценты срежут, ты что забыл, что Единая Россия отвечает за явку и дотации..
—А давайте ка праздник отмечать все ж таки день международной солидарности, организуем маевку —сказал пенсионер настоящий. он уже где-то на работе принял. скорее всего в тумбочке, где стояла забытая бутылка им утром бутылка с любимым джин тоником.
—Я не могу! —сказал мастер. – Я на машине.
Правильно, тут такое дело, кризис, не раз урезали зарплату и мастер был вынужден объяснять причины и поэтому не было уверенности в том, что разговор может перейти в критику снизу и слева.
По челюсти. А некоторые рабочие могли, тот же Димедрол, кандидат в мастера по боксу и если по пьянке, то малость совсем психованный.
Годы тренировок не прошли даром..
—Только вот где!? —задал себе вопрос Грузнев.—Сейчас я точно знаю, вся милиция переведена на усиленный режим работы и за пьянку в общественном месте следует работа в общественном месте, но уже бесплатно...
—Не хотят праздновать праздник.
—Да на площади трибуну построили. Домой будем идти – посмотрим—сказхал Котельва….
—А лучше всего пойти всем на помойку, там самая настоящая свободная Россия!—сказал пенсионер:
-А что солнышко светит, ветра нет, помойка после весенней дождей и сырости не горит, так что атмосфера чистая. Может там теперь и будет мое рабочее место.
Настоящий пенсионер был поэтом. то есть писал стихи и любил какого то Глока.
Бригада молчала. Если у других кризис, то нам всем, по крайней мере половине грозит полный трандец.
Чтобы стать свободным от кредита, и с такой зарплатой, надо не есть, не пить, а только работать; а остальное платить за коммунальные услуги.
—Да и привыкать нам всем пора. Работы все меньше и меньше. Это у них кризис, а нам всем скоро капец настанет, пойдем на биржу труда окурки по стране собирать.
Но начать решили с пива. Сейчас никаких проблем, кто любит Охоту, кто на Клинское с Кулером, но в основном брали по три и по пять литров. У нас жажда.
Тем более, что Нашему Диме у которого вес под сто тридцать кило, трехлитровая бутыль ведет себя с ним, как самая обыкновенная полторашка у работяги.
И вот вся бригада без мастера сидела под весенним солнышком на заводской помойке.
Пили пиво, закусывали тем, что было в тормозках и термосах и уже третьего гонца посылали в ближайшую палатку.
Потихоньку переходили на более соответствующие нашей стране, нашему кризису и нашим деньгам напиткам.
Только вот что было интересно, иногда ведь прерывались на рабочие перерывы и ходили за кустики, благо тут травы прошлого было пропасть.
Только один пенсионер ходил на помойку и там все приговаривал, да так, чтобы все слышали
—Добрый день Иван Сергеевич, Как поживаете, господин Миронов, Что поделываете, господин Мумин, и как депутат, помните что вы нам обещали всем, Ну вот, наконец мы с вами и встретились. У вас немножко личико в пыли, сейчас мы и решим ваши проблемы.
Так раза два. И с каждым разом все громче…
Заинтересовались. Пошли. А там в связи с тем, что наступают праздники, из нашей большой Конторы выкинули все портреты агитационные большие и малые на помойку.
То есть собрали их в кучу и отвезли на машине в то место, куда и придет бригада свободных рабочих.
И вот опять стоит пенсионер над расставленными портретами и водит орудием услады и отдохновения со всей своей струей и приговаривает, делится впечатлениями от кризиса, говорит про жизнь и про обещания, задает вопросы и сам же на них отвечает.
И все наши депутат очищались от помоечной пыли. сажи и прочей скверны и могли теперь смотреть на жизнь новыми глазами. У кое —кого даже капельки появились на глазах, так им вновь Россию нашу стало жалко.
—Ты что это?!
—Да вот глазки промываю – отвечает он на вопрос, который задаем ему мы все. —Кто пожелает может становиться в очередь. Вон там они все —выбирайте.
И каждый мог из большой кучи бумаги выбрать того, кто ему особо нравился, задать ему вопрос в последнее время и по настоящему промыть глазки ему на нашу новую, теперь уже, жизнь.
А утром помощник директор, на котором наши сыкуны и работали, отдал приказ лучшей бригаде срочно на площадь —завтра состоится парад юнармейцев.
Через час. по всей площади уже все работают сокращенные токаря, сварщики, слесаря. Гребут, собирают бумажки и пробки от пива. Втроем на один окурок набрасываются – делать перед вышестоящим из окна начальством рабочий вид
Даже пиво пили отдельно.
И тут пред самыми трибунами, которые уже охраняет милиционер и где и будут стоять заслуженные люди странные белесые полосы..
Солнце взойдет и через час от них следа не останется, но сейчас все равно видны. Перед и на самой торце трибуны.
Одинаковой длины, одинаковой липкости. Перед самой трибуной, перед портретами, лозунгами и атрибутикой партий…
Шесть полос, это пенсионер и Димедрол пошли провожать друзей домой уже поздно вечером.
—А что тут такое было? —спросил сейчас приехавший помощник директора у первого попавшегося слесаря шестого разряда, бригадира Груздева.
Илья не долго думал,
—Да вроде новую сеялку испытывали перед майским парадом. Вечером вчера. Гидравлическая. На нашем заводе будут такие делать
Большой заказ всему заводу. Да вы не бойтесь. к обеду и следа не останется….