Морда – как фигочка!
Итак, вернёмся назад к незаслуженно забытому Ною. Мы оставили молодожена Нойку Цаплиса в кресле парикмахера, занятого беседой с мастером о смысле жизни. С той поры прошло лет восемь. На свои трудовые сбережения Ной построил новый дом и отделился от тёщи, которая хоть и ощущала определённый дискомфорт от близости с таким, решительным образом сместившим её с должности семейного диктатора зятем, но вынуждена была смириться с этим.
К тому же указанный моральный дискомфорт вполне адекватно компенсировался материальным комфортом, который умело создавал удачливый в парнусе зять в прямую противоположность трусоватому в этом деле мужу Пине...
Жена Ева послушно, как по расписанию, родила Нойке сначала сына Моню, а потом и дочь Полю. На этом детопроизводство застопорилось по причине женского недомогания супруги. Свободолюбивый и, вероятно, не всегда кашерный в отношении женского пола Ной к жене и к нуждам семьи относился внимательнейшим и ответственнейшим образом. Впрочем, особого терпения по возражениям и капризам он тоже не проявлял. Короче, в семье это был великодушный, временами даже ласковый диктатор. Читатель, конечно, понял, что Нойка Цаплис – далеко не лох и в обиду себя не даст даже самому сильному мира сего, то есть местечка.
Себя-то в обиду не даст, но вот подкузьмить кого-то – с дорогой душой. Не то, чтобы Ной был способен на какие-то гадости или, не дай Б-г подлость. Нет и ещё раз нет! Но вот иногда «достать» земляка розыгрышем или шуткой – этот грех за ним водился. Любимым его трюком была инсценировка следующего содержания.
Встретив жертву будущего розыгрыша, - как правило, хорошо знакомого, но при отсутствии такового и малознакомого посельчанина- Ной здоровался и застывал в тревожном недоумении:
- Послушай, что с тобой? Ты в порядке?
- Да вроде бы всё хорошо... А почему ты спрашиваешь?
- Нет, ничего... Что-то мне показалось, ты не такой, как всегда. Ты что, чем-то переболел?
- Да я здоров, как бык. С чего это ты взял, что я болел?
- Ничего, ничего, не обращай внимание. Наверное мне показалось...
И задумчиво, как бы про, себя продолжал :
- Такой бледный, мешки под глазами, сами глаза какие-то потухшие...
У собеседника начинает портиться настроение:
- Нойка, не морочь мне голову, ничем я не болею и чувствую себя хорошо!
- Ну и слава Б-гу! Хотя на мой взгляд ты сильно исхудал, весь обмяк, спина сгорбилась... Морда – как фигочка!! А-ну, покажи язык?
Сбитый с панталыку, растерянный земляк глупо раззевал рот и показывал Нойке красный язык. Ной встревоженно качал головой и поспешно, чуть испуганно прощался. Как минимум до конца дня настроение односельчанину было испорчено. Что и требовалось доказать!
Любил Нойка и другие подшучивания, но мы ограничимся этой экзекуцией, поскольку она имела неожиданные последствия.
Нарушитель конвенции
... В любом деле важно вовремя остановится, или, как говорят на Украине, знать «зась». Получавший от своих проделок платоническое удовольствие в условиях полной безнаказанности, Ной потерял бдительность и, то что называется, нарушил конвенцию. Вот как это произошло.
...В каждом местечке существовали как бы три категории его обитателей: те, кто постоянно посмеивался над земляками; те, кто постоянно становился объектом (или жертвой) этих не всегда безобидных шуток; и, наконец, те, кто участвовали в происходящем, как рядовые, но всегда благодарные зрители. Иногда члены третьей группировки переходили во вторую, сами становясь объектом подшучивания; реже – в первую.
Члены элитной компании очень редко подвергались остракизму – здесь сохранялась кастовая неприкосновенность и боязнь сокрушительного ответа. Читатель подозревает, и как всегда, прав в своих предположениях о том, что Нойка Цаплис законно находился в этой что ни есть самой первой группе копдрееров. И быть ему неприкасаемым всю продолжительность его местечковой жизни, если бы ни эта достаточно въедливая привычка задевать земляков.
...Ранним недобрым утром по поручению жены Евы Цаплис зашёл на местечковый базар прикупить молодой телятинки для какого-то домашнего события. Всякий уважающий себя штейтбалабус покупал мясо у Хаима-коцефа, Нойка, разумеется, не был исключением.
Поведать о том, кем был Хаим-коцеф, то есть сделать это между делом, эпизодом в рассказе о Нойке Цаплисе, было бы вопиющей несправедливостью и неуважением к памяти этого могучего человека. Читателю придётся потерпеть до следующей новеллы, где героем уже будет сам Хаим.
Сейчас же отметим, что Хаим, естественно, принадлежал к высшему свету хойзекмахеров, которым дозволялись любые происки, но шутки над которыми были себе дороже.
Нойка же проявил преступную беспечность и «привычке милой дал ходу» именно в это злополучное утро.
- А гит морген, Фимале. Как жизнь, как семья, как парнуса?-
искренне и приветливо обратился Нойка к стоящему за мясным прилавком с большим топором под правую руку; ростом под шесть футов и весом под 250 фунтов (тогда таких измерений и в помине не было – прим. автора) мясника.
- А гитн туг, цапале (козлик – игра слов на фамилии Ноя). Жизнь и семья в порядке, а насчет парнусе –этим больше интересуется ОБХСС...
Что тебе отрубить, Нойчик?
- Спасибо,Фимале. Это уже сделали другие и гораздо раньше... Мне же отрежь кусочек килограмма на два молодой телятинки. Желательно с сахарной косточкой.
У Хаима сегодня нет молодой телятины и он рубает для Нойки кусок пожилой говядины с приличной костью в интерьере.
Ной обижен.
- Ты шо, смеёшься? Хаим , я же просил а инг штикале флейш, шо ж ты мне подсовываешь этого ветерана?
- Нойка, молодая телятина есть всегда в гастрономе на Дерибасовской, а у меня, шо есть, то есть. Берёшь или..?
- Беру, Фимале, беру... Их об нышт а ондеры бреры (другого выхода нет)...
Что-то ты сегодня не в настроении...У тебя какие-то проблемы? – в отместку за телятину Нойка начинает свой привычный прикол.
А у Хаима, как назло, с утра гудит башка от вчерашнего крутого магарыча по поводу купленной за хорошую цену бурёнки. Замороченный головной болью и «горящими трубами», Фима вовремя не различает Нойкиного коварства и чистосердечно жалуется последнему на известное недомогание (надо понимать – похмелье).
Тотчас же Нойка седлает любимого коня:
- То-то я вижу последнее время, что ты стал бледный, синяки под глазами, щеки впали, сгорбился...
- Та нет, это я сегодня с перепою!
- Не говори мне о том, что я вижу сам. А ну-но, покажи свой язык…
И после того, как заторможенный похмельем Хаим на глазах у всего штата мясного павильона и его посетителей, высунул свой длинный и толстый язык, Нойка разразился своим фирменным спичем:
- Конечно... С таким языком долго не проживёшь. Шо ты себе думаешь? Похудел, осунулся – половина осталась. Ходишь какой-то потерянный... Морда - как фигочка!!
В павильоне раздался хохот: назвать крупную. размером с совковую лопату, лоснящуюся, сверкающую всеми цветами побежалости сытую харю мясника «фигочкой»?
Хаим-коцеф понял, что попался на Нойкин крючок и, будучи человеком достаточно мудрым, не стал на этот раз упираться и посмеялся вместе со всеми.
Преступление и наказание
Но нанесённого ему удара не забыл. Месть его стала адекватной, а по конечному результату , несравненно более эффективной. Для этого понадобилась целая неделя. Именно в течение недели каждый уважающий (неуважающий тоже) себя человек минимум единожды посещал в базарный день местный рынок. Минимум раз – это потому, что базарных дней в неделю было три. Соответственно каждый из перечисленных уважающих и неуважающих хоть раз в неделю бывал у мясного прилавка. План коварного Хаима был прост, как истина в последней инстанции. С каждым, кто попадал в павильон и, по мнению коцефа, мог быть полезен в намечаемой акции, Фима вёл приблизительно следующую беседу:
- Янкале, хаес, иди-но на минутку сюда. Шо ты шукаешь? У меня сегодня есть нежирная колбаска и свежая кровяночка – дист лэкн ди фингарлех (пальчики оближешь)! Дать тебе по кружочку? Кушай на здоровье.
Да, шо я хотел сказать. Тебе не кажется, шо этот ставопольский вейдл Нойка махт фын зех а гройсн пуриц (короче, выпендривается)? О-то-то, мне он тоже надоел. Пора его немножко «причесать». Я тут придумал одно дело. Если ты поможешь, то у этого цапика морда точно станет, как фигочка. Сделаем так...
И Хаим показывал каждому заговорщику, что надо сделать, встретив как бы случайно Нойку Цаплиса, и что ему сказать. Заговор старожилов местечка против залётной пташки из Ставополя должен был стартовать в течение дня ближайшей субботы.
...С утра, плотно и вкусно позавтракавший, Нойка Цаплис по сложившейся за последние годы привычке вышел на прогулку по улице Ленина до базара. Там, потолкавшись среди продавцов и покупателей скорее для приличия, чем из интереса, он продефилировал до магазина сельпо, где Ной убедился, что революционных изменений на прилавках «торгового центра» за последнюю неделю не произошло. Шел он по дорожке в самом благодушном настроении. Ничего не предвещало неприятностей...
Первым встречным добрым знакомым случился балагур и весельчак Велвл-блехер (жестянщик). Несколько оглохший от ударов молотка по бляхе (жести), Велвл разговаривал очень громким речитативом:
- Нохэм, привет! Шо так рано поднялся- молодая жена спать не даёт? Ха-ха! Не такая уже она молодая... Ты тоже парень ещё хоть куда – наверное, всю ночь занимаешься этим делом... Нет, не занимаешься? Тогда отчего у тебя синяки под глазами и лицо желтое, как у китайца?! И вообще, вид у тебя такой пожамканый, что я решил, что ты по трое суток из кровати не слезаешь... А я и не шуткую. В самом деле, в чем дело?! Вид у тебя, ни про кого будет сказано, как у драной кошки... Здоров ли ты , Нойка?!
- Здоров, здоров.... И не кричи, пожалуйста, – ты не на крыше...
Нойка стремится быстрее избавиться от громкоговорителя-блехера.
На рынке ему попадается сосед Муня. Муня – кержнер, шапошник. И хоть во дворе ещё ранняя осень, он торгует зимними шапками из крашенного кролика и ондатры.
- А гит шабес, Нойка. Торговля ни к черту. Эти шкуцем , пока они не соберут весь урожай и не зарежут але хозерем, на хорошую покупку не расколятся. А мне нужно продать хоть десяток ушанок, чтобы закупить схойре (материал). Может купишь ондатровую шапку? Ну да, она тебе нужна – ты не сможешь найти фабричную в своём потребсоюзе! Кстати, Нойкале, я хотел тебя спросить - ди быст гизынт (здоров ли)? Что-то в последнее время ты вроде , как похудел, осунулся, ходишь бледный? Часом не геморрой ли у тебя? Меня так он совсем замучил...
- Слушай, Мунька, пошел ты со своим геморроем туда, откуда он у тебя вылез! Шо ты ко мне прицепился?!
- Здрасте! - нарочито обижается Мунька.—Я беспокоюсь за него, а он меня посылает. Хочешь, ходи себе зачуханный и облезлый...
И уже не обращая внимание на Нойку:
- Шапки, шапки на ваши головы, ондатровые и кроликовые!. Берегите здоровье и ухи от мороза!.
- Ещё один причепа! – раздраженно подумал Нойка, оторвавшись, наконец, от прилипчивого соседа... И лицом к лицу сталкивается с Гершем Фердманом, главным бухгалтером промкомбината. Гриша – очень прогрессивный человек, в местечке слывёт большим хухемом, который знает практически всё. В нашем случае он знал даже то, что следует высказать своему , можно сказать, сотруднику Ною Цаплису при встрече в субботу:
- Шалом, Цаплис! Вус эр цех ин рэсэфэсэрцех? Почему тебя не видно на нашем строительном складе? Ах, ты уже закончил ремонт. Да, здорово он тебя подкосил... Смотрю на твой фасон и думаю: пусть он ко мне стихами говорит этот ремонт, чтобы я из-за него худел,старел, получал одышку или даже грудную жабу – ныт дерлейбн зонен маны сонем (не доживут враги!)! Побереги себя, шлимазл., на тебя больно смотреть...
... Нойка вырывается из тесных объятий базара и чертыхаясь идёт домой. Настроение прилично подпорчено.: что это они, словно сговорившись, дылдонят, что я плохо выгляжу? Ну, может, устал слегка за прошедшую неделю; ну, может, понервничал, когда мой балабус, этот койлер Сулима запросил внеочередную «дату»; ну, может, в конце концов, перепил на последней «обмывке»?.. А может быть, я просто небритый и оттого плохой вид? Точно так и есть! Сейчас зайду к Яше-парикмахеру и попрошу пусть побреет с горячим компрессом, массажем и с одеколоном «Красная Москва». Это будет другой коленкор!!
Нойка зашел в парикмахерскую, где в выходной день оказалась небольшая очередь к мастерам. Яша приветливо и даже обрадованно кивнул своему постоянному клиенту, приглашая его посидеть , пока он отпустит посетителя.
Цаплис подошел к зеркалу за свободным креслом (у Элыка - а эрлехер ид- сегодня был выходной) и начал пристально разглядывать своё отражение в нём. Оно ему показалось более блеклым, чем обычно. Настороженно оглянувшись на присутствующих, Нойка (как ему показалось, незаметно для окружающих) быстро показал себе язык. Каких-нибудь особенностей на этой части своих конечностей он не заметил. Повторный, более длительный показ языка позволил сделать вывод о некоторой серости его поверхности. В третий раз, уже не обращая внимания на публику, Нойка предельно высунул свою «крайнюю плоть» и достаточно громко , как во врачебном кабиненте простонал: - А-а –а-а!... К своему вящему ужасу Цаплис обнаружил белый налёт на казавшемся в первый раз огненно-красном языке.
- Нойкале, дорогой, присаживайся в кресло, - пригласил его галантный Яша и заботливо продолжил – Что, горло простудил? Есть температура?
- Да нет, я здоровый: так просто , трошки не по себе.
- Нойкале, не хотелось бы огорчать, но вид у тебя...
Яша сокрушенно покачал головой.
- Ты у доктора был? Не был. Так нельзя. Если ты так плохо выглядишь, и горло болит, и ещё где-то что-то ноет, то это таки да гит паскидны . Говоришь, налёт на языке? Слава б-гу, что не бандитский, но всё равно плохо... Я знал одного парня из Цикиновки. У него тоже заболело горло,а кончилось тем, что ему вырезали почку... Смотри, бухер, надо что-то делать, чтобы и тебе не пришлось вырезать какой-нибудь аппендицит...
...Из парикмахерской вышел бледный до желтизны, поникший головой, но зато благоухающий на двадцать метров вокруг «Красной Москвой» Цаплис – совсем не похожий на того круглолицего, румяного и цветущего Нойку, каким он был каких-нибудь четыре-пять часов тому.
Заплетающимися ногами, избегая смотреть на встречных, задворками он отправился домой. Встретившая его на пороге жена Ева от неожиданности и испуга даже вскрикнула:
- В- э-э-э-й! Что с тобой сталось?! Тебе плохо? Почему ты такой страшный - белый, как стена! Где ты пил , что ты ел? Я тебе сто раз говорила : эти пянки до добра не доведут. Ты же сам не свой, на тебе лица нет!..
Выглянувший на материнский крик из соседней комнаты сынишка Моня возразил маме любимой фразой родного папаши:
- Шо ты смеёшься? Почему же нет лица? Просто у него морда – как фигочка!!
Ранний диагноз
...Слух о том, что Нойка Цаплис прихватил какую-то хворь, гадюкой пополз по местечку, обрастая фантазиями и предположениями его обывателей. Об этом стали говорить идише балабусточки, а что они могут намудрить – не мне вам рассказывать.
- Вы слышали, Дора, про Нойку Цаплиса? Как вам это всё наравится?
- Шо тебе сказать, Этя , гот зол ойсфирен (боже , упаси), но никогда не знаешь, где споткнёшься. Нойка, а мовер-солдот, и на тебе...
А шо с ним такое?
- Точно не знаю, но говорят эр ыз ойф цурес (хреново, однако) – что-то с горлом...
- С горлом? А я слышала, у него , ныдугедарт, сахарная болезнь.
- О чем вы говорите – какое горло, какой сахар! Нойка спалил свою печень на этих сельповских пянках... – вступает в разговор мадам Дворкис. – Я это хорошо знаю – мой Дызик заработал там такую же болячку. А лэхтекн гинейвен зол эр убн (царство ему небесное)...
Вечером наведать больного Нойку зашел сосед Мойша Дринкенмахер. Мойша – портной из расположенной напротив Нойкиного дома швейной мастерской. Об этом объекте, хотя бы вскользь, но надо рассказать.
В портняжной мастерской тоже собралась интернациональная бригада: два пожилых мастера-еврея и подмастерье из христианского сословия. Как бы покороче и поточнее охарактеризовать эту троицу? Попробую применить метод литературной аналогии, поискав сходство шнадеров с известными персонажами классического наследия.
Старший в честной компании (хотя бы по должности) Ицик Фрукт своими проделками или, по местечковой терминологии, выходками напоминал Янкале Острополера-героя еврейского шутливого эпоса. Розыгрыши и инсинуации этого хойзекмахера золотыми буквами вписаны в историю давно почившего в бозе еврейского местечка.
Тихий,безобидный и безответный Мойша Дринкенмахер – вылитый Куня-лемале из не менее известной еврейской истории – полная противоположность своему бригадиру.
Третий персонаж – двадцатилетний Андрюша Бужий с несгибаемой от ранения осколком гранаты (пацаны развлекались, перекидываясь боеприпасами) ногой напоминал коленонепреклонённого Зяму Гердта, но балагурством и лукавостью всё же был ближе к своему единоверцу Василию Тёркину.
Нет нужды говорить, что наиболее зловредная часть коллектива (Ицик и Андрюша) с радостным энтузиазмом включились в процесс примерного наказания ставопольского фраера.
... Сердобольный Мойша Дринкермахер пришел в гости не столько от желания наведать и посочувствовать Ною, сколько подталкиваемый своим шитефом Ициком и скалозубым Андреем. Коллеги по пошивочному ремеслу убеждали наивного Мойшу, что сосед нуждается в его помощи и сочувствии и это просто грех не придти к нему в трудную минуту.
Несложно представить реакцию Цаплиса, весь вечер уныло посматривавшего в зеркало и пившего всякие снадобья, которые ему подавала испуганная Ева, когда в его дом постучался соседский Мойша и начал подробно расспрашивать про дус шлойфкейт (болячку), постигшую Нойку...
- Какого ... ты сюда заявился? Какая такая болячка, никакой болячки у меня нет! А бронд ин олы ейверс ( болячки во все органы) моим врагам и недоброжелателям! Не дождётесь!!
Испугавшись за гостя (Нойка уже готовился «вмазать» доброму шлимазлу), Ева вытолкала Мойшу в сени, а потом и во двор:
- Дядя Миша, идите от греха подальше, пока мой псих не выдал вам а пур гите печ (пару тумаков)...
...Весь день воскресенья Нойка не выходил из дому. За прошедшие сутки к головной боли и сухости во рту прибавились тяжесть в желудке, покалывание в области сердца, учащенное мочеиспускание, жжение в промежности, лёгкое подташнивание и головокружение. Из сочувственных слов домашних и приходящей родни Ной всё больше и больше узнавал о болезнях, вероятно, свалившихся на его голову.
Едва дождавшись утра понедельника, Нойка помчался в поселковую поликлинику к доктору Пасову, который знал в медицине всё и которому беззаветно доверяли стар и млад местечка.
Ну, что вам сказать о врачах вообще и даже об очень хорошем враче, каким и был доктор Пасов? Раз ты пришел к врачу, то, будь уверен, болячку тот у тебя найдёт, даже если у тебя здоровье, как у космонавта перед вылетом на орбиту.
Доктор Пасов успокоил Нойку, заявив, что , во-первых, он будет жить; во-вторых, - в юном возрасте он уже точно не умрёт... Вместе с тем, доктор направил Цаплиса на анализы и обследование в районную больницу. В райбольнице врачи тоже не лыком шиты и отправили Нойку на консультацию в областной диспансер...
Кто ищет, тот всегда найдёт! В справедливости этого лозунга из старой доброй песенки Цаплис убедился в течение ближайшего полумесяца. Кроме комплекта пилюль и микстур, Ной получил строгий запрет пить спиртное, кушать жирное, курить и т.д. и т.п.
И что самое замечательное, составляющее соль моего рассказа: с этого времени Нойка бросил курить и завязал с выпивкой. Навсегда! Не верите? Честно говоря, я бы тоже не поверил. Более того, впоследствие хойзекмахеры признались , что это был розыгрыш и никакого недуга у Цаплиса не было!
Ан нет; прошедший через горнила медицины, получивший на руки ранний диагноз о полудюжине недомоганий, которые могут развиться в хронические болезни, Ной принял для себя кардинальное решение на всю оставшуюся жизнь:
«Поменьше кусай – надольше хватит!»
...Единственное, от чего не стал отказываться Нойка Цаплис, так это от повышенного внимания к шиксочкам, которые торговали в многочисленных крамничках и ларьках сельпо. Если ещё и этим пренебречь, то незачем было бросать курение и водку – кому тогда нужна такая жизнь?!.