Бабушка
У Оли ночью умерла бабушка. Заглянув в комнату, Оля застала её сидящей в кровати, обложенной подушками, перед светящимся экраном телевизора, с запрокинутой головой. По глазам, уставившимся в потолок, Оля обо всём и догадалась. Бабушка всегда засыпала в такой позе, куклой завалившись на сторону. Оля обычно осторожно вытаскивала из-под спины подушки, укрывала её, выключала телевизор и гасила свет.
Во втором часу ночи Оля оторвалась от монитора компьютера, этого вора жизненного времени, и, заглянув в комнату бабушки, обнаружила застывший взгляд, от которого озноб прошиб по спине. «Что делать? – лихорадочно соображала она. – Бежать к соседям?» Но с одними она не ладила, у других трое детей, нехорошо будить в такой час. Позвонила в «скорую».
- У меня умерла бабушка…
- Ждите, приедем, - пообещали на другом конце провода.
Началось нескончаемое ожидание. Каждая секунда превратилась в тягучую, тяжёлую, как смола, массу. Оля присела рядом с умершей, внимательно вглядываясь в некогда такое родное лицо, а сейчас непостижимо меняющееся на глазах, становящееся неузнаваемым. Куда-то исчезли знакомые, любимые Олей морщинки-смешинки – вокруг глаз и рта. Кожа на бабушкином лице разгладилась и заблестела от обильно выступившего пота. Оля достала салфетки, стала осторожно промокать нескончаемую влагу. «Никак, бабушка испаряется», - хмыкнув, мысленно пошутила она, доставая новую упаковку салфеток. А покойная и на самом деле будто уменьшалась в размерах, занимая пространство из двух подушек. «Какая же ты у меня маленькая», - с нежностью подумала Оля.
В дверь позвонили. Врач «скорой» засвидетельствовал кончину и, удаляясь, попросил Олю сообщить в полицию.
- Зачем? Она же сама… – устало удивилась она.
- Так положено. Чтобы запротоколировали ненасильственную смерть.
Через час Оля снова позвонила по указанному телефону.
- Ждите, у нас одна машина на два района, - ответили ей.
К утру Оля дождалась, наконец, полицейских с двумя понятыми - соседями. Те долго сидели на кухне, писали заключение. Уходя, стражи порядка велели Оле ждать, как они выразились, «труповозку». Закрыв за ними дверь, она постояла у окна, за которым накрапывал мелкий дождь, а когда вернулась в комнату к бабушке, на кровати увидела сидевшую годовалую малышку. Вытаращив на Олю глазёнки, та вскрикивала и что-то лопотала на своем детском языке. Оля даже не успела удивиться, будто произошло само собой разумеющееся, обычное явление. Она подошла к ребёнку и, присев на колени у кровати, стала поддакивать ему:
- Агу, агу...
Младенец радостно всплеснул ручонками и, вытянув шейку, потянулся всем тельцем к Оле. Догадавшись, чего она хочет, Оля схватила девочку на руки и стала кружить с ней по комнате, что-то приговаривая, тетёшкая, начиная осознавать произошедшее. «Ах вот, значит, как устроено. Теперь бабушка стала моим собственным ребёнком. Мы всего-навсего поменялись с ней ролями, - осенило её. – Значит, смерти нет. Как же это здорово! Какое счастье!»
- Агу, моя маленькая, агу, моё солнышко, - ласково приговаривала она, нежно прижимаясь щекой к теплому личику девочки.
Когда днём к парадной подкатила тёмная машина и в квартиру позвонили, вошедшие мужчины удивились открывшей дверь сияющей молодой женщине.
Видя их недоумевающий взгляд, Оля объяснила:
- Вы, наверное, ошиблись адресом. Потише, пожалуйста, там спит мой ребёнок…