Таверна гудела, как растревоженный улей. Еще бы: не каждый вечер удается посмотреть на магическую схватку двух подвыпивших студентов из Университета Чародейства. Бел и Бял, братья–близнецы, не отрывая друг от друга взглядов и держа соперника за отворот рубахи, азартно чертили левитирующими мелками большой и малый защитные круги, тетра- и секстаграммы, а также попутно выводили золотыми чернилами дополнительные оградительные знаки.
Маленький и невзрачный студиоз по имении Гапот, в круглых очках—«велосипедах», принимал ставки, умудряясь при этом беспардонно жульничать и откладывать в отдельный мешочек не только медяшки, но и полновесную серебряную монету.
Напряжение росло, гомон все усиливался, с минуты на минуту должны были вспыхнуть огненные облака, перевитые змеистыми молниями. Отложив в мешочек двадцатую монету, Гапот счастливо улыбнулся и приложился к почти опустевшему меху с хорошим шестилетним вином. Несмотря на хмельные пары, он продолжал прекрасно соображать, выгодно отличаясь этим от остальных своих товарищей. Поэтому, именно он первым заметил опасность и успел убрать мешочек с монетами под мантию, а от горы денежных ставок на столе отгородиться «стеной молчания».
На пороге таверны стоял, уперев руки в бока, чернобородый мужчина в красно–золотом камзоле преподавательского состава университета. И недобро смотрел на висящих в воздухе посреди нечистого заведения студентов своего университета.
— Так вот чем вы занимаетесь вместо прилежной медитации! — мощным голосом сказал незнакомец, и обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. — Ну что ж, посмотрим, чему обучиться сумели за три года. Если до полуночи вы не появитесь в стенах высокой школы, завтра же каждому будет выписано разрешение на лечение скотины по всей стране. Отдохнете пару лет от науки, а там посмотрим!
При первых звуках голоса бородача в таверне установилась гробовая тишина. Бел и Бял потеряли концентрацию и рухнули на пол. А ученый маг, злобно усмехнувшись, взмахнул плащом и скрылся за дверью.
На улице было холодно. Трое студентов, кутаясь в тонкие плащи, нерешительно стояли между высоких сугробов у порога таверны и с тоской смотрели в сторону темных шпилей высшей школы магии, хорошо видневшихся в темноте на фоне поднимающейся луны.
— Думаете, наложил проклятие на дорогу? — неуверенно спросил Бел, пытаясь сквозь магическую линзу разглядеть опасные руны, начертанные прямо на снегу.
— Можешь не сомневаться, — мрачно ответил Бял. — Не узнаю в упор этих кривулин. Жалко, что плохо соображаю, можно было бы провести ускоренный чар–анализ и синтезировать универсальный деблокатор. Гапот! Может наведешь на меня протрезвление? Хотя бы временно!
— Ага, — сказал Гапот. — Вот меня бы кто сперва протрезвил. А то чуть уйдет концентрация, и останешься на всю жизнь таким, как сейчас. Вечно веселым и расслабленным.
— Что делать? Я же вижу неизвестную руну поперек дороги, хоть и нарисованную очень криво. Он же не зря сказал про учебу — явное проклятие!
— А с какой он вообще кафедры? — спросил Бел. – Может, хоть вид проклятия для начала определим?
— Не помню, — все так же мрачно сказал Бял. — Но где-то я его точно видел.
— Раз прохода нет, — решительно сказал Гапот, — а времени все меньше, пойдем в обход.
Найдя решение, студенты взбодрились духом и даже попробовали нестройными голосами затянуть веселую песню. Перебравшись через покосившийся плетень, утопая по пояс в снегу, они кое-как выбрались на соседнюю улицу и бодро припустили к холму, где высились здания университета.
— Стойте, — сказал Бел, останавливаясь пред мостиком, перекинутым через незамерзающий ручей. В темноте над поверхностью воды бродили зеленоватые силуэты. — Вот он где проклятие наложил!
— Я ничего не чую, — сказал Бял.
— Ну подумай сам, — снисходительно принялся объяснять Бел, — где еще поставить такой блок, который нельзя было бы просто обойти. А ведь он хотел нас наказать!
— Я согласен с Белом, — слегка покачиваясь на нетвердых ногах заявил Гапот. — Надо сотворить мост в стороне от главной дороги.
Заклинание не было сложным, и вскоре все трое осторожно шагали по ажурному высокому мостику, созданному, почему-то, из красной древесины и кости. Внизу журчала черная вода, над головой сверкали звезды, а на той стороне — рукой подать — виднелись ворота университета.
Чернобородый ждал их у входа.
— Ну, спасибо необидчивым духам, вернулись, — проворчал он.
— Да, — с вызовом ответил Гапот, — и все твои проклятия не помогли!
— Какие проклятия?! — опешил чернобородый. — Я отлично швейцаром работаю безо всяких там проклятий. А вот утром пришлось бы писать для высшего совета объяснительные про то, как ректор и два декана решили вспомнить молодость и приняли «микстуру прошлого».
— Что за бред? — удивился Гапот, оглядывая себя. — Хотя, кажется, я начинаю что-то припоминать…
— Не обманешь! Мы видели твою руну возле таверны! — выкрикнул вдруг Бял.
— Руну? Так это я… эта, — смутился бородач, — по нужде малой сильно захотел. — А до сортира через сугробы лезть поленился.
(с) Hololo