Все рухнуло. Жизнь кувыркнулась под откос. Свод станции метро прижал к полу могильным камнем. В глазах почернело, ее качнуло и пришлось остановится, опереться рукой о холодный мрамор колонны. А потом прижаться к нему виском, чтобы голова не лопнула от нестерпимой боли. Состав подмигнул красным глазом, прошипел: «Следующая станция Площадь…», - и умчался.
Муж остановился. Его спутница – молодая, тонкая, невысокая блондинка забежала перед ним. Ее руки беспокойно путешествовали: то сплетались на мускулистой шее, то смыкались на спине, то гладили затылок… «Оброс, надо к парикмахеру записать… Господи, какой парикмахер, о чем я думаю!!!»
Загребущие руки снова перебрались на талию, спустились… притянули его к себе. «Один в один я в молодости. Миленькая. Миниатюрная. Худенькая. Кошечка с щучьими зубками и коготками тигрицы. Такая добычу не отпустит. Тварь ненасытная». Спутница мужа привстала на цыпочки. Слились в поцелуе.
«В этом черном плаще он брутален и моложав. Теперь понятно, чему так радовался, когда покупали… Джинсы, видите ли, пескоструйному аппарату привычнее. Фирменные вдруг захотел. Забыл, как в стройотряде в советских из ткани «Орбита» форсил. «Могу себе позволить!» Надо было отказать и себе что-нибудь взять».
Поцелуй затягивался. Второй состав улетел к недосягаемой площади. «Туфли на шнурках он не любит. Правильно, с резинками мороки меньше. Не наклоняться. Моча в голову не ударит. Скотине! И сумка через плечо ему вдруг понадобилась вместо еще хорошего кожаного портфеля. Понятно зачем, чтобы обеими руками тискать эту пигалицу. Прощайтесь уже, карета подана. Прилипли друг к другу, как будто в армию его на два года провожает».
Муж нехотя осторожно освободился из объятий и вошел в четвертый по счету состав. Жена успела войти в соседнюю дверь. Сделала пару шагов по проходу, чтобы поставить пощечиной восклицательный знак в конце семейной жизни. И остолбенела. Это был не муж. По крайней мере… не ее. По форме он, и похож, но - какое счастье - не ее мерзавец Мишка!