Даматит не похож на болезнь. Это не вирус или микроб. Искусственные нановолокна прорастают спорами лишь в псевдо–живой синтетике костюмов. А вот мутировавшая синтетика вполне способна взаимодействовать с органикой. И еще как способна…
— Чистый! — шипит мутант, нависая надо мной разъеденной частью лица. Его костюм заляпан, испещрен оспинами, но сидит, естественно, как влитой. – Что ты забыл в моих землях?
Но еще хуже то, что элементарные программы самосохранения, вшитые в экзокостюм, при мутации начинают влиять на разум человека.
— Это владения Бога. Не твои. – Я отключаю навигацию, систему обеспечения комфорта и остальные функции и перекидываю всю энергию на наружный защитный слой. – К тому же я – человек свободный. Могу ходить, где захочу.
— Ооо… — протягивает мутант. – Да у нас тут Проповедник! Наслышан о тебе. Кто же еще мог снизойти до нас, отбросов, со своими байками о Боге?
Я гляжу на свое отражение в его жидких ртутных глазах, не прикрытых забралом шлема. И горло перехватывает от омерзения.
Но ведь и они – дети Божьи. Во всяком случае – отчасти. А значит, достойны терпения.
— Ответь мне всего на один вопрос, Проповедник! Как так получилось, что твой костюм не заразился? Если уж все мы такие грешные, то почему небо покарало не всех? Где справедливость, чистый?
— Отпусти людей, — прошу я в ответ, кивая в сторону пленных бродячих артистов. – У них же нет ничего ценного.
— Конечно есть! – Мутант растягивает в улыбке беззубый рот. – У них есть сердца!
Его подручные – пятеро таких же отвратительных тварей – удерживают кучку людей, встав вокруг них кольцом, нацелив им в головы дробовики. И где только раздобыли такое старье?
— Сердца? – усмехаюсь я, одновременно усиливая броню в области локтей и ладоней. – Да брось! Ты же не веришь, что они помогут тебе исцелиться…
— Человек готов поверить во что угодно, — шипит в ответ мутант, – когда его тело разъедает заживо.
— Человек? – Примеряюсь, как бы получше перехватить его руки. – И после такого ты все еще будешь чувствовать себя человеком?
— Начнем, пожалуй, с твоего. – Мутант вытаскивает из заплечной сумки вполне современный лазерный нож и отводит его для удара. – От такого чистого сердца прока побольше будет.
Что ж… видимо, договориться не получится.
Я рывком подаюсь ему навстречу, одной рукой выбиваю нож, а другой толкаю в грудь. Ладонь, пробив костюм, неожиданно увязает в его плоти, как в желе. Господи… что за месиво у него внутри?! И как на ногах еще держится?
Мутант хватается за меня, из горла его вырывается клекот, а потом густо идет серебристая пена. Сдерживая рвотный рефлекс, откидываю тело в сторону и перевожу оставшуюся энергию на лучевики, вмонтированные в область плеч. Надеюсь, на парочку выстрелов хватит.
— Хотите за ним? – спрашиваю, поднимаясь. Целеуловители лучевиков пляшут по оставшимся мутантам красными точками. – Или все же поговорим?
На их лицах замешательство. Стволы дробовиков нервно дергаются, перепрыгивая с пленных на меня. Ну, давайте же, не делайте глупостей…
— Это правда, что на севере есть лекарство от даматита? – спрашивает, наконец, один из мутантов, все еще держа меня на мушке. Но в глазах его появляется надежда.
— Правда. – Я отключаю лучевики и поднимаю вверх руки. Даже ради одного стоит рискнуть. – И я как раз держу путь в те земли.
— Хорошо, — кивает мутант, окидывая взглядом остальных. – Сделаем так…
Плазменный заряд попадает ему в шею, раскрывается огненным веером, срубая голову. Остальные мутанты не успевают отреагировать, за считанные секунды от них остаются лишь разбросанные по траве части тел. Все вокруг блестит серебром мутировавшей крови. В принципе, даже красиво.
— Ох… — вздыхаю я. – Как вовремя… Проклятье! – И поворачиваюсь к вскипающему за спиной воздуху.
«Какого черта, Эрик? – посылаю я по внутренней связи, мысленно настраиваясь на сознание бывшего напарника. – Ты же видел, они поддались мне!»
Воины Ордена Чистоты – бывшие солдаты – отключают коконы–невидимки, закручивая их в силовое поле экзокостюмов. Я уже и забыл о подобной роскоши — коконы требуют колоссального количества энергии. Мои солнечные батареи столько не накопят…
— О, да! Я слышал. Ложь во спасение. Все еще проповедуешь, Дамбит? Ищешь чистые души? – усмехается Эрик, отключая шлем. Тот распадается на сегменты и исчезает в заплечном щитке. – Не надоело надеяться на чудо?
— Надежда – удел простых людей, — парирую, тоже избавляясь от шлема. Давненько мы не смотрели друг другу в глаза. – А я пытаюсь это чудо сотворить.
— Ты сошел с ума!
Он знал, что физически остановить меня не сможет, не имеет права, а потому и не пытался. Вот только силы убеждения ему тоже не хватало.
— Дамбит, не дури. – Эрик посмотрел на меня долго, пронзительно. – Кого ты пытаешься спасти? Это больше не люди, слышишь? Ходячие трупы, вплавленные в костюмы. В них нет ничего человеческого!
— Неправда, есть.
— Даже если и есть… Даже если и так – носители даматита должны быть уничтожены. Приказы сверху не обсуждаются!
Бродячих артистов семеро: четверо мужчин средних лет, старик, девушка и мальчуган лет десяти. Именно на него я смотрю так пристально, словно пытаясь прочесть, что же таится в его сердце. По преданию, десять святых могут спасти город. Сумеет ли один святой спасти планету? И то ли это сердце, в котором можно воспитать святость?
И есть ли у меня время, чтобы ее воспитать?
Я давно отслеживаю эту труппу, кочующую из поселения в поселение со своими представлениями. И много чего могу рассказать о каждом. Например, мужчин–актеров заботит лишь хлеб насущный. К тому же двое из них – нетрадиционной сексуальной ориентации. Молодая актрисулька кидается по ночам в любую постель – лишь бы была потеплее. Старик… вот его сердце достаточно чистое, но время жизни на исходе… жаль.
А мальчик хорош. По ночам он часто смотрит на звезды, ища неведомые ответы на незаданные вопросы. И взгляд его – почти взгляд Войда…
Мой последний шанс.
Гравилет стремительно набирал высоту, спящий город мелькнул за окном золотыми огоньками.
— Ты в курсе? – спросил я у Эрика, регулируя системы экзокостюма. Не надевал его почти три месяца. – Что происходит?
— Нет, — отрезал он.
Я окинул взглядом остальных десантников и понял – они тоже ничего не знают.
Летели мы долго, я даже успел задремать. А когда открыл глаза, за иллюминаторами проплывала одна из наших военных баз. Опустевшая, темная.
— Русские? – первым спросил Эрик.
И тут по внутренней связи пришел приказ…
— Как тебя зовут? – спрашиваю я у мальчика, подавшись вперед.
— Дерек, — отвечает тот.
— Что ты делаешь в труппе?
— Ну… помогаю. Костюмы подготавливаю, за провизию отвечаю. Много чего…
— А кем ты хочешь стать, Дерек?
Мальчишка оглядывается в замешательстве, но все же отвечает:
— Я хочу стать воином, как вы.
— Я не воин, я Проповедник.
— О, не ври, — смеется Эрик. – Ты отличный воин! А то, что до службы был проповедником, так это не в счет.
— Что это?! – дико орал один из солдат, расстреливая давно опустевший воздух перед собой.
Я сбил его с ног, рубанув по лучемету, прижал к земле и, отключив его шлем, отвесил несколько пощечин.
— Успокойся! Успокойся, слышишь?!
Он посмотрел на меня более осмысленно и секунду спустя благодарно кивнул. Я улыбнулся, как мог, и указал на вторую казарму. Надо было проверить, не осталось ли на базе нормальных людей.
Рык за спиной заставил молниеносно подскочить и развернуться. Еще одно порождение ночного кошмара шло к нам, прихрамывая и протягивая вперед руки. Встающее из-за деревьев солнце осветило лицо бедняги – блином размазанное по внутренней поверхности забрала…
Почему заразились не все костюмы – даже для меня загадка. Плюс люди, которые никогда их не носили… Но все равно получается до смешного мало.
— Ты хочешь защищать этот мир? Очень достойное желание, — улыбаюсь я Дереку.
— Я хочу уничтожать этих монстров, сэр, — отвечает мальчишка.
Эрик одобрительно смеется и смотрит на меня – мол, что, съел?
— Это не монстры. Я долгое время жил среди них и знаю, о чем говорю. Даматит разъедает не всех, некоторые приспособились. Возможно, мутанты – новый вид разумных существ…
— Ты это серьезно?! – восклицает Эрик. – Новый вид? Эти мертвецы?
— Для кого-то и нормальные люди – ходячие мертвецы, — парирую я.
— О да, я помню, — ухмыляется он презрительно. – «Пусть мертвые хоронят своих мертвых». Но это не тот случай…
— Разве?
— Почему же ты больше не живешь с ними, Дамбит?!
На это мне ответить нечего.
Несколько минут все молчат. Потом Дерек тихо говорит, отводя глаза:
— Мой отец был воином. После заражения он вернулся домой и убил мою мать, вырвал ей сердце. Простите, сэр, но они не имеют права на жизнь.
Детские слова огненным росчерком печатаются в небе, подписывая этому миру смертный приговор.
Я долго смотрю на Дерека, пытаясь хоть за что-то уцепиться. Но Войд — чистая душа — в его взгляде тает, растворяется, уступая место обычному человеку.
Что ж, даже ради одного стоило рискнуть.
Решение созрело во мне давно. Когда-то я хотел идти с солдатами бок о бок, спасая их души на поле боя. Но быть пушечным мясом…
— Это не русские распылили даматит, не так ли? – спросил я у Эрика. – Это наши. Проверяли устойчивость псевдо–живой синтетики. Первый этап – в лаборатории. Но потом им понадобились опыты над людьми.
— Я не знаю… — покачал головой напарник.
— От границы до базы двадцать минут полета, — продолжал я. – И русский гравилет со спорами даматита не заметила ни одна из станций ПВО?
Эрик молчал.
— Даматит вырвался из-под контроля, зараженных все больше. Миллионы людей пользуются экзокостюмами. И ты веришь, что правительства всех стран скажут: мы, мол, считаем целесообразным отказаться от них в виду повышенной опасности? И все послушаются?
— Я буду надеяться на удачу, — ответил, наконец, Эрик.
— Ну, нет, — покачал я головой. – Надежда – не мой удел.
На следующий день разразился синтетический апокалипсис…
— Что ж, будем считать, что сегодня Рождество, — улыбаюсь я, вставая и нажимая на клапан сброса. – И вот тебе мой подарок, Дерек.
Экзокостюм сворачивается в ранец, оставляя меня полностью нагим. Но смущение, как и упование на чудо, не удел Творцов.
— Дамбит, что ты… — бросает Эрик, вскакивая.
Я останавливаю его усилием воли, припечатываю к земле и снова смотрю на мальчика.
— Костюм безразмерный, сам знаешь. Почему бы не стать воином прямо сейчас? У вас не так много времени, чтобы что-то изменить.
И вслед за костюмом я сбрасываю с себя тело.
Эго не похоже на болезнь. Это не ментальный вирус или микроб. Оно прорастает спорами лишь в псевдо–разумной человеческой особи. А вот мутировавшая особь вполне способна взаимодействовать с личностью воина–Войда. И еще как способна…
Но еще хуже то, что элементарные программы самосохранения, вшитые в человека, при мутации начинают влиять на разум Войда.
— Я с самого начала говорил тебе, что ничего из этого не выйдет, — вклинивается в мое сознание Гедеон. – Даже локальный апокалипсис ничего не изменил в людях. Немного сократил их численность, конечно, что тоже неплохо… — И он разворачивает торсионную локацию, выходя на связь с Обителью, запрашивая разрешение на Чистку.
Приказы не обсуждаются. Ладно, хоть, отсрочку дали.
— Ты как всегда дальновиден, — усмехаюсь я, кидая прощальный взгляд на Землю. – Но попытаться стоило.
— Стоило лучше отслеживать развитие псевдо–разумного человечества, — с нажимом отвечает напарник. – И предотвратить сращивание личностей наших воинов с организмами–реципиентами. А теперь – посмотри, такая планета загублена! Проповедник… таким идеалистам не место среди воинов, прости уж.
— Но это могло быть началом нового вида разумных существ, — кидаю я последний свой козырь.
— Земля не лаборатория, сам знаешь, — в который уже раз поучает меня Гедеон, – а военная база. Эх… пять тысяч лет коту под хвост!
Я отворачиваюсь, закручиваю пространственную червоточину, составляя в уме отчет о проделанной работе. Точнее – о проваленной. И слышу позади:
— Запрос на Чистку подтвержден.
Солнце вспыхивает, выбрасывает два протуберанца, услужливо подталкивая меня в червоточину. Выжигая мир, Творцом которого я буду теперь позорно числиться до конца своей службы…
(с) Александра Крикова