Александр Чулков - русский(украинский) поэт третьей волны эмиграции. Родился и жил во Львове. Последние 15 лет живет в Праге.
В лирике можно выделить два периода. Тема, вынесенная мной в заголовок, характерна для позднего периода, приблизительно с 2004 года. В раннем периоде сквозными были темы, характерные для ищущей личности в период ее становления. А позже пришла любовь и её понимание - совершенно особенное и непохожее на многих. Отличающееся от современного растиражированного взгляда. К этому и привели все поиски предыдущих лет. Философия легла к ногам любви и верно ей служит.
Его поэзию отличает неизменная любовь и поклонение женщине, воспевание её. Красной нитью через творчество проходит тема истинности Любви, не смотря на всю её греховность. И греховность эта кажется такой относительной. Но об этом немного ниже. Любовь, как самоцель, как предназначение. И нет речи об истинности или не истинности этого чувства. Любовь всегда истинна. И благо, если она пришла.
Я знаю, мы будем навеки,
свободные и без греха,
за то, что любили, что мы — человеки,
и наша любовь тиха...
Мы не были созданы рушить,
мы сделали всё, что могли,
мы только любили, мы светлые души,
мы только за этим шли...
( "Пока ещё звёзды не гаснут".., 2009г)
Здесь любовь, как самоцель: «мы только любили, мы светлые души, мы только за этим шли...». Она же - и средство оправдания: «мы будем навеки, свободные и без греха, за то, что любили». Любовь, как смысл существования, как предназначение; она оправдывает его: «Мы не были созданы рушить, мы сделали всё, что могли, мы только любили». И человек, постигший эту тайну и истину будет счастлив в любой жизни - и этой, и той. Одной только любви достаточно для оправдания жизни и для того, что бы жить. Но воспевается не всякая любовь, но некая - особенная, наполненная и спокойная: «наша любовь тиха...». И это касается многих стихов. В самых разных ситуациях любовь именно такая. Может оттого, что всегда истинная?
Любовь, как высшая истина. Человек, постигший таинство любви, научившийся любить, сразу перемещается на другую иерархическую ступень на лестнице духовной жизни. За одно это знание ему свыше прощаются грехи. С чем это связано? Вероятно с тем, что, как говорит сам автор в одном из стихотворений - Бог и есть любовь. А постигший любовь, так образом, узнает Бога.
А Бог – это ведь любовь, со всем, что любви присуще.
А Бог – это день и ночь, в которых и "нет", и "да"...
Тот краткий прекрасный миг, который двоим отпущен.
Тот мир, о котором ты наивно мечтал всегда…
("Люби меня просто так", 2009г)
Для А. Чулкова любовь и Бог параллельны. И они друг другу не противостоят. Они даже не пересекаются в какой-то неведомой точке, так как они изначально едины, будучи для автора одним и тем же. Отсюда эта необыкновенная благодать любви, её благословение и искупающая сила.
Все что дано человеку, все дано для любви. Все дано ему в помощь в его познании. И здесь поэзия А. Чулкова приобретает очень чувственные нотки. Потому как из духовной сферы переходит на уровень телесный.
Зачем горевать и бояться,
и ждать неблагую весть?
Давай лучше будем любить, целоваться,
пока ещё губы есть.
("Пока звезды не гаснут" 2009г)
Говори мне, говори
эти нежности на ушко...
На щеке твоей, где мушка,
отблеск розовой зари.
Говори мне, говори
деликатно или грубо,
что хотят язык и губы
на поверхности, внутри...
("Говори мне, говори" 2008г)
И при всей чувственности и прямоте слов остается какая-то деликатность, которую можно объяснить именно тем, что писалось выше - любовь, она священная. Она изначально освящена божественным началом, как его не назови.
И ты улыбалась, и губы спросонья
уже целовали, искали, где сладко,
как верные слуги греха, беззаконья,
вернее, закона иного порядка,
где только любовь, остальное не важно,
где всё для любви, для её бесподобий...
("Ты пахла, как осень" 2011г)
Для ортодоксального взгляда все это - "грех и беззаконье". Но автор тут же вносит поправку - это "закон иного порядка". И в очередной раз декларирует, что "только любовь, остальное не важно, "всё для любви, для её бесподобий". Вероятно, автор все же умудрился познать бесподобие любви, раз так уверенно говорит о ней.
Однако здесь же проскальзывает этот отблеск грешности земной чувственности: "верные слуги греха, беззаконья". Он все же, вероятно, заложен ее с раннего детства - воспитанием и миропониманием.
Как мучителен свет, как желанна порочная тьма,
чем сильнее любовь, тем верней, что сошли мы с ума.
...
Никого... ничего... никогда... только ты... только ты...
Будто в небо иду... а твои поцелуи — следы...
("Навсегда", 2012г)
И все же автора дорога приводит в небо. Причем, заметим, по следам из поцелуев. Таким образом, тело является проводником чувства, которое в конце концов должно привести к некому духовному просветлению. Да, грань тонка и "желанна порочная тьма", в которую не сложно упасть, оступившись, будучи ослепленным "мучительным светом", который ошеломляет и даже пугает.
Но любовь, все же предельно ценностна для поэта! И перед этой ценностью наивысшей пробы отступают все возможные страхи и колебания. И я снова обращусь к стихотворению, уже цитированном мной ранее, в самом начале этой статьи:
Мне муки уже не страшны...
Что муки? Дурацкие муки...
К чему этот глупый кошмар?
Ведь я целовал твои нежные руки,
а это — Небесный Дар.
("Пока еще звезды не гаснут", 2009г)
А в завершение всего вышесказанного отрывок из одного из моих самых любимых стихотворений. Оно демонстрирует некую фатальность и доверие небесам, высшим силам - назвать это можно, как угодно. Они распоряжаются всем. И и с этой стороны всякое посетившее чувство благословенно.
Если нас сводит случай, значит, ему видней.
Будет ещё и лучше, станем ещё родней.
Трудности нас сближают, сложности не убьют.
Если любовь большая, значит, ей быть дают.
("Тихий приятный ужас", 2009г)