В полутьме, она пробралась в свою комнату, привычно нащупала выключатель, преобразив комнату со стеллажами, набитыми книгами классиков, журналами «Знамя» и «Огонёк» прошлых лет, громоздким торшером и письменным столом обшитым зеленым бархатом. Обозрев свою маленькую клетушку, со вздохом, начала выгружать житейские пожитки из рублевого пакета супермаркета «Пятерочка». Если бы хозяин, оставивший на пакете свое благодарственное резюме «Спасибо за покупку» знал, что за покупки делает недобитая в годы революции и в блокаду интеллигенция, то непременно бы обанкротился, не открывшись.
Она осторожно достала из пакета копченый сыр, бородинский хлеб, который еще хоть как – то навевал воспоминания о совдеповских хлебобулочных изделиях, пачку гречневой крупы. Произведя в уме нехитрый подсчет, она убедилась, что и на этот раз до зарплаты ей не дотянуть. Придется вновь на неделю остаться без интернета. Осознание долгой разлуки с единомышленниками приводило в уныние: прервется единственная связующая нить с тем миром, где она еще встречалась с друзьями.
Она приоткрыла штору, выглянула на улицу: возле подъезда восседали старушки, неизменный атрибут каждой многоэтажки. Жаль, но прогулку по парку вновь придется отложить. Нет, нет, сегодня она лишит соседок удовольствия позлословить в свой адрес! Сегодня она не станет проходить сквозь их рентгеновские лучи мнимо добродушных улыбок, не будет ощущать тощим задом в сереньком драповом пальто, как старушки промывают ей кости: «Ишь, пошла сраная интеллигенция, хоть бы, что – ли ребеночка родила, так ведь ей принц нужен. Наши мужики ей не гожи! Ага, ага».
Не почувствует как будут качаться их просветленные головы в косынках: «Ишь мы, гордые!». Не услышит обидный смешок, гуляющий по кустикам, еще не вполне загнувшихся от мочи сиреней.
Она, посвятит свой вечер серой мышке, которая поселилась в ее комнате. Хозяйка и раньше замечала, что кто-то надгрызает ее рукописи. Легкое шуршание приводило ее в тихую истерику, а вчера, сидя ночью у компьютера, они, наконец, встретились взглядами. От неожиданности она, словно парализованная, наблюдала за похождениями своей непрошенной гостьи, а та, совершенно игнорируя соседку, пробежала по столу, присела и стала наблюдать за окаменевшей хозяйкой, Затем, почистив свою наглую мордашку, прошмыгнула по клавиатуре и исчезла в щели между томиком Байрона и энциклопедией. Мышь была еще слишком юна и, не познав людской ненависти, конечно же, не могла предугадать какую бурю эмоций вызовет у человека. После этого хозяйка долго не могла двинуться с места. Ей казалось, что сейчас огромная мышь набросится на нее и станет пожирать своими белоснежными зубками ее хрупкое тельце. Не сомкнув глаз, она пролежала при свете торшера всю ночь, а утром, вымотанная бесплодным ожиданием смерти, побежала в магазин за мышеловкой. Прослушав лекцию «об охоте на дикого зверя» от добродушного продавца, она с энтузиазмом нарезала кусочки копченого сыра, примостив его на штырек мышеловки. Отнесла гильотину на излюбленный письменный стол и, смастерив себе бутерброд, с чувством выполненного долга, водрузилась с книгой на диван. В холостятской квартире, в такт с одиночеством тикали часы: - «Музыку что-ли включить»? Она направилась к старенькому проигрывателю: всего- то 20 лет прошло, а уже раритет, и она, наверно, самый настоящий музейный экспонат - экспонат непорочности. Нахлынула дикая тоска. Под чарующий голос Анны Герман: «Светит незнакомая звезда...» - Незнакомая, значит никому не нужная никем не понятая, она тускнела в своей квартирке, укрывшись пледом, прикрыв глаза, она возвращалась на планету детства, юности. Ее рука была зажата между ног. Тихим подавливанием в лоно наполняла свое тело теплыми волнами животной страсти. Затаив дыхание, она ощутила спасительную волну пробежавшую по усталому телу, и тут внезапный щелчок опрокинул ее на бренную землю, и она с ужасом поняла, что Мышь серая попалась в заготовленную западню! «Бедное, раздавленное существо»!-.рвалось из сердца. И вместо мыши вдруг отчетливо увидела себя, грубо придавленной жизненной мышеловкой. Жалость к себе навалилась тяжелым грузом безысходности. Обхватив подушку, заплакала. По стенам мелькали огни от проезжающих машин, перед глазами мелькали кадры ее жизни. Спустя некоторое время, обезвоженная горькими слезами, она присела на диван: «Пусть будет, как будет, ничего не избежать!- Вздохнула, - «Все закономерно»! Обреченно побрела к столу, чтоб похоронить мышку. На столе среди разбросанных тетрадок валялась захлопнувшаяся мышеловка: без сыра и мышки.посвящается Белым Воронам