Звучала громко музыка Штрауса. И радио старое ловило сигналы гроз летнего синего неба. И августа тот тихий исчезнувший день лёгким тёплым воздухом, солнечным сияньем заполнял летнюю кухню ослепительной вуалью света.
Старый почерневший сервант, в стеклах и пыльных полках которого укрылись призраки прошедших лет, стоял молча в углу кухни. Печальный, задумавшийся, с ручками из потемневшей меди, и стёклами, что тронь – дребезжат временьем ушедшим, эхом песен тоскливых зим. И старый, будто привезённый с Марса, холодильник, из рассказов Брэдбери, словно из двигателей ракет, упорно продолжающий жужжать, внутри скрывая белоснежное молоко, и лунный сыр, и хлеб с полей Земли.
Накрытый разноцветной скатертью стол у трёх окон в конце кухни. И букет пылевых благоухающих звёздных цветов. На лепестках ещё утренняя роса, последнее дыханье тумана. Тронь только – и растает.
Стол этот помнил столько вечеров, звёздных, тихих и ясных! Укрытых полумраком мягких летних ночей. В тени садов, улиц и беседок, где в темноте мелькали светлячки, будто звёзды, будто цветов лепестки.
И столько разговоров помнила эта летняя веранда, забавных историй, смеха и в ладоши хлопков, выстрелов конфетти и звучанья поцелуев; столько кружек разноцветных чая, рук и говоривших голосов, что замолчали вовек.
И вот и я, вбегаю за тобою, все сияньем солнечным освещены. И ты не мёртв, она не мертва. И будто бы и я – всё тот же взъерошенный ребёнок, рассыпавшей росу и за ветром в поле побежавший, так и не вернувшийся домой.
И вся кухня наполнена неярким призрачным светом. Блестит и эхом дребезжанья стёкол прошлым отзывается старый темнеющий в бликах солнца сервант. И призраки там. И призраки – нас, летних волшебных ночей и тёмно-голубых раскрытых очей, сверкающими звёздами.
И ставишь ты в вазу на столе букет волшебных цветов с бесконечных полей и зелёных солнечных лугов.
Где лето юно навсегда, где летняя тревожная гроза, ливень внезапный и сильный, ржавых велосипедов заросшая травою гора и тайная, одиноко вьющиеся меж холмов тропа. Где любовь цветами, рассветами расцветает на земле, скрывая нас, и где Вселенной зов. В том месте, где с нами Бог.