Что-же ты за дура такая ! - разносился по всему небольшому двору голос переходящий на визг. Голос был женский, такие голоса можно услышать только в таких районах города, районов доживающих свой век пятиэтажек с вечно раскопанной теплотрассой возле подъезда, и парой-тройкой личностей в трико, ищущих временных радостей в виде бутылочки "огненной воды". Мне стало интересно, что ж там за дура то такая, явно речь шла не о скандале, так как голос был жалостливо-надрывный, но никак не агрессивный.
Дурой оказалась девочка, довольно большая девочка лет 12, в общем то такие девочки уже теперь в куклы не играют, а стараются выглядеть постарше. Бродят парами-тройками с наушниками в ушах и в одеждах а-ля "ночной бар". Но эта была в платьице, без серёжек и помады, одна. Не совсем одна, в руках она волокла, прижав к себе, так как прижимают нечто бесценное, огромную, грязную, чёрно-серую кошку. Ту самую, что жила уже года три в подвале нашей пятиэтажечки. И не просто несла и тащила, но при этом тёрлась своим белым и курносым личиком о кошкину морду, и даже, мне показалось, целовала эту морду.
Ой и дура ты Танька, ой и дура, даром что отличница ! - надрывался голос Танькиной матери, соответственно держащей в руках таз с выстиранным бельём, и не могущей тот час же отобрать кошку и дать затрещину счастливой дочке. - Там же микробы, грязь подвальная, г..о всякое, ты же дура на-сто-я-ща-я !
Но сама Таня, видимо, совершенно не реагировала на крики матери и, всё так же улыбаясь, исчезла в подъезде.
Мать Татьяны принялась развешивать бельё, продолжая что-то возмущённо бубнить, уже ни к кому не обращаясь, по инерции...
Я прибавил немного шагу, подошёл к своему подъезду, и тут понял, что я улыбаюсь. Я сам такой же, точно такой же, только утром я гладил эту же кошку и, посмотрев по сторонам, что б никто не видел, шептал ей и поцеловал полосатую грязную морду. Зачем ? А я сам не знаю - зачем, наверное по тому, что и я дурак, абсолютный, в сорок пять лет.