Через неделю болезнь отступила. Патриции стало немного лучше, и я вознадеялся на то, что она может поправиться. Каждую ночь я просил Эделину показать мне её... Потом мучительно ждал, когда закончится день, чтобы снова вернуться, хоть на мгновение туда, куда вход мужчинам закрыт. Молитвы помогали Патриции бороться. Сёстры-монашки делали всё от них зависящее, чтобы поддержать и помочь больной сестре Аннете, у неё были лучшие снадобья и хорошее питание.
Изабель постоянно молилась у постели своей матери, тем самым продлевая ей жизнь. Моя бедная маленькая девочка совсем осунулась и похудела. Патриция заботилась о том, чтобы она ела и спала, но казалось, что ребёнок отдавал ей, каплю за каплей, собственную жизнь и силы.
Эта мука продолжалась изо дня в день, а я не мог ничего поделать. Бессилие совершенно выводило меня из себя, появилось ощущение, что я достал уже всех, даже самого Господа Бога. Эделина была терпелива как Ангел во плоти, но порой и её выдержке наступал конец, и тогда она изгоняла меня, но проходило время и принимала вновь, не могла иначе... А я самым бессовестным образом пользовался ею, ведь других возможностей узнать о состоянии Патриции у меня не имелось.
В течение дня я исполнял свой служебный и отцовский долг, стараясь с головой уходить в заботы и дела, лишь бы не думать и не отчаиваться. А ночи напролёт желал только одного, пусть невидимо, но поддержать моих любимых девочек.
- Такое чувство, что ты совсем не высыпаешься... - однажды сказал Амато, удостоив меня тяжёлым взглядом исподлобья. Он последнее время тоже выглядел не лучшим образом. Видимо, Эделина отдавала всё, что могла, на поддержание моих сил, вот такая создавалась цепочка, где все звенья взаимосвязаны и зависимы друг от друга.
- Я сплю достаточно, чего не скажешь о тебе... - тёмные круги под его глазами говорили сами за себя.
- Порой мне кажется, что я на самом деле могу тебя убить, - тихо прошипел он, но я услышал.
- Тебе этого не простят ни тут, ни там... Потому я освобождаю тебя от данной мне клятвы, - пользуясь удобным моментом, я взял его за руку и поднёс её к своему сердцу, приложив к груди. - Это сердце, в котором ты живёшь, мой друг, и ничто этого не изменит. Той, кого ты любишь, нужно, чтобы оно стучало. Ради неё мы оба должны потерпеть. Нам всем непросто... Обещаю тебе, что сегодня не буду мучить ни тебя, ни её, и выдержу эту ночь. Пойми ты, ревнивец, она - моя единственная возможность быть рядом с Патрицией, а она тяжело больна.
- Тебе не совестно вот так пользоваться любовью Эделины, или ты не понимаешь, какие страдания причиняешь ей?!
- Так уж вышло, что все мы связаны, и не разрубить этот узел без больших потерь.
- Эрнесто - ты мой друг и господин, я обязан тебе жизнью и не только, я всё помню и дорожу тобой. Мне трудно говорить об этом, но так жить нельзя!
- А как можно? Эделина не может без меня, ты не можешь без неё, я не могу без Патриции, там ещё и наша дочь... Как разорвать этот замкнутый круг?
Я увидел, как у него заходили желваки, на сжатых кулаках забелели костяшки...
- Я - весь твой, Амато, бери! Ударь меня, если тебе будет легче, можешь убить, тем более, что это - моя судьба... Но тебе лучше всех известно, что на этом всё не закончится. Смерть - скорее начало, чем конец.
Он с размаху ударил об стену и застонал от боли.
- В поединке между стеной и кулаком всегда выигрывает стена. Так и здесь, есть вещи, которые просто приходится принять, потому что исправить их мы не в силах! Если взять в руки шлямбур или пику, ты пробьёшь стену. Нужно только пошевелить мозгами. Разбивая руки в кровь, ты ничего не докажешь стене, сделаешь только хуже себе самому, смотри, - на его кулаке появилась кровь. - Мы что-нибудь придумаем. Когда-то ты признавался мне в своих чувствах, прошло время - и всё изменилось. Так и тут... Ничто не стоит на месте.
Я развернулся и ушёл, ощущая спиной его тяжёлый взгляд и запоздалое: "Прости!"
Всю ночь метался на подушке, сдерживая данное ему обещание, не давая себе уйти туда, где все пути открыты. Я молился, крутился и вертелся до самого рассвета. А она сидела рядом и не собиралась уходить, разделяя мои муки.
"Эделина! Не придумано таких слов, чтобы описать твою любовь. За что мне дано всё это?! Бедный Амато, его можно только пожалеть".
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/09/05/1581