(продолжение)
Начало:
http://www.proza.ru/2013/07/24/1612
ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА
…30 августа 1918 года. Около обеда поступило телеграфное сообщение из Петрограда:
«СЕГОДНЯ УТРОМ БЕЛОГВАРДЕЙСКИМ БАНДИТОМ БЫЛ УБИТ ПРЕДПЕТРОЧК УРИЦКИЙ ТЧК».
В Петроград срочно выехал Дзержинский. Не успел Феликс Эдмундович ступить на петроградский перрон, как в Москве было совершенно покушение на Ленина.
За следствие взялся Председатель ВЦИК Свердлов. Он лично допрашивал стрелявшую в вождя Фани Каплан. Ничего от неё не добившись, протокол допроса был пуст, Яков Михайлович приказал коменданту Кремля Молькову утопить её в пожарной бочке с дождевой водой.
Членам Политбюро и Совнаркома, собравшимся на экстренное заседание, он заявил:
– Наш вождь Владимир Ильич Ленин смертельно ранен. Я, как Председатель ВЦИК беру на себя руководство страной. В ответ на убийство товарища Ленина я объявляю Красный Террор против чуждых пролетариату классов и сословий. А также предлагаю: первое, незамедлительно снять с занимаемой должности товарища Дзержинского, как не справившегося с возложенными на него обязанностями и временно назначить на его место товарища Лациса; второе, освободить товарища Троцкого от занимаемого им постов и назначить на них товарища Сталина, третье…
Что предлагал третьим пунктом Яков Михайлович, осталось неизвестно. В кабинет широким шагом вошёл Дзержинский.
– Кто отдал преступный приказ расстрелять террористку Каплан? – резким голосом спросил он сидевших за столом соратников. – Кому это было нужно? Где её показания?
– Какое вам дело, товарищ Дзержинский? – побледнев, спросил Свердлов. – Вы больше не Председатель ВЧК.
– Почему, Яков Михайлович? – подал с места голос Елизаров. – Мы ещё не проголосовали за ваши абсурдные предложения.
– А вы, значит, против них? – сверкнув стёклами пенсне, ледяным голосом спросил его Свердлов. – Считайте, Ленин умер. Мы в нынешних условиях не можем оставить страну без её главы.
Елизаров смутился:
– Да я – как все.
– Зачем обманывать нас, членов Совнаркома, Яков Михайлович? – спросил Свердлова Сталин. – Я был у Ленина часа два назад. Владимир Ильич пришёл в себя. Врачи надеются…
– Товарищ Ленин ранен отравленными пулями. Даже если не задеты его жизненно важные органы, его убьёт яд…
– Откуда вам, Яков Михайлович, известно, что пули были отравлены? – поинтересовался Дзержинский.
Свердлов на секунду замялся и ответил:
– Мне сказала об этом Каплан.
– И всё-таки я считаю преждевременным хоронить товарища Ленина, а тем более производить поспешные перестановки в руководящих органах власти, – размеренным голосом проговорил Сталин. – Я прошу поставить на голосование моё предложение: послать товарищу Ленину пожелание быстро поправиться и вернуться к работе.
Предложение Сталина было принято единогласно. Свердлову оставалось только сверкать своими злобными стёклами пенсне на не оправдавшего его надежды ублюдка рябого грузина, отказавшегося от его лестного предложения.
Через несколько дней состояние Ленина улучшилось и 16 сентября врачи разрешили ему приступить к работе.
Ленин, очутившись на самом пике власти в стране, вдруг понял, что на этой вершине только одно место, и две жопы на нём не уместятся, что у властителя не может быть друзей, а только завистливые соратники, готовые при удобном случае спихнуть его в пропасть. И первым, кто попытался это сделать оказался Свердлов. Это пуля Якова Михайловича была пущена в него, вождя, рукою Фани Каплан.
Дзержинский представил Ленину доказательства того, что это Свердлов попытался убрать его со своего пути. В папке, положенной Феликсом Эдмундовичем ему на стол, были собраны неопровержимые улики для трибунала.
– Фани была Яшкиной любовницей, – сообщил Ленину Дзержинский, как родовитый шляхтич он не терпел местечкового еврея Свердлова. – Он ещё до мятежа склонил её к сожительству. Она рассчитывала на то, что он женится на ней после покушения на вас.
Однако Ленин, ознакомившись с документами, сказал главному чекисту:
– Конечно, Яков Михайлович заслуживает того, чтобы быть повешенным за яйца на Кйасной площади, и как можно скогее, но Свейдлов – Пйедседатель ВЦИК. Будет политически ошибочным обвинять его в покушении на меня. Я пйедлагаю, дело не йаздувать, а товагища Свейдлова убйать по-тихому и похойонить с почестями у Кйемлёвской стены.
Главный чекист обещал выполнить его пожелание, но время шло, а Яшка Свердлов продолжал портить воздух. Однако, видя холод в глазах Ленина и отчуждение соратников, он чувствовал, что над его головой сгущаются тучи.
– Они – звери, они меня сожрут, – жаловался он, возлегая на пышной груди своей любовницы Верочки.
Она, Верочка Менжинская, была единственным человеком в Кремлёвском подворье, которому доверял он, Председатель ВЦИК. Она же успокаивала его, шаловливо водя соском по его губам: пососи, маленький, свою мамочку. Не знал Яков Михайлович, что всё, что он говорит милой Верочке, говорит тайному агенту ВЧК и любовнице товарища Лациса.
…А война продолжалась. Колчак приближался к Царицыну с востока, Деникин – с юго-запада. Соединившись, они совместными усилиями планировали стрелу наступления белых армий направить на Москву.
– С этими долбоё*ами, Лениным и Троцким, каши не сваришь, – жаловался Сталин Виктору. – Они сдадут нас с потрохами, а сами смоются в Финляндию, а оттуда – в Швейцарию, где у них лежат в банках денежки и золото.
…Одна надежда оставалась у большевистских лидеров – надежда на чудо.
Вечером 28 февраля 1919 года телеграф донёс до Кремля сногсшибательное сообщение, которому не сразу поверили вожди:
«ПО ИНФОРМАЦИИ КОМАНДОВАНИЙ АМЕРИКАНСКИМ И ЯПОНСКИМ ЭКСПЕДИЦИОННЫМИ КОРПУСАМИ, ДИСЛОЦИРОВАННЫХ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ ЗПТ КИТАЙСКИЙ ГЕНЕРАЛ ЧАН-КАЙШИ НАЧАЛ ШИРОКОМАСШТАБНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НА ВОЙСКА АДМИРАЛА КОЛЧАКА С ЦЕЛЬЮ ОТТОРЖЕНИЯ ОТ РОССИИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА И ЮЖНЫХ ОБЛАСТЕЙ СИБИРИ ТЧК ЕГО ХОРОШО ВООРУЖЕННЫЕ ВОЙСКА ЧИСЛЕННОСТЬЮ СВЫШЕ ПОЛУТОРА МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК ПЕРЕШЛИ ГРАНИЦУ БЫВШЕЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ОТ ХАБАРОВСКА ДО РЕКИ СЕЛЕНГА И НА НЕСКОЛЬКИХ УЧАСТКАХ ДЕСАНТНЫМИ МЕХАНИЗИРОВАННЫМИ ОТРЯДАМИ УЖЕ ПЕРЕРЕЗАЛИ СИБИРСКУЮ ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ ТЧК ВОЙСКА КОЛЧАКА ОТСТУПАЮТ ТЧК».
На экстренном заседании Совнаркома царило оживление. Была принята приветственная телеграмма главе Китая Чан-Кайши и командующему Сибирского фронта Мао-Цзедуну.
Результат китайского удара в спину колчаковской армии сказался очень скоро. Уже на третий день китайского наступления войска Верховного Правителя России перешли к обороне, а через неделю, 8 марта, начался их поспешный отход. Красная армия по всему Восточному фронту без боя занимала города и сёла.
Приостановил продвижение на Москву и Деникин, опасавшийся, что без поддержки Колчака с востока ему не справиться с поставленной задачей – взять Москву. Он опасался фланговых ударов Красной армии. Да и в тылу у него было неспокойно: с одного бока гетман Скоропадский, в Крыму хан Кудрет, а тут ещё атаман Петлюра, батька Махно.
Добровольческая армия нуждалась в отдыхе, пополнении личным составов и вооружением. Англичане и французы, взявшие на себя обязательство обеспечивать войска белых всем необходимым, затягивали поставки, торгуясь с Деникиным и его правительством за каждую пушку, танк, снаряд и ящик патронов.
А из Сибири приходили очередные сообщения о победах китайской армии. 10 марта они заняли Омск, 14 марта Ново-Николаевск. 16 марта от Чан-Кайши прибыл в Москву полномочный представитель с приглашением о заключении договора о разделе сибирских территорий.
От имени советского правительства на переговоры с Чан-Кайши были направлены нарком иностранных дел Чичерин.
31 марта он подписали пресловутый договор, вызвавший яростные споры в большевистской верхушке. Особенно буйствовал член ЦК и секретарь Тобольского губкома РКП (б) Распутин Ефим, двоюродный брат убитого любимца царской семьи Гришки. Этот относительно молодой человек, как две капли воды похожий на Гришку, в знак протеста явился на Красную площадь голым в сопровождении полусотни голых проституток и, стуча солдатскими касками о брусчатку, стал требовать незамедлительной денонсации договора, по которому его родной Тобольск становился китайским.
Вызванная рота кремлёвских курсантов быстро справилась с проститутками, а Ефима доставили в кабинет к Ленину.
– Ты зйя бунтуешь, Фима, – сказал ему ласково Ленин. – Этот договой только манёвй. Подписав его, мы спасли советскую власть, а Сибийь из китайской неволи мы непйеменно вызволим, но чуть позднее. Ты назначен командующим всеми пайтизанскими силами Сибийи.
Польщённый высоким назначением Ефим Распутин оделся и отбыл на вокзал с мандатом, подписанным Лениным. К сожалению, принятый заградотрядом по ошибке за настоящего Григория Распутина Ефим недалеко от стации Кашира был расстрелян.
А Чичерин, подхвативший в харбинском борделе для китайских солдат сифилис от одной из бежавших из Петербурга графинь, был с почётом встречен членами Совнаркома.
Впоследствии Ленин назвал этот период переломным в ходе Гражданской войны, но впереди предстояло ещё немало кровавых месяцев и тяжёлых боёв.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
(Продолжение следует. Смотрите "ТЕНЬ ВОЖДЯ").
http://www.proza.ru/2013/09/04/774