Практически на всех кораблях флота в советские времена коками или, по сухопутному говоря, поварами, служили хлопчики из Средней Азии или Закавказья. То ли от того, что умели вкусно готовить, а, может потому, что никак не давались им остальные корабельные науки. Вот и на нашем базовом тральщике БТ-38 благополучно готовил вкусный харч в корабельном камбузе азербайджанец Рзаев Мубариз Фархад оглы. Конечно, так его никто не называл. По созвучию имен Рзаева называли просто Борисом.
Тральщик в составе других кораблей бригады охраны водного района Сахалинской флотилии принимал участие во флотских учениях. Днём – в районе боевой подготовки, а на ночь становился на рейд поселка Таранай.
По-русски Боря более-менее говорил, был добродушным и веселым человеком, а самым страшным ругательством по адресу всех других сослуживцев, когда они его доставали, было «Ах ты, билят нерусский». В общем нормальный и довольно-таки обаятельный матрос.
На рейде Тараная стояли колхозные сети на камчатского краба, который весной рядами и колоннами шел к берегу на нерест. Колхозники иногда разрешали военным морякам «побезобразничать», и тогда они ночью трясли сети. Минут через сорок после забора краба, ловушки наполнялись снова. Поясню, что такое камчатский краб. Это существо, размах лап которого примерно с велосипедное колесо. А клешни у него! О-о-о…лучше в них не попадаться!
И вот ночь, луна… Спустили шлюпку, пошли к сетям. В шлюпке пятеро матросов и лейтенант Ляхов. В числе всех и кок Боря. Механик на тральщике уже запустил котёл, чтобы потом в бак с морской водой пустить пар и варить крабов.
Набрали матросы крабов из сетей полную шлюпку, воткнули ноги в кучу этих членистоногих и назад к кораблю погребли. Крабы по телу ползают, клешнями шевелят, норовят через планширь шлюпки перелезть и в родную стихию вернуться.
- Билят нерусский!!!
Дикий крик и последующий стон Бори Рзаева заставил всех вздрогнуть.
- Ой, билят нерусский, - орет Боря, - уйди, да…а!
Огромный краб мертвой хваткой ухватил через штаны несчастного Борю за яйца. Боря пытается спасти своё «хозяйство», но никакая сила не в состоянии разжать мощную клешню.
- Быстро на корабль! – перепугано заорал старший на шлюпке лейтенант Ляхов.
Гребцы поднатужились и замахали веслами в два раза быстрее. Подняли пострадавшего вместе с никак не желавшей расставаться с Борей добычей на борт. Краб отвалился от кока только на верхней палубе. Боря с минуту злобно бил его ногой, морщась от невыносимой боли в паху. «Билят нерусский! Билят!», приговаривал он при этом.
В кубрик спустился командир тральщика. К тому времени Борю раздели, и сослуживцы внимательно и с жалостью произвели осмотр пострадавшего органа. Одно яйцо почти не пострадало, зато второе стало огромным и сине-красным. Командир тоже посмотрел.
- Намажьте йодом, - сказал он, - до свадьбы заживет.
На учениях были еще двое суток. Поскольку на тральщике корабельного врача нет, экипаж, хохоча, самостоятельно лечил пострадавшего. Два раза обильно мазали йодом, потом несколько раз зеленкой, чем добились того что с яиц начисто слезла кожа. Когда пришвартовались в родимой бригаде ОВРа, наш кок вразвалку пошел в санчасть, на бербазу. Три дня его там уже более профессионально лечили. Сердобольная фельдшер Элла Олеговна, как только увидела эту жуткую картину,заохала и заахала.
- Как же это тебя угораздило? – сочувственно спросила она Рзаева.
- Краб укусил! – отвечал Боря. – Билят нерусский!
Фото из