сказка
Мне бабушка сказала, провожая
До устья нашей маленькой реки:
«В пути будь осторожна, дорогая,
Не торопись и глазки береги.»
Плыла я по одной из рек огромных,
По глинистой коричневой воде.
Лавировала между бревен тёмных,
Плывущих и разбросанных везде.
Порой перебиралась через шлюзы,
Прижавшись тесно к днищу корабля.
Из труб в реку стекал ужасный мусор,
Дрожали рыбы, еле шевелясь.
Я вспоминала солнечную сетку
В любимой речке на песчаном дне,
Еловые склонившиеся ветки
В лесной невозмутимой тишине...
Но чаще, громче грохотали краны,
Чудовищные цепи якорей.
Река врывалась в лоно океана
Лавиною воды, песка, камней..
Меня несло, как щепку, в грязной мути,
Я сразу ослабела в духоте.
Казалось, никогда конца не будет
Сдавившей грудь и горло дурноте.
Всё потемнело...А когда сознанье
Ко мне вернулось, то в мои глаза
Ударило зеленое сиянье,
Пронизанная солнцем бирюза.
На дне лежала я. В ушах звенело.
Туманился пейзаж морских равнин.
Вдруг надо мной, блестящим чёрным телом
Свет заслонив, навис большой дельфин:
«Миледи, извините, вас за хвостик
Пришлось мне пробуксировать миль пять.
Советую на будущее: бросьте
Привычку так надолго умирать!
Каким-то чудом разглядел вас в пене
И вытащил. Теперь мы далеко
От ядовитой смеси удобрений,
Мазута и стиральных порошков.
Над морем шторма нет, сияет небо,
Гуляет солнце по морским лугам...
Как вас зовут?»Я прошептала: «Леба».
Он повторил - раздельно, по слогам.
Потом порасспросил меня немного:
Откуда я плыву, зачем я здесь.
С насмешкой легкой объяснил дорогу
И так же неожиданно исчез.
Рассеялась туманная завеса.
Я от восторга вскрикнула сперва:
Куда ни глянь, кораллового леса
Курчавились цветные кружева.
В провалах, на вершинах скал иглистых,
Вдоль сглаженных изогнутых хребтов -
Скопленья белоснежных, золотистых,
Лиловых, синих, огненных кустов.
Под солнечными тёплыми лучами
Паслись рыбёшки в джунглях водяных.
Любуясь океанскими лесами,
Достигла я двухмильной глубины.
Тогда вдали сверкнули, как зарницы,
Хрустальные резные купола,
А среди них - чертог Морской Царицы
Из янтаря, рубинов и стекла.
Я по наказам бабушки искала
И, наконец, вплыла в просторный грот,
Где множество молоденьких русалок
Императрице мантию плетёт.
Стофутовую мантию закончить
Должны русалки к празднику Луны.
На помощь к ним плыла я днём и ночью
Из северной далёкой стороны.
По мантии особенным узором
Жемчужная змеилась колея.
Пришлось заняться мне жемчужным сбором
С русалками, такими же, как я.
А звали их Кружана и Ундина.
Они приплыли раньше, знали всех.
Когда я рассказала про дельфина,
Их охватил неудержимый смех.
«Ну, насмешила ты меня до смерти,-
Кружана хохотала, - Хватит врать!
Дельфины говорят на диалекте,
Который нужно долго изучать!»
С Ундиною я подружилась сразу.
Она была приветлива со мной.
И я, благодаря её рассказам,
Быстрее узнавала мир морской.
Без отдыха мы жемчуг собирали.
Нам оставляли три часа на сон.
Позавтракать порой не успевали
И по пути ловили ртом планктон.
Подружкам удавалось ухитриться
Прическу за день поменять не раз.
«Хотим очаровать морского принца,-
Ундина объяснила мне, смеясь,-
Царица на престоле восседает,
Но правит океаном её сын.
Где он живёт, где он сейчас – не знает
Никто из обитателей глубин.
Когда он изберёт себе невесту,
Достойную на царский трон взойти -
Императрица им уступит место.
Мы все ему понравиться хотим.
Всё видит он, всё узнаёт мгновенно,
Как молния, летает по воде...»
Кружана перебила: «Совершенно
К нам равнодушен гордый чародей.
Он не бывает в танцевальных залах
И на приёмах матушки своей.
Его тошнит от болтовни русалок,
В глазах рябит от дорогих камней.»
Однажды, поджидая возле дома
Подруг, плетущих по десятку кос,
Я погналась за рыбой незнакомой,
Чтоб рассмотреть узор её полос.
Её ловя, я резко повернулась,
Не замечая ничего кругом,
И с пожилой русалкою столкнулась,
В лицо её ударила хвостом.
Я, побледнев, шептала извиненья.
Она, придя в себя, сменила гнев
На милость и простила оскорбленье,
В знак примиренья улыбнулась мне.
Морелья, не умевшая сердиться,
Не зря считалась добродушней всех.
Но мимо нас в тот миг сама Царица
Со свитой проплывала, как на грех.
Она вовек не делала уступок
Нарушившим столичный этикет,
Поэтому, заметив мой проступок,
Решила, что ему прощенья нет.
И, подозвав меня, высокомерно
Произнесла: «Поверить не могу,
Что ты - русалка! Двигаешься скверно,
Как жирный морж на скользком берегу.»
Для нас, русалок легких и свободных,
Ужасен, нестерпим такой упрёк.
Движение - девиз морских животных.
Мне мрак обиды сердце заволок.
Твердили мне, что всякое бывает,
Что всё пройдет бесследно, как волна.
Но я с тех пор, подружек избегая,
Стыдясь, тоскуя, плавала одна.
А мантия была почти готова.
Русалки балом бредить принялись.
Но я с восходом солнца золотого
Всех покидала, поднималась ввысь.
Качалась в шторм на белопенных гребнях,
Косаток догоняла на бегу.
Смотрела, как прибой играет щебнем
На островном пологом берегу.
Потом ныряла на глубины к нашим
Забавным обитателям морским.
Уже слегка я знала черепаший,
Китовый и дельфиний языки.
Морские звери были чрезвычайно
Добры, нежны и ласковы ко мне.
Доверчиво высказывали тайны
В неистощимой детской болтовне.
В тот день мне повстречалась черепаха.
Тревожно плавниками шевеля,
Дрожа от потрясения и страха,
О помощи вдруг стала умолять.
Я поняла по фразам торопливым:
Китёнок, что вчера со мной играл,
У острова застигнут был отливом,
На берегу беспомощно кричал.
Я бросилась туда, не сознавая,
Что не смогу поделать ничего.
У скал прибрежных, путь мне преграждая,
Какое-то возникло существо.
Откуда бы здесь взяться водяному
С ракушкой в изумрудных волосах,
Высокому, плечистому, большому,
С упрямством и отвагою в глазах?
Он объяснил, что дальше плыть опасно:
На острове - селение людей.
Здесь катера проходят ежечасно,
Полно обломков острых и сетей.
Но я рвалась вперёд, хоть путь был труден.
Он до последних скал доплыл со мной.
Уже к китёнку подходили люди,
И он стонал с предсмертною тоской.
Тогда мой спутник с громким восклицаньем
Волну ударил крепким кулаком.
Вмиг потемнело море, рокотаньем
Провозгласило неизбежный шторм.
Гигантская волна с протяжным гулом
От той скалы, где были мы, пошла,
Китёнка подняла, перевернула,
И далеко от суши унесла.
Людей же уронила друг на друга
И залила солёною водой.
Мы слышали их яростную ругань.
И рассмеялся странный спутник мой:
«Плывём, они нас примут за тюленей!»
Не прячась, мы летели по волнам
К китёнку. Он при нашем появленьи
Завсхлипывал и устремился к нам.
Я гладила его, шепча на ушко
Китовые слова. А Моребор
Китёнку исцарапанное брюшко
Листами ламинарии протёр.
Внезапно где-то близко прозвучало:
«Тревога!» - на дельфиньем языке.
И Моребор пропал - как не бывало.
Лишь два дельфина плыли вдалеке.
Как чудо, приближалось полнолунье,
Заветный бал русалок молодых,
Час высшего прилива. Накануне
Нашла меня Морелья средь других:
«Ты славная русалочка, я знаю,
И я хочу тебя предостеречь.
Тебя Царица с гневом вспоминает.
Ты постарайся избегать с ней встреч.
Ты знаешь: я воспитывала принца.
Тебе и мне невыносим скандал.
Тебя унизит, оскорбит Царица.
Пожалуйста, не приплывай на бал!»
Я даже не ответила, страдая,
Обиду не сумела превозмочь.
Лицом и грудью воду рассекая,
Взвилась я вверх и полетела прочь.
Когда над морем сумерки повисли,
Вокруг меня сгустилась синева,
Утихли мои сбивчивые мысли,
Я понемногу стала уставать.
С закатом гасло и моё движенье.
Я подчинилась ласковой воде.
Зажглось невдалеке огней скопленье -
Знак близкого присутствия людей.
Я, наконец, на глубину спустилась
И поплыла обратно под водой.
Я не боялась и не торопилась,
Я даже наслаждалась темнотой.
Чёрт с ними, пусть танцуют и хохочут,
Чёрт с ними, обойдутся без меня!
И вдруг во тьме густозелёной ночи
Блеснула искра яркого огня.
Я подплыла. В расщелине чернело,
Невиданные таинства суля,
Почти неисковерканное тело
Громадного людского корабля.
Струился свет из круглого оконца.
В него нырнув, я увидала зал,
Как будто освещенный жёлтым солнцем.
Большой экран в нём стену занимал.
На нём сменялись странные картины:
Атоллы, рифы, строй подводных гор...
Перед экраном плавали дельфины,
А среди них - всё тот же Моребор.
Но вот один дельфин нажал на кнопку,
Другой дельфин толкнул хвостом рычаг,
А Моребор взял чёрную коробку
И с воодушевленьем закричал:
«Вперёд! Скорее! Разорвите сети!»
В экран впивался напряжённый взгляд.
И вмиг на приказание ответив,
Там хлынул рыб серебряный каскад.
Дельфины облегчённо лопотали.
Один из них заметил вдруг меня
И доложил: «Русалка в тронном зале!
Прогнать её или не прогонять?»
«Мне здесь ещё русалок не хватало!»-
Не обернувшись, буркнул Моребор.
Я поспешила выскользнуть из зала
На тёмный и таинственный простор.
Охваченная горькою тоскою,
Я медленно плыла. Вдруг за спиной
Мелькнуло что-то чёрное, большое,
И шумно, быстро погналось за мной.
Конечно, дожидаться я не стала,
Когда тот зверь окажется вблизи.
Акула никогда не ест русалок,
Но может пополам перекусить.
Я наугад в упругой тьме помчалась.
Недолго продолжался мой полёт.
Удар был резким. Мне вдруг показалось,
Что вижу солнца пламенный восход...
У Моребора в зале я очнулась.
Целебный лист мне приложив ко лбу,
Он говорил: «Ты на скалу наткнулась.
Опасно плавать ночью, наобум.
Ты постоянно лезешь к чёрту в омут!
Который раз приходится спасать!
И чтоб ты не погибла по-пустому,
Тебя я буду при себе держать.»
«Ты -принц морской? Китом, дельфином, змеем
Ты можешь обернуться?» Он сказал:
«Да нет, я превращаться не умею,
Могу всем просто отвести глаза.
Власть и корона - баловство смешное.
Пусть мама развлекается игрой.
Я защищаю в море всё живое -
От кашалота до звезды морской.
А волшебство мне облегчает дело.
Держись покрепче!» Сжал он руку мне.
Мы понеслись неистово и смело
По гребням волн в дельфиньем табуне.
Над океаном празднично сияла
Загадочная нежная Луна.
Придворная процессия всплывала
К взъерошенной поверхности со дна.
Переплетались голоса русалок,
Поющие старинный гимн Луне.
Их шествие Царица возглавляла.
Струилась плавно мантия за ней.
Плыла Императрица величаво,
Но замерла, когда мятежный сын,
Прижав меня к себе рукою правой,
Возник пред ней на гребне, как дельфин.
Сказал, пренебрегая этикетом:
«Ах, матушка, какие жемчуга!
Наряд ваш пропитался лунным светом.
Простите, если вас я испугал.
Я вашему параду строевому
Не помешаю. Просто объявлю
Сейчас всему народу водяному:
Вот это - Леба. Я её люблю.»
Царица не ответила. Морелья
Меня и принца крепко обняла.
Тут вынырнул дельфин с тревожной трелью.
Я слово «нефть» с трудом разобрала.
Принц Моребор воскликнул: «Случай трудный!
Я должен побывать на месте сам!»
И мы помчались по дорожке лунной,
По скачущим, мерцающим волнам. 1992