Я проснулась от сладкого запаха фруктового чая. Приятный аромат щекотал ноздри, призывая подняться и приступить к утреннему чаепитию. Но стоило сделать только одно резкое движение, как в глазах потемнело и я вновь опустилась на диван.
-О, ты уже проснулась,-милый, но незнакомый парень, дружелюбно улыбаясь, помог мне сесть,-ты проспала целые сутки. Я думаю, что стоит подкрепиться.
Не дав возможности ответить, он оставил меня одну. Спустя, буквально, минуту парень уже порхал передо мной с подносом, пытаясь одной рукой придать мне удобное положение,а другой удерживая на весу весь мой завтрак. Он был довольно ловким малым, так как быстро приведя меня в положение "сидящего оловянного солдатика", он по-свойски уселся рядом со мной, включил телевизор и принялся щелкать пультом, переключая каналы.
Я удивленным взглядом следила за каждым его действием. Он не выдержал.
-Что ты так смотришь? Завтракай, тебе нужны силы,-не поворачивая головы в мою сторону, он продолжал свое "увлекательное" занятие.
Я посмотрела на довольно таки аппетитный с виду завтрак: пара горячих бутербродов, большущая чашка чая и немного конфет. Как только я протянула руку, дабы нарушить этот прекрасный натюрморт, как к горлу подкатил огромный ком. Пришлось отложить прием пищи. Я вновь устремила свой взгляд на незнакомца.
-Кто вы? Что вы делаете в моей квартире?,-в моем голосе прозвучали нотки опасения и, одновременно, раздражения.
-Меня зовут Тимофей Струцкой. Я работал у твоего отца.
-А что вы делаете здесь, Тимофей, как вас там по-батюшке?
-Николаевич. Тимофей Николаевич Струцкой.
-Так Николай Андреевич-ваш отец?
-Да.
-Он мне как второй папа.
-Именно поэтому я и здесь. Я ответил на твой вопрос, теперь ты ответь на мой. Как ты себя чувствуешь?
-Тошнит. И сил нет совсем.
-Так завтракай же!,-Тимофей перешел на слегка повышенный тон.
-Не могу! Говорю же, тошнит!,-я решила не уступать ему, поэтому тоже перешла на тон выше.
-Не заставляй меня кормить тебя.
Бывший улыбчивый парень превратился в задумчивого и замученного мужчину.
-Ешь. Пожалуйста. Иначе скоро ты не сможешь даже говорить.
Проговаривая это, парень повернулся ко мне. Его коньячного цвета глаза излучали заботу. Но помимо заботы в них было что-то еще. Что-то, что тяготило его.
Решив не злить нового знакомого, я принялась за завтрак, подавляя тошноту.
Через час после того, как впихнула в себя все, что приготовил Тимофей, и приняв душ, я одела, наконец-то, что-то более приемлимое при нахождении в квартире постороннего мужчины,а именно джинсы и майку. Мокрые волосы придавали тяжести голове, поэтому я достала фен и начала неуклюже (как обычно) сушить их. Пока пыталась придать волосам божеский вид, я не заметила, что Строцкой пропал из моего поля зрения. Но стоило мне о нем подумать, как мою руку, держащую фен, накрыла другая, теплая и нежная рука. В зеркале, как на экране телевизора, я увидела, что Тимофей забрал у меня расческу и начал мягко и заботливо расчесывать мои волосы. Глядя на то, с какой лаской он это делал, на глаза навернулись слезы. Слезы тоски от потери самых близких, родных и любимых людей.
-Мамочка... Папочка...
Я шептала смотря в зеркало эти два слова, как заклинание на возвращение к жизни.
Струцкой положил расческу и фен на комод, взял меня за плечи, медленно повернул к себе и обнял. В эти объятия он вложил все. И сочувствие, и нежность, и заботу. Я не смогла выдержать напора чувств и, оттолкнув его, побежала в свою комнату, где захлопнула дверь и, сползая по двери, закрыла лицо руками и разрыдалась в голос, всхлипывая и твердя только два слова.
"Мамочка.. Папочка.."