7. Высокая кукла
– Хочешь, я тебя порадую?
– Хочу.
– Я достал нам с тобой два пригласительных на открытие «Кукольного бала»! Ты рада?
– Очень! Когда?
– Завтра, в пятницу.
– Завтра не могу, я на смене. Послезавтра, в субботу, могу.
– Ну, ладно, пойдем не на открытие, это будет второй день выставки, все равно будет на что посмотреть.
– Хорошо. Но ты же никогда не интересовался куклами? Что случилось?
– Просто есть одна женщина, я к ней неравнодушен. Знаешь, она такая непредсказуемая… Сейчас она неожиданно заинтересовалась всем, что связано с куклами. И мне хочется ей помочь.
– Это что еще за женщина такая?!
– А ты с ней не знакома?
– Понятия не имею, о ком ты.
– Странно, я был уверен, что ты ее знаешь! Она такая умница и красавица!
– Первый раз слышу. Она вообще какого возраста? Как она выглядит?
– Лет девятнадцати, не больше! А внешне – просто молодая Моника Белуччи! И такая же сексуальная!
– Не ври! – расхохоталась Вера. – Андрюша! Прекрати меня щекотать словами.
– Почему? Тебе это всегда нравилось.
– Я смущаюсь, – сообщила Лученко своему возлюбленному.
Поворковав с ним еще какое-то время, она отложила телефон. Ей нужно было продолжать прием больных в клинике.
Андрей Двинятин вышел перекурить на крыльцо. Его радость и энтузиазм объяснялись просто: он понял, что Вера занялась очередным «делом», а именно «кукольными» убийствами в городе. Значит, период разочарований миновал, она уже не хочет быть как все обыкновенные люди и ничего не чувствовать. А это уже здорово. Он был уверен, что каждый человек должен быть собой, а не кем-то другим.
Ветеринарная клиника, где Андрей Владимирович был главным ветеринаром и одним из учредителей, находилась на окраине Голосеевского леса, в той его части, где лес подступал к городу. Двинятин курил и вспоминал тот момент из своей жизни, когда они с Верой познакомились. Это было в поезде «Киев-Феодосия», на ночной станции Джанкой. Она вышла выгулять своего спаниеля Пая, а он вышел покурить. Она купила крымскую дыню, и ей было трудно управиться – одной рукой поднять песика в вагон. Он ей помог, она поблагодарила... С этого все и началось.
Андрей вспомнил, как когда-то смотрел фильм «Любовный напиток №9». Там героиня Диана вместе с коллегой ученым создает любовный эликсир, во власти которого заставить всех представителей противоположного пола мгновенно и безумно в тебя влюбиться. Девушка пробует этот эликсир на себе, и мир вокруг нее чудесным образом преображается. Стоит Диане произнести слово – и представители сильного пола слетаются к ней, как бабочки к огню. В глазах всех мужчин она становится невероятно привлекательной и желанной. Так вот Вере Лученко не нужно было принимать никакое любовное зелье, чтобы ее голос заставлял мужчин идти за ней следом, словно за сверхсильным магнитом. Было в звучании этого глубокого голоса нечто такое, чего не объяснить никакими словами.
Воспоминания подействовали на него, как первый утренний глоток крепкого кофе. Они разбудили тело и душу. Двинятин наслаждался этим пока еще холодным утром. Но в городе, несмотря на прохладу, уже присутствовала весна. Он вдохнул полной грудью чистый лесной воздух, выбросил окурок в мусорный бак и вернулся к работе.
Итак, в субботу они отправились на выставку. Весь центр города пестрел бигбордами с рекламой «Кукольного бала». Мелким шрифтом значились мероприятия праздника. Главными событиями и экспозициями были: демонстрация кукол из фильма «Иллюзия убийства», юбилей знаменитой кукольной галереи «Сундук Карабаса», впервые – демонстрация уникальной коллекции японского мастера кукол Тюя Накахара, знаменитый «Бестиарий» художницы Алины Мун.
Событие обещало успех. Многие коллекционеры, галеристы, мастера кукол, покупатели и просто любители красивого, яркого, праздничного готовились к Кукольному балу.
Андрей с Верой вошли под своды выставочного комплекса и сразу окунулись в водоворот событий. Они прошли череду галерей, специализирующихся исключительно на европейской авторской кукле. Затем посмотрели традиционную японскую куклу – ту самую, которую японцы выставляют обычно на праздник девочек. Потом – кукольное представление с участием героя английских площадных представлений Панча. Оттуда попали в уютный мир мишек Тедди: эти мягкие обаяшки никого не оставляли равнодушным.
Двинятин слегка растерялся от обилия впечатлений. Он как-то не воспринимал куклу иначе как игрушку. И тут такая недетская роскошь! Когда они с Верой сделали небольшую паузу, чтобы подкрепиться в кафе там же, на выставке, Андрей спросил:
– Слушай! Я и не думал, что куклы могут делаться не для того, чтобы ими играли детишки. Я не совсем понимаю, а для чего они тогда?
– Можно, я начну издалека? – улыбнулась Вера, понимая, что сейчас поможет любимому сделать очередное гуманитарное открытие. Тот кивнул, разрешая начать из какого угодно далека. Торопиться им было некуда, на Кукольном балу они могли пробыть хоть до вечера. – Андрюша! Представь себе, что мы говорим о «высокой кукле» – ну как говорят о «высокой моде» или «высокой кухне». Высокая кухня не имеет никакого отношения к утолению голода. И даже к тому, что подразумевают люди, когда говорят о вкусной еде в дорогом ресторане.
– Как это? – поднял брови Двинятин.
– Высокая кухня – это отдельная история. Она совмещает в себе абсолютное знание о продуктах, научный подход к тому, что происходит с продуктами в процессе их приготовления, а также искусство создания, украшения и подачи блюд. Высокая кухня – это процесс, который превращает еду в нечто большее, чем мы привыкли в повседневной жизни. Высокая кухня – тончайшие ощущения и эмоции. Теперь плавно переходим к «высокой кукле».
– Я уже сообразил! Высокая кукла не для игры... А для чего? А, догадался! Для того, для чего и «высокая кухня», и вообще все это высокое. Для того, чтобы делать умное лицо, оттопыривать мизинчик и тихим, утомленным голосом рассуждать о нюансах цветовой гаммы мастера позднего Возрождения...
Вера рассмеялась и шлепнула его по руке.
– Ладно, пошутить уже нельзя, – улыбнулся в усы Андрей. – Для ощущений и эмоций, для коллекций и восхищения искусством.
– Вот именно!
Они снова вернулись к выставочным стендам. Издалека звучал голос гида, молоденькой девушки, которая проводила экскурсию по выставке:
– Начиная с середины девятнадцатого века, в области археологии произошли открытия чрезвычайной важности. В пещерах Франции и Испании были обнаружены произведения эпохи палеолита – столь совершенные, что их долго принимали за поздние подделки. Сам ряд изображений – в живописи, графике и мелкой пластике – свидетельствует о некоей изначальной потребности человека дублировать объект. А что же такое кукла, если не дубль? Животного, человека, духа, наконец.
– А у человека есть потребность в дублировании? – спросила Вера.
– Если бы вы спросили у любого психолога, или у психотерапевта, он бы вам сказал, что это одна из базовых потребностей рода человеческого! Но поскольку наши люди психологически неразвиты...
Андрей зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться, и посмотрел на свою подругу. Та знаком показала, чтобы он не смел хулиганить, но невольно улыбалась.
Девушка продолжала:
– В Чехословакии, в захоронении «Брно-2» была найдена маленькая фигурка из мамонтовой кости. Ее конечности были подвижно прикреплены к туловищу. Некоторые исследователи предлагают считать эту находку началом истории куклы. Фигурке, по самым приблизительным подсчетам, 30-35 тысяч лет. Ее материал долговечен, она как бы определена существовать всегда, замещая смертное существо. Исследования подобных захоронений дают возможность утверждать, что представления о рубеже между мертвым и живым уже тогда были довольно развитыми, и существует мнение, что кукла возникает именно тогда, когда оппозиция «жизнь-смерть» становится непереносимой для психики.
Вера сделала бровки домиком, они вздохнули и отошли от гида-всезнайки.
Среди многих роскошных, искусных, наивных и милых произведений выделялся «Бестиарий» Алины Мун. И не только ее странными, не похожими на другие произведения существами, но и самой хозяйкой. Кукольница, молодая женщина лет тридцати пяти, сразу привлекала к себе внимание. Маленькая, худенькая, с рыжевато-медными волосами в прическе «паж», по своему стилю больше всего напоминала всеми любимую героиню фильма «Место встречи изменить нельзя», Маньку Облигацию. В этот день она красовалась в крепдешиновом платье в цветочек. Покрой платья напоминал трофейную одежду, в какой ходили в СССР после Великой отечественной. Приталенный силуэт с расклешенной юбкой и фиксированными плечиками, носочки поверх колготок, и туфельки какого-то невероятного индпошива завершали нетривиальный облик Алины.
Существа, созданные ее фантазией и руками, были полны сюрпризов. Например, глаз элегантного зайца, одетого в твидовый костюм, был пришит белыми нитками. Возле «Бестиария» Алины постоянно толпился народ. Привлекала зрителей прежде всего сама Мун, ее манера плести истории о своих чучундриках, как она их называла, а также какая-то странная антиэстетика образов – они казались гостями с полотен сюрреалистов.
– На этом «Кукольном балу» явно ждут прибытия каких-то высоких чиновников, – сообщил на ухо Вере ее любимый "телохранитель".
– Почему ты так решил? – она огляделась по сторонам, но ничего особенного не заметила.
– Потому что охраны больше, чем на любой другой выставке! Это же не выставка драгоценностей Элизабет Тейлор, это всего лишь куклы! – аргументировал свои соображения Андрей.
– Ну, тут некоторые куклы стоят столько же, сколько драгоценности...
В этот момент из толпы материализовался Валентин Прудников. Они с Двинятиным пожали друг другу руки, Андрей вспомнил о его участии в деле рыбного холдинга, о котором ему рассказывала Вера. Это было в другой жизни, когда она была еще чужой женой...
– Вера, Андрей! Я хочу вас познакомить с одним потрясающим человеком. Коллекционером кукол. – Майор подмигнул Лученко со значением. – Вот он беседует с японцем возле его выставки. Пойдемте!
Они подошли и раскланялись с коллекционером и японским художником. Прудников всех представил. Коллекционер Виктор Илларионович Рында был мужчиной около шестидесяти, вполне солидного вида, с широким телом и лицом, в алом джемпере, тонких джинсах и лакированных туфлях цвета бордо. Тонкие усики и бородка-эспаньолка делали его похожим на испанского вельможу с картин Веласкеса.
Японец вежливо поклонился и отошел к своим куклам, не желая мешать разговору.
– Вот вы смотрите на меня и думаете: какая странная фамилия у этого господина – Рында, – проговорил коллекционер рокочущим баритоном.
И не успели новые знакомые опомниться, как Виктор Илларионович засыпал их байками по поводу своей фамилии. Фамилия Рында обозначала звон судового колокола, это во-первых. А во-вторых, «рындой» (от слова «рындать», то есть трясти) в древнерусском войске называли знаменный колокол, откуда пошли и рынды-знаменосцы. Затем неутомимый носитель редкой фамилии, как и положено коллекционеру-ученому, рассказал о себе и вовсе удивительную историю: якобы он родился во время плавания на корабле и его крестили прямо в самом колоколе. Рассказ этот был, конечно, явным преувеличением, но зато характеризовал Рынду как человека романтичного и пафосного.
– Вот, собираюсь приобрести всю коллекцию кукол Тюя! – весело сообщил он. Японец из угла с куклами снова поклонился. – Вы знаете, что такое японская кукла?
И на Веру с Андреем и Валентином снова посыпалась информация.
– У японцев есть два праздника, специально посвященные куклам. В третий день третьего месяца японцы издревле — аж с XVII века — отмечают День девочек. Как и во время любого другого мацури следуют определенные церемонии, подбор нарядов с последующим выходом в свет, обмен визитами, вручение подарков… Но главное событие праздника – организация в каждом доме, где есть девочки, своеобразной выставки кукол — хина. В комнате устанавливают ступенчатую подставку и накрывают ее красной тканью. Эта подставка становится символической картиной императорского двора. На верхней ступеньке располагают двух кукол, изображающих принца и принцессу в торжественном одеянии. Ступенькой ниже рассаживаются три кукольных фрейлины (придворные дамы). Еще ниже — место для защитников двора, молодого и пожилого воинов-самураев. На четвертой ступеньке сверху располагаются музыканты: три барабанщика, флейтист и певец с веером в руках. Наконец, пятая ступенька отдана слугам. Один из них держит в руках туфли, второй — зонтик, третий — сосуд с освежающим напитком. Обычно этим выставка и ограничивается. Пятнадцать кукол на пяти ступеньках. Но в богатых семьях (а куклы такого рода стоят весьма дорого!) можно увидеть еще несколько ступенек с миниатюрной мебелью, предметами домашнего обихода и даже игрушечной арбой, в которую запряжен вол. На каждой из ступенек в качестве дополнительного украшения устанавливают маленькие ширмы, фонарики, миниатюрные деревца сливы и мандарина, которыми традиционно украшают входы во дворец. В качестве ритуальных даров членам этого «императорского двора» у подножия кладут разноцветные рисовые лепешки, ставят чашечки с водой и сакэ. Вам интересно?
Слушатели закивали. Рында оживился.
– А что если... Я хочу пригласить вас к себе домой. Посидим, поболтаем, я вам свою коллекцию покажу.
– Спасибо, мы с радостью! – торопливо вклинился Валентин Прудников.
Вера уже поняла, что для следствия майору зачем-то нужно пообщаться с Рындой, и тоже кивнула. Хотя этот коллекционер казался ей безобидным.
– Только вечером, нам хочется все тут рассмотреть, не возражаете? – уточнил оперативник, незаметно кивнувший головой в сторону Лученко.
– Чудненько! Я тогда отъеду домой и все приготовлю к вашему визиту.
Рында откланялся, а компания во главе с майором отправилась дальше, удивляться работам кукольной выставки. Они подошли к стенду с милым названием «Потешки». Стенд России включал в себя большую географию старинных промыслов. Сергиев Посад, Городец, Дымково, Богородское, Филимоново, Полхов Майдан, Семеново – все они привезли свои деревянные и глиняные потешки. Пронизанные золотистым светом симпатичные богородские зверушки, изысканно удлиненные филимоновские свистульки, сияющие эмалевыми красками барыни из Сергиева Посада восхищали продуманностью, умением мастера чувствовать материал. Кроме того, зрителям разрешалось свистеть в свистульки, брать в руки изделия, и потому этот большой стенд напоминал ярмарочный шатер, где жизнь бурлила, дети верещали от счастья, было многолюдно и шумно.
Кукольные галереи разных стран демонстрировали свои коллекции. Вокруг итальянской галереи стояла восхищенная толпа. Галерея называлась «Презепио», и как сообщала табличка с переводом, означала рождественский неподвижный театр. Итальянцы оформили свою галерею в виде деревянного ящика без передней стенки. Внутри него из кукол скомпоновали группу, представлявшую главное событие праздника. Сюжетом для мизансцены служило Рождество. В центре кукольной композиции в кормушке лежала куколка младенца Иисуса, слева – статуэтка девы Марии, справа – святого Иосифа, позади – осел и вол. Рядом – пришедшие поклониться мессии пастухи и волхвы, а сверху – Бог и ангелы.
Рядом разместилась французская галерея с говорящим названием «Полишинель». Приятная хозяйка галереи, француженка, неплохо говорившая по-русски, рассказывала:
– У Полишинеля выросли два горба – спереди и сзади. На голове треугольная шляпа, надетая на белый парик. Из рукавов кафтана выступают кружевные манжеты. Пышный кружевной воротник окружает шею. Он настоящий француз, душой и телом!
Внушительный Полишинель выглядел одновременно комично и устрашающе.
– Что-то знакомое… Полишинель? Как будто я раньше слышал это слово, но не знаю, что оно обозначает, – прошептал Андрей на ухо Вере.
– Секрет Полишинеля – это секрет известный всем, – сообщила ему женщина, уже рассматривая роскошных кукол из льежского тончайшего фарфора.
Меж тем француженка читала посетителям лекцию об особенностях французской фарфоровой куклы. Фарфоровая кукла появилась в семнадцатом веке. Ее изобретением озаботились именно французы. Нужно же им было что-то придумать, чтобы демонстрировать и утверждать свою моду среди жителей других стран. Для этой цели стали делать фарфоровых кукол с пропорциями фигуры взрослых женщин, с париками из натуральных волос – и наряжать их по последнему слову моды. Кукла получала «в приданное» и нижнее белье: чулки, корсеты, панталончики, нижние юбки... Все это шилось из шелка, батиста, бархата и атласа, украшалось настоящими кружевами ручной работы и вышивкой. В общем, купив такую куклу, любая жительница Вены или Лондона могла ознакомиться со всеми последними веяниями парижской моды и одеться соответственно. Куклы эти назывались Пандорами и, конечно, производились они уж никак не для детей.
И снова Андрей склонился к своей компетентной жене.
– Слушай! Сундук Пандоры, в смысле ящик со всякими неприятностями – это про них?
Хотя говорил он тихо, Прудников его услышал.
– Нам с этими куклами никаких пандор не надо! Неприятности и так косяками идут!
– Валентин, я понимаю, куклы вас сейчас должны раздражать в связи с убийствами, – тихо сказала Вера, и добавила чуть громче. – Но надо же знать, что Пандора в греческой мифологии первая женщина. Гефест вылепил ее, смешав землю с водой. Афина одела в серебряное платье и увенчала золотым венцом. Боги наделили девушку красотой, драгоценностями, нарядами. По замыслу верховного бога она должна была принести людям соблазны и горести, поэтому Зевс вручил ей запечатанный ларец, в котором были заключены все несчастья и бедствия. Спустившись на землю, любопытная Пандора не утерпела и сломала печать ларца – так и выпустила на волю ненависть, разочарование, боль, беды, болезни и пороки, до тех пор неведомые человечеству. Так что Пандора – это не совсем неприятности, а скорее болезненное любопытство.
– Откуда ты все это знаешь? – уставился милиционер на Лученко.
– Валентин! Я люблю читать «Мифы и легенды древней Греции». Увлекательная книга, советую, прочтите. Так вот, о Пандоре. О ее плохом поступке всем известно. Но не все знают, что лежало на дне ларца с человеческими несчастьями...
– Что?
– Чувство, способное победить любое зло: надежда!..
В этот момент раздался громкий крик:
– О Боже мой!
Прудников метнулся на этот возглас, Вера с Андреем устремились за ним. Они оказались перед экспозицией, которая называлась «Куклы-муклы». Внутри небольшого зальчика разместились странные куклы. Муклы, созданные по образу реальных людей, больше всего напоминали девочек-подростков. Казалось, что можно встретить такую муклу идущей по Крещатику. Эти уж даже отдаленно ничем не напоминали игрушки. Муклы были разного размера, от сорокасантиметровых до мукл-манекенов ростом с человека, созданных специально для каких-то дорогущих бутиков стильной одежды.
Женщина, переполошившая всех своим криком, стояла перед такой большой муклой по имени Ева. Эта фигурка напоминала девушек – завсегдатаев всевозможных пати с силиконовыми лицами. Ева была одета в школьную коричневую форму с белоснежным фартучком и держала в руках «Тайный дневник муклы». Она казалась живой девушкой, застывшей перед камерой фотографа.
Кроме нашей троицы, перед муклой Евой полукругом выстроилась толпа зрителей. Люди не могли сдержать эмоций, раздавались возгласы: «Она похожа на девушку из моих снов» и «Хоспади! Ужас ваще».
– Что с ней? – настойчиво спрашивала кричавшая женщина, показывая на лицо муклы Евы.
Окружающие ее люди чуть раздвинулись, решив, что она сошла с ума. Никто ничего не заметил. Майор приблизился, затем посмотрел на Лученко коротким жестким взглядом, та кивнула. Спустя секунду, она повела себя, как хозяйка галереи мукол, поскольку настоящей хозяйки стенда не было видно.
– Господа! – объявила она решительным голосом, – галерея мукол закрывается на реконструкцию!
Раздались возгласы: «А завтра будет открыто?»
Прудников выпроводил толпу. Андрей спросил у Веры:
– Что происходит?
Вера выразительно посмотрела на муклу Еву. Двинятин наклонился рассмотреть, и ахнул:
– Черт возьми, так она живая!
– Мертвая, – сквозь зубы сказал Прудников.
Он уже названивал по телефону, вызывая опергруппу. Одно дело знать, что маньяк обязательно совершит еще одно убийство, и совсем другое – убедиться в этом своими собственными глазами! Майор был в бешенстве, он еле сдерживался. Все время, которое он провел здесь, на этом чертовом кукольном балу, Прудников вспоминал тот вечер, когда увидел свою жену, танцующую стриптиз. Кто-то должен ответить и за это, и за чудовищные по своей жестокости убийства. И он, кажется, уже догадывается – кто! Как только закончится работа здесь, на месте преступления, он сразу отправится к нему и сделает то, что должен.
Много позже, когда выставка уже была закрыта для посетителей и посторонних, а в галерее «Куклы-муклы» вовсю работали эксперты-криминалисты, и всех, кто увидел муклу Еву, уже допросили, Вера услышала краем уха:
– Мечта педофила! Ей лет шестнадцать на вид. Эта мукла – просто мечта извращенного сознания!
Говорил это пожилой человек в белом халате, больших очках с толстыми стеклами и резиновых перчатках. Прудников познакомил его с Лученко одной фразой:
– Наше все, эксперт-криминалист Яков Михайлович Дитрих. Умница невероятная, и еще последний из могикан.
Маленького росточка, лысоватый, кудряво-седой, умница-могиканин больше всего напоминал гнома из сказки про Белоснежку.
– Именно так! Когда наше поколение уйдет совсем, что вы станете делать? Ума не приложу. – Яков Михайлович воспринимал комплименты в свой адрес как напрасную трату времени.
Когда Валентин представил ему психотерапевта Лученко и объяснил, что та помогает в деле Кукольника, старый эксперт сказал:
– Мукла эта, с одной стороны, один из модных интересов подростков и их не вполне взрослых матерей. С другой – посмотрите, коллега, на ее инфернальную внешность. Это вам ни о чем не говорит?
Лученко совершенно сразили энциклопедические знания Дитриха по кукольно-мукольному вопросу, она кивнула.
Он же продолжал, словно Двинятин и Вера были его студентами, которым он читал лекции:
– Так вот, мои золотые! Это игрушка для взрослых и еще одна ветвь гламура, хоть и глубоко замаскированного.
– Михалыч, ты конечно гений, – сказал Прудников. – Однако давай о времени смерти и о причине.
В этот момент возле желто-черной ленты, ограждающей место преступления, появился галерист Сафоненко со своим кортежем из двух девушек.
– Что произошло? – спросил он обеспокоено.
Все молчали, и тогда ему ответил Двинятин:
– Добрый день... – Ветеринар явно был не в своей тарелке. Не каждый день видишь жестокое убийство...
– Да какой, к дьяволу, добрый! – явно психуя, воскликнул галерист. – Сегодня у меня было назначено несколько встреч с покупателями, и все коту под хвост! Выставку для посетителей закрыли, а мы сидим и кукуем! Все-таки я не понял, что случилось? Зачем тут милиция? Вы понимаете, что срывается мероприятие?! Люди к нему год готовились! Делали кукол! Заплатили за участие, между прочим, немалые деньги за выставочные стенды, и что?
– Да, бес-с-собразие! – поддержала своего шефа «Девушка про все», она же, как мысленно назвала ее Вера, рыбка-телескоп. Как выяснилось, в момент душевного волнения Аида Бусуркина начинала говорить, аффектируя букву «с». Получался полушепот-полусвист. – Действительно, что сдесь проис-с-с-сходит?
– Вы меня ангажировали на роль консультанта! Могу я узнать, почему закрыли выставку? – Авангард в который раз отбросил волосы, падавшие на лицо, а затем точно гребнем провел по ним изящными пальцами – от корней к кончикам.
– Нет, не можете, – жестко ответил ему Прудников. – Работают криминалисты. В свое время все узнаете.
К вечеру все выставочники разошлись, их опросили самым тщательным образом и отпустили. Следственная группа уехала.
Ехать в гости к коллекционеру Рынде ни у кого уже не было сил. Валентин по телефону договорился с ним о том, что встреча состоится в другой раз.