А как прожить? Да уж как пришлось…
В руках у нас не штурвал, не вожжи,
Мы только пыль на кругах колёс.
Кем путь намечен? Да неизвестно…
Куда ведёт он? Пойди пойми…
Л. Шерешевский
Весна шептала о себе робко и неуверенно. Солнце пребывало в холодной задумчивости. Первая листва на деревьях трепетала в ознобе после ночного заморозка.
Мария ехала в загородном автобусе. Она присела на первое сидение и открыла книгу, но уже на следующей остановке вошла пожилая женщина с палочкой. Мария уступила место и, не закрывая книгу, стала пристраиваться поудобнее, чтобы продолжить чтение.
Мужчина, около которого она остановилась, спросил:
- Вам уступить место?
- Как считаете нужным.
- Я видел, что вы уступили место старушке, - сказал он, вставая.
Мария поблагодарила и села, собираясь читать дальше. Вдруг мужчина сказал:
- С вас рубль за место.
- Что это вы так мелочитесь? - ответила Мария.
- Так ведь рубль, на котором Ленин. Кстати, Ленин на том рубле в кепке или нет?
- В кепке. Нет, без кепки, - оторвавшись от чтения, ответила она, улыбнувшись.
А я это запомнил на всю жизнь. В концлагере.
Перед ней стоял мужчина лет 40-45, худощавый, аскетического склада. Орлиный профиль, жёсткий взгляд серых глаз, губы плотно сжаты.
- Вы молоды для такой памяти.
Мария опять уткнулась в книгу.
- А число «Пи» вы знаете?
- 3.24. Нет, 3.14.
- Вот теперь правильно.
- Вы, видно, «великий математик». Такие серьёзные вопросы вас волнуют в автобусе.
- Нет, я занимаюсь ремонтом телевизоров. Вообще мужчина должен что-то делать своими руками: строить дом, сажать лес, руки мужчины должны быть мозолистыми. Посмотрите, какие у меня мозолистые руки.
- Да, - посмотрев, ответила Мария.
- Не бойтесь, дотроньтесь.
Мария провела пальцами по его ладони.
- Наждак, а не рука.
- У вас, наверное, такая пятка, - продолжал он.
- Нет. У меня пятка такая, как моя ладонь.
Мария поняла, что почитать не удастся и, неожиданно, спросила:
- Вы – белорус?! В произношении шипящих букв чувствуется некоторая жёсткость. Я после института распределилась в украинский проектный институт. Со мной работала девушка, тоже молодой специалист, белоруска из Бреста, красивая, синеглазая, улыбка до ушей. Очень энергичная и умная, инженер-проектировщик, классный специалист. Подружились мы с ней на всю жизнь, хоть теперь в разных городах живём и даже в разных странах.
- Вы угадали. Я белорус.
- А какими судьбами вы оказались в Подмосковье?
- Это длинная история. Судьба-злодейка. Если хотите, я расскажу вам. - И не дожидаясь ответа, продолжил. - Я оказался в Припяти во время аварии на атомной станции. Вёз осветители на птицеферму, когда меня остановили. Требовали уничтожить весь груз, за который я отвечал. Я сказал, что соглашусь на уничтожение груза только после того, как получу соответствующие документы, а то с вами и под суд можно угодить.
- Так у вас льготы, как у чернобыльца?
- Какие там льготы! У меня было только право выбора местожительства. Вот я и выбрал Подмосковье.
- Вы довольны своим решением?
- Сначала я жил в общежитии и вкалывал на стройке, чтобы получить квартиру. Правда, начальник хотел мою квартиру «зажухать», а я сказал: «Если мою квартиру получу не я, «пришью» тебя. Мне терять нечего. Я лучше отсижу в тюрьме». Квартиру мне дали. Да, и начальник меня зауважал, а то заработанная мной квартира чуть не ушла к его племяннику.
- Вы служили в армии?
- Да, в Чечне.
- Ой, – вырвалось у Марии.
- Я служил в мирное время. До войны.
- А как вы относитесь к войне в Чечне?
- Я о политике не разговариваю. Политики – те же проститутки. Только проститутки торгуют своим телом, а политики чужими телами и жизнями.
- Сегодня трудно оставаться аполитичным. Я вчера ехала этим же маршрутом. В автобус вошла компания молодых людей - три парня. Из них с трудом можно было собрать одно здоровое тело. Один был без руки, второй на протезе, а у третьего ранение в лицо - повреждён глаз.
Моя приятельница похоронила брата, в 47 лет не стало мужика. Три инфаркта перенёс, синдром афганской войны. Изувеченные души! Как тут не говорить о политике.
- Вы могли бы убить своего сына? – вдруг спросил он.
- Нет.
- Но, во имя идеи?
- Нет. Не могла бы. Я ему дала жизнь.
- Значит у вас материнские чувства сильнее гражданских. А вот моя мама могла бы меня убить. И я мог бы убить её во имя идеи.
Марии стало страшно. «Кто может распоряжаться жизнями? Жизнь - это святое! Новоявленный Павлик Морозов. Во имя идеи!» – думала она, а вслух сказала:
- Я сейчас читаю книгу австрийского писателя и учёного Отто Вейнингера. Сто лет тому назад он написал эту книгу «Пол и характер». В ней, этот человек трагической судьбы, достаточно спорно описывает мужчину и женщину в мире эротики и страстей. Он приходит к выводу, что материнство не самое высокое человеческое чувство. Скорее – аморальное. Ведь женщина-мать слепа и глуха в любви. Она может боготворить сына-подонка, дочь - полное ничтожество и найдёт тысячи оправданий для них. – Мария сделала паузу. – Если вам интересно, я думаю, что материнская любовь, это главное в жизни и не только как продолжение человеческого рода. Были бы беспризорные дети в нашей стране, кстати, потенциальные правонарушители, если бы их согревала материнская любовь? В моём понятии, используя это высокое чувство, можно создать прекрасное общество. Только для этого в школах надо обучать детей не теории секса, а готовить будущих матерей и отцов. Извините, что так разволновалась. Просто я об этом много думала. Страдаю, глядя на полчища обездоленных детей. Страшно и больно!
- Да, пожалуй, с вами можно согласится. Я хочу вам дать номер телефона мастерской, в которой работаю. Вдруг вам потребуется телевизионный мастер. А может быть, захотите пригласить меня на чашку чая. Вы давно пили вино?
- Вчера с приятельницей отметили выход из печати её книги стихов, выпили по рюмке вина по этому поводу.
- А я уже двадцать лет ни капли спиртного не беру в рот. И вам не советую. Кстати, ведь и я пишу стихи, но считаю, что стихи должны публиковаться после смерти. Ведь в стихах, как нигде, оголяется душа, не хочу выворачивать душу при жизни.
Сегодня я не понимаю, для чего живу. Куда мы все едем? Кто нас везёт? Руководит моей жизнью? Плыву по течению. Отплыл от одного берега, а к другому никак.… Сносит… Стараюсь держаться… Да ещё с женой разошёлся… Хотел бы познакомиться с женщиной. Вы не думайте, я - нежный.
Автобус остановился на конечной остановке.
Мужчина, прощаясь, внезапно наклонился и поцеловал Марию в щёку.
И его уже не видно, затерялся в толпе.
В руках у Марии бумажка с номером телефона.
Весна шептала о себе робко и неуверенно.