Помню, я взял телефон и набрал номер. Как только раздался первый гудок, на том конце провода подняли трубку, словно звонка ждали.
- Алло, -сказал я . -Ты не католик, и я не католик, но я думаю нам этот факт не помешает нажраться в их "светлый" праздник.
С секунду не было слышно ни звука, и послышались шаги.
- Папа Римский - пес! Католики - грязь!
Связь оборвалась, ибо после последнего слова он повесил трубку. И правильно сделал: что можно еще добавить. Но если скажу, что на этом мы закончили и мой коварный план разрушился - солгу. Мы, естественно, встретились в ближайший час и начали с доблестью поглощать спиртное, злоупотреблять всяческими закусками и думать о высоком в перерывах между спортивными обсуждениями, что-то вроде: «да у этих мудаков нет ни единого шанса... Плывут страшно и точно не быть им чемпионами».
Да. Как же я отчётливо помню те морозные дни. Да кого я обманываю, себя? Да, именно себя. Как говаривал один из великих: кровожадные, «мы обманываем самих себя…». К чему я всё это! Чёрт возьми, и в правду, к чему? А… да, к тому, что помню я буквально всё, всё без остатка, без исключения, хотя некоторое хотелось бы забыть.
Я хочу выразить глубокое и крайне искреннее уважение и безграничное внимание человеку, который в моей жизни забуксовал на всю вечную вечность. И я благодарен всем и благодарю всех и всё, что только можно благодарить за то, что он всё ещё по-прежнему буксует и не собирается сдвигаться с места и растворяться в пространстве бытия и серости будней, а по сей день и час со мной.
Все слова о моем друге, о Горобце Константине Эдуардовиче, или об очередном внебрачном сыне Лейтенанта Шмидта.
Не стану я развеивать глубоких мыслей, строить фундаментальных идей, и всей шаблонной и плесневелой галиматьи тоже не будет. Хотелось бы поместить несколько воспоминаний, ибо, когда мы говорим о человеке, мы не говорим о настоящем, и уж точно мы не говорим о грядущем, а с головой ныряем и помещаем всю нашу сущность в былое, в то былое, что радует. А, как известно, былое может только сластить, так как плохое уходит в историю, когда речь идёт о человеке, который действительно дорог.
Время: 06:47
Место: где-то у моря в отнюдь не дешевом особняке...
Помню, я тогда подумал: а не пойти ли мне спать?.. И тут раздался голос:
- Не смей идти только сейчас спать... отоспимся… - В воздухе возникла пауза, и я подумал еще: «не дай Бог ты договоришь эту фразу…», и вообще я что, говорю вслух?
- отоспимся, по крайней мере, не здесь, - продолжил он. - Ты не посмеешь тратить время на сон.
Я поднял голову, и мне в глаза ударило обжигающее летнее солнце.
Я стоял у самого края бассейна и держал в руках поднос, на котором был рассыпан кокаин, и было нарисовано несколько незамысловатых дорожек. Я обернулся назад, где обнаружил несмываемую картину со вчерашнего вечера. Такое ощущение вонзилось мне в голову, будто Костя лежит на этом лежаке уже всю людскую историю.
Перед моими глазами простирался внушительный бассейн, примерно двадцать пять на пятьдесят метров, а позади было место для загорающих и несколько лежаков. После врос в поверхность огромный замок в три этажа, и не забуду я своё выражение лица в аэропорте, когда Костя сообщил мне, что на нас, на шести человек, он снял особняк в полторы тысячи квадратных метров с бассейном и с пятью местами для парковки.
Я обернулся снова и увидел ту же картину.
Лежак, на котором находилось Костино тело, на половину был погружён в воду и, тем самым, его, как он говорил, "эксклюзивные Адидасы" уже были похожи на какое-то однородно взбухшее вещество. Одна рука сваливалась, но не висела бездушно, а сердито так, злобно сжимала бокал с ромом. Вокруг валялось несколько пустых и раздавленных банок "Колы", и рядом, конечно же, в тени, стоял ром. А, Господи… и, разумеется, лёд. Он был рассыпан всюду, ибо дикая конвульсия внедрялась в Костино тело, когда лёд истерически заканчивался.
- Алло! - гаркнул я так громко, что у самого в ушах зазвенело, словно только что где-то в метре садился бы на посадку какой-нибудь здоровенный боинг, - Ты живой, мать твою? - продолжил я.
Ответа не последовало, но малое движение веками и взгляд, в котором читалось полное понимание вещей и всей философии человеческой… и знаете, сам Ницше, увидев такой взгляд, понял бы, что он не прав… дали понять, что не стоит нарушать такую гармонию такими безжалостными звуковыми колебаниями.
Я поставил поднос возле бассейна у самой воды и на секундочку задумался обо всём и ни о чём одновременно и будто бы разрезал нить, которая связывает действительность и вымысел.
Тем временем солнце без устали поднималось и воздух становился всё опаснее.
«Так, хватит бессмысленных передвижений», - подумал я и хотел упасть рядом с Костей, налить себе рома и просто лежать, постепенно растворяясь в опьянелом пространстве. Но только я повернулся и хотел было сделать шаг по направлению к задуманному, как тут же врос на месте как столб. На другом конце бассейна стояли два человека; я поначалу не понял кто они, не разглядел, но спустя мгновение в этих таинственных силуэтах я разглядел двух людей в полицейской форме.
- Господи... твою мать, что за херня?! - вслух сказал я.
Они стояли и смотрели на меня, и мне показалось, что они не меньше меня удивлены всем происходящим, будто они сами ни черта не понимали и понятия не имели, как они сюда попали.
Я кинул скользящий взгляд на Костю. Он, как и прежде, лежал всё в том же положении.
-Коооостяяя... - протянул я, как некую мелодию с некой самой чувственной композицией.
После тут же последовало движение. Костя поднял голову и уставился на меня, словно говоря: «ну какого хера...», сразу обернулся на двух неизвестно откуда пришедших персонажа, облокотился на локти и с несколько секунд пощурился солнцу.
- Добрый день, господа! - после слов он встал и выпрямился. За секунду он изменился во внешности. Теперь он выглядел абсолютно свежим, подтянутым и с очень глубоким и пристальным взглядом.
Пауза продержалась недолго.
Он швырнул бокал в бассейн. Я со смертельной грустью и со всей тоской, которую только ощущало человечество, провожал Костю взглядом, а когда он, бокал, разбил воду и пошёл ко дну, я чудом спасся от сердечного приступа, ибо мне так нужен был хотя бы один глоток.
Костя продолжил.
- Вы понимаете, что вы нарушаете права человека своим таким бессердечным и нетактичным поведением, врываясь в частную жизнь и нарушая покой законопослушных граждан?
Нельзя описать словами недоумевающие лица двух блюстителей порядка.
Костя прямиком направился к ним, такой легкой и абсолютно безмятежной походкой, продолжая говорить и не сводя с них глаз. А я тем временем уже слегка двинулся с места, и все мои мысли были посвящены подносу и всем его содержимым, ибо я отдавал полное понимание ситуации и то, что могло бы нам светить за такие "правонарушения".
Костя продолжал что-то нести про юридические права, про то, какой он был умница у себя на курсе и как его любили все преподаватели права, как он до сих пор не проиграл не единого дела. Полицейские не успевали вставлять ни единого слова, а только покорно слушали и делали робкие кивки головой.
- И вообще. У вас, у двоих, были ли серьёзные проблемы в суде? Нет?
После этих слов я чуть не рассмеялся.
Я внимательно посмотрел в очередной раз на ту сторону бассейна и, убедившись в том, что они на меня не обращают внимания, нагнулся и скинул поднос в воду. Конечно же, всё содержимое я высыпал аккуратненько рядом и тем самым кокаин стал прошлым, а поднос пошёл ко дну в обществе ранее утонувшего бокала.
Я испытал небывалое облегчение и направился к дому, прежде налив себе все-таки не много рома.
Проходя мимо беседовавших, вернее, мимо выдающегося монолога Константина, Костя обратился ко мне:
- Александр, вас не затруднит подать мне мобильный телефон?
- Что?
- Телефон...
Я обернулся туда, куда кивком головы показывал Костя.
- Александр… - более настойчиво продублировал он.
Я обернулся по сторонам и кроме маленького столика, где лежала расчёска, не увидел ничего.
-Ну подайте же вы мне телефон, Александр.
Он показывал как раз на ту самую расчёску. Я дал ему её.
Костя взял расчёску и, не сводя глаз с полицейских, продолжил.
- Один телефонный звонок и ваша жизнь перечёркнута жирной чертой проблем и последующих жизненных неудач и трудностей. Вам это надо? Вы этого хотите?
-Я пойду в дом... - меня никто не услышал.
Конечно же, на этом история не закончилась, но...
Все проблемы, которые в воображении всплыли сразу после прихода полицейских, нас миновали, и даже больше: они выразили нам глубочайшие извинения и обещали принести еще и в письменном виде. Они пообещали разобраться, кто наговаривает на нас, на таких милых и образованных людей и наказать действительных нарушителей, и, мол, нас беспокоить уже никто больше не будет.
Нас наградили иммунитетом на последующие три недели нашего отдыха.
И именно тогда всё только началось...
Здесь, наверно, я закончу бить по клавишам и рисовать узоры символами, но, это отнюдь не означает, что сказать больше нечего, в точности да наоборот.
О человеке, о котором было сказано выше и сказано чертовски мало, можно писать романы и снимать кинематографические ленты, и даже можно проводить лекции во всех самых благородных университетах да институтах. Но я закончу на этом, на том, с чего всё началось...
П.С.
А ведь этот человек сейчас, наверное, ходит по каким-нибудь улицам какого-нибудь самого лучшего города и думает про себя…
«А ведь по городу сейчас идёт охрененно лёгкий парень...»