Я влюбляюсь в эту жизнь окончательно и бесповоротно. Чем больше она дарит мне препятствий - тем интересней мне кажется эта игра. Я люблю как добродетель, так и грехи. В особенности отчаяние - самый сладкий эмоциональный грех, которому так трудно поддаться. С каждой его новой победой я чувствую себя всё тяжелее.
Но что есть грехи - как не опыт? Только познав их, мы сможем понять насколько они пагубны и как тяжело от них отказаться.
Самым страшным грехом я считаю гнев. Единственный, который мне не по нутру, этот грех я ни в ком не приму, потому что гнев ослепляет. Его спутники - отчаяние и ненависть. Я хожу словно по лезвию бритвы. Шаг - и тебя нет. Но как же от этого удержаться, когда ты уже ощутил и распробовал всю прелесть отчаяния?
Я сделала вывод, те люди, что зависимы или были зависимы от этого греха, как раз и твердят, что сдаваться нельзя. И не сдаются. Отчаяние закаляет.
Рано или поздно этот грех станет по плечу и надоест. Главное - не опробовать новые.
P.S.
А что, если попробовать оживить отчаяние? Как бы вы его описали? Как вы видите его?
Моё Отчаяние…. У неё белоснежно-серебристые руки, длинные чёрные локоны обрамляющие лицо скорби, на нём написана забота и желание укрыть, но стоит Отчаянию дотронуться, как она медленно убивает человека, ослепляет его, путая в своих объятиях, и укачивая, напевая последнюю в жизни смертельную колыбельную, для попавшего в её сети.
Как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад.
У моего Отчаяния полные заботы, чёрные, без белков, глаза. Улыбка, с которой не потягается улыбка Моны Лизы. А голос, которым она зовет к себе, завораживает. Верно, легенды о сиренах писали с неё. С моего Отчаяния. Я не могу от неё отречься. Она - моя муза. Всё, что есть у меня, она нашептывает мне на ухо, а я, - покорный раб, безответно влюбленный в свою госпожу, - безмолвно оставляю отпечаток её шепота на бумаге.