Снова жаркий, душный, с частыми дождями август. Очень трудно в такую погоду косить сено, ведь главное не скосить, а важнее собрать в копны и увести домой. Там, уложенное под навес, защищающий его от дождя и солнца, оно сохранит свой аромат лета и конечно, все свои полезные качества.
Приезжаю на свой сенокос, тот, что на « пересыпанном» озере. Я давно на нем не косил, далековато, да и нужды особой не было. Но вот уже два года, на нас обрушиваются тайфуны, и заливают ближние покосы грязной паводковой водой. Трава, конечно, остаётся. Но в каком виде, она грязная, мятая, в общем, для моих коровок – несъедобная.
Трава, скошенная несколькими днями ранее, уже высохла. Достаю из грузовика вилы, начинаю работать. Работа несложная. Вилами скатываю сено в небольшие пучки, «навильники», такой величины, чтобы поднять было не трудно. Когда навильников наберется достаточное количество, складываю из них копну.
Полностью отдавшись работе, привычной и ежегодной, я делаю, не задумываясь. Примерно так опытный водитель управляет автомобилем, не думая, какие педали нажимать.
Мысли и воспоминания, связанные с этим местом захватывают меня. Все что связано с сеном, неразрывно связанно с моим отцом. Именно он научил меня косить сено. Я рано стал помогать ему на покосе. Наша семья завела корову в году, наверное, семидесятом, после рождения четвертого ребенка. Не сразу, а когда младшая сестренка подросла. Даже в деревне нормального молока найти не всегда возможно. Мы пытались покупать молоко. От одной коровы молоко было не вкусным. Другое слишком жидким. Это когда с трех литровой банки не наберешь и пол стакана сливок. Все это нам так надоело, что на семейном совете решили: - покупаем корову.
На хорошую корову денег нам не хватило, решили купить телку. И вот привели от Сергеевых коричневую телку. Корова Сергеевых давала хорошее молоко, и мы надеялись, что когда наша телочка станет коровой, молоко будет не хуже.
Мой отец не имел никакого опыта в разведении коров, до этого он жил в городе и работал на судоремонтном заводе. Так что косы в руках не держал, для него все было в новинку. Тяжело ему было, готовить сено это целая наука.
Помню, сначала у нас не было сеновала, это такой крытый навес, который защищает сено от непогоды. Укрытое всякими кусками брезента и полиэтиленовой пленки, сено неизменно набирало влаги и начинало гнить. Когда наступали морозы, верх стога замерзал, превращаясь в монолит, неподвластный маминым рукам. Она возвращалась домой, вытаскивала уютно расположившегося на диване отца на мороз и ветер добывать сено. Поэтому вскоре он выстроил хороший, большой сеновал и все проблемы исчезли.
Так год за годом мы освоили все сельские премудрости. Времена менялись. В деревне построили огромный животноводческий комплекс, огромные стада коров давали море молока, а мы продолжали держать корову. Опять изменились времена. Исчезли в никуда стада коров, развалился комплекс, все, что можно было прихватизировано, народ разъехался в поисках лучшей доли. Поля, ранее дававшие обильные урожаи заросли полынью и молодыми деревцами. Куда же тут уедешь. Вся страна билась в агонии разрушения. Мы не уехали, продолжали выращивать картошку, косить сено, разводить животных.
Мама и папа как-то незаметно постарели. Отец последний раз поднялся на гору за брусникой. Походы за брусникой были одной из наших семейных традиций. Поднимался он медленно, я думал, что у него просто болят ноги, и только потом понял – это старость. Наконец добрались до ягоды. Вот она. Брусника крупная, красная, манящая прохладой. Мы начинаем ее собирать. Тут я обращаю внимание, что отец не собирает ягоду, он ходит между кустов по полянкам брусничника, лишь изредка нагибаясь и проводя по кустам совком. Бросаю свою полянку, подхожу к нему. Спрашиваю: - отец, почему не собираешь, вон ее сколько.
Он мне отвечает; - так нет же ничего, немного зеленой и все.
Оказывается, зрение у него окончательно испортилось, даже в очках он не видел красной ягоды, а видел лишь не созревшие – белые. Очень сильно расстроенный, вернулся в тот раз домой, и больше в горы не поднимался.
Постепенно сошли на нет и другие его увлечения – рыбалка, грибы. Все по той же причине – зрение подвело.
Очень тяжело переживал отец свое старение. Стал чаще прикладываться к великой утешительнице – бутылочке. И маму стал поругивать чаще, все ревновал её. А она обижалась на него, бывало, подолгу не разговаривала с ним и все равно его любила. Кто знает, во что превращается та самая первая любовь, когда люди женятся. Прожили они вместе более пятидесяти лет, отметили золотую свадьбу, но не получилось того идеального согласия. Это когда муж и жена пылинки сдувают друг с друга и считают счастьем каждую минуту, проведенную вместе, осознавая как тяжело остаться одному.
Когда не стало мамы, отец ненадолго пережил её. Теперь они лежат рядышком, два самых дорогих для нас человека.
Лишь один мой проступок по отношению к отцу терзает мою душу.
Случилось это на этом самом сенокосе, где я сейчас собираю сено в копны. Было это несколько лет назад, в такой же жаркий день. Накошенное сено уже высохло, его надо было собирать в копны. А тут приехали мои дети домой, и решили мы поехать отдохнуть на море. С отцом мы раньше договорились ехать собирать сено, а тут такая ситуация. Я сказал отцу, чтобы он ехал на сенокос, а я после моря к нему заеду.
Мы славно отдохнули; теплое море, волны и горячий песок. Когда ехали домой, проезжая мимо сенокоса я увидел, что работы осталось совсем не много. И так мне не захотелось заезжать и возится с сеном, что я проехал мимо.
Казалось бы, что такого, а мне и теперь стыдно. Отцу тогда уже было за семьдесят, не многие в этом возрасте навильник сена вообще подымут, а тут еще и жара.
А главное дело не в этом. Поехал он на сенокос на мотоцикле ИЖ-планета. Одноцилиндровый двигатель этого мотоцикла на жаре имеет свойство при запуске выдать сильную отдачу на педаль. Для облегчения запуска на мотоцикле имеется декомпрессор, да только уставший отец про него забыл. Отдачей так ударило отца по ноге, что едва не сломало ногу. Как он потом завел мотоцикл, не знаю, но два дня в постели пролежал, когда доехал домой. Если бы заехал к нему на сенокос, то заводил бы мотоцикл я, он всегда просил меня об этом, и ни чего бы ни случилось. Прости отец.
Возвращаюсь из воспоминаний, три копны я сложил, осталось сена ещё на одну. Точно не успею, надвигается очередной дождь, над горами гремит гром. Ветер с моря пытается не пустить грозу в долину, только гроза сильней. Струи воды, превращаясь в темную пелену, накрывают долину. Очередной раскат грома сотрясает воздух, прокатывается эхом по долине. В такой ситуации отец говорил; - помчался громовержец на своей таратайке, все на сенокосе делать нечего. Я улыбаюсь, славный человек был мой отец, большой оптимист, и отличный папа. Под мелкими каплями едва успеваю добежать до машины, как начинается сильный дождь.
Жизнь продолжается.
Август 2013.