Старость – не радость
(из сборника «Откровения хорошо информированного оптимиста»)
На днях пересмотрел в сотый, наверное, раз телесериал «Семнадцать мгновений весны» – лучший в своем жанре в истории мирового кинематографа.
В одной из его серий «сталкиваются» две фразы:
Штирлиц: «Из всех людей, живущих на земле, я больше всего люблю стариков и детей».
Следователь гестапо: «Все зло в этом мире от стариков».
При всей моей симпатии к Штирлицу я могу принять его сентенцию только «наполовину». Любить детей – это нормально, любить стариков – это патология. Дети – это всегда настоящее, обращенное в будущее, старость – это всегда настоящее, обращенное в прошлое. Дети – это надежда на лучшее будущее, это цветение жизни, энергия, задор, оптимизм. Старики – это безнадежность, увядание, распад, консерватизм, пессимизм. Дети – единственное человеческое «сословие», которое не повинно в том, что в мире существует зло. Старики виноваты в этом больше всех!
Извечный конфликт поколений в своей подоплеке имеет недовольство «детей» тем, какое наследие им оставляют «отцы». Под наследием здесь я подразумеваю, конечно, не только «блюдечко с золотой каемочкой», но вообще весь мир, в котором нам всем приходится жить. Нынешнее общество – продукт деятельности старшего поколения людей. Все, что в нем есть хорошего, – от них. Но и все, что в нем есть порочного, злого, несправедливого, – также от них.
В том, что в мире постоянно льется кровь (в войнах и «местных конфликтах», террористических актах и бандитском «беспределе»), виноваты облеченные властью старики; и тузы экономики, присвоившие себе все материальные ресурсы планеты и оставившие остальному населению одни объедки, люди далеко не молодые; и современная система образования, превращающая детей и подростков в управляющих (а может быть, управляемых) компьютерами дебилов, придумана убеленными сединами академиками и прочими «корифеями» педагогики; и организация занятости в производительном труде меньше всего сориентирована на интересы молодежи; и вся индустрия потребления и досуга, культивируемая масс-медиа, направлена на то, чтобы отбить у молодого поколения всякое желание вообще заниматься производительной деятельностью; и самым опасным местом существования современных детей все больше становится их дом, а самыми опасными врагами – их «родные» папы и мамы…
Я не знаю, что думал вышеупомянутый следователь гестапо о детях и находил ли он что-нибудь доброе в стариках, но то, что он сказал о творимом ими зле, я считаю совершенно справедливым. Любой старик, сохранивший в душе остатки честности и искренности, «положа руку на сердце», должен будет признать, что в меру того положения, которое он занимал в обществе на протяжении своей жизни, рода своей деятельности, ценностных ориентаций и совершенных поступков, он так или иначе повинен в существовании тех крупиц зла, которые стали частью «среды обитания» его потомков.
Что же нам всем делать при таком положении вещей?.. По-моему, только одно: помнить о том, что всем нам придется быть стариками и за это придется так или иначе ответить…