Этот рассказ можно отнести к жанру социальной фантастики или даже к модному сейчас направлению альтернативной истории, только обращённой в будущее . Высказанные предположения о судьбе великой державы , нынче лидера западной цивилизации могут показаться слишком фантастическими ,но они вполне могут воплотиться в жизнь, если существующие сейчас тенденции так называемой политической корректности , движения за права различных меньшинств, от расовых до сексуальных , получат дальнейшее развитие. Как сказал Томас Харди ” Есть вещи настолько невероятные, что в них не возможно поверить, но нет вещей настолько невероятных ,чтобы они не могли произойти”.
АМЕРИКА, 2037 год
Стальная дверь глухо захлопнулась за спиной. Джон оглядел камеру. Всеобщая федеральная тюрьма по пресечению мейджорных преступлений имени Вильяма Шекспира в его родном Лос-Анджелесе представлялось ему более солидным заведением. Тем более, что про неё ходило много легенд и страшных историй. А он увидел очень непрезентабельную камеру. Восемь кроватей с панцирными сетками, изделия чуть ли не конца прошлого века, один большой обеденный стол, старый телевизор начала ХХ1 века и сравнительно новый вакуумный унитаз – вот и весь интерьер камеры для особо опасных мейджорных преступников . Семь из восьми кроватей уже были заняты.
-Куда мне базироваться,- небрежно бросил Джон и, по взглядам и реакциям своих сокамерников, сразу понял, что именно такой стиль поведения принят тут.
-Решай сам,- бросил ему угрюмо седой бородач,- здесь, видишь сам, выбор большой.
Джон прошел к кровати в углу, сбросил с плеча свою походную кевларовую сумку, снял кроссовки и с удовольствием растянулся на кровати.
-Чёрт, забыть бы всё это как дурной сон,- подумал он и задремал.
-Слышишь, новичок,- буквально через минуту разбудил его чей-то голос.- Мы так не договаривались. У нас всем рады, но одно условие- каждый сообщает, что там на воле . А то этот мусорный ящик показывает только официальные новости. Так что давай! А, кстати, ты даже не представился и не сказал, за что тебя загребли.
Джон резким рывком привстал на кровати, хотел сказать что-то резкое и вдруг замер. Шесть пар глаз смотрели на него с надеждой и ожиданием. Официальное майнорное телевидение давало такую информацию, что жить не хотелось.
И они ждали, что новый человек скажет им что-то иное, обнадёживающее. «Мне нечего вам сообщить, на воле то же самое, что и раньше, идёт искоренение идеологии и психологии большинства, ничего нового, философия меньшинств торжествует.» – раздражённо сказал Джон.
-А за что тебя ?- спросил блондин в очках, судя по всему из «яйцеголовых».
-Рожать отказался, - зло бросил Джон, снова упал на кровать и закрыл глаза.
-Пусть отдохнёт, - донеслось до него, - потом поговорим.
Джон попытался уснуть, он даже начал проваливаться в мягкую вату, но тут в ушах зазвенел голос судьи: » Итак, обвиняемый, вы приговариваетесь к изоляции за дискриминационное поведение, ваше будущее зависит от степени осознания ваших заблуждений и желания исправиться.
Он вновь открыл глаза.
-Чёрт, как же так получилось, что мы, нормальные люди, стали изгоями и преступниками? Почему и как этот кошмар оказался возможным?
Джон начал вспоминать, с чего всё начиналось.
Накануне президентских выборов 2016 года сформировалось мощная коалиция меньшинств : сексуальных, расовых, национальных, религиозных. Своей задачей коалиция поставила ликвидацию диктатуры большинства в сексуальной, семейной, национальной, расовой и психологической сферах. Был выдвинут лозунг: « майнорити против мейджорити» (меньшинства против большинства) К тому времени большинство мест в палате представителей и сенате уже было в руках хорошо организованных меньшинств – движения феминисток и расовых организаций.
Впрочем, феминистки заявляли, что на самом деле они – меньшинство, которое представляет большинство, так как женщины составляют свыше половины избирателей, просто ещё не все женщины осознали правоту феминизма. Феминистки и расовые организации заключили предвыборный союз с движением сексуальных меньшинств и рядом других. Кандидатом в президенты США от коалиции меньшинств стал председатель федерального движения геев и лесбиянок, кандитатом в вице-президенты была выдвинута президент всеамериканской лиги феминисток, такой мощной коалиции не смогла противостоять ни одна традиционная политическая партия. Большинство женщин, практически все афроамериканцы, многие представители национальных меньшинств, а также все ущербные, обиженные жизнью, аномальные – от инвалидов до гомосексуалистов проголосовали за избирательный блок меньшинств. Так, президентом США в 2016 году был избран гомосексуалист, а вице-президентом стала воинствующая феминистка. Самое интересное, что все традиционные институты защиты американской демократии оказались неспособными что-либо изменить. Начиналась новая американская революция, которая, правда, обошлась без войны за независимость. Ударной силой новой революции были сексуальные меньшинства, активистки феминизма и воинствующая афроамериканская организация имени Луиса Каррахана.
Главные события произошли годом позже, в 2017 году. Тогда президент и конгресс приняли два основополагающих закона: «Хартию меньшинств» и «Закон о борьбе с политической некорректностью».
«Хартия меньшинств» провозглашала наступление Новой эры в американской и мировой истории. Отныне диктатура гетеросексуальных белых мужчин упразднялась. С одной стороны, ликвидировались все ограничения, которые ещё существовали для сексуальных меньшинств, более того, государство брало на себя обязательство поддержки и поощрения сексуальных меньшинств, чтобы создать на практике то равенство, которое было провозглашено в теории. С другой стороны, происходило окончательное уравнивание мужчин и женщин во всех сферах жизни. Самое главное – объявлялось, что отныне «гнёт деторождения» будет на равных нестись обеими полами. К этому времени медицина уже сделала возможным вынашивание ребёнка отцом. Через неделю после зачатия эмбрион мог быть пересажен в тело отца, который и вынашивал ребёнка. Через девять месяцев методом кесарева сечения ребёнок извлекался из организма и далее воспитывался родителями совместно. Кормление новорождённых грудью было объявлено изощрённой формой эксплуатации женщин и должно было быть под угрозой наказания запрещаться, полностью заменяясь искусственным питанием, тем более, если ребёнок рождался новым методом, проблема снималась автоматически.
В то же время объявлялось, что государство не ставит своей целью искоренение традиционных методов деторождения полностью. Выбор предоставлялся родителям, но декларировалось, что отказ отца от новых методов деторождения при наличии желания жены, являлся тяжким преступлением, в то же время провозглашалась материальная и моральная поддержка семей, избравших новые методы рождения.
«Хартия» также объявляла о ряде первоочередных мер, направленных на окончательное преодоление исторических несправедливостей, допущенных по отношению к афроамериканцам.
«Закон о борьбе с политической некорректностью» предусматривал карательные меры по отношению к тем, кто захотел бы оказать противодействие революционным преобразованиям. Вводилось понятие «мейджорное преступление», которое считалось более опасным, чем уголовное. Была принята соответствующая поправка к американской конституции и создано федеральное бюро по защите меньшинств: которое было призвано бороться с «мейджорной преступностью».
Федеральное бюро располагало сетью тюрем для «мейджорных преступников». Тюрьмы получили названия в честь деятелей прошлого, которые, с точки зрения новых властей, боролись за права сексуальных меньшинств и женщин в «мрачную эпоху гетеросексуальной мужской диктатуры». Главная тюрьма для особо опасных преступников была названа в честь великого английского драматурга и, как утверждала официальная пропаганда, «великого гомосексуалиста» Шекспира. Симпатии новых властей простирались поверх политико-идеологических границ. Были тюрьмы, названные именами русского композитора Чайковского, нацистского вождя Рема, танцора-космополита Нуриева, коммунистического вождя Албании Ходжи, французского писателя Жида. Несколько человек, открыто выражавших сомнения в том, что все «избранники» новой власти действительно были гомосексуалистами, тут же угодили в эти самые тюрьмы. Джону «выпала честь» оказаться в главной тюрьме имени Шекспира спустя двадцать лет после «великой гомосексуально-феминистической революции».
Нельзя сказать, что меры, принимаемые против противников этой революции были излишними. Уже в том же 2017 году две ведущие политические партии-республиканцы и демократы объявили о создании «Движения в защиту традиционных американских ценностей». Однако Верховный суд, полностью занятый к тому времени сторонниками новой власти, объявил это Движение антиконституционным. Большинство его лидеров, кроме тех, кто успел эмигрировать, было арестовано и подвергнуто «гомосексуальному перевоспитанию». Организованное, общенациональное сопротивление носило массовый характер. Уже скоро потребовалось создание концентрационных лагерей ( их назвали центрами перевоспитания) по всей стране. Мейджорных преступников первоначально помещали в тюрьмы. Изолировав от общества, им давали шанс на исправление. Если преступник не каялся и не соглашался на процедуру исправления через приобщение к новой жизни, то его отправляли в лагерь. Заключение в лагерь было пожизненным, впрочем, в лагерях долго не жили. Смертная казнь была запрещена, чем новая власть очень гордилась, так как, согласно официальной пропаганде, «смертная казнь-наиболее отвратительное порождение гетеросексуальной диктатуры».
Несмотря на пассивное сопротивление значительной части населения, новая власть упрочилась. Президентские выборы и выборы в конгресс превратились в соревнование Ассоциации сексуальных меньшинств, Лиги феминисток и Движения афроамериканцев. Другие политические организации, например, Движение американских индейцев, к выборам уже не допускались. А те партии и организации, которые исповедовали человеконенавистническую идеологию большинства (мейджоры) вообще были запрещены.
Очень скоро основные политические силы просто договорились о ротации президентов каждые четыре года. Президентами США уже посменно побывали гомосексуалист, феминистка, афроамериканец, снова феминистка и гомосексуалист, наконец, на выборах 2036 года президентом США стала Ревекка Гоулд-видная феминистка, лесбиянка и афроамериканка. Её приход к власти ознаменовался резким усилением преследований «нераскаявшегося большинства». Был взят курс на окончательное искоренение пассивной оппозиции новому курсу. В начале 2037 года была принята дополнительная 58 статья к «Закону о борьбе с политической корректностью». Согласно различным разделам этой статьи особо опасными мейджорными преступлениями считались, например, отказ мужчины стать матерью, отказ в некорректной форме от гомосексуальных домогательств, высказывания, оскорбляющие достоинство меньшинств. По стране прокатилась волна арестов. Эта волна и накрыла Джона. Он был типичным представителем большинства - белый мужчина, без гомосексуальных наклонностей, стопроцентный американец. Тем не менее, он довольно долго не имел особых проблем. Два года назад он женился на Джекки. Она была из тех женщин, которые не были одурманены официальной пропагандой. Поэтому предупреждения друзей Джона о том, что жениться сейчас-это значит превращать себя в раба, так как все законы работают на женщин, не оправдались. Но с полгода назад Джекки стала поговаривать о ребёнке. Джон был не против, но он был сторонником традиционного деторождения. Жена тоже в принципе против старых методов ничего не имела. Но последний закон о борьбе с идеологией большинства резко ухудшил положение «традиционалистов». Традиционно рождённым детям не полагалось государственное пособие, а их родители должны были платить повышенные налоги. Джон пытался уговорить жену пренебречь этим, обещая больше работать и всё равно обеспечить семью, но Джекки становилась всё более непримиримой.
- Ты должен стать матерью, - с железом в голосе всё чаще говорила она. Сказывалось и влияние её новых подруг, ярых феминисток.
Но в данном вопросе Джон решил стоять до конца. Он заявил, что даже под страхом пожизненного заключения рожать не будет.
Отчаявшись уговорить мужа, Джекки подала на него заявление в Федеральное бюро по защите меньшинств. Джон заскрипел зубами при мысли, что этот режим «переделал» и его жену, ведь ещё пару лет она говорила ему, что ей очень не нравится то, что происходит в стране. Всё это казалось ей противоестественным и противным. И вот нате вам! Что ж, наверное, права была Ревекка Гоулд, когда недавно заявила на очередном феминистском съезде: « Нет таких крепостей, которые мы не могли бы взять!»
Незаметно для себя, Джон всё же задремал. Разбудил его лязг двери и громкий крик – «Ужин!» Ужинали за большим обеденным столом посередине камеры. Джон наконец познакомился со своими сокамерниками и услышал их истории. Его тёзка – тоже Джон – попал сюда потому, что отверг сексуальные домогательства соседа – пуэрториканца. И хотя сделал это в очень мягкой форме, тот написал заявление в Федеральное бюро о том, что Джон обозвал его «голубым». Майкл сидел также за отказ рожать. Билл попал сюда за стихи.
-Какие стихи? – удивился Джон.
-Обычные. Я очень люблю стихи. Как-то мне попались стихи одного русского поэта ХХ века; он, кстати, жил у нас в эмиграции. Там было одно, поразившее меня. В нём были такие строки:
Горожане в славном городе Садом
Были заняты Развратом и Трудом.
Рос разврат и умножался и всегда
С ним росла производительность труда.
И смотрел очень строго их сенат,
Чтоб трудом был обеспечен их разврат.*
Как-то я прочёл эти строки в кругу друзей, а на следующий день меня забрали. Обвинение- пропаганда ненависти к сексуальным меньшинствам. Гарри попал в тюрьму за то, что в течение последних трёх месяцев не мог вызвать оргазм у своей жены и она написала заявление в Федеральное Бюро, считая это преднамеренным издевательством.
Ричард сел в тюрьму из-за чашки кофе. Он зашёл в кафе, сел к стойке и попросил у бармена чёрного кофе, сидевший рядом афроамериканец вскочил и убежал, а через пять минут пришёл с полицейским. Ричарда арестовали и объяснили, что само выражение «чёрный» в независимости от того к чему или к кому оно относится, может оскорбить афроамериканца, в данном случае следовало сказать просто «чистый кофе».
Действительным противником режима был только Джозеф, тот самый седой бородач. Он был ещё участником движения в защиту традиционных американских ценностей, потом эмигрировал, По его словам в эмиграции существовало движение за духовное возрождение
*Стихи принадлежат поэту русской эмиграции третьей волны Науму Коржавину.
Америки, оно ставило своей задачей возвращение страны к ситуации до 2017 года. По заданию этой организации он вернулся в США. Для чего он вернулся, об этом Джозеф умолчал. Но здесь он был арестован. По его словам, его ждало пожизненное заключение в концлагере, так как каяться он не собирался.
После ужина все разбрелись по кроватям, и завязался неспешный разговор о перспективах на будущее. Джон понял, что все его сотоварищи по несчастью собираются пройти процедуру покаяния и исправления.
-А в чём она состоит? - поинтересовался Джон.
-Нам с тобой проще всего, - первым ответил Майкл. Письменно признаёшь ошибки и преступления, каешься и обязуешься выполнить свои материнские обязанности, то есть родить ребёнка. Тебя отпускают к своей жене, правда, потом проконтролируют то, как ты выполнил свои обязательства.
-Хуже всех придётся твоему тёзке, - продолжал Майкл. Ему придётся письменно извиниться перед пуэрториканцем, пригласить его сюда и дать ему то, что он хочет. По-моему Джон для этого уже созрел.
-А ты бы, что сделал на моём месте? - глухо ответил тот.
-Любителя поэзии, - продолжал Майкл, – продержат тут с полгодика для профилактики, затем, если раскается и пообещает больше не повторять, отпустят. А если ещё раз залетит, то отправят пожизненно в концлагерь. Тоже самое с любителем чёрного кофе.
-А как с Гарри? – спросил Джон.
- Гарри! Ты что надумал? – спросил Майкл у незадачливого мужа.
-Я уже сообщил жене, что хочу от неё ребёнка, а в будущем исправлюсь. По закону она не имеет права мне отказать. Потом, когда забеременею, она будет вынуждена оставить меня в покое на девять месяцев. А там, глядишь, найдёт себе любовника или любовницу и бросит меня.
-Ну, а ты, - спросил Майкл у Джона, - ты сам будешь каяться?
-Ни за что! – воскликнул тот, - лучше сдохнуть!
-Сдохнуть тебе не дадут. Точнее сразу не дадут, сначала ты помучаешься в лагере, а там действительно лучше сдохнуть.
Лампочка сверхпроводимого освещения под потолком замигала и погасла. Осталась гореть только обычная красная лампа перед выходом из камеры.
-Всё, отбой! – разговоры запрещены, - прокомментировал Билл.
Джон ещё долго ворочался и не мог уснуть. Он чувствовал, что и его соседи не спят, но никто больше не произнёс ни слова.
Джон проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и в тусклом свете красной лампы увидел Джозефа.
-Тсс! -произнёс тот, - слушай меня и если согласен, кивни головой.
-Ты за столом сказал, что по профессии лётчик. У меня созрел план, как уйти отсюда. Мы можем бежать из тюрьмы, охрана здесь слабая и это не случайно. Они думают, что беглецы далеко не уйдут. Тебе, как и всем при аресте, надели браслет. Так вот, он автоматически сообщает координаты того, кто его носит. Снять его могут только там, где нацепили, то есть в тюрьме. Для этого нужно знать электронный код, при попытке снять его самостоятельно, он взрывается вместе с арестантом. Так что нас здесь особенно не охраняют. И они правы, но они всё же не учли одного. Мы можем уйти так быстро и так далеко, что им не поможет знание наших координат. Для этого нужно уходить самолётом. Здесь, недалеко от тюрьмы есть аэродром. На нём находятся самолёты бизнес-класса для бизнесменов и бизнесвуменов. У них сверхзвуковая скорость и большая дальность. Аэродром тоже слабо охраняется. Это я знаю точно, мы уже готовили побег наших отсюда, но тогда мы опоздали, их уже отправили в концлагерь. Единственная загвоздка – уметь пилотировать такой самолёт, это класс «Гиперлёт», там довольно сложное управление. Ты умеешь?
Джон кивнул головой.
-Значит, ты согласен?
Лётчик снова кивнул головой.
-Хорошо. Теперь спи. Завтра, когда нас выведут на прогулку, следуй всюду за мной и беспрекословно выполняй все мои приказы.
После обеда следующего дня заключённых камеры 198 вывели на прогулку. Прогулочная площадка находилась за тюремной стеной и была обнесена полутораметровой сеткой из гибкой керамики. С площадки открывался вид на океан. Внутри площадки находились маленькие беседки, где можно было укрыться от солнца и дождя. Охрану несли четверо полицейских, две девушки и два афроамериканца, они были вооружены короткоствольными автоматами производства ещё начала века. Двое охранников стояли у входа на площадку и двое на патрульном полицейском электромобиле, который стоял на дороге недалеко от входа.
Джозеф направился к беседке, стоявшей недалеко от океана. Он пихнул Джона ногой и прошептал: «Пора!». Затем он направился к выходу. Охранник-негр в это время подошёл к электромобилю и стал что-то увлечённо рассказывать двум другим полицейским, сидящим в машине. Женщина-охранник, смотревшая на океан, даже не обратила внимания на подошедшего Джозефа. Тогда тот резким движением вырвал у неё из рук автомат и сбил резким ударом в ухо. Затем, передёрнул затвор, длинной очередью прикончил трёх оставшихся охранников, которые даже не поняли, что произошло.
-Бежим! – крикнул он Джону.
В два прыжка они оказались возле электромобиля. Трое полицейских лежали возле машины в большой луже крови.
-Возьми оружие! – командовал Джозеф, - если ничего не получится, то лучше застрелиться.
Джон подобрал три окровавленных автомата и прыгнул в электромобиль.
Никогда раньше Джону не приходилось ездить с такой скоростью, Джозеф выжимал из полицейской машины всё, на что она была способна.
-Выезжаем сразу на лётное поле, - прокричал он Джону не отрывая глаз от дороги, - там на площадке 13, это я точно знаю, всегда в готовности, в ожидании своих хозяев, стоят 5-6 «Гиперлётов». Садимся в один из них и сразу на взлёт. Бери курс на океан, а потом на северо-запад.
На захват самолёта и взлёт ушло не более трёх минут. На площадке аэродрома действительно стояло четыре «Гиперлёта», модели « Боинг 1117». Невдалеке от них стоял охранник. Джозеф сбил его электромобилем и только затем остановился. Через минуту они были уже в кабине «Гиперлёта». Посмотрев на показания приборов, Джон убедился, что самолёт заправлен и готов к взлёту. Ещё через минуту они были уже в воздухе. Под скошенными крыльями «Боинга» простирался океан.
-Теперь на северо-запад, летим в направлении Чукотки, это Россия! – командовал Джозеф.
-А что там?
-Там, во всяком случае, рожают женщины, а педики сидят по тюрьмам. Насчёт политики, так они чудят, недавно монархию восстановили, но это уже мелочи.
-А там нас примут? – озабоченно спросил Джон.
-Они всех наших беглецов принимают. Наши педики и сучки давно по этому поводу в истерике заходятся. Требуют всех бежавших вернуть, а русские ни в какую. Говорят: « У нас страна большая, места всем хватит, пускай живут!»
Джон вдруг опустил взгляд на руку и похолодел.
-Браслеты! – воскликнул он.
- Не бойся! У них радиус действия всего пятьсот миль. Это тоже проверенно. Сейчас их можно снять как простую железку, мы уже на большое расстояние удалились.
- Ну, и опыт у тебя!
- А то, как же! С семнадцатого года с этой сволочью борюсь.
Минут через сорок показалась земля.
- Чукотка! Радостно закричал Джозеф.
- Куда теперь? – спросил Джон.
- Да, а правда, что этот крокодил может садиться на любой ровной площадке?
- Правда.
Через пару минут они приземлились и вышли из самолёта. Вокруг простиралась тундра.
-А теперь куда? – вновь спросил Джон.
-Теперь на запад к берегу, затем вдоль побережья строго на юг. Там больше шансов встретить посёлок или стоянку. А вообще-то нам повезло, что лето, а то бы обморозились.
Через два часа ходьбы показался океан, немного отдохнув, они тронулись вдоль берега на юг. Не успели они пройти и пару километров, как увидели людей. Четверо русских, судя, по всему семья, муж, жена и двое детей стояли возле вытащенной на берег лодки и выбирали из сетей рыбу. Беглецы направились к ним. Вблизи русские оказались не такими, каких ожидал увидеть Джон. Он знал ещё со школьной скамьи, что русские европеоиды, а эти больше напоминали своей внешностью совсем забытое новыми властями Америки меньшинство – эскимосов Аляски.
- А может это какая-то особая разновидность русских? – подумал Джон.
Тем не менее, все четверо смотрели на американцев с любопытством и дружелюбием.
-Мы политические заключённые, просим убежища в вашей стране, - на ломанном русском языке произнёс Джозеф.
Муж повернулся к жене и сказал на незнакомом языке:
-Бегут, однако, из Америки. За неделю десятый случай уже. Тенденция, однако.
Юрий Курьянов.