Ты в полудрёме вверх лицом,
прикрыв ладонью лоб, лежала.
На чёрном небе за окном
звезда полночная дрожала,
как много-много лет назад,
такая ж хрупко-молодая.
И чьи-то плавились глаза,
в блаженной радости растаяв
навстречу ей, давным-давно.
Забыв идейные вериги,
смотрел в открытое окно
я, оторвав свой взгляд от книги.
И думал думу, так сказать:
«Вот был Поэт, почти ребёнок!
Как смог такое написать,
чтоб пробирало до печёнок?»
Я перечитывал опять,
в который раз «Хаджи Абрека»,
стараясь всё-таки понять
слепую сущность человека.
Считай, полжизни он прожил,
не видя жизни, в жажде мщенья.
Леиле голову срубил,
презрев приём и угощенья,
её мольбу не убивать,
не слушать мёртвый голос брата,
ведь если жертву выбирать,
она – лишь дочка Бей-Булата.
И за родителя грехи
должна ли быть она в ответе?
Но у глупцов сердца глухи,
понятья – в несуразном свете.
Донельзя в них искажена
не только совесть, но и разум.
И вот, почти что вся страна –
как безразмерная тюрьма.
И власть идейную заразу
назвала пищей для ума.
А высочайший интеллект,
с элитой всей духовной силы
ушли в Гулаг на много лет
иль погребёны без могилы.
А жёны их, и дети их,
придуманных «врагов народа»,
в краях до дикости глухих,
была где властью несвобода,
узнали в главном «пахане»
Хаджи Абрека. Он – злодей!
жесток и подл. По всей стране
он нёс погибель для людей.
Благодаря нему страна
под прахом лет погребена.
И беспредела торжество
лежит на совести его…
Читая Лермонтова, я
смотрел в окно. Луна плыла.
Рассказ его и мысль моя
сплелись в клубок. А ты спала.
1998 г.