рис. М. Яхьяевой
ВЛЮБЛЁННАЯ РОЗА
…О, Боже!.. И что до сих пор душа моя исполнена младых чувств…
Древнее высохшее русло реки…
А бьют из-под донных валунов родники…
И где альпийский хлад мудрости моей…
…Над деревянной суфой у реки, где я сплю – распустилась гранатовая ширазская роза, роза…
И вот чудо: ветра нет, а она всё время колышется, качается и склоняется ко мне…
Как живая она… чующая… трепетная… дышащая что ли… вздыхающая что ли…
Чарующая…
Всё время я чую её многолепестковый курчавый тайный смутный бархатистомедовый взгляд…
И словно слышу шепот что ли… лепет что ли… что ли…
А молодая густоногая нежнонагая хозяйка-таджичка Латофат-Мамлакат-Барохат-Халва ( она густонога, но я и ночью нахожу в ней, как в тёмном ущелье лунную тропинку, святую сладчайшую родильную плодовую расщелину, трещину, впадину, сад бытия), делит по ночам со мной суфу, потому что с детства я боюсь ночного одиночества…
Наедине со звёздным бездонным небом, куда все навсегда уйдут, мне страшно…
Я досель боюсь бездонности и тайного зова Млечных Путей…
И густоногая своей снежной наготой закрывает их…
Она ревнует свежо, остро к розе и хочет подрезать её и поставить в кувшин…
Но я не разрешаю…
О, Боже…
Скоро, скоро опадут лепестки розы, и уйдёт навек многолепестковый взгляд её и шепчущие что-то на древнем языке цветов губы-лепестки… лик её… живое лепестковое лицо её…
Но долго не опадают лепестки её…
Но долго колышется дивная влюблённая лепестковая головка гранатовая её…
И глядит, качаясь, на меня… чует меня…
И я чую, что она любит меня… а я люблю её…
Как же мне уезжать…
Как прощаться с ней…
А скоро…
Вот она колышется, склоняется и трогает лицо моё, и словно целует меня лепестками-губами многими своими…
Медовое дуновенье идёт, сладит на меня…
О, Боже…
Кишлачный старик Ахтам-бобо сказал мне, что на этом месте когда-то был древний мазар-кладбище…
Мазар давно умер… истаяли могилы…
Но вот чьё-то дивное, неутоленное, рано умершее лицо вышло из древней земли и влюбленно глядит на меня…
Трепещет… алеет… дышит … уповает…
О, Боже!..
Ужель и я буду так же качаться, уповать, трепетать через тысячи лет…
О, Боже! ужель Ты так назначил?..
…Утром я проснулся… а рядом с моей розой явился гранатовый алый бутончик…
Вот-вот откроется, освободится он…
А Густоногая посленочная алая сказала:
- Вот ваш сынок явился… от любви розы…
О, Господь…
О колышатся в безветрии две дивные многолепестковые гранатовые алые, алые, алые головки…
Мать и Сын…
Богородица и Младенец…
2013