На флагмане эскадры, выходящей с рейда севастопольской бухты, взвился на флагштоке белый треугольник с красной окружностью. Клубы дыма из труб кораблей стали гуще, стальные гиганты стали двигаться, выворачивая на фарватер. Пронзительный гул корабельных сирен наполнил собой порт, ударился о пропилеи Графской пристани, раздробился в пакгаузах, понесся в город и достиг угасающим стоном Мекензиевых гор.
Там ему ответил злой и радостный вой красного бронепоезда, который подходил к станции, отплёвываясь облаками пара. С платформы, закрытой мешками с песком, ударила переливами гармонь. Солдаты бронепоезда бросились обниматься, в воздух взвились фуражки, люди восторженно орали «Победа!».
По всему Севастополю стоял треск выстрелов – победители искали и добивали белых. Появились мародеры, которые с воодушевлением копались в кучах скарба, которые бросали эвакуанты. На винных складах сбивали замки, ликующие толпы заполняли подвалы и упивались дармовым алкоголем. В город пришел военный хаос, время, когда не успевшие бежать сидели с бессмысленными лицами на тротуарах, безучастно взирая на вакханалию, а красные предавались удовольствиям, которых были лишены…
За прибывшим поездом пристально наблюдали остатки взвода охраны железнодорожной станции, не в силах что-либо предпринять. За два года, проведенные в рядах белых, солдаты познали все их победы и поражения. Постепенно приходило осознание катастрофы, армия отступала, не хватало ни одежды, ни оружия. Многие уже дезертировали, многие перешли на ту сторону. Если бы оставшихся спросили, почему они до сих пор воюют за проигрышное дело, никто бы не дал точного ответа. Да, если честно, они вообще не знали, почему сражаются за белых.
Как-то к ним на позицию приезжала агитбригада артистов из Симферополя, хорошо одетый земгусар из ОСВАГа произнес длинную и цветастую речь, наполненную призывами к защите Родины, долгу «перед Россией, отданной на поругание большевикам». Но с каждой минутой среди солдат рос шум, в конце концов, агитатора стали перебивать криками и вопросами «Когда привезут шинели?», «Дайте больше патронов!», «Где помощь союзников?», «Мы выиграем войну?». Смутившись и сказав что-то типа «Сейчас мы должны сражаться во что бы то ни стало», земгусар откланялся и отъехал.
Подспудное чувство неправильности выбранного пути тревожило людей. Конечно, каждый своими глазами видел результаты установления большевистской власти – разоренных селян и убитых добровольцев, но каждый же видел, как борются с коммунистами свои же белые солдаты. Оттого угрюмые взгляды крестьян, когда взвод уходил с постоя, говорили сами за себя – здесь не ждали ни белых, ни красных, здесь хотели мира и спокойствия.
На вопрос «А за что воюем?» командир взвода сначала пытался отвечать в стиле заезжего агитатора, но потом, махнув рукой, цедил сквозь зубы «Так надо».
Поэтому когда все собрались вокруг господина штабс-капитана и спросили, что теперь делать, тот коротко бросил «Сымай погоны, отвоевались». Люди обрывали погоны и добровольческие углы с рукавов, обнимались и разбредались в разные стороны.
Красная армия вступала в Севастополь, главную и последнюю опору белого Крыма.