Младший сержант.
В армии есть неуставные взаимоотношения. И как бы их не искореняли, эта солдатская иерархия очень живучая. Возможно единственные войска – это пограничники, у которых это явление очень слабо выражено. Мой двоюродный брат служил радистом на заставе.
И после демобилизации так и не мог мне поведать о рукоприкладстве. И уже через много лет я его называл – небитым воякой. Даже вспомнить нечего. Но хочу вам рассказать одну историю из многих других, друг на друга не похожих. Призвали меня, когда уже исполнилось восемнадцать лет. Вручили повестку прямо на заводе, где я работал учеником слесаря- ремонтника. Служба началась в учебке санинструкторов. Первые впечатления были очень необычные. После работы с домкратами, ключами, сварочными аппаратами, мне приходилось учиться оказывать первую мед. помощь на импровизированном поле боя. Делать инъекции с антидотом, накладывать шины, выносить раненых. А на гражданке я мечтал быть водителем, и ездить по нашей большой стране. Но судьба распорядилась иначе. Все шесть месяцев строевая подготовка, отработка навыков санинструктора, вынос раненых с поля боя.
Для укрепления выносливости, нам всегда давали раненых с большим весом. Особенно нам не нравилось таскать одного солдата с ожирение третей степени. Но нас сержанты убеждали, что в реальных боевых условиях будет легче. Часто повторяли – тяжело в учении легко в бою. И сейчас через тридцать лет я им благодарен. Действительно, приходиться носить тяжёлых пострадавших. А наш сослуживец с ожирением, за время полугодовых тренировок похудел на тридцать килограммов, и стал похож на вполне подтянутого вояку.
Всю его форму пришлось ушивать. Закончилась наша подготовка через несколько месяцев. Нам присвоили звание – младший сержант, и отправили в войска, на так называемые точки. Удалённость точки от ближайшего населённого пункта могла быть более ста километров.
Служат на таких точках от десяти до двадцати пяти солдат, которым периодически нужна медицинская помощь. А гражданское население в таких условиях жить и работать не хотят. И мне, почему то показалось, что решение сделать солдата срочника санинструктором очень правильное. И службу несёт, и лечит, как умеет. С новыми лычками младшего сержанта, и большой уверенностью в своей высокой квалификации как мед. работника я прибыл на место службы.
Меня встретили очень хорошо, старослужащие обрадовались ещё одной рабочей лошадке. Начались будни «черпака» так называли полугодовиков. Всё было очень далеко от медицины, мы мыли полы, рубили дрова, носили уголь. И это было вполне нормально для молодого солдата, звание младшего сержанта не имело значения.
Всё определялось сроком службы. Помимо изнуряющей работы, бессонных ночей, на мне ещё было медицинское обслуживание всех солдат, особенно старослужащих. Старший прапорщик отвёл меня в мед. комнату рядом с кухней. Прапорщик был два метра ростом, богатырского вида с большими усами. Очень коротко дал мне наставление, сказал, чтоб солдаты не болели, «косачей» я не терплю.«Косач» от слова косить – т.е. увиливать, претворяться.
Дни тянулись очень долго, между работами смазывал ссадины, накладывал повязки. Но особенно мне нравилось делать инъекции.
У меня был электрический стерилизатор, и множество стеклянных шприцев. Как и учили, я их промывал и кипятил сорок пять минут.
Лекарств было много, почти все они мне были не знакомы, и не знал их действие. Старослужащим делал уколы в вену – 40% глюкозы. Для поддержания их ослабленных сил после боевого дежурства. И уже через два месяца у меня были постоянные клиенты из числа старослужащих. Удивительный случай, который врезался в мою память, связан с очень известным медицинским веществом, это – йод.
Всем известно, что солдаты тоже люди, и хотят принять алкоголь. Но на службе это проблема. Наказание следует сразу – гаубвахта.
Но как говориться, кто не рискует, тот не пьёт шампанское, но в моём случае – йод. Два рядовых старослужащих, после убедительной просьбы, от которой у меня болело всё тело, взяли два литра йода, которая хранилась в банке. И какое же было моё удивление, когда они провели химическую реакцию. В те времена, делать фотографии было сложным процессом. Нужен был проявитель. Закрепитель т.е. фиксаж.
Так вот, эти два Менделеева, растворили фиксаж в банке с йодом.
Произошла химическая реакция, йод обесцветился, и получился спиртосодержащий раствор. Сколько градусов было в этой жидкости, я не знаю, но все старики были в алкогольном опьянении. И как всегда, но уже под градусами учили молодых правильной службе, чтоб малиной не казалось. Ну и весёлые же были времена. Много почерпнул для будущей жизни. Наша страна интернациональная, пятнадцать союзных республик. И в нашей роте был полный комплект. Русские, украинцы, чеченцы, азербаржансы, казахи, грузины. И уже через много лет, анализируя свои медицинские вмешательства, я прихожу в ужас от вопроса, как они выживали. Солдаты выздоравливали не благодаря, а вопреки моему лечению. Да и лечением это нельзя было назвать, скорее всего – вмешательство от безысходности. Был у нас такой дед т.е. старослужащий. По национальности азербарджанец. Говорил на русском с очень большим акцентом. Не отличался умом, и мы между собой его называли «буратино» т.е. деревянный, чурка. Однажды он явился в мою комнату для серьёзного разговора. Всё началось с того, что начал объяснять, почему он хочет попасть в больницу, в ЦРБ за несколько десятков километров от нашей части.
Вот его слова. – «Понимаш, я без женщина уже не могу. Сделай мне температура, чтоб меня положили в больница. Сегодня пятница, а в суббота и воскресеня танцы в клубе, я вечер тихо, тихо уйду и буду снимать девчонка.»
Его откровения мне были понятны. Горячая южная кровь ему не давала спокойно спать. Но что делать, повысить температуру тела я не умел. Но он мои доводы слушать не хотел, и сказал, что если я этого не сделаю, то будет тебе – «судьба». Что такое судьба я уже знал. И своё требование подтвердил, после чего у меня болели грудь и ноги. Я был в растерянности, повышать температуру тела меня не учили. С начало он самостоятельно накапал несколько капель йода на кусочек сахара и начал его глотать. Через некоторое время его вырвало на пол у меня в комнатушке. Он был очень не доволен, и от злости ударил меня прямым ударом в грудину. Но выкручиваться из ситуации мне помогла смекалка, не зря я работал на заводе учеником слесаря – ремонтника. Мой учитель был пожилой мужчина, слесарь шестого разряда. И говорил так – если не знаешь, как сделать, то показывай свою бурную деятельность, чтоб все думали, что ты занят.
Вспоминая его советы, я подошёл к шкафу с лекарствами и открыл створки. Полки заложены коробками медикаментов. Перебирая лекарства, я совершенно не знал для чего они и как действуют. И вот попалась мне упаковка с красивым названием – « Адреналина гидрохлорид». Ампулы маленькие по одному миллилитру, внутри инструкция. Я начал её читать, из всех непонятных слов, уловил только одно предложение – повышает артериальное давление. Перед службой я был хорошим учеником слесаря, и меня часто хвалили за сообразительность. И по аналогии подумал, раз повышает давление, значит, повысит и температуру. Как учили, поставил кипятить шприцы на сорок пять минут. Шприцы были только двадцати граммовые. Набрав одну ампулу, мне показалось, что раствора в шприце очень мало, и набрал ещё три миллилитра. Смазав плечо йодом, т.к. спирта у меня, конечно, не было, сделал подкожную инъекцию адреналина.
Измученный, но довольный от предвкушения любовных утех, он взял у меня термометр и ушёл в казарму. Перед уходом меня жёстко предупредил, сказал – если не будет температуры, тогда молись.
Через час, разъярённый он пинком открыл дверь в мой мед. пункт.
Показал термометр, столбик застыл на отметке – 37,3. Опять получив порцию по своему телу, я уже набрал 10 миллилитров адреналина и ввёл в другое плечо. Пригрозив мне кулаком, он засунул термометр под руку и ушёл ожидать результат. Это была пятница, делая санитарную обработку в бане, упокоился, и уже забыл что сделал.
Но вдруг услышал шум бегущего солдата по хрустящему снегу.
Внезапно распахнулась дверь, и врывается с круглыми глазами от ужаса солдат – казах. Он тоже говорил с сильным акцентом. Запыхавшись, и проглатывая, слова он кричал – дохтур, дохтур, умират, умират. Спрашиваю кто? Ну, ну чурбан этот, Буратино, тебя срочно зовут. Мне стало плохо от такой не приятной ситуации, сердце сильно билось. Забегая в казарму, первое, что бросилось в глаза, это то, что деды сидели вокруг несчастного Буратино. Каждый по очереди смотрел термометр, ртутный столбик показывал 41,О. Я подошёл к кровати, наклонившись, услышал, что он стонет, глаза были открыты, взгляд фиксировать не мог, глазные яблоки расплывались в разные стороны. Его лицо выражало сильное страдание, разговаривать не мог, из-за тяжёлого состояния. Кто-то, из дедов проходя мимо, насмешливо произнёс – да он косит, вон на тумбочке стакан с горячим чаем стоит, опустил туда наверно градусник. Я встряхнул термометр, и поставил в подмышечную впадину. Через минуту действительно температура была 41,О. Деды кричали, его везти надо в больницу, беги - доложи командиру. Я так и сделал, постучал в его дверь, быстро приложил ладонь к виску, чётко произнёс, что у рядового высокая температура, возможно болен пневмонией. Командир распорядился отправить солдата в посёлок на лечение с двумя сопровождающими. Сопровождающие были, конечно, старослужащие, мне ясно дали понять, чтоб сидел тихо. У дедов в посёлке были девушки, с которыми они переписывались, и не упускали момент, чтобы встретиться с ними. Транспортировка и госпитализация прошла успешно, деды вернулись утром довольные, и долго обсуждали свои похождения. Через неделю счастливый Ромео вернулся. Спокойный и чисто выбритый он уже спокойно вёл со мной беседу, в доверительной обстановке. Пожимая, мне руку он говорил: - спасибо, спасибо дорогой, как ты меня выручил, я каждый дэн ходил к дэвушка. Наблюдая за его поведением, мне стало интересно, что всё-таки с ним такое было? И как его лечили? Выдержав паузу, я спросил, что с тобой делали врачи? Он махнул рукой, а ерунда. Когда я туда приехал, мне сделали укол и всё прошло. Но потом добавил, перед дембелем мне ещё так сделай. Я покорно кивнул головой, и про себя подумал, нет друг, больше таких экспериментов проводить не буду.
Через много лет, изучая фармакологию, я задал вопрос о действии адреналина в высокой дозе на организм. Рассказал эту историю. Потом встало всё на свои места. Действительно жизнь его была на волоске. Смерть могла быть в любую минуту. Но он выжил, он был настоящий мужчина и солдат. Адреналин в очень высокой дозе, вызывает отравление организма, токсическое действие на центр терморегуляции. Что проявляется высокой температурой, спутанностью сознания, бредом, галлюцинациями. Ради любви люди идут на жертвы, рискуют своей жизнью. И это вызывает уважение.
Помеченные.
Моя служба продолжалась. Ежедневно происходило что-то очень необычное. Все мы солдаты срочной службы отличались по уровню образования, эмоциям, и физическим параметрам. Ну и второй случай, тоже о любовных похождениях хочу вам рассказать. Как вы уже знаете, наша рота была интернациональной. Были два старослужащих чеченца, вели себя очень развязано, и ни кого не боялись. Они у меня вызывали уважение, так как эти двое держали всю роту. Но болезнь одного, опустила его на землю. После очередной самоволки, у него начались проблемы с мочеиспусканием. Боль и гнойные выделения из уретры не давали ему покоя. Разговор один на один, был совершенно на равных. Как лечить гонорею он и сам знал. Флакон пенициллина растворить новокаином и ввести в ягодичную мышцу. Соблюдая асептику и антисептику, как положено, кипятил, шприцы сорок пять минут. В то время одноразовых шприцев не было. Иголки были очень тупые, но лечить надо. Этот солдат был маленького роста, и чтобы мне было удобно делать инъекцию, я его попросил встать на стул, лицом к шкафу. Выбрав самое выпуклое место ягодичной мышцы, я прицелился. Введение иголки в мягкое место чеченца, совпало с тем, что вошёл солдат с моего призыва. И он видел всю эту интересную картину. Мой подопытный от боли дёрнулся к шкафу, обнял его руками и своим больным органом упёрся в дверцу. Потом он подробно рассказывал и смеялся, как я пригвоздил беднягу к шкафу. На следующее утро моему пациенту стало лучше, боли прекратились, и на этом лечение завершилось. Вспоминая такие процедуры через много лет, имея высшее медицинское образование, конечно, я понимаю, что ничего хорошего в этом нет. Одной инъекцией пенициллина я его не вылечил, а перевёл заболевание в хроническое течение. А это приводит к болезни Рейтера, аденоме простаты, к бесплодию. Но мне было простительно, либо не ведал что творил, тем более что отказать было нельзя, сразу последует физическое наказание. Ну и конечно и второго чеченца, судьба не обошла стороной от моего экстремального лечения. Он был крупный, под два метра ростом с большими кулаками. Но его сильно мучил грибок стоп. Каждый вечер перед сном мыл ноги в тазике, добавляя какие-то лекарства, гладил портянки. Но вся его гигиена не приносила успеха. И уже отчаявшись, он решил привлечь меня к своей проблеме. С высокомерным и грозным видом Голиафа, лежа в кровати поместил свою ногу на табурет, и приказал – лечи. Я несколько минут осматривал его пальцы. Волдыри и покраснение кожи вызывали отвращение. Я предлагал смазывать йодом, и прикладывать мазь Вишневского. Но такое лечение он проводить не хотел. Его слова, для него же и были роковыми. Так, слушай младшёй.
Тут до тебя был один фельдшер, так он лечил уксусом. Мне скоро на дембель, что я в кровать к девушке с грибком полезу? Если не вылечишь до дембеля, то тогда судьба. И это слово тоже вызывало отвращение, как же часто они его повторяли, до неприличия. Подняв ногу, он ей показал на дверь, и сказал, иди и принеси лекарство на ночь. Время было после отбоя. Как же хотелось спать, и где взять уксус? Войдя на кухню, немного пошарив по тумбочкам, нашлась целебная жидкость. На этикетке написано – уксус 70%. Из бинтов сделал салфетки размером примерно десять сантиметров. Направился к своему тяжело больному. Он так же лежал на своей кровати с выставленной в сторону ногой, помещённой на табурет. Смочив марлевые салфетки уксусной эссенцией, аккуратно приложил их на область пальцев стопы. Сухим бинтом туго прибинтовал, и для красоты обрезал кончики ножницами. Повязка как никогда удалась, тугая как носочек. Шатаясь от усталости, в другой стороне казармы я лёг на свою кровать, положил голову на подушку и накрылся одеялом. Но в это время раздался крик, как Тарзана в джунглях. Подняв голову, увидел картину достойную на премию «оскар». В проход между кроватями под дежурной красной лампочкой выпрыгивает эта двухметровая горилла, и кричит – младшёй ко мне, младшёй ко мне. Прыгая на одной ноге, он пытается разорвать бинты, но ему это не удаётся. От сильной боли он начинает трясти ногой в воздухе, и снова разрывает бинты. Комедийная ситуация. Солдат в чёрных трусах огромного телосложения крутил фуэте, в проходе между кроватями. Проснувшаяся рота внимательно наблюдала танцующего лебедя.
Кто-то смеялся, накрывшись одеялом. Я подбегаю и не знаю что делать. В это время получаю сильный удар в челюсть, опрокидываюсь на пол, и сразу поднимаюсь. Разорвав бинты, он тряс ногой в воздухе и кричал – воды идиот, воды идиот. Набрав холодной воды в таз, я подбежал и поставил на пол. Пострадавший встал обеими ногами в него, с облегчением вздохнул, и произнёс – ну теперь вешайся. Ожог был сильным. Но так как была ночь, он захотел спать. Лёжа на кровати со свешанной ногой в таз с холодной ногой он пытался заснуть. Я сидел рядом на кровати. Положение тела для сна было не удобное, он пытался поднять ногу, и положить её под одеяло. В помещение было тепло, и боль вновь возвращалась. Проснувшись, он садился напротив меня, с ногой в тазу, большой рукой брал за воротник, и наносил прямой удар в грудину, при этом приговаривал – ну ты и дурак, какой же ты дурак. Такое лечение продолжалось до подъёма. Утром ему стало немного легче. Кожа в области ожога слезла, и он весь день проходил босиком. Через несколько дней рана зажила, но осталась выраженная пигментация. В бане он всем показывал результаты моего лечения. Вытягивая и показывая мне стопу, он повторял – как мне теперь с такой ногой с девушкой спать. Единственное что меня успокаивало, это то, что грибка не осталось. Кожа была вполне здоровой. Метка на стопе осталась ему на память, пусть помнит. Но не только старослужащим я оказывал свои услуги. Солдат с моего призыва «Потапыч», почему его так звали, не помню. Но он очень мучился гнойными болячками на обеих голенях. Чем я его только не лечил. Испробовал весь свой арсенал мед.комнаты, но всё тщетно. Гнойное отделяемое продолжалось, и тогда предложил ему подсушить свои болячки кварцевой лампой. Усадив его на стул, поставил лампу у обеих голеней. Но мне нужно было идти в роту, и сколько он просидел под этим светом, неизвестно, наверное, около часа. Ожог был такой сильный, что его пришлось везти в ЦРБ. После выписки показывал, что я с ним сделал. На фоне белого тела отмечалась выраженная пигментация обеих голеней. Ну как мне домой возвращаться, ноги как головёшки. Пытаясь оправдаться, я говорил, что нечего было так долго держать этот свет.
Но на этом дело об ожогах и пигментации не закончилось.
Через несколько дней, один старослужащий, решил прилечь у печи, где готовился обед для всей роты, так как он замёрз на службе. Кастрюли были полные по самые края, когда вода закипела, то на голову попал кипяток. Половина лица было в волдырях с прозрачной жидкостью. Он кричал и топал ногами. Ну как помочь? Суета и угрозы меня привели в замешательство. Схватив банку с вазелином, я стал смазывать участки ожога. Командир роты распорядился вести в больницу. Машина на морозе не завелась. Наш конюх, солдат казах запряг белую кобылу, и в санях с сеном повезли в ЦРБ. Через неделю он вернулся. Половина лица было тёмного цвета, как маска в театре. Сколько же я выслушал неприличных слов в свой адрес. Хирург, лечивший его, долго удивлялся такой первой помощи, и передавал мне привет. Этот привет я долго не ждал, получил сразу по прибытию.
И всё бы ничего, да только и казах попал в мои добрые руки. Этот боец маленького роста, работал на хозяйственном дворе, а по совместительству был ещё и банщиком. Каждую пятницу в его обязанность входило натопить баню. Но где взять сухие дрова, зимой это проблематично. И он придумал топить печь соляркой. Подливая понемногу в печь, этот процесс более-менее поддерживался. Но случилось не предвиденное. Однажды я был у себя в мед. пункте.
Вдруг резко открывается дверь, и вбегает казах, закрыв лицо обеими ладонями. И кричит, - дохтур, дохтур, жжёт, очень сильно жжёт. Убрав ладони с лица я увидел что вся кожа лица опалена чёрной копотью, только белые круги вокруг глаз. Спрашиваю что случилось? С сильным акцентом он стал рассказывать.
« Я баня топила, плохо горела. Взял ведро саляра налил в топка, и посмотрел, а от туда как ух, только глаза успела закрыть. На улица хорошо там ветер, а здеся сильно жжёт»
Напрягать своё воображение мне уже не впервой. На столе стояла банка с мазью Вишневского. Сделав две салфетки, намазал как масло этой мази и приложил к щекам, и сказал, чтоб он их держал своими руками. Но боль от ожога продолжалась, тогда я ему посоветовал идти на улицу и встать лицом против ветра. В это время делал обход командир роты, увидев солдата в таком нелепом положении, он завернул в мед.пункт. Зайдя в комнату он спросил что делает этот воин на улице. Немного подумав, ответил – я его лечу. Ещё раз убедившись что это не сон, он отодвинул шорку и посмотрел, при этом многозначительно произнёс – оригинально ты лечишь. Мазь Вишневского оказала удивительно хороший эффект. Через несколько дней лицо приобрело розоватый цвет. Посвежел, как новорожденный поросёнок. Так прошёл целый месяц, за который я получил большой опыт в лечении гонореи, грибков, гнойных ран, и ожогов. Все они остались живы, но помеченные мной, младшим сержантом.