Во времена, когда моё детство уже неспешно паковало чемоданы, а взрослая жизнь ещё курила через дорогу, раздумывая, не постучаться ли в мою дверь, знал я одного старика.
Старик был настолько стар, что память его вытворяла порой чудесные вещи. То он рассказывал, как они вместе с Ломоносовым шли в Москву аж с самого Сахалина, сражаясь по дороге с непокорными татарами, засевшими в Сибири; то как он перещеголял Лермонтова в поэтическом состязании, за что тот вызвал его на дуэль, исход которой всем известен; то как Кутузов поставил свой собственный глаз на то, что наш герой не одолеет в рукопашной схватке две сотни французов. Даже с оглоблей в руках. Про тот глаз старик ещё рассказывал, что он до сих пор у него в заначке плавает в банке из-под солёных огурцов в самом что ни на есть рассоле. На чёрный день.
Но была у него одна история, которая лично у меня не вызывает ни малейших подозрений. Эта история из разряда тех, услышав которые любой скептик , чего бы он там себе ни считал, понимает, что так всё и было. А всё потому, что так всё и было на самом деле. А правда – она такая. Только услышишь – сразу узнаёшь.
А история эта произошла давно. В те далёкие времена, когда человек в потугах покорить время и расстояние уже изобрёл автомобиль, а тормоза к нему изобрести ещё не успел.
Гостил тогда в одном из областных центров нашей Всесоюзной Империи путешественник по имени Василий. Гостил просто и со вкусом в мансардах высоченного трёхэтажного дома, которые снимал за две бутылки красного вина и дюжину правдивых историй в месяц у нашего старика, который ещё и стариком то не был, а был мелким рантье. Но о старости уже задумывался, потому и плату назначил разумную.
Как и любой уважающий себя путешественник, Василий уже объездил пол мира, и на днях собирался объездить вторую его половину. Бывал он за морями – океанами, бродил горами, хаживал лесами, открыл с десяток островов, был трижды пленён и отпущен дикими племенами и проехал на одном велосипеде без запаски и насоса всю Великую Степь.
Однако, есть у путешественников и другая характерная особенность. Есть у каждого из них любимая девушка, и живёт она в приморском городе. Каждый вечер выходит она на крыльцо, чтобы полюбоваться закатом, и посмотреть, не плывёт ли, не идёт ли, не летит ли и не едет ли любимый.
Очень редко так бывает, что действительно видит девушка своего любимого путешественника. Потому как ежели ты назвался путешественником – то будь любезен путешествовать! А с бабами рассиживать нечего.
Не был здесь исключением и наш Василий.
Жила его девушка в приморском городе N – стройная, как былинка, с глазами цвета полуденного ясного неба, и волосами, подобными солнцу, заплетёнными в длинную толстую косу.
Но случилось так, что затосковал наш Василий раньше времени. И сам себе дивился. Как же так мол? Я же путешественник, у меня ещё вторая половина света не объезжена, а уже тянет в приморский город N.
И как представлял он себе свою девушку в лучах закатного солнца вдаль смотрящую, так и прихватывало его сердце, и болело сутки напролёт. И пытался он лечиться вином, которое было на квартплату отложено, да от такого лечения только хуже становилось. И подумал тут Василий, что ежели ему придётся помереть от сердечной болезни, то не увидит он второй половины света. А ежели так4, то зачем было в путешественники лезть?
Нет! Решено! Сегодня же поедет он в приморский город N, излечится. А потом уже и посмотрим, чего как.
С этой мыслью отправился он на вокзал. Подходит к кассе. А билетов в приморский город N не осталось. Последний поезд ушёл пять минут назад, а следующий будет через месяц. Так что ни с машинистом договориться, ничего не получится.
Пошёл тогда Василий на речной вокзал. Но и там ждала его неудача. Рассказали ему, что судоходство встало. Потому как вниз по течению за прошедшую ночь бобры умудрились построить плотину в пять локтей шириной; и что сейчас ведутся переговоры с бобриным вожаком о том, чтобы эту плотину разобрать обратно.
Вспомнил тогда путешественник про своего друга – воздухоплавателя, что катал детишек на воздушном шаре за городом. А ну как тот отвезёт его по воздуху в приморский город N.
Но друг его воздухоплаватель не смог помочь Василию, поскольку ветер дул на восток, и тот мог его доставить только в горный город S, куда нашему путешественнику совсем не надо было.
Надо сказать, что поскольку автомобили уже были, а тормозов ещё не было, то у въезда в каждый город стоял огромный стог сена. И когда человек до города доезжал, он об него свой автомобиль и тормозил, не причиняя вреда ни себе, ни окружающим. После торможения специальные работники тех. службы, и оттаскивали этот автомобиль на специальную стоянку через дорогу, чтобы когда человек дела свои в городе закончит, мог он в обратную дорогу отправиться.
Вот на такую стоянку и пошёл Василий в последнем отчаянном порыве. Последнем и отчаянном потому, что если и здесь не свезёт, то хоть садись и помирай от сердечной болезни прямо у того стога сена.
Мало надежды было у путешественника, потому как редко так совпадает, чтобы добрый человек ехал, куда нужно, и согласился бы подвезти всего за полдюжины правдивых историй, которые остались у Василия от предыдущей квартплаты.
Первым увидел Василий медведя на допотопном драндулете. Медведь тот был цирковым, и угнал цирковой автомобиль, чтобы продать его, и купить себе мёду. Попробовал путешественник договориться с диким зверем, но медведь был умён, и смекнул, что на шесть правдивых историй мёду не купишь, а потому и разговора с Василием быть не может.
Вторым встретился путешественнику важный усатый господин в цилиндре и с моноклем. У него был дорогой сверкающий автомобиль с фигуркой птицы на капоте. Господин был настолько важен, что постоянно шевелил усами, и даже смотреть не стал на какого-то там путешественника, который что-то там от него хочет. Видимо, у него были дела поважнее.
Третьими были пожилая семейная пара. Они собирались на дачу. Увидев Василия, и услышав его историю, они с радостью согласились подвезти его до своей дачи. К несчастью, приморский город N находился совсем в другой стороне, и Василий не поехал с ними. Зато получил в подарок целую корзинку пирожков с вареньем. Так, видимо, он понравился старикам.
Следующий человек средних лет молча пригласил Василия в машину. Однако, и тут ждала неприятность. Как выяснил путешественник, человек мог довезти его только до поворота на горный город S. И даже выпрыгни Василий из машины на этом повороте, никто бы не смог подвезти его дальше. Тормозов то ещё не придумали.
Случилось в это время бывать в областном центре одному моряку. Адмиралтейство отправило его туда, чтобы тот купил и привёз новый якорь с толстенной цепью, потому как старый оторвал ужасный кракен, который выбрался из морских пучин погулять в бурю. Чтобы довезти тяжеленный якорь, моряку выдали автомобиль, у которого как раз и присел Василий, чтобы передохнуть и помечтать о любимой.
Тут видит – идёт к нему что-то металлическое, всё звенит и блестит на солнце, всё пыхтит и матюгается. Испугался было путешественник, да упала цепь, и оказалось, что это моряк нёс свою добычу к машине.
Разговорились они, и рассказал Василий матросу свою беду. И тогда тот согласился подвезти путешественника, поскольку адмиралтейство его располагалось как раз в приморском городе N. А ещё потому, что моряк ох как охоч был до правдивых историй. И хотя у него самого их была целая сотня, он никогда не упускал возможности пополнить свою коллекцию.
Так сели они, и поехали. И был то великий момент, поскольку Василий стал первым в мире автостопщиком. Тогда это ещё так не называлось, но если здраво рассудить, то как ещё назвать человека, едущего на машине, с водителем которой он познакомился только что, и оплачивающего проезд правдивыми историями? Автостопщик – и никак иначе.
Кто-то сказал бы, что и матрос был первым в мире дальнобойщиком, поскольку на машине его было написано КАМАЗ (в те времена этот завод ещё экспериментировал с легковыми автомобилями, поскольку грузовых ещё не придумали), он вёз груз через пол Всесоюзной Империи, и подбирал автостопщиков. Но я вам скажу, что это был просто матрос.
И вот едут они день и ночь, и ещё день, и ещё ночь. Василий уже рассказал свою пятую правдивую историю, и перекуривал перед тем, как приступить к шестой. И вдруг видят они, как из-за поворота им навстречу выезжает девушка на велосипеде с брезентовым рюкзачком за плечами. И узнал её путешественник. Поскольку это была та самая его любимая девушка из приморского города N. Она не выдержала долгой разлуки, и отправилась искать любимого в областной центр.
Василий закричал матросу, чтобы тот остановил машину, но тормозов ещё не было, а тормозить автомобиль об дерево было чревато множеством неприятных последствий. Тогда Василий привязал цепь к сиденью, и выкинул якорь за борт. Тяжеленая железяка, пропахав в придорожной полосу внушительную борозду, таки сумела остановить машину. Путешественник выскочив, поспешил с распростёртыми объятьями к любимой.
Вот так и получилось, что что бы там ни говорили учёные и механики с техниками, а первыми тормоза изобрели автостопщики. Ну потому что им это просто удобно было бы.
Потом матрос довёз счастливую пару до приморского города N, распрощался с ними, и поспешил в патентное агентство, дабы запатентовать свежеизобретённый тормоз. И что с того, что изобрёл его не он? Василию было не обидно, а на вырученные в дальнейшем с патента деньги матрос купил себе корабль, и стал капитаном.
Василий же, погостив месяцок у любимой, отправился странствовать дальше, как и положено каждому настоящему путешественнику.