В своём, уже стареньком, загородном доме,оставшемся от родных, бываю не часто. Не хватает времени. Всё дела, да дела...
Но когда удаётся там побывать, душа отдыхает и словно наполняется новой жизненной силой.
Здесь каждый предмет хранит тепло родных рук, даже спустя десятилетия.Здесь трепетные воспоминания обнимают и согревают.
Вот и в этот раз, растопив настоящую русскую печь припасёнными заранее дровишками, заворожённо смотрю то на огонь,то на иконку в углу кухни, то на стоящий возле печки сундук...
И с удовольствием погружаюсь в сладостные воспоминания.Яркие и светлые. Словно всё это было не много-много лет назад, а вчера...
...Проснулась я от дурманящего аромата свежевыпеченного хлеба. Нехотя оторвала голову от подушки, прислушалась. В доме тихо, родители уже ушли на работу.
-- Ура! Сегодня первый день осенних каникул. И мы целый день будем дома вдвоём с бабушкой!
Я очень любила свою бабушку . Выпорхнула из-под одеяла и поспешила на кухню.
Старенькая... В цветастом платочке, в пёстром фартуке поверх длинной юбки бабушка стояла в красном углу маленькой кухоньки, большую часть площади которой занимала и по сей день занимает печь. Крестилась, глядя на иконку, шептала молитву.
Частенько я приставала к бабушке с незатейливыми детскими вопросами,любила слушать её рассказы о жизни. Многие из них давно знала наизусть - и рассказы, и ответы на вопросы. Но всякий раз бабушка терпеливо и неспешно мне всё разъясняла...
-- А зачем ты молишься? Бога-то нет, так нам в школе говорят.
-- Есть ли, нет ли... А я помолюсь - и слава Богу! -
отвечала, с лёгким вздохом, бабушка. На этот простой, бесхитростный ответ я не могла найти возражений и на некоторое время замолкала.
-- Вот садись-ка лучше, да поешь свеженького хлебушка с молочком,- скажет, бывало, воспользовавшись наступившей паузой.
--Бабушка, расскажи, как вы жили раньше.
-- Как - как...Работали и жили. Дома пряли, вязали.
И уж - что правда, то правда.Прясть она была большая мастерица! Её прялка всегда привлекала моё внимание.Такой я больше не видела ни у кого в доме - только у нас и в музее.Не раз в отсутсвие бабушки я путала и рвала там нитку. Но ни разу за это она меня не ругала . А лишь улыбнётся и скажет:" Опять поработала? Ладно. Сейчас поправлю."
С любовью связанные натруженными бабушкиными руками носки и шарфы, вышитые наволочки и скатерти - всё это создавало необыкновенный уют и тепло в доме.
--Бабушка, а мы будем сегодня твой сундук открывать?- перешла я к главному вопросу.
-- А ты хочешь?
--Очень!
-- Ну, давай.
Сундук у бабушки был настоящий - большой, тяжёлый! Тёмно-коричневый.По бокам- ручки.Тяжёлая крышка закрывалась на замочек. А ключек от замочка бабушка клала ещё в один сундук, маленький,лёгкий,который ставила сверху большого.
Эти два сундука служили нам порожиками, когда хотелось забраться на тёплую печку.В доме были, конечно, шкафы, камоды, тумбочки.
Но бабушка, по-прежнему, хранила свои вещи в сундуке.
В нашей семье бабушкины сундуки никто никогда без неё трогал, не открывал. И, по -моему, кроме меня никто никогда не проявлял особого интереса к их содержимому. А мне было всё любопытно - что же там лежит? Особенно в большом сундуке. И бабушка всегда охотно, как мне казалось, показывала его содержимое.
Сундук, также как и сейчас, стоял на кухне возле печи. Когда бабушка его открывала , я сидела, затаив дыхание.
Здесь она хранила всё, что было особенно дорого.Да и сам сундук был ей очень дорог, как память о своих молодых годах,о маме.
"Вот только этот сундук и остался мне. Да ещё ладонка с иконкой. Её я сразу надела на себя, как только мать моя умерла, и ношу",-вела неспешный рассказ бабушка.
А я молча слушала,смотрела и пыталась представить её маленькой девочкой,дочкой своей мамы. Но у меня из этого ничего не получалось...
Возможно, заметив моё замешательство,бабушка достала из сундука маленькое зеркальце. Посмотрелась в него на своё покрытое морщинками лицо. И, вздохнув, сказала:" Разве ж я такая была?!.."
Убрала зеркальце назад в сундук. А достала оттуда вышитую гладью скатерть. Потом - расшитые крестиком наволочки и полотенца.
Следом - отрезы ткани, подаренные кем-то, лучшие свои кофточки и жакеты, платочки. Всё было аккуратно свёрнуто и уложено. Посмотрев,кладём всё назад.
В сундуке бабушка хранила и свои немногочисленные фотографии.
Там же, на самом дне, завёрнутый в газету, лежал фотопортрет её старшего сына Егора, моего дяди, которого мне не суждено было увидеть. Он погиб в 43-ом под Ленинградом.
В сундуке хранился и маленький треугольник - письмо Егора с фронта. Одно - единственное, полное патриотизма и ненависти к зверствам фашистов. Написанное почти ещё мальчиком, на долю которого выпали непосильные испытания...
Потом пришло только извещение - пропал без вести. Оно тоже здесь хранилось.
Был ещё в том сундуке узелок, на который я всегда смотрела с робостью, со страхом, как на что-то совсем уж нереальное.
Мне хотелось кричать: "Нет-нет, такого не может быть, никогда!"..Не может быть, чтобы ,как всегда,вставало солнце, росла трава, цвели цветы, а бабушки не будет...
А бабушка говорила просто,очень спокойно , буднично как-то даже: «Это моё смёртное». Именно так, с ударением на букву Ё. И было там всё - одежда, вышитая наволочка, принесённые заранее из церкви какие-то нужные для этой церемонии вещицы.
…Прошли годы, и однажды пришлось открыть сундук уже без бабушки, в поисках именно этого узелка…
А светлый образ моей дорогой бабушки навсегда сохранился в памяти…
Сохранился и тот сундук, глядя на который я люблю вспоминать своё детство, солнечное и светлое от любви и заботы моих дорогих родных.
С теплом вспоминаю бабушку.
Снова и снова слышу скрип открываемой крышки сундука… Сундук добротный, тяжёлый. Скорее всего, сделан из дуба.Это дерево не в силах прогрысть даже грызуны, которые в отсутствие хозяев любят пробираться в дом.
Так что, уезжая, всё, что для нас ценно, мы, как когда-то это делала бабушка, укладываем в сундук.
Он служит нам верой и правдой и по сей день.